Пронзительная ясность Джона Ле Карре

Его романы об падении империи обращаются к миру, который пребывает в состоянии войны с начала времен

Во время пандемического лета, которое было совсем и не летом, когда пространство было ограничено, а время расширено, я поймал себя на том, что беру в руки шпионский роман Джона Ле Карре Шпион, пришедший с холода (1963). Я читал книгу десятилетия назад, но мои воспоминания о романе превратились в его заключительный финальный образ – Алек Лимас и Лиз Голд на восточногерманской стороне Берлинской стены, два человека, попавшие в ловушку под прицелы пистолетов, прожекторов, международных интриг и институционального предательства.

Снова прочитав роман после всех этих лет, я был удивлен тем, насколько хорошо он выходит за рамки жанровых атрибутов шпионского триллера, жанра, который Ле Карре характеризует больше, чем любой другой писатель 20-го века. Персонажи неожиданно сложные, в то время как политика Ле Карре кажется гораздо более радикальной, чем я помнил из предыдущего чтения. Фидлеру, сотруднику еврейской восточногерманской разведки, позволено быть убедительным в его коммунистической манере критиковать капиталистический Запад, хотя Ле Карре напоминает нам, что хуже всего в отношении Запада – это цинизм и антисемитизм Британской разведки, которая жертвует Фидлером, Лиз (которая также является еврейкой) и Лимасом в заговоре, организованном для спасения Мундта, жестокого шефа Фидлера, который работает в качестве двойного агента для Англии.

Наряду с политикой присутствует наслаждение от стиля Ле Карре. Многое основывается на его изобретательной шпионской терминологии, использования таких слов, как «цирк», «контроль», «фонарщик» и «охотник за скальпом», которые, кажется, объединяют приключенческие рассказы 19 века Роберта Льюиса Стивенсона со взломами кодов в британском Блетчли-парке во время войны. Но в «Шпионе, пришедшем с холода» больше обращаешь внимание на прозу, чем на терминологию: «В то утро было холодно. Легкий туман, покалывающий кожу, был влажным и серым. Аэропорт напомнил Лимасу о войне: машины, наполовину скрытые туманом, терпеливо ждут своих хозяев».

Сдержанный и уверенный – это повествовательный голос элиты белых людей Англии. Проявление в простом и не приукрашенном, но удивительно впечатляющем словарном запасе, наводящим на мысль о надлежащем школьном образовании и уверенности в себе, достиг своего пика в 20-м веке, прежде чем исчезнуть, похоже, так же окончательно, как Берлинская стена и Холодная война на заре нового тысячелетия. Ле Карре идеально сочетает этот стиль с содержанием, серая проза для серого мира с вечно мрачной памятью.

Этот стиль является одним из определяющих аспектов лучших работ Ле Карре – шпионских романов времен Холодной войны с участием Джорджа Смайли, особенно Шпион, выйди вон! , Достопочтенный Школяр и Команда Смайли , книги, составляющие трилогию о Карле, советском шпионе, который пытается спровоцировать предательство Смайли. После окончания Холодной войны стиль изменился. Хотя некоторые из его более поздних романов и возвращаются к теме о Холодной войне, они также больше посвящены исследованию запутанного мира, который родился после окончания этой долгой войны.

Политика Ле Карре, в отличие от его соотечественников, таких как Кристофер Хитченс, все же не приняла таких крутых поворотов. Что касается войны в Ираке и нападений на мусульман возглавляемой США «войны с террором», он оставался гуманным и критическим голосом. То же самое можно сказать и о его позиции в отношении Палестины. На протяжении всего своего скептицизма по отношению к Западу, который оставался неизменным, его двойственность и личный интерес исследовались с пронзительной ясностью, особенно его способность, как выразился Фидлер, оправдывать «отнятие человеческой жизни [и] бомба в переполненном ресторане» на основании того, что западный капитализм является необходимым и наилучшим способом.

Тем не менее, при всей резкой ярости, более поздние романы Ле Карре не дотягивают до его лучших произведений. Создается впечатление, что блестящий неолиберальный порядок Тони Блэра и Джорджа Буша-младшего, взрывы дронов, оранжевые комбинезоны и постоянный поток ярких изображений в Интернете не соответствовал его темпераменту или его серому стилю как художника. Его особая способность, оживляющая его романы о Холодной войне, заключалась в том, чтобы запечатлеть психологию падения империи, британское восприятие мира, который внезапно и в одночасье был деколонизирован, советскими и американцами, три века господства подходящих к концу в одиноких особняках, глядящих вверх на серое небо, из которого льется дождь. Конни Сакс, преподавательница Оксфорда, обучавшая поколения шпионов, обращается в пьяной постимпериалистической меланхолии к Смайли: «Обучена для Империи, обучена действовать. Все исчезли. Всех забрали».

Можно было бы легко насмехаться над этим в свете нового тысячелетия, когда Британия, казалось, заново эффективно обрела себя с «Новым лейборизмом», спровоцированную нападками Нила Фергюсона и Мартина Эмиса в цифровой, потребительски спокойной, форме и новыми имперскими авантюрами на старых плацдармах Ирака и Афганистана. Однако события последних лет – выход Великобритании из Европейского союза, Трамп и, конечно же, ошеломляющее, продолжающееся разрушение, вызванное Covid-19 – напоминают нам, что падение империи на самом деле может быть нормой нашего времени. В этом мире сузившихся горизонтов, где вместо одной национальности или расы, отчаянно пытающейся покорить вершины, сами вершины неумолимо поднимаются над человечеством, романы Ле Карре о падении оказывают влияние на всех нас.

Сиддхартха Деб (Siddhartha Deb)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ