Взгляд в прошлое: первые рецензии на книгу «1984» Джорджа Оруэлла

«Человек, быть может, ждёт не столько любви, сколько понимания»

Семьдесят четыре года назад, 8 июня 1949 года, состоялась первая публикация антиутопического романа 1984 — главного детища Джорджа Оруэлла.

Действие романа происходит в тоталитарном Лондоне — в воображаемом будущем, где за всеми гражданами ведётся круглосуточная правительственная слежка, и где все они подвергаются принудительному переучиванию всего и вся, что имеет хоть какое-нибудь отношение к прошлому. В романе рассказывается история Уинстона Смита, рядового сотрудника министерства правды, который тайно грезит о бунте и влюбляется в свою коллегу, амбициозную революционерку по имени Джулия.

Обстоятельства для этих двоих складываются далеко не лучшим образом.

Давайте мысленно перенесёмся в прошлое и прочитаем несколько первых рецензий на этот роман.

«Роман «1984» врывается в сознание читателя подобно восточному ветру — оставляя царапины на коже, сдирая старые болячки... В унылой картине мира, нарисованной воображением мистера Оруэлла, нет места надежде, а есть лишь страдание. Думаю, никогда раньше мне не приходилось читать что-то более пугающее и удручающее, но вместе с тем незаурядность романа, его внутренняя напряжённость и динамика повествования, а также его испепеляющее негодование таковы, что от книги просто невозможно оторваться. Стоило Оруэллу взяться за более масштабную тему, как все его недостатки как писателя — монотонность и брюзжание одинокого мальчишки, уныло ковыляющего в то самое безрадостное будущее, — претерпели удивительную метаморфозу.

...

Войны, о которых говорится в романе, ведутся преимущественно вдали от больших городов; их целью является утилизация излишков производства, а также получение контроля над редкими видами полезных ископаемых и дешёвой местной рабочей силой. Кроме того, войны позволяют новому правящему классу, созданному по образцу сталинского режима, поддерживать низкий уровень жизни населения и ограничивать интеллектуальное развитие народных масс, освободителями которых уже нет нужды притворяться. Коллективная олигархия может чувствовать себя в безопасности только находясь в условиях войны. Именно о моральном разложении абсолютной власти идёт речь в романе Оруэлла.

...

В квартире каждого члена партии установлен телекран, откуда непрерывно льются штампованные пропагандистские лозунги, и на экране которого показываются изображения Большого Брата, вождя партии и лидера государства... Кроме того, с помощью этого устройства полиция мыслей, занимающаяся отслеживанием мыслепреступлений, может наблюдать за людьми денно и нощно. Никто толком не знает, что именно представляет собой мыслепреступление, но в общем и целом речь идёт об умышленном сокрытии от властей тех или иных подробностей личной жизни. Гражданина, на миг утратившего навыки «покорения действительности» или двоемыслия (говоря на новоязе, официальном языке государства), может выдать всё, что угодно: хмурый вид, улыбка или даже вздох.

Задача сатирика — максимально утрировать реальность, выставляя её в наихудшем свете, и в связи с этим мы могли бы упрекнуть мистера Оруэлла в чрезмерном буквализме или в том, что он слишком подавлен происходящим, чтобы ещё больше сгущать краски. В одной или двух сценах он действительно выходит за рамки (особенно при описании пыток), но это скорее элемент мелодрамы: он вводит в повествование все те замысловатые приспособления, которые раньше уже фигурировали в страшилках для мальчиков. Однако главной его темой является психологический террор.

...

Для мистера Оруэлла, самого честного среди ныне живущих писателей, лицемерие слишком ужасно, чтобы над этим можно было шутить: оно наполняет его отчаянием.

При всём том негодовании, которым пылает роман Оруэлла, он явно страдает отсутствием чётко обозначенного замысла. Что это — иллюстрация сегодняшней истерии, сатира на пропаганду или описание общества, которое позиционирует себя целиком и полностью антигуманным? Можем ли мы предположить, что мистер Оруэлл имеет в виду не то, что все наши надежды напрасны, а то, что в политической концепции личности нет места надежде?»

Виктор Соден Притчетт , журнал The New Statesman, 18 июня 1949 года

***********

«Джордж Оруэлл, как и Олдос Хаксли , считает, что чем внятнее мы будем формулировать наши опасения, тем лучше, хотя казалось бы, все «мыслящие люди» (как их до сих пор иногда называют) уже должны хотя бы примерно представлять, какие опасности для человечества несут в себе новые технологии.  И если книга  Обезьяна и сущность стала, по большому счёту, своего рода предостережением о биологической угрозе, которую таит в себе расщеплённый атом, то в романе Оруэлла рассказывается о процессе психологической обработки, которому новейшая диктатура вправе подвергнуть всех тех, кто отказывается сотрудничать с властями.

Мы имеем дело с блестяще выстроенным сюжетом и стилем изложения. Член партии (внешней, а не внутренней) Уинстон Смит восстаёт против системы, а чем это для него закончится, мы предоставим читателям узнать самим. Сегодня многие изводят себя мыслями о том, сколько пыток может выдержать человек, будь он даже святым, если в конечном итоге его ожидает не героическая мученическая смерть, а «распыление». Чем меньше вы знаете об идее использования агентов-провокаторов в качестве рычага давления и влияния, тем сильнее вы будете потрясены всевозможными ухищрениями, которые имеются в арсенале министерства любви, функционирующего в 1984 году в Лондоне мистера Оруэлла, «главном городе Взлетной полосы I государства Океания». Вот один из примеров того, как это работает: Эммануэль Голдстейн, находящийся вне закона лидер оппозиции, — это миф, искусственно поддерживаемый властями с тем, чтобы подталкивать уклонистов к саморазоблачению.

Это весьма поучительная история, так как она содержит в себе целый ряд сведений, знать которые следует каждому молодому человеку, — причём не в 1984, а в 1949 году. Проведённое мистером Оруэллом исследование феномена жажды власти является одним из наименее существенных вкладов в наше просвещение; к тому же, остаётся не до конца выясненным, как далеко простирается «вера» бедолаги Смита в народ (или, говоря иначе, «пролов»). Похоже, что Смит разочарован «обычным человеком» образца 1984 года, и в то же время в романе имеется некоторый намёк на то, что общечеловеческие ценности ещё не утратили своей актуальности».

— Газета The Guardian, 10 июня 1949 года

********

«В 1984 году от Рождества Христова никому в Англии и в голову бы не пришло, что Уинстон и Джулия способны на мыслепреступление (опасные мысли) или тайное стремление к саможитию (индивидуализму). Не стоит забывать, что член партии Уинстон Смит в течение долгого времени был одним из наиболее доверенных фальсификаторов министерства правды, и что он искренне и всем сердцем отдавался общему делу, занимаясь подтасовыванием данных государственной статистики. А партийная активистка Джулия внешне выглядела настолько благомыслящей (правоверной от природы, неспособной на дурную мысль), что блестяще зарекомендовав себя в детской организации разведчиков, впоследствии стала активной участницей Молодёжного антиполового союза, после чего её выдвинули на работу в порносеке — подразделении правительственного литературного отдела, который выпускает порнографические брошюры для пролов, приводящие тех в состояние полнейшего счастья. Одним словом, когда мрачная и унылая лондонская «Таймс» презрительно фыркала: «Старомыслы не нутрят ангсоц» (что означало «Те, чьи идеи сложились до Революции, не воспринимают всей душой принципов английского социализма»), она ни в коем случае не имела в виду Уинстона или Джулию.

История о том, как Уинстон и Джулия взбунтовались против системы, как они полюбили друг друга, и какое наказание им уготовила наступившая эпоха тотального террора — такова сюжетная канва самого последнего и самого лучшего творения британского писателя Джорджа Оруэлла. И если его повесть Скотный двор — это остроумная пародия на коммунистический строй, который Оруэлл карикатурно изобразил в виде зверофермы, то в романе «1984» не найдётся ни одной улыбки или шутки, которая бы не добавляла ещё больше горечи и без того неутешительной картине мира, каким он может стать всего через каких-нибудь тридцать пять лет.

...

В большинстве произведений о вымышленных мирах центральным персонажем или рассказчиком является человек, который каким-то образом вырывается из времени, в котором живёт сам автор, и оказывается в мире, созданном кем-то-другим. Но Оруэлл, как и Олдос Хаксли в романе О дивный новый мир , выстраивает свою кошмарную картину будущего на прочном фундаменте, который закладывается уже сегодня. Чтобы объяснять и интерпретировать происходящее, ему необходим посредник-современник — по той простой причине, что любой читатель из 1949 года может с тревогой обнаружить в надломленном Уинстоне Смите свои собственные черты и ощутить в мире грядущего 1984 года уже знакомый ему запах разложения».

— журнал Time, 20 июня 1949 года

Дэн Шихан (Dan Sheehan)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ