Рецензии на книги издательства «Проспект»

На эту книгу я глаз уже давно положила, но брала в руки с сомнением - наверное после книг современных авторов ничего нового тут не будет. Ох, как я ошиблась! Эта книга не о том, что делать с трупиком, если вам его привезли на вскрытие, а о том, как криминалистика пришла к тому, что сейчас практикуется.
Первая часть повествует о проблемах идентификации и истории становления системы борьбы с преступностью в Европе и Америке. Видок, Бертильон, Гувер и другие менее известные, но не менее значимые фигуры выходят на сцену истории. К сожалению, Россия в труде Торвальда представлена парой вскользь упомянутых имён. Интересно было читать о формировании системы полицейского надзора во Франции и об отношении к полиции в Англии 19 века, а проблемы Нью-Йорка не устареют никогда. Похоже, такой персонаж как Лейстрейд не случайно появился.
Сама дактилоскопия тоже прошла долгий путь, прежде чем стала царицей криминалистической экспертизы. Все знают о том, как издатели не хотели печатать Гарри Поттера и другие истории, мотивирующие не сдаваться, даже если вас съели. Но вот история Хершела, Филдинга и Гальтона, которые все приложили руку к этому открытию и не были услышаны , не смогли добиться признания своего вклада и применения его на практике, мотивируют гораздо меньше. Забавно, что идею опять Китай подкинул, причем через Индию. И кто бы подумал, что проблема классификации отпечатков была главным препятствием введению этого метода в инструментарий полиции (конечно, после косности системы и функционеров, которым всегда не охота шевелиться), но в конце концов гениальная идея озарила Эдварда Генри,который и пожал все лавры (небезоснвательно, надо сказать), а не трёх открывателей особых свойств наших пальчиков. А ещё я наконец получила ответ, на мучивший меня вопрос ))

Порой слышались голоса сомнения в надежности отпечатков пальцев на том основании, что уголовники, несомненно, найдут пути и средства изменить свои папиллярные линии. Этот аргумент потерпел провал лишь после того, как практическими опытами было доказано, что даже после тяжелых ожогов огнем, кислотой и кипятком на вновь восстановившейся коже кончиков пальцев образуются прежние папиллярные линии. Хайндль любил показывать бородавку, выросшую на кончике одного из его пальцев. Даже на этой бородавке были отчетливо различимы папиллярные линии

Глава про мою любимую судебную медицину тоже порадовала, но уже не столько историческим контекстом, хотя без него и не обошлось, сколько случаями из практики и внедрением методов исследования. Один случай - с утоплением в ванне - я даже уже где-то встречала, остальные нет. Прочитала на одном дыхании, потому что случаи очень разные, одни жуткие, как с лобковым лоскутом, другие показательные, как с венгерским мракобесием, но во всех главную роль сыграло исследование останков. Тут все показательно и подобрано не ради манипуляции эмоциями, а ради демонстрации того, как формировался инструментарий исследований.

Токсикологическая глава тоже восхитительна! Во-первых, разные химические и физические методы обнаружения ядов во всяческих эм... субстанциях описаны настолько просто и понятно, что читать не только интересно, но и очень приятно. Тут мы можем наблюдать удивительнейшую вещь - человеческий язык химических процессов) Забавно, как убийственные процессы в судах подталкивали науку вперёд. Но самая удивительная история, которая просто на одном дыхании заглотилась, это описание процесса над Мари Беснар. И поражает даже не то, что процесс длился 13 лет, что суд давал учёным пару лет для работы над препаратами, что там вообще в качестве экспертов весь ученый цвет Франции поучаствовал. Самое большое впечатление на меня произвел адвокат подсудимой - Альбер Готра. Человек не поверхностный, готовый погрузиться в совершенно неизвестную ему область, разобраться в ней и ещё и другим объяснить. А ведь на момент процесса ему было уже 64 года!

При контрольном исследовании этих волос в 1953 г. оказалось, что, в то время как волосы указанных покойников содержали чрезвычайно большое количество мышьяка, содержание мышьяка в захороненном более года назад пучке волос практически совершенно не изменилось. Такого рода данные не оставляли защите почти никаких шансов на успех, если она собиралась настаивать на том, что обнаруженный в трупах мышьяк происходит из кладбищенской земли.
Но Готра не собирался сдаваться. Будучи в безвыходном положении, он последовал примеру, который подавали ему многие выдающиеся защитники по уголовным делам. Он сам занялся изучением специальной литературы, касающейся токсикологического значения содержащегося в почве мышьяка, – и в результате этого к концу 1953 г. неожиданно прояснились тучи, сгустившиеся было над ним и Мари Беснар.
Готра разыскал публикации некоторых ученых, чья деятельность касалась, собственно, лишь пограничных областей токсикологии. Вернее, это были даже не токсикологи, а биологи или врачи, заинтересовавшиеся биологией. Первыми из тех, чьи работы попали в руки Готра, были Анри Оливье и Лепентр.

Вывод, что доза мышьяка, содержащаяся в волосах покойников из Лудена, является смертельной, оказался правильным. Но к такому же выводу можно было прийти и с помощью уже испытанных, неоспоримых привычных методов, к которым прибегли Фабр и Кон-Абрес. Многое говорит о том, что лишь честолюбивое желание Гриффона быть первым и блеснуть познаниями в атомной физике поставило его под удар Готра. Впрочем, быть может, все действительно сводилось к его самомнению, которое не позволило ему, по-видимому, даже предположить, что адвокат сможет разгромить его в столь сложной области, как атомная физика.
Как бы то ни было, адвокат тщательно подготовился к атаке, перед которой он прочел суду своего рода учебный курс по атомной физике и нейтронно-активационному анализу мышьяка. Будучи дилетантом, наконец что-то понявшим в незнакомой материи, он смог растолковать ее непосвященным лицам.
Лишь когда он обрёл уверенность в том, что его понимают, когда каждый присяжный точно знал, что именно означают 15 или 26,5 часа периода полураспада, – лишь тогда Готра перешел в наступление, обвинив Гриффона в том, что тот самонадеянно избрал неправильное «время обстрела» мышьяка в атомном реакторе и тем самым ценность всех его результатов сведена к нулю.

Баллистическая глава самая куцая, но я ещё не встречала на более интересного описания этого аспекта, чем здесь. Опять же тутне дадут заскучать случаи, спровоцировавшие развитие, и сама история становления. Вообще заметила, что книга читается как детектив, тут вам и преступление, и поиски преступника и борьба с узколобыми чинушами, и поиски решения вопроса, и даже судебные процессы, приятно, что и о наказании Торвальд не умолчит! Ведь как обидно вжиться в историю и не узнать, чем она завершиась

Хороша также структура книги: от образования институтов мы наблюдаем, как формируется криминалистика, обрастая науками. Сначала дедукция и идентификация были основным оружием, потом к ним примкнули биология (антропология, микроскопия и патология), химия (токсикология) и физика (хроматография, баллистика).
На самом деле, Торвальд наглядно демонстрирует, какая бездна разнообразных узкоспециальных знаний привлекается в криминалистике. По прочтении этого труда уже не кажется достоверным персонажем гениальный эрудит-судмедэксперт, который и в насекомых и в ядах шарит и в антропологии хорош, и все калибры всех стрелялок, а так же все их трещинки знает, и тд и тп - все в одно лицо))
Ну и если вы считаете, что эта работа романтишна и загадошно-прекрасна, то вот вам цитатки про экстракт трупа ням-ням ))

Чтобы не утратить и не разрушить ничего из присланного ему материала, он проводил большинство выпариваний и перегонок в сложных закрытых аппаратах.
Переданное ему содержимое желудка, кишечника и мочевого пузыря, смешанное со спиртом, состояло из черновато-серой кашицы. Половину ее Стас отделил для возможных экспериментов в будущем. Другую же половину он смешал с водой, которую использовал для промывания желудочно-кишечного тракта, затем неоднократно профильтровал этот раствор, подогрел и дистиллировал его. Таким путем он получил жидкость красновато-коричневого цвета. Ее он разделил на несколько порций для проб. Одну из этих порций он выпарил до состояния сиропа, издававшего неимоверно острый уксусный запах. Разбавив две другие пробные порции едким кали, Стас вдруг прервал работу. От обеих проб исходил слабый запах, напоминавший запах мышиной мочи. Но с этим запахом химики встречались всякий раз, когда имели дело с кониином – ядовитым алкалоидом болиголова. Подозрения Стаса, что уксусная кислота послужила лишь для маскировки убийства при помощи какого-то гораздо более таинственного яда, усилились.

Тардьё изготовил множество экстрактов Стаса и подверг их всем известным цветовым реакциям. Вытяжки [из трупиков] были подозрительно горькими на вкус, но сами реакции не дали даже малейших указаний на присутствие какого-либо растительного яда. Только горечь была столь явной, что Тардьё не мог избавиться от мысли, что почти наверняка имеет дело с растительным ядом, но, возможно, с таким, для которого еще не найден реактив, вызывающий цветовую реакцию.

Пыс: Советую не пропускать и вступительную статью Решетникова, указывающую на разные недочёты и интересные моменты. Например, я не знала о том, что Пушкин упоминает о Видоке и о своем отрицательном отношении к этому персонажу. Ну и понятно, что наших исследователей Торвальд немного затер, хотя, кмк, он просто о них не особо слышал. Тут стоит вспомнить о книге Макдермид, где как раз об успехах русских криминалистов упоминается, хоть и не во всех сферах, но было приятно. Вообще, эта статья, написана специалистом, именно поэтому не менее интересна, несмотряна то, что несёт печатать времени.

®ПО РАССУЖДАЕМ НА ДОСУГЕ? СОЙДЕМ ЧУТОК С УМА? ИНОГДА ПОЛЕЗНО®

Книга - Палата N 6
Автор - А. П. Чехов
Жанр - #повесть #классика
Год выпуска - "Русская мысль" в ноябре 1892 года, выпуск 11
Сборник 1893 года.
Экранизация - 2009
Сценарист - Александр Бородянский

☑факты☑

Важные сцены фильма сняты в психоневрологическом интернате на территории Николо-Пешношского монастыря в Московской области.
Фильм снят за один месяц. Массовку играли реальные пациенты интерната, а некоторые сцены были сняты по чистой случайности в реальном времени, без сценария.

✔ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Друзья, без пересказов. Больше цитат я ставить не буду, потому что там просто всё произведение можно процитировать. Палата номер шесть, это палата номер шесть, и это психушка. Там, где есть врач и больные, пациенты, их нелегкая судьба, медики и всё тому присущее. Так вот, я уже, наверное, взяла просто в привычку, всю классику разбирать в качестве размышлений своих собственных, что, наверное, даже можно посчитать занудством. Но честно, мне это нравится, потому что современные книги не всегда попадаются именно такие, после которых хочется потрещать, позанудствовать и порассуждать. Так что, поехали!
Первая тема для обсуждения, на которую меня наткнул Иван Дмитриевич, потрясающий герой. Во-первых, много пережил, много чего потерял, пытался выжить, а по итогу наткнулся на то, что сам себя загнал в тиски. В тиски в том плане, что очень много у него появилось страхов, которые начали навязчиво преследовать. Человек стал бояться того, что его обманут, закроют, обвинят, опозорят, наверное, это все как раз таки является частью жизни любого человека. Любой что-то боится, у любого есть страхи и, это вполне закономерно, не утонить в них и постараться не сродниться.
Вина, какая бы она было, жело пагубное и разрушительно. А обвиняют все, всех, всегда и постоянно, с этим невозможно бороться. Мы обвиняем друг друга в недостаточном внимании, в недостаточной любви и много в чем еще, у всех по-разному. Это может доходить до безрассудства. Предъявлять претензии горазды все, даже ради того, чтобы оправдать самих себя. И самое печальное, когда все это превращается в наваждение и доводит до психиатрических недугов.
Второй момент для рассуждения. Ох, наши любимые больницы и медики. Боже, это же просто кладезь для долгого разговора. Как живут больницы в больших и маленьких городах, в поселках. Как работают тот или иной медицинский персонал, у которого совершенно разные условия для работы. Если это село, не позавидуешь. Если это большой город, можно даже сказать, зажрались.
У медиков очень раздутое самомнение, очень много цинизма в них. Они слишком самоуверенные, и я знаю о чем говорю. При этом, во многих случаях они переоценивают себя, и это я тоже очень хорошо знаю. Они вечно ворчат, и всегда чем-то недовольны. Очень яркий пример как раз-таки нашего уважаемого Андрея Ефимыча, опять же, героя палаты номер 6, врача, который тоже всем недоволен. Он поначалу вроде бы пришел весь такой, сейчас мы это закроем, откроем другое, сейчас мы здесь все переделаем и всех вылечим. Будем нам счастье! В итоге что? В итоге, как же вы мне все надоели, вообще все вокруг глупые, не с кем поговорить.
В общем, город катится в тартарары, так же как и эта дебильная больница, в которой просто невозможно существовать. Вот как-то так, в принципе, очень грамотно поднесен персонаж, который по сей день очень хорошо раскрывает действительно медиков. Простите меня, коллеги, но стоит это признать, мы все такие. Я бы добавила кроме меня, но не буду, скорее всего, этого делать.

Продолжим дальше. Столкновение интеллектов. Какие замечательные, превосходные, просто сказочные диалоги происходят между такими высокоинтеллектуальными личностями. Как они смачно опускают друг друга, причем в таких виртуозных, потрясающе подобранных фразах. Разговаривая между собой тонким сарказмом, при этом очень красиво поднесенными предложениями выстраивая диалоги, при которых ты понимаешь, что ты невероятное говно, что тебе прям конкретным, русским языком это донесли, но ты не в силах даже обидеться. Как обворожительно это звучит.
Обожаю это все, правда, особенно следить за этим где-нибудь кулуарно или читать в книгах и просто восхищаться тем, как эти люди могут здорово взрывать друг другу мозг.
Итак, я хочу подытожить. Да, произведение жрама, трагичная, сильная, затрагивающая, но... Это высокоморальная кладезь на все времена. Мне никого не жаль из героев, я восхищена ими, каждым. Я рада за Ванечку, что он встретил Андрея. Андрей же обрел таки друга о котором мечтал. Долго размышляя о смерти и даже разложении тел, он смог получить всё и даже понять собственных пациентов, прочувствовав всю их боль на себе, что тоже для него было важно.

✔ЭКРАНИЗАЦИЯ/КНИГА

Что касается экранизации, признаюсь, не смотрела. Но, как только доберусь, то поделюсь с вами впечатлениями.

Если верить аннотации, то под обложкой читатель должен был найти: "роман-загадку, который переворачивает привычные представления о добре и зле, любви и ненависти. На вересковых пустошах Йоркшира бушуют страсти и разворачивается история роковой любви Хитклифа, приемного сына владельца поместья, к Кэтрин, дочери своего хозяина".

Роман позиционируется, как любовный, но это версия любовного романа для поклонников токсичных отношений и абьюза. В книге сплошной туман, дождь и сырость. Описания пейзажей хороши - со страниц веет холодом и беспросветной тоской. Вообще грозовой перевал с его вересковыми пустошами олицетворяет что-то потустороннее, границу между миром живых и миром мертвых. Антураж шикарен, но, как по мне, на этом плюсы книги заканчиваются. Я плохо себе представляю, как можно романтизировать Хитклифа - он воплощенная мерзость, гнев и спесь. Любовь в его исполнении тоже какая-то извращенная, скорее не любовь даже, а жажда обладания. Да и про "любовь" эту в романе от силы страниц десять, в остальном действе он долго и с упоением мстил всем до кого мог дотянуться.
Но, если по наивности своей, я думала, что на Хитклифе дурные персонажи закончились, то это было жестокой ошибкой. Я не могу вспомнить ни одну другую книгу, где мне не нравились бы все персонажи без исключения. Они тут все в глубокой стадии маразма, ничем иным их поступки объяснить нельзя.
Мне непонятно для чего вообще эта книга. Вот чтобы что? Она не несет в себе ничего полезного или приятного, оставляет после себя только недоумение и разочарование.

Первым знакомством с Газдановым стал его роман «Призрак Александра Вольфа» — книга необычная не только по литературной форме, но и по авторскому стилю, а по сюжету ассоциативно напомнившая новеллы Проспера Мериме и рассказы Эдгара Алана По. И конечно остался интерес к этому автору, и потому — «Вечер у Клэр».

Что ж, стало более понятно, что вот этот авторский газдановский стиль, вероятно, является его визитной карточкой и более всего близок к понятию «поток сознания». А значит и к тому, как мы вообще живём и думаем. Ведь если внимательно проследить за самим собой и попытаться результат зафиксировать в письменном виде, то примерно что-то такое газдановское и получится. Ибо начинаешь думать о чём-то одном, и мысль/память непременно зацепится за какой-то якорёк и отвлечётся от основной темы, а там всё может начать ветвиться и множиться, и если этому не противиться, то можно уйти в сторону (якобы в сторону) довольно далеко. Однако потом нужно не забыть вернуться к основной теме своих мыслей/рассуждений/воспоминаний и идти дальше, пока опять не убредёшь куда-то в другую степь — вот что-то такое и происходит с Газдановым и у Газданова в его романах — по крайней мере, в этих двух его прочитанных мною романах.

И вот это следование за Газдановым по волне его памяти начинает довольно полно и близко напоминать литературную мантру, своеобразное распевное «ом мани падме хум», и можно почти что впасть в читательский транс. Наверное, в этом и заключаются газдановская магия и притягательность его творчества. Ибо я точно ещё попробую на зубок его книги. А может, и поделюсь своим мнением с друзьями-книгочеями.

Большое счастье встретить "свою" книгу, текст которой отзывается в душе, словно ведёшь с автором дружеский разговор на общей волне (или любуешься зеркалом, ведь удачное отражение радует нас как ничто другое;) ) Особенно приятно, если, приступая к чтению, не ожидал ничего хорошего и скорее готовился к чему-то весьма посредственному, как получилось у меня с данной пьесой Горького. Долго я шла к этому произведению: в школьные годы пропустила его (то ли весь класс пробежал мимо, то ли я проболела тот период), встречала упоминание данного сочинения как о выдающемся вкладе в литературу (необычно было читать похвалу Горькому в книге американской писательницы Бетти Смит - А наутро радость , где студенты учились писать пьесы, подражая Горькому), а в результате познакомилась с пьесой в постановке Юрия Грымова. Но спектакль мне не понравился, при всем желании понять писателя, я не смогла проникнуться какими-то бессмысленными диалогами и лишь споры о правде и несостоявшаяся история любви позволили хоть немного воодушевиться.

Каково же было мое удивление, когда, открыв текст пьесы, я внезапно погрузилась в мир прекрасных афоризмов, точных жизненных наблюдений, ярких цитат на все случаи жизни, которые сразу начала рассылать друзьям, столь органично они подходили к обсуждаемым в данный момент вопросам, например, к вопросу о том, стоит ли выходить замуж или как привыкнуть к новому коллективу

Удивительно, что жители горьковской ночлежки оказались столь близки мне, их диалоги не только заставляют печалиться о трудной судьбе "маленьких людей", сопереживать горю бедняков и "опустившихся", но и видеть в них отражение всей нашей жизни. Уж не говоря про социальные вопросы дореволюционной России, которые вызывают у меня отдельный интерес.

Сколь много тут современной позитивной философии, тех техник, что советуют психологи и коучеры, что встречается в том же ННО

И вновь несостоявшаяся история любви Васьки Пепла и Наташи заставила сжиматься сердце и ломать голову, а было ли возможно их счастье. Смогли бы они спасти друг друга, стать соломинкой, которая удержала бы одного от горькой воровской участи, а другую от трагической женской доли. Или Василий, наигравшись Натальей, вернулся бы к своему ремеслу, стал бы пить и, по примеру многих, поколачивать жену?

Почему-то думается, что она могла бы стать его Соней Мармеладовой, хотелось верить, что счастье было возможно

Подводя итог, желаю читателям находить почаще "свои" книги и присмотреться к Горькому, вдруг вы тоже много лет ходите мимо его отличных пьес, не зная, какое сокровище ждёт вас под обложкой?

«Так называемая судьба редко вознаграждает прилежных умельцев, теоретиков или мечтателей.
Чаще всего она одаривает тех, кто наделен расчетливым умом и кому удается воплотить на практике свои мечты и теории".
Ю. Торвальд

Книжка занимательная и она не для впечатлительных людей. В ней заложено сложное сочетание науч-попа по истории хирургии, детектива (расследований по поводу авторства наркоза), путешествий, связанных со стремлением вымышленного героя излечить свою мочекаменную болезнь, семейной драмы (смерть жены автора) и романа ужасов. Настоящий триллер в книге разворачивается при описании подробностей хирургических операций.
Ужасы хирургии «донаркозной» и «доантисептической» эры описаны с изрядным старанием.
Я не специалист, и все же мне кажется, что автор сильно не справедлив, когда утверждает, что хирургии до 1846 года фактически не было. Это год изобретения наркоза. До этого оперировали, конечно, и "на живую", и с применением примитивных обезболивающих средств (алкоголь, разнообразные наркотические вещества).
Но хирургия развивалась с древности и без классического наркоза (хлороформ), и без других видов наркоза: закиси азота, диэтилового эфира или углекислого газа.
Слово “хирургия” происходит от двух греческих слов (сheir - рука, erqon - работа) и в буквальном переводе означает рукодействие, мастерство. Мне больше нравится «энергия руки».
И это правда, – точность, быстрота, навык, – все в руках хирурга. В левой и правой, извините, руках, которые ничто никогда не заменит. Но главная помощь рукам хирурга –это исправный, правильный инструмент, приспособления. Только потом наркоз. Собственно, правильно и сам наркоз не подать пациенту без нужного приспособления. Так вот хотя бы инструмент, приспособления хирургической развивались, совершенствовались год от года, век от века, а значит развивалась сама хирургия.
Но хирургия развивалась по всем направлениям.
В древнем Египте еще за 6000 лет до н. э. производились такие операции, как ампутация, трепанация черепа, кастрация, удаление камней из мочевого пузыря. Египтяне владели методами лечения ран, техникой наложения отвердевающих повязок при переломах. Для обезболивания они пользовались опием и коноплей.
В Древнем Риме Авл Корнелий Цейльс описал свою методику остановки кровотечений. Он также впервые описал классические симптомы воспаления и дал систематизированное учение о грыжах. Наконец, Цельс написал трактат по хирургии, в котором даны описания многих операций (камнесечение, удаление катаракты, методы ампутации и др.).
Всем известна восточная медицина: Авиценна, Абу Бакр Мухаммад ибн Закария ар-Рази и многие другие.
Французские хирурги от эпохи Возрождения вплоть до середины 19-го, немцы, голландцы все шаг за шагом развивали хирургию.
Развитие хирургии в России на государственном уровне начинается с 1653 года, когда в Москве при Стрелецком аптечном приказе была открыта «Костоправная школа» и про отечественную школу хирургии можно много говорить. Какие имена! Мухин, Загорский, Николай Федорович Арендт, Буяльский, Иноземцев Федор Иванович.
Достаточно назвать Пирогова Николая Ивановича, который впервые в мире применил эфирное обезболивание. А уже в 1847 году применял его в военно-полевых условиях!!!

Но в книге Торвальда мы про это не прочтем. Читая её, можно лишь в очередной раз убедиться, что собственно все изобрели англосаксы, начиная от земли, воды, воздуха и вплоть до наркоза. Именно им удалось закрепить славу этих изобретений за собой. Потому даже и не удивительно, что пишется об этом руками швейцарца.
Так, что тезис о том, что хирургия началась с изобретением наркоза, вброшен автором, чтобы заинтриговать читателя. Однако этот тезис антинаучен, дурно пахнет популизмом Торвальда, как собственно, и вся его книга.
В этом то она и любопытна, в этом её интрига.