Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение

Местами книга читается весьма непросто, однако с самого начала становится понятно, что дочитать её нужно обязательно.

Помимо понимания позднесоветской системы прочтение книги приводит и к частичному пониманию современного российского общества - последнее советское поколение никуда не исчезло, довольно большой процент населения России - это его представители.

Аннотация у этой книги была более чем многообещающей. Антропологический труд, анализ идеологии, выводы на основе серьёзных трудов, аналитика деятельности Митьков, Юфита и некрореалистов, отказ от бинарного взгляда на историю советской системы, развитие собственного принципа "вненаходимости" - всё это выглядело достаточно вкусно, чтобы приобрести книгу не раздумывая.

Результатом я оказался более чем удовлетворён. Конечно, предисловия и авторское вступление вместе с первой главой идут для неподготовленного человека тяжеловато. Автор представляет свою концепцию "вненаходимости", спорит с Оруэлловской концепцией новояза, доказывая обратный эффект воздействия ограниченных лексических конструкций на мышление. Плотный и солидный текст с обилием отсылок на труды самых разнообразных учёных (и не…

На работе краем уха услышала разговор, в котором приехавший из Америки лектор упомянул термин "гипернормализация". В силу специфики работы, я подумала, что это термин из баз данных, но я, к своему великому стыду, такого не знаю. И каково же было моё удивление, когда оказалось, что к базам данных термин отношения не имеет, а вот он изобретён Алексеем Юрчаком для описания того, что происходило со строем в СССР. (Ну, честно говоря, лектор, скорее всего, говорил таки о базах данных, просто изобрёл термин "на лету".) Книга вызвала полнейший восторг. Хотя первые две главы шли с трудом. Они какие-то слишком нагруженные теорией: упоминаются множество философов и социологов, термины из соответствующих наук, и сам язык этих глав слишком профессионально ориентированный. Я уже даже настроилась, что…

Время, когда наша страна называлась Союзом Советских Социалистических Республик (1922 — 1991 гг.), вызывает не ослабевающий с годами интерес у историков, культурологов, социологов, антропологов и прочих исследователей, различным аспектам этой темы посвящено немало научных трудов. Но советская эпоха привлекает не только учёных: у людей, не имеющих отношения к общественным наукам, тоже возникают подчас вопросы о ранее существовавшем государстве, о жизни в нём, о причинах быстрого распада его, в конце концов. И молодые люди, родившееся незадолго до или вскоре после развала СССР, нередко проявляют интерес к самому феномену существования этого государства и человека внутри советской системы. Мне, например, любопытны канувшие ныне в небытие реалии типа пионерского и комсомольского движения, а…

Эта система была одновременно мощной и хрупкой, вечной и готовой развалиться; она была полна жизненных сил и энергии, но наполнена серостью и унынием; реальная вера в высокие идеалы и нравственные ценности в ней соседствовала с цинизмом и отчуждением. Эти черты системы, несмотря на их кажущуюся противоречивость, были не только реальными, но и дополняющими друг друга.

Так получилось, что параллельно я читала две монографии - одну о временах Людовика XIV, другую о брежневской эпохе. И обе неожиданно оказались об одном и том же: как люди выстраивают для себя пространство жизни вне контроля власти. И уже можно не быть придворным в тисках этикета или "представителем советской молодежи" в силках идеологии. Нормальная жизнь становится возможной. Для меня книга Юрчака оказалась очень интересной…

Местами любопытно, местами скучно. Но вожзникает вопрос - имеет ли это отношение к науке. И не мешают ли наукообразные размышления восприятию материала, который берет Юрчак, или, к примеру. О.Хархордин. Гонору у этих авторов ого-го (Ущё бы - на самом Западе признали!). Но хороший журналист или критик написал бы гораздо интереснее и глубже.

Меня очень занимает вопрос, чем бывает обусловлен интерес человека к конкретной исторической эпохе, притом не к той, в которой он в данный момент проживает, а к какой-либо иной, отдалённой во времени. Так, я не могу разобраться до конца, чем объясняется мой интерес к советской эпохе и особенно к повседневности рядовых граждан в те времена.

Я родилась за год до распада Советского союза, то есть в сознательном возрасте в СССР не жила. В моей семье никто никогда не превозносил Ленина, партию и всё такое, не причитал, что раньше было лучше, но и не ругал систему, даже особенно не вспоминали прожитую жизнь. Было - и было. И прошло. Я же, сколько себя помню, постоянно мучила вопросами взрослых: маму - как одевались в школе, во что играли с друзьями, что делали на комсомольских слётах; бабушку -…

Для меня покупка этой книги стала очередной удачей из серии "любовь с первого взгляда". Увидев ее на ярмарке Книжного салона в СПб, сразу решила, что надо брать! Во-первых, это НЛО, а НЛО редко когда промахивается с выбором автора, во-вторых, вопрос " так почему же всё-таки СССР рухнул?" даже после окончания истфака у меня зудит по-прежнему, в-третьих, меня заинтересовал взгляд человека с мощным советским "бэкграундом", но западным образованием, следовательно -возможно, будут неизвестные интересные источники, многогранность и вообще взгляд из-за "бугра", ну, и в-четвертых, комплиментарный отзыв на обложке самого Жижека! Нет, книга не разочаровала, более того, она совершенно заслуженно получила премию "Просветитель". Удивительно насколько автор легко вводит свою отнюдь непростую…

Читая подобную литературу, понимаешь ценность новых подходов в области изучения истории. Государственнический подход изрядно устарел. Антропологический же позволяет взглянуть на знакомые страницы истории с новой стороны. Лично я получил удовольствие как от знакомства с теоретической частью, так и от описательного повествования, позволяющему представить неформальную ленинградскую жизнь 1970-1980-х гг. , в условиях которой жили мои родители. Вместе с тем, порой описания слишком подробны , что не уводит читателя от понимания основной мысли труда

Отличная теоретическая часть, но когда дело доходит до анализа Юрчак оказывается чересчур подвержен ностальгии, а ностальгия и выпячивание собственного «я» никогда не шли на пользу науке. В итоге все, что запоминается с последних 400 страниц книги – это, что у Юрчака самая крутая в мире коллекция грампластинок на рентгеновских снимках.