5 Между крайностями почти целая страна

Мне, рождённому в 1980 году, про Советский Союз было всё понятно. Были коммунисты и были диссиденты. Ельцин - молодец, а Горбачёв - плохой. Коммунисты уйдут, демократы придут. Конкуренция и бизнес спасут мир, а государственное регулирование всё погубит и т.д. - такие же простые утверждения, как моё десятилетнее сознание, зафиксировавшее глобальный слом советской системы. Это книга - для меня и таких как я. Она рассказывает о том, что между крайными мнениями и группами на самом деле большое расстояние, и в позднесоветский период оно было почти в целую страну.

Автор часто (это показалось мне весьма занудным и излишне затянутым) обращает внимание читателя на то, что после смерти Сталина исчезла господствующая фигура авторитетного дискурса. Некому стало говорить, где правда, а где ложь, а плата за ошибочное публичное высказывание всё ешё была слишком высока. Поэтому единственной надёжной стратегией стала "стратегия постоянного цитирования и копирования текстов и высказываний." Возник, т.н. "дубовый язык", застывшая, постоянно повторяющаяся сложная лингвистическая форма. Подобные процессы происходили и в визуальных образах (плакаты), в структуре ритуалов (собрания, выборы), в формальных структурах повседневной жизни (школьная программа) и т.д. Понятно, что такое могло происходить только при монопольной власти государства на все виды публичной репрезентации. Но при повсеместном воспроизводстве таких форм происходили важные смысловые изменения.
В такой ситуации при небольшом числе карьеристов и диссидентов остальная часть советских жителей идентифицировали себя как "нормальные", "свои". Для них были неприятны и доставляли проблемы обе другие группы. "Желание разоблачить "официальную ложь" было незнакомо... потому, что они не воспринимали её ни как правду ни как ложь."
Происходящие внутренние процессы автор назвал детерриториализацией. Это был процесс сдвига в сторону всё большего отличия от того, как система описывала себя. Этот процесс был невидим, т.к. для этого не было публичного языка, не было отстранённой перспективы. Это не было внутренней эмиграцией, т.к. люди были достаточно активно вовлечены в разные практики, смысли и институты советской системы. Автор предлагает для описания этого явления термин "вне поля зрения", вненаходимость. Такое отношение советского человека к государству делало государство хрупким и готовым к неожиданному обвалу.
Что же касается роли государства в развитие таких сдвигов, то не стоит утверждать, что оно было против. Оно эти сдвиги просто не могло отследить и порой усиливала их. Автор приводит пример отношения государства к прослушиванию радио других государств. Оно поощралось при условии идеологической нейтральности и отсутствия антисоветской пропаганды.

Таким образом, период, который мы называем застоем, был важным в появлении новых смыслов. Слом в системы восьмидесятые был подготовлен в тот предыдущий период. Достоинство книги - вплетённость в неё множества интервью представителей этого советского поколения, примеры отношения диссидентов и "простых" людей. Всё это даёт убедительное и целостное представление о том времени.