Рецензии — стр. 6

Ни по аннотации, ни по предисловию Водолазкина нельзя понять, что «Дни Савелия» не просто выходят из разряда лубочных псевдофилософских и квазилирических романов про бедных-милых-распрекрасных кошек-собачек, но и даже не стоят рядом с ними. По пунктам раскиданы ответы на вопросы о том, что собой представляет книга Григория Служителя, о чем она и почему ее нужно читать.

1) Пересказ сюжета в двух словах звучит более чем скучно: жизнь от рождения до смерти кота Савелия (Августа, Темиржана, Жиля и т.д. – в зависимости от хозяев). Только вот таких перипетий не знал, наверное, еще ни один кот на свете.

2) Стиль автора – то, ради чего следует читать «Дни Савелия» в первую очередь. По-ремарковски афористичный язык; мощный философско-лирический пласт без всяких «псевдо-» и «квази-»; постоянно реализуемый шкловский прием остранения, лишь вскользь упомянутый Водолазкиным; здоровый юмор. Всего не перецитируешь. Самое емкое:

Разбитая кружка, так сказать, переполнила чашу ее терпения.

Я, кот, оказался козлом отпущения.

Месяц в небе был юн и мусульманист.

Вот она, бритва Оккама в лапах кота Шредингера.

3) Последняя цитата хорошо иллюстрирует поистине дьявольское всеведение главного героя. Ему доступна вся культура человечества, вся его история, причем не только в общем смысле, но в локальном – Савелий, кочуя из дома в дом, раз за разом превращается из рассказчика в повествователя (думается, он знаком и с теорией литературы), чтобы с точностью до мелочей изложить биографию каждого из своих хозяев. То же он проделывает и с судьбами друзей и знакомых. Кстати говоря, в романе богатая галерея животных характеров – тут и сумасшедший пти-брабансон, и кот-гомосексуал, и кого только нет. Тем не менее Савелий, впитавший в себя еще до рождения всю мудрость Вселенной и имеющий соответствующий словарный запас, может не знать, например, как называется валерьянка.

4) Валериановые трипы не просто так заняли целый пункт. Они изумительны.

5) Савелий вставляет замечание в замечание – и не забывает отметить использование при этом двойных скобок; восторгается мелодией – и далее приводит нотный стан, чтобы читатели «послушали сами»; рассуждает о многоточиях («Благословенны времена, когда многоточиями сочинители прошлого усеивали страницы своих повестей, так что читатель недоумевал, ошибка ли это набора, цензура, или автор просто забыл, что хотел сказать») – и следующие три строки выделяет под многоточия. Но забыть о постмодерне не дает главным образом целая глава, помещенная в середину «Дней Савелия», когда «следы героя потеряны» и в истории «наметился провал». Называется она «Записи Белаквина» (неизвестного читателю – да и вообще никому – художника) и представляет собой штук 10 рассказов, которые не объединяет ничего, кроме ключевой мысли о низости и суетности человеческой жизни. Среди них есть великолепная реминисценция гоголевской «Шинели» – лучшая вещь в главе и, пожалуй, во всем романе.

6) В каждом слове (не столько в савелиевском, сколько в авторском) чувствуется такая онтологическая радость и такое упоение жизнью во всех ее проявлениях, что становится очевидным: всепоглощающее восхищение, по Служителю, и есть рецепт подлинного счастья.

Какие они были счастливые люди, эти художники, несмотря на нищету, болезни, страдания, безысходность! Какая у них была любовь к жизни! Они были счастливы, сами того не зная. Как много в их жизни было восхищения.

Не таким уж парадоксальным образом жизнь Савелия не заканчивается с его смертью, после которой ему просто-напросто некуда было деться, как и сбившему его грузовику – и самому Служителю.

С этим Пелевиным я не была знакома)) хотя эта книга и "Гори огнем" висели в хотелках год точно, а то и больше.
Вот и познакомились. Неожиданное знакомство оказалось. Будоражащее.
1993 год. Неспокойное время. Мини-гражданская война. Россию колбасит вовсю. Что будет - не понятно.
Писатель-журналист Андрей Тихонов отправился в закрытый город Покров-17. Ехал-ехал... бац,очнулся в машине и рядом труп милиционера. Хорошо съездил за репортажем. И тут его завертело в странных, ненормальных событиях. В течении пару часов несколько трупов. И именно такое начало мне не понравилось. Слишком кроваво.
Оказалось, что Андрей уже попал в закрытую зону. Как? Все это потом узнаем. Но территорию закрыли еще в 1981 году, когда произошло аномальное явление. С тех пор там закрытая зона, институт, военные и всякие...ммм... живности - ширлики,черные тени...
Еще одна линия в книге - 1941 год, война, оборона поселка, отступление и начало ниточки.
Этот роман оказался мешаниной всего и вся. Довольно своеобразной мешаниной, местами неожиданной. Но чаще было ощущение дежавю - уже это где-то было и не раз. Но в целом прочитала быстро и было интересно. Особенно было интересно узнать, как автор сведет все линию в одну.

- Ну вот не глупый же человек её написал!
- Прогрессивный, умный... Согласен. Особенно, если сравнивать его с автором рецензии и количеством ошибок в тексте, когда он не успевал за скоростью собственной мысли. А что до автора...  Всё равно через текст пробивается тот самый графоман в пятом колене из прошлой части, где сквозь слои безнадёжного количества слов, которые ни к чему не ведут, проглядываются умные вещи, взгляды на жизнь, душевные переживания и вновь путь тысячеликого героя, где уже весь мир против него.
- Ты понял основную метафору?
- Понял. Как здесь её не понять? В этом её и проблема, что даже самый узколобый поймёт её суть и будет ругаться, что автор не любит свою проклятую власть, но сходит с ума от патриотических чувств к стране, что дала ему жизнь и вывела в люди.
- Благодаря?
- Может быть вопреки... Безусловно внутри неё есть несколько десятков талантливых авторов которые не достучались в двери издательств. Может и идеи их были не менее гениальны. Весь придуманный мир, желание высказаться, заработать и понять, что они чего-то стоят на фоне других. Только повезло именно ему и в массу разлетелись его мысли и образы. О нём говорили и говорят, пускай он для многих так и не сумеет войти в список избранных. Отношение к власти и попытка достучаться до людей, которые искренне верят в то, что государство выбрало единственный правильный курс дали ему статус иноагента и повод стать для многих изгоем. Прометей, которого многие отказались принять и выставили в угол балкона, словно ненужную вещь.
- Постой. А сам его феномен? Это просто маркетинг?
- Возможно. Только за  ним всё же что-то стоит. Не лучший, но хороший продукт, что можно попробовать раскусив на несколько частей, словно яблоко, где сок, кожура, сущность и часть с трясущимся за своё нутро червяком, которую нужно выплюнуть после укуса, испортив впечатление от содержимого, которым можно дорожить, как драгоценным металлом.

Примерно подобные интеллектуальные диалоги, произнесёнными двумя различными интеллигентами происходили внутри моей псевдоинтеллектуальной головы, во время прочтения заключительной части трилогии посвящённой жизни в метро, что я прочитал в течение короткого времени и буквально на одном испускаемом дыхании. Было ли оно зловонным? Частично. Всему виной тот самый описанный червь... И для меня он не был в прямых порицаниях власти и попыток разобраться с прошлым, настоящим и будущим. Для многих он будет именно в этом, но по моим собственным чувствам, историю больше испортила графомания, а не безнадёжность и поиски себя, внутри главного героя трилогии. Автор здесь снова грешит, но не так много, как в предыдущем романе. Забегая вперёд до сути моих скомканных мыслей, стоит отметить, что книга определённо стоила прочтения, несмотря на спектр отрицательных эмоций, что я испытал не отрываясь от текста. Множество людей отказавшись от третьей части, после прочтения второй книги, впрочем как и я сам в своё время, совершив одинаковую ошибку, которую можно исправить за несколько часов и условием сочетания силы, воли и времени. Могу не голословно заявить, что автор смог вернуться на первоначальный путь и просто отправился дальше по ветке метро, придумав новые способы, чтобы разбавить и развить суть своей главной истории.

«Метро 2035» - постапокалиптический роман Дмитрия Глуховского, продолжающий серию книг «Метро 2033» и «Метро 2034». Выход книги состоялся 12 июня 2015 года в книжном магазине «Москва». В отличие от предыдущих книг трилогии, роман практически не содержит элементов фантастики, но обладает яркими чертами антиутопии.Здесь, на мой взгляд, автору удалось сделать то, что он пытался провернуть во время написания второй части трилогии. Он смог сотворить что-то непохожее на первую часть, но не менее увлекательно написанную историю, просто изменив ключ повествования, перейдя от объяснения мира к чему-то другому, не изменяя конструктива вселенной.

Сюжет данной части разворачивается после событий двух первых книг «Метро 2033» и «Метро 2034» и объединяет героев обоих произведений одной сюжетной линией.

Прошло два года после бомбардировки гнезда «чёрных». Артём, женившийся на дочери Мельника Анне, возвращается на «ВДНХ» после недолгой службы в Ордене. Однако ему не удается вернуться к своей прежней жизни на станции. Под влиянием угрызений совести за причастность к уничтожению «чёрных» им овладевает идея отыскать на поверхности следы уцелевших вне московского метро людей. Каждый день он выходит на поверхность с тяжёлой армейской радиостанцией в рюкзаке и пешком поднимается на крышу одной из близлежащих высоток «Триколор», предпринимая там попытки осуществить радиосвязь с выжившими людьми. Его уверенность подогревается воспоминанием о неясно услышанных, сквозь помехи, в рации бойца ордена Ульмана, позывных, во время их подъёма на Останкинскую телебашню два года назад.

Эта деятельность Артёма не получает поддержки ни со стороны соседей по станции, ни со стороны его отчима Сухого (ставшего начальником «ВДНХ»). Артёма считают сумасшедшим и относятся к нему с неприязнью. Из-за одержимости Артёма не складываются его отношения с женой Аней.

На «ВДНХ», в поисках Артёма, приходит писатель Гомер (герой книги «Метро 2034»), обитатель «Севастопольской». Рассказ Артёма о его борьбе с «чёрными» нужен ему для написания истории Метро. В начале Артём отказывается сотрудничать с Гомером, однако тот, узнав о походах Артёма наверх, рассказывает ему о радисте, якобы установившем контакт с городом Полярные Зори (упоминается в «Метро 2034»). Радист живёт на станции «Театральная». Артём соглашается рассказать Гомеру о «чёрных» в обмен на обещание помочь ему найти этого радиста. Они уходят с «ВДНХ», чтобы добраться до «Театральной».

Разве существует ли более прямая аллегория, которая указывает на человека мыслящего вдалеке от общих стандартов, что общество столь безусловно взяло на веру? Чувство изгоя, который сомневается в правильности всего, что происходит сегодня? Герой впитавший в себя другие принципы, идеалы и испытывающий непонимание, похож на единственного живого в толпе разгневанных зомби, хотя в их глазах он выглядит психически нездоровым членом прилежного общества праведных граждан. Понимания его бремени, одиночества, истощаемой веры, нелепо порождает громкие вопросы, которые они задают внутри и вне форматов написанной книги таким же отрешённым романтикам: "Что тебя не устраивает? К чему ты стремишься? Зачем? Думаешь, что перемены приведут нас к чему-то более лучшему?"

Одинокий герой невзирая на них, протаптывает собственный путь, стремясь постичь правду,найти справедливость и разобраться в устройстве извергаемой лжи, жертвуя своей репутацией, и растрачивая остатки призрачных сил, чтобы доказать свою правоту, и совершает ошибку. К сожалению, он не может понять простую вещь, которая нужна только ему самому и задать себе главный вопрос: "Зачем показывать свет тем, кто привык жить в темноте?"Он будет неприятен и резок, раздражая устои и порождая сомнения, которые идеология сплотившись в одном едином порыве, способна обратить против героя, объяснив остальным где скрыта правда и зачем был нужен обман. "Человек вообще умеет так вот: заместить реальное иллюзорным. И жить в совершенно придуманном мире. В принципе, полезное свойство. Все метро прекрасно живет, например, в этой системе воображаемых координат". (с) Эта цитата и мысль, слишком прямо отражает действительность, что является одновременно и плюсом и минусом книги, настраивая тех, кто против подобных идей ещё с более сильным оттенком. Более тонкому читателю не понравится, что метафора настолько груба и не скрыта от глаз посторонних, стоящих по другой стороне баррикад. Чем же закончится данная битва?

К сожалению, я не могу больше углубиться в цепь происходящих событий и сказать на чьей стороне оказалась правда и была ли она хоть на момент, одна на двоих. Это скрыто в сущности произведения, что я рекомендую читать, несмотря на некоторый налёт графомании, который остался визитной карточкой прошлой части трилогии. В ней стал более приятен язык, написанные эпизоды, представления, расплесканные волны эмпатии и прочие вещи, что должны привлекать. Книга стала логическим продолжением истории, переместившись в жанр антиутопии, но при этом не потеряв привычных фантастических действий, которые, справедливости ради, перестают удивлять становясь в какой-то степени частью магического реализма. Здесь есть, что цитировать и есть над чем думать. Герои говорит нам, что каждый верит в то, во что ему удобней и что несмотря на то, что странно слышать про коммунистов, фашистов, окрестив подобное прошлым веком, подобные явления всё же являются частью реальности. Мы сталкиваемся с мыслями о том, что не стоит судить людей иных мировоззрений, что преданы собственным идеям, взглядам, идеологиям и одновременно с протяжным криком героя, что он за них был готов умереть, но понимает, что умереть не за кого и получаем драматичный финал, всё же прекрасной трилогии. В строках скрыта боль и сомнения автора с целом списком вопросов, на которые он пытается рассуждать по ходу повествования книги: "Кто среди всех нормальный? Что в итоге? Какой выбрать путь? Во что именно верить? Кто мой единственный враг?" Он даёт читателю повод сомневаться в себе и провести параллель с мыслями, которые наполнены в образе главного героя книги, задавая ещё не один десяток вопросов. Его путь отличается от первой части трилогии, где он пытался осознать самого себя и что-то чужое. Здесь чужими становятся люди, разность с которыми скрыта внутри, будто "чёрные" внушили им ход единственной мысли, раскрученной бесконечным маховиком и питаются скованным страхом. Книга даст повод задуматься и разобраться в себе. Понять свою сторону или сделать шаг в направлении другой... Всё зависит от того, кем был читатель до прочтения этой трилогии и решился ли он пройти путь до конца. Как всегда...

"Читайте хорошие книги!" (с)

Давненько я присматривался к этой книге и вот благодаря одному мобу на LL я все таки добрался до нее, даже приобрел бумажный вариант для своей домашней библиотеки.
У автора получилась отличная семейная сага, захватывающая почти целый век.
Читая книгу мы видим как менялась с годами наша страна. Как люди жившие в СССР в какой то момент стали гражданами Российской Федерации. Мы видим как менялся образ жизни людей.
Первое поколение жило в те времена, когда после института их отправляли работать по распределению, выделяли квартиры и комнаты, что бы полностью обеспечить работой и жильем. Следующее поколение уже само выбирало и искало свое будущее место работы, да и жилищный вопрос оставался не решенным для них. В итоге они погрузились в лихие 90-ые. Ну а третье поколение уже ближе к нам, они застали расцвет интернета и компьютерных технологий.
Главное в этой книге это наверное образ Учителя, который прошел сквозь года и не потерял своей актуальности.
Сейчас наверное большинство стало преподователями, нежели учителями. А между двумя этими понятиями очень большая разница.
Учитель учит не только своему предмету, но и жизни вообще, в том числе и сквозь призму своего предмета, а преподаватель просто передает свои знания по конкретному вопросу.
В книге очень много героев, с которыми мы будем проживать их жизнь, но главная героиня это наверное девочка Женя, которая посвятила свою жизнь любви.
Отличная книга о простой жизни, простых людей. Всегда интересно наблюдать за такой жизнью со стороны.

"Наша семья - это странное нечто,
Которое вечно стоит за спиною.
Я просто хочу быть свободным и точка,
Но это означает расстаться с семьей."
Наутилус Помпилиус

Александр Снегирев поставил себе сложную задачу разобраться в паразитирующих мужчинах. Откуда они такие берутся и что с ними делать? Наблюдал он таких мужчин вокруг себя в больших количествах, да и в себе улавливает подобные черты, и от неприятия всего этого родилась книга.

Начинаем мы еще с дедушки Веры, который совершенно не героически предает страну во время второй мировой (и ладно бы ради семьи, но нет, ради удобства), бьет жену, никого и ничего не любит. Сын его, ребенок войны, живет в голоде, холоде и той же нелюбви. Позже он встречает очень яркую по внешности и поведении женщину и живет с ней сложную жизнь. Но каждого мужчину описывать по отдельности никакой книги не хватит и у нас появляется Вера. В последствии мы видим мужчин уже относительно Веры, как и где она их встречает, как они себя ведут, чего они хотят (вслух), как они действуют. Перед нами целая череда недолюбленных неудачников, которые хотят от Веры денег, успеха, признания, всего-всего и не давая ничего взамен. Потому что у них ничего и нет.

Всю книгу я вспоминала себя с 2008 по 2013 год, когда сама строила первые серьезные отношения. И через меня прошла череда этих крайне странных, опасных, неприятных, паразитирующих мужчин. Я сочувствовала Вере, я была на ее месте. Так же как и она, я молча наблюдала этот ужас, потому что что-то объяснить им, сказать, помочь, совершенно невозможно. Очень ярко демонстрируется это на примере бального режиссера. И этот человек не карикатура, это типичный образец мужчин которых тысячи. Остается только молчать и ждать. Потому что, когда уже шестой парень подряд "вот такой", кажется что других нормальных и не существует вовсе. Ведь что такое "норма"? Это всего лишь средняя температура по больнице, и у когда у всех 40, начинается казаться, что в 40 градусах нет ничего особенного. Мы так устроены что ко всему привыкаем. Вот и Вера, сначала она еще чего-то пыталась добиться от мужчин, но поняв, что это бессмысленно, пришлось молчать и наблюдать.

Сложно сказать, как мы к этому пришли. По сути все эти молодые мужчины нулевых и начала десятых, это те, чья юность пришлась на бедные и голодные девяностые, возможно именно это их так озлобило и разорвало изнутри. Следующие поколения совсем уже другие, с ними гораздо проще и приятнее общаться. Хотя, конечно, экземпляры находятся в каждом поколении. Здесь еще можно обвинить цифровое потребление, которое всех провоцирует на злость, стресс, ярость и потерю себя. А еще физиологи говорят, что для комфортного существования нам нужно пять близких людей, и когда каждый живет в своей отдельной квартире один, то от своего партнера он в итоге требует пять разных воплощений и из этого вытекает бездонная прорва конфликтов завышенных требований и полное отсутствие отдачи у партнеров. И здесь еще много вариантов можно рассмотреть и обдумать.

Но мне повезло, я встретила своего мужа с которым счастлива. Кто-то счастлив остается в одиночестве. А вот Вера, в итоге, пришла к третьему пути, и она тоже будет счастлива, вопрос только не залюбит ли она своего сына до такого состояния, что общаться и жить с ним в будущем станет не возможно? Но это уже другая история.

Мне очень понравился язык книги. Отчетливо чувствуется ритм истории, все хорошо визуализируется. Мне помогла дистанция в 16 лет, когда я уже переживала свою юность, обдумала ее, поглядела на нее со стороны и увидела все это еще раз через данный роман. Книга отлично проговаривает время, по ней можно восстанавливать собственное прошлое, сделать какие-то выводы. В книге много достаточной жесткой, но сложно считываемой иронии и юмора, что мне очень пришлось по душе. Мне вообще понравился автор и я с удовольствием прочту другие его книги.

Хотел перед написанием рецензии пройтись по кладбищу. Найти уютное место, упасть в траву и покурить. По кладбищу я погулял, но вблизи могилы не прилёг – не хватило смелости. Тип в атеистических очках внутри меня скукожился и совсем не хотел смотреть на серые фотографии незнакомцев. Их лица словно тянули взгляд, осуждали сигарету и "колу" в моей руке. Одна дама щурилась, другая, чуть постарше и потолще – смотрела с искренним сочувствием. Открыв дверцу, я присел на лавку. Чайки, наверняка привыкнув к моей макушке, загалдели. Тут же ко мне поковылял костлявый паук. Я закурил, прислушался к ветерку из запаха цветов и посмотрел на свежую царапину – эпитафию.

Это было легко и приятно. Давно я не испытывал такого удовольствия от современной прозы. Роман оказался увесистой книгой, примерно на семьсот страниц. Исходя из последней строки, Елизаров творил "Землю" около пяти лет – с 2014 по 2019 гг. Что, к сожалению, не переносит главного героя – Владимира Кротышева, в указанный временной отрезок. Сюжетная нить закручивается с 2000-ых и далее вьётся вверх по ступеням из дат. Тем не менее, читать вот это было куда интереснее, чем, например, "Авиатора" Водолазкина, где персонажа спрятали аж в 1997 году.

Кладбище – это явно твоё! Прими и смирись!..

"Земля" – роман становления, влюбленности к девушке, поиска тропы и смысла. Это путь школьника из мелкого российского городка. Чем-то напоминает дневниковые записи, в которых, кроме личного опыта и мыслей, копошатся люди и могилы. Так история Владимира идёт сквозь одиночество на школьных ступеньках, походы на кладбище в детском лагере, развод родителей, армейские дни в стройбате и переезд к сводному брату. На протяжении всего пути Кротышева преследуют черенки лопат, вульгарный жаргон и кладбище. Так Вова хоронит ласточку на задворках школы, так рядовой Кротышев выкапывает первую могилу…

Во многом некоторые подробности стали для меня откровением. Наверняка Елизаров потратил время на изучение контекста. Либо просматривал колдовской самиздат, либо напрямую общался с копорями-могильщиками. Хотя я и не исключаю, что книга может быть вполне автобиографичной. Настолько все ситуации выглядят гармоничными и жизненными. Я ни разу не почувствовал фальшивки. Даже у лопаты, верной подруги могильщика, есть имя – "Маша". Детализация на страницах манит и тянет от окна с реальностью. Канва романа наполнена сведениями о проклятиях и мистических обрядах. Так, например, имеются подробности о порче на трупе наркомана. Не говоря уже о том, что из времянок крадут гвозди и фотографии, дабы причинить вред человеку. Но самое забавное – порча на бесплодие. Мм, для этого закидывают трусики женщины под свеженький памятник покойника. Ну или сразу в гроб.

Впрочем, я всегда рылся – в себе, в людях, в земле.

Теперь немного о персонажах.

Читать про 20-летнего Кротышева было любопытно, а в каких-то местах и вовсе… приятно. В приключениях детства и юности заметна авторская сердечность. Особо запомнится отрывок, который словно из меня вытащили – походы с бабушкой по тропинке в церковь. Эпизод сохранится в воспоминаниях Владимира. На церквушку он будет смотреть, покидая городок. Да и в целом, Кротышев напоминает слабовольного романтика с девственной эрудицией, который мимикрирует в силу обстоятельств. Отчего приходит явное ощущение, что гг. плывёт по течению и не веслом против. Фактура позволяет, и бунт проявляется у него лишь во внешнем мире. Во внутренней вселенной нет ни планов, ни стремлений к изменению. Что не сказать о конфликте между чувством к женщине и порядочностью. Ключевой атрибут персонажа – часы, подаренные отцом при появлении на свет. Семейная традиция глубоко закапывается в привычках Кротышева. Отныне Вова поддерживает ход секундной стрелки, сохраняя время, которое идёт от начала его рождения. И тут прослеживается явная связь между удержанием времени и отсутствием стремления к реформированию судьбы.

Она, не зная о часах, разглядела и оценила в нём именно сложность.

Остальных участников я хочу сохранить.
Собственно, она и есть виновница сего текста и вдохновения.

Всё её тело в тату. Имеется даже белый кролик а-ля Тринити, а вблизи маленького бледного соска на левой груди – улыбается червячок из мультфильма Бертона "Мертвая невеста". К слову, в романе много отсылок к кино и философским тезисам о смерти. Транслируется это в основном в образе Алины – девушки сводного брата. Бывает такое, искра между вами сразу чувствуется. Особенно если её кто-то пытается скрыть…

Моя кисть как паук вскарабкалась по бедру и примостилась на Алинином лобке: – Эта мудрость, если не путаю, запечатлена здесь?

Текст под трусиками Алины, который добавляет к образу развязности и дерзости - There’s a sucker die every minute. Отдаленно персонаж напомнил мне тургеневскую Марью Полозову. Она так же эгоистична, груба, стервозна и красива. Сходство яркое, порой казалось, что Елизаров забрал её у Тургенева и поставил на современные шпильки. Девушка незаурядна в своей сути. Она словно обучает Владимира смерти, вдохновляет и подбадривает на удержание направления. Делится с ним близостью (ведь такой интим особо эмоционально глубок в незнакомом городке) и нежностью тела. Кротышев тянется к ней, но вместе с тем боится. Этот страх (недоверие) удивительным образом передаётся алфавитом. А в одном эпизоде Алина так вовсе явно напоминает Полозову:

– Любишь меня? – спросила торжествующе.
– Люблю, – прошептал я обречённо.
– Всё сделаешь, как я прошу? – зубы её блестели, точно покрытые жидким лаком.
– Всё…

Похвалила:
– Хороший мальчик… – сглотнула и облизнулась. – И очень вкусный.
Я бы согласился на что угодно, лишь бы она повторялась – эта улыбка, полная перламутра.

Высокая и хрупкая Алинка – Снежная Королева, персонаж хаоса…сюрреалистическая девица, в импульсах Настасьи Филипповны.

Но как в любой качественной литературе, должна быть и Герда. Контраст для внутреннего конфликта Одиссея, возможность альтернативного пути. Девушка, которая не курит травку по вечерам, не царапает в блог язвительные абзацы и не болтает по ночам о потустороннем, улетая в сумасшедшем угаре. Так на сценку выходит Мария. Этого персонажа откровенно мало на страницах, от силы два-три эпизода… Потому не совсем понятно, насколько она обыватель в своей сути. Но минута в маршрутке была запоминающейся. Случайная встреча. Кротышев смотрит на ресницы и большие серые глаза Марии. Девушка в тонком пальто с потёртыми рукавами смущено опускает взгляд. На фоне её головки пролетает пейзаж из маленьких тротуарчиков и старых крыш. До уха Владимира доносится чья-то фраза из другой беседы - "Поехали, потом жалеть будешь! Всю жизнь!".

Да, Мне определенно понравилось это мгновение… Елизаров сыграл на ура.

По итогу.
Листал и отдыхал. И еще бы прочитал страниц 300 – 500.
Категория 18+ не случайна, текст местами вульгарный и отдаёт грубостью по отношению к женщине. Что объясняется социальными и профессиональными тропами гг., из-за которых так и хочется назвать роман производственным (ведь в нём масса кладбищенской атрибутики и специфики). При этом манера писателя вкладывать мысль в строки меня порадовала. Елизаров сохраняет свободу для интерпретаций сюжетных узлов.

Я уже нацелился на страницы "Библиотекаря" и других сборников рассказов. Автор пишет без аристократического и интеллектуального позёрства, он передаёт историю, а не себя в истории. Как сказала одна девушка – видно, что рисовать ему в кайф.

Ну и добавлю – роману не хватает продолжения.
То ли потому, что мне было мало Марии, то ли оттого, что крот так и не убил ласточку.

Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов.
Мф.8:22

Давно выступаю за реформу в литературоведении — ввести категорию «премиальный роман», т.е. роман, написанный для участия в какой-либо премии или конкурсе, как самостоятельную. Это как с собаками — есть просто собаки, а есть выставочные. Понятно, «выставочная собака» плохо гармонирует даже с теми целями, для которых данную породу выводили, — так и роман, написанный для участия в какой-либо премии — может вообще не гармонировать с литературой. И если замах Утонувших был прям высокий, на нобелевку, в данном случае автор метил куда ниже — на Русский букер, который книга все-таки получила. Заставляет вспомнить о синице в руках против журавля в Швеции.
Начало, кстати, никоим образом не настораживало — да, это действительно современный русский роман «конкурсного» разлива 2010-2020-х годов. Здесь все чтоб понравиться Жюри (обязательно с большой буквы) — и интеллигенция, и этот быдло-народ, и проклятый Сталин, которого автор идейно все-таки больше любит, чем ненавидит, и мир чистогана, который затмевает Высокие Порывы (тоже с большой буквы), и трагедия Маленького человека (ну вы поняли), и душеискательство напополам с душеспасением, и «ниспровергание идолов» (гениальный Барклай и что-то про лизоблюда Кутузова), в общем, весь суповой набор интеллигента который рефлексирует в эту сторону уже лет 50 (автору, кстати, когда я удосужился навести справки — на момент написания примерно столько и оказалось). Старательный язык с «подвывертами», от которого автор устает примерно к середине первой части, переходя на обычный русский язык, тоже прекрасно подходит под требования какого-либо конкурса. И да, ничего плохого в конкурсах нет, когда конкурс не превращается в фронду — в виде ли Афедрона Колядиной 2010 года или чересчур ритмичной прозы Николаенко , которую я, признаться, не смог осилить, ибо укачало. Стоит ли напоминать, что шатания Русского Букера закончились плохо как для самой премии, так и для отечественной литературы — премия научила нас, что в лауреатах главного конкурса страны может оказаться все что угодно — от графоманского опуса до вполне себе читабельного романа средней руки.
О чем книга, если заведомо абстрагироваться от её конкурсной природы? Обладающий достаточно мерзким и неуживчивым характером г-н Мальцев имеет внутреннюю индульгенцию, оправдывающую любое скотство — он служит Науке (в лекции у диакона Кураева я слышал такую вещь, сказанную вождем дикого племени своему сыну: «Сын, больше всего на свете бойся христиан, их бог прощает им все!»). Божество, которому он постоянно приносил жертвы, в начале книги отворачивается от него, причем по всем фронтам. Именно с двух крахов — социального и личного мы присоединяемся к герою. Причины данных крахов во всей книге расписаны настолько сухо, что в какую-то их закономерность не верится просто никак. Мир настолько несправедлив к главному герою? Нет, конечно, — это просто очередное испытание, долгий пост перед подвигом, который новоявленному святому необходимо совершить. Надо сказать — и это моя явная фобия — я очень боюсь возникновения сюжета книги Иова в художественном произведении. Поскольку название и синопсис мало что говорили — такое развитие событий нельзя было исключить, и я уже приготовился грустить. Несправедливость по отношению к хорошему человеку очень сильно угнетает — к счастью, здесь никаким хорошим человеком и не пахнет. Как любой интеллигент made in USSR автор тему знает достаточно поверхностно — по крайней мере в тех вещах, когда дело не касается собственной специализации — и в эти дебри решил не углубляться. за что ему большое спасибо.
Данный роман пытается стилизоваться под все что угодно — собственно, это и есть основа конкурсной природы. Оставим в покое самые очевидные и ленивые аналогии, что главный герой и есть та самая Крепость, которую осаждают все кому не лень — а он стоит себе один в поле воин. Крепость из главного героя весьма сомнительная — если вы, конечно, не о тех крепостях, которых предпочитают развернуться и сбежать от осадившего её противника. Вроде крепость то осталась крепостью, и даже её не взяли — просто она взяла и уехала в другое место. Первые две битвы, с которых и начинается повествование — главный герой сдает без боя. И если за работу, о которой хоть и много говорится, да без особой личной конкретики, а все больше в сторону долга, герой бьется, то свою «любовь» он сдает с той же легкостью, с какой выжигают все на подступах к крепости перед осадой врага. Личный катарсис, в котором должен был «родиться» наш герой, герой романа, хоть и описан достаточно убедительно — происходит спонтанно. Можно было бы списать это на блаженство — но герой достаточно злобен и мстителен. О психологической достоверности еще скажем пару слов.
Какие еще компоненты должны быть в «премиальном» романе? Попытаемся перечислить:
1. Русская душа. Какой же русский роман без русской души, спросит любое жюри, и будет право — со времен школьных сочинений тема «русской душистости» является обязательным пунктом оценки. Скажу сразу — с ней все грустно. Особенно сильно в данном аспекте провисает вторая часть — видно что здесь автору мало знакома еще и фактура, и чем же занимается «потерянный русский человек» автор знает основываясь только на сугубо личном восприятии — русский народ в глубинке, по мнению автора, 80% времени пьет и 20% времени вспоминает Сталина. Описание сельской жизни может претендовать на одно из самых плоских в отечественной литературе — черт его знает, может в зонах рискованного земледелия народ и правда не просыхает, но вот поверить что народ исключительно не просыхает все свободное время достаточно сложно. Я, как человек, имеющий по одной своей линии исключительно крестьян, смело заявляю — крестьяне в России не алкоголики, а пьяницы. Алкоголик жрет водку каждый день — и это типаж городской, а пьяница употребляет водку циклами, т.е. уходит в запой — это гораздо лучше гармонирует с сельской жизнью, где как попашешь в пиковый период, то и будешь есть. Кстати, о своем непонимании села автор признается самостоятельно, устами героя;
2. Язык. Едва ли не главное требование к любому конкурсу — форма. Форма должна быть не просто форма, а «с изюминкой», «с подвывертом». Постмодернистские ли выверты в духе Пелевина , или чрезмерная стилизация Иванова (находки и первого, и второго автором признаны удачными, и встроены в роман хоть в «монгольских главах», хоть в точке вхождения в эти главы — через наркоту). Сам язык приятный — по крайней мере как в случае с Николаенко не раздражал, другое дело что я вообще люблю нудные лекции — первую половину книги автор старательно читает их по любому поводу, дабы никто не забывал, что он именно занудный ученый, а не просто зануда;
3. Форма романа. Недостаточно написать просто драму, детектив или триллер — надо их миксовать. Здесь все просто — автор разбил книгу на три части, первую написав в стиле производственного романа, вторую — в виде деревенского социального романа, а третью в виде легкого триллера. Важная вещь в «конкурсном» романе — показать свою многоликость, т.е. заставить и сопереживать автора, и даже его напугать. Хорошая новость — кое-где ему удается. Лично я, например, испытываю явный страх, схожий со страхами Эдгара Аллана По и Николая Васильевича Гоголя

Плохая новость — данные игры с формой делают роман ближе к «выставочной» породе собак, чем к обычной — а выставочные породы больше интересны жюри, чем остальным 98% населения.
4. Психологизм. От сексуальных фрустраций главного героя (автор и здесь успел сказать свое слово) до портретов героев. Здесь, кстати говоря, самый большой провал — чего нет у героев, так это психологизма. Главный героя похож на ожившего Голема — ему не сопереживаешь как человеку ну просто никак. Остальные герои сделаны ничуть не более искусно — в лучших образцах прозы времен соцреализма. Когда «милиционер» должен был быть преданным но слегка дубовым, а «спекулянт» юрким и плохим. Менять навязанные социальные роли, конечно, нельзя, что мигом приближает действие к японском театру. Лучше всего провал виден по образам женщин — их ровно 1,5, по 0,5 на каждую из трех женщин. И, собственно, даже эти 1,5 образа легко укладываются в один — «ведьма». Такой топорной работы в отношении женщин еще надо поискать. Что меня коробит в этой ситуации — так это нечуткость автора к своим силам — но не можешь ты сделать это, зачем берешься? Зачем там вообще женщины? Ладно, ладно — автор писал житие — но даже в этом житие искушения женщиной то нет (а если и есть — то оно с треском провалено). Тогда зачем ружье, которое не стреляет? Пусть главный герой будет вдовец, и все начнется со смерти жены — кто мешает то? Вот и социальная драма. Но нет, автор старательно выводит «женский образ» — и это какой-то злобный терминатор, который прибыл из ада чтоб отравить жизнь главному герою. Жена изображена гадюкой на 115% — в первую очередь, конечно, тем, что она стяжательница, и ставит интересы семьи выше науки. Разумеется, она еще подлая и лицемерная тварь — можете не сомневаться. Автор не может остановиться, и с каждым появлением еще больше сгущает краски, в результате под конец мы видим даже не человека, а разве что Сатану в белой горячке, которую герой имеет риск получить. С остальными героями не лучше — главный злодей романа, я бы сказал, сошел со страниц комиксов, если б не знал, что в комиксах злодеев прописывают значительно более реалистично. Сопутствующие персонажи тоже толщиной с картон — «барин-олигарх», «секретарь», «пьяница № 1», «пьяница № 2», «просто Коля Ангел (Бог)» и пр.
5. Сюжет. Самая, наверное, ненужная часть для конкурсного романа — собственно, его здесь и нет. Первая часть это нравственный поиск главного героя без поиска. Герой настолько плоский, что неспособен даже к минимальной саморефлексии, какой уж тут поиск? В результате первая часть состоит из высосанных из пальца событий. Но даже это не так плохо в сравнении со второй частью — где нет даже высосанного из пальцев. Такое ощущение, что вторую часть автор старательных выжимал, чтоб сделать роман «конкурсного» объема — около 500 страниц. Зачем нужна была вторая часть? Зачем нужны были кучи проходных персонажей для героя, по сравнению с которым чугунная болванка это образец изменчивости? Да с тем же успехом можно читать пьесы Шекспира каменной стене. Чтоб показать как личность героя меняется под влиянием его общения? Бросьте, она неизменна. Какое-то движение намечается ближе к третьей части — но знаете что я вам скажу? Вступив в опасную химическую реакцию, компоненты: «Вы все козлы, а я в белом», «Нынешняя власть это плохо», «От богатеев хорошего ждать нельзя» и «Нужен хоть какой-то катарсис» породили такую театрально-унылую бурду, что расхлебываешь её с недоумением. Ах да, в начале книги были заданы вопрос — знаете как на них ответили? Бинго, никак! Мотивация героев после раскрытия карт стала настолько непонятной, что аналогия «забивать гвозди чеховским ружьем» кажется какой-то даже чересчур мягкой. Этим ружьем не то что не стреляли, ни только не забивали гвозди, а, даже боюсь сказать в качестве чего использовали.
И так во всем, например, столь любимый еще со времен Мастера и Маргариты прием «роман в романе» — вроде не такая плохая вещь, если б не: а) вопиющая Пелевенщина; б) унылость этого внутреннего романа. Роман, судя по всему, писался без четкого плана — и это заметно, слишком уж много ложных намеков и героев, которые никуда не ведут. Признаться, я бы посоветовал автору закончить роман на первой части — и вот объективно, не стал бы он от этого сильно хуже. По крайней мере не было бы сплошной «провисшей» второй части.
Теперь о хорошем — мне правда понравился язык автора. Автор очень успешно сымитировал зануду, и будь там кому сопереживать — сопереживание бы наметилось. Пока мы видим робот-пылесос, который ездит по квартире и пылесосит — и даже немного жалко, когда он начинает тыкаться в ножку стула, но все-таки это немного иная жалость, чем жалость к живому человеку — а герой не являлся живым изначально. Важно подчеркнуть, что герой не научный работник — любая наука требует гибкости. Научный работник должен иметь колоссальную волю но при этом внутреннее смирение, умение отойти и не ломиться в закрытую дверь — пересмотреть свой подход к проблеме, свое отношение с миром, возможно, и себя. Наш герой этими качествами не обладает. «Внутренние главы» относительно татаро-монгол могли бы быть интересными, если б и там герои были не такие же картонки, что и в настоящем — не фанат я Алексея Иванова, и не люблю я постоянно тыкать его произведения в лицо всем окружающим, но аналогичные вопросы в Сердце Пармы решены значительно более качественно, и, не побоюсь этого слова, с лучшим знанием материала.
Перед нами разнородная смесь стилистических обрывков, эдакое лоскутное одеяло, но никакая не крепость. Таких крепостей не бывает, а если б и были — врагу их взять было бы вообще несложно. Видимо, это понял и сам автор, ибо в самом конце из рукава он начинает вытаскивать Библию, в результате чего вся эта эклектика пытается замаскироваться под житие блаженного Иоанна (Мальцева). Вот только искушений то у него, толком, не было, образ жизни его на образ жизни святого вообще не похож, и, самое главное — герой не служит «науке». Нет, упреки его «гадюки» жены были справедливы — герой служит исключительно самому себе. Крепость не бежит от проблем — крепость на то и крепость, чтоб остановить врага. Но не таков наш герой — наш герой предпочитает уйти от битвы, а не стоять на месте пытаясь остановить врага — хорошая же крепость получается. В итоге эта крепость занимается тем, чем занимаются реальные крепости в современности — стоят облупившиеся, прогнившие, разваливающиеся, и вспоминают те деньки, когда они были еще кому-то нужны помимо коммерциализации — так и наш святой Иоанн нудит, как раньше он мог, а сейчас уже не может, и что раньше государство было ух, и работали то не за страх а за совесть, и где-то его стенания становятся так похожими на стенания упоротого деда-сталиниста из второй части, что поневоле их перестаешь различать. Зачем ходить в эту крепость? Послушать плач Ярославны, пусть и с неплохим литературным языком? Старческое брюзжание немолодого героя руками немолодого автора? Есть старики, немощи которых сопереживаешь — а главному герою сопереживать упорно не хочется. Очередное загадочное решение загадочного Русского Букера — похоже что предпоследнее.

Я умею читать.

Я взял с собой Сергея, Николая, Константина, Илью и Руслана. Мы поехали на электричке в деревню. Поезд тихо продвигался по замёрзшим за ночь рельсам мимо гигантских искрящихся в утренних лучах сугробов. За сугробами вставали ровные ряды корабельных сосен. Неподвижные и вечные, они скрывали в сердцевине зимнего леса свою белую тайну.

От станции мы примерно час шли пешком по неширокой утоптанной тропе, а потом ещё с полчаса продирались сквозь набрякшие снегом еловые лапы до стоящей на небольшом отдалении от леса избы. Избы была исконно русская, покосившаяся и иссохшая она смотрела единственной дверью на запад, на восточной и южной стене было по три окна. Внутри справа была печь, слева неясная пустота, заполненная предметами деревянного быта, дальше стол с лавками, за столом в углу чьи-то неразборчивые иконы.

Ребята, побросав рюкзаки, сразу натянули лыжи и умчались, взбивая стайки слепящих снежинок. Илья и Руслан были помладше, они вытащили из избы старые сани и пошли кататься на берег озера. Я немного размялся, порубив дрова и потаскав в бочкообразных вёдрах воду из колодца.

Через несколько часов оголодавшие оглоеды вернулись, и мы принялись за ужин. Наскоро порезали Тургенева с Герценом, побросали их в котелок. Открыли пару банок Достоевского, не хлебать же пустой бульон, но содержимое консервов показалось очень уж подозрительным. Тогда Сергей, ухмыляясь, вытащил два пакетика Пелевина, в кипятке тот быстро размок, и получилось вполне себе пристойное варево. Затем на шипящую сковороду накидали Толстого, а гарниром послужил нежнейший Бунин. Но молодежи было всё мало: вытащили закоптелый мангал, вывалились шумной гурьбой в уже опускающиеся сумерки и на открытом огне нажарили Набокова. На десерт захрустели разворачиваемой фольгой и под крепко заваренного Быкова, сдобренного Шишкиным, полакомились Шолоховым и Шукшиным с арахисом, а завершили всё действо большой пачкой Гайдара.

Намаявшаяся за день братия в тепле печи быстро уснула, а я вышел на улицу, закурил и долго смотрел на поднявшуюся над лесом луну. Где-то далеко завывал волк, изредка ему отвечало уханье филинов. Примерно в полночь ребят начало рвать кровью, но я подготовился заранее. Каждому подставил по деревянному тазу, потом вытащил всё во двор и на девственно белом пространстве нетронутого снега начертал их кровью большую красную пятиконечную звезду. Подождал, пока кровь немного подмёрзнет, затем вынес из избы находившихся уже в некоторой прострации мальчиков и аккуратно уложил их в снег, каждого на один из лучей звезды.

Как только первые лучи забрезжившего рассвета коснулись поляны, пентаграмма начала светиться алым сиянием. Поднимаясь ближе к небу, алое перерастало в ослепительно-белое и за этой пеленой почти незаметно было, как вознеслись замёрзшие скрюченные тела в холодное голубое небо. Я высморкался и пошёл собирать вещи.

Надо поговорить с Алексеем Александровичем, чтобы набрал ещё мальчиков, умеющих читать.

Об этой книге я могу говорить только в двух плоскостях. Хорошо или плохо. Что-то среднее абсолютно не про неё.

Плохо (лично для меня):

Интеллигентный невротик, он же главный герой. Шатается по городу, попадает в неприятности, пытается понять свою силиконовую подружку, в перерывах между этим возлежит с другими барышнями, очень лениво борется за справедливость в стенах университета и много философствует.

Возможно, герой не впечатлил меня лишь потому что, я не читала предыдущие книги о нем. Или же его минусы это мои больные точки, черт знает.

Хорошо (опять же, лично для меня):

Места действий — Лондон, а затем Петербург. Насчёт последнего особенно приятно. Атмосфера питерских улочек позволяет прочувствовать реальность происходящего.

Язык — лёгкий и разный. То рваный, с нотками искрометного юмора и иронии, то плавный и вдумчивый.

Композиция — абсолютно не линейное повествование, переходящее в абсурд. Сначала серии флешбэков сбивают с толку и раздражают. Но, как оказалось, такие отступления в прошлое помогают понять происходящее здесь и сейчас или создают интригу для будущих событий. Да, сложно, но достаточно интересно.

Подводя итог, скажу, что прочитать стоит, если не придираться к образу главного героя (вот выбесил, так выбесил).

И чтобы оценить авторскую ценность одиночества. Здесь она возведена в абсолют. Одиночество персонажей (очень харАктерных, что тоже плюс), чья потребность в близости и признании столько велика, как и невозможность дать что-то взамен.

Всегда очень сложно смириться со своими чувствами, когда в руки попадает подобная литература. С одной стороны, это удивительный, восхитительный предмет изобразительного искусства, когда от первой до последней страницы ты восхищаешься мастерством автора и силой чувств, которые тебя захлестывают. С другой стороны, ты понимаешь, что чтобы создать такое произведение нужно было прожить и увидеть огромное количество смертей и несчастий, и только на фоне этих радикальных противоречий, на фоне невероятный черноты и появляется такое белое и прекрасное.

Мне безумно понравилась манера изложения сюжета, когда мы смотрим на мир глазами одного человека, в следующей главе мы переходим к уже упомянутым какому-то другому человеку из более старшего или младшего поколения, в следующей главе мы переходим на точку зрения человека которого мы осуждали в прошлой главе, мы узнаем его истинные намерения и так далее, и так далее. Мы ходим по кругу, посещая каждого из жителей Берда, узнаём о его судьбе, его историю, как на нём отражается жизнь в этом "городке", кого он потерял, пережил и что дает ему силы дальше жить. Это удивительной силы высказывание, которое по сути своей должно было прекратить войну, но конечно же этого не сделало, и на данный момент остается лишь чудом изобразительного искусства, но к сожалению не миротворческим актом. И грустно и печально, что столько зла совершается и, к сожалению, конкретно мы ничего сделать не можем, мы можем лишь кричать о нём, и умолять чтобы всё это прекратилось

История депрессивная и неприятно давящая.
Такие, конечно, тоже нужны, но у нас с ней не сложились тёплые отношения.

Книга про беспросветную и полную отчаяния жизнь девочки Кати.
У неё плохо всё. И её не кажется. Действительно так и есть.
Отношения с одноклассниками, подругой, учителями, родителями - всё наполнено непониманием и безысходностью.

Основная моя претензия к книге очень индивидуальна.
Желающим прочитать не стоит брать её в расчёт.
Знаете, это как с именами.
Одни нравятся, другие нет. Причём у разных людей разные предпочтения.
Всё дело в ассоциациях и сочетании гармоничных, для конкретного человека, звуков.
Так вот фраза "Катя катится-колошматится" меня своим звукосочетанием подбешивает.
А ведь именно она встречается в книге несчетное количество раз.
"Выросшие" и "невыросшие" по отношению к детям и взрослым, - из той же оперы.
Для меня звучат неприятно и тоже встречаются в сюжете регулярно.
Примерно с середины романа добавилось ещё "вывязывает и довязывает".
Тоже далеко не один раз.
Я понимаю, у главной героини, Кати, не всё в порядке с психическим здоровьем и повторения подобных фраз помогают ей справляться с жизненными ситуациями, но мне было очень неприятно читать эту историю.
Хотя в остальном сюжет неплох.

Не буду говорить за каждого, но уж точно многим доводилось испытывать в жизни «бессмысленную жажду чуда», о которой писал Арсений Тарковский. Множество фантастических произведений рождается из желания чудес, которые пусть и не были бы нам видны, но существовали где-то рядом, на соседней улице, за углом. Не такой главный герой романа «Автохтоны» Марии Галиной. Когда-то в детстве он принимал два красных огонька в ночной тьме за глаза великана, пока отец не объяснил ему, что это маячки на вышке. С тех пор главный герой, который до самых последних страниц будет оставаться безымянным, всегда видел только сигнальные маячки, даже если на него в самом деле смотрел злой великан. Великан действительно может оказаться злым, ведь мы зачастую забываем, охваченные жаждой чуда, что чудеса могут быть с двойным дном — и не совсем приятные.

Главный герой отмахивается от чудес и упорно не желает видеть их, так что повествование разделяется на три русла и нельзя сказать, какое из них более полноводное. Одно — сугубо практичное, сухое, детективное сквозь призму восприятия основного персонажа. И пусть рассказчик не слишком надежен, ведь литература давно приучила нас быть немножко параноиками и не доверять беззаветно любому рассказчику, все же его точка зрения имеет право на существование. Второе русло — местечковое, автохтонное, сказочное. Городские легенды на территории бывшего СССР не слишком в ходу, это больше западный термин, однако именно из них рождается полумифическое полотно, которое ткут жители городка. Истории про сильфов, саламандр, тритонов и оборотней с успехом заменяют сплетни и скандалы из ток-шоу. Этими легендами город понемножку пытается опутать и затянуть в себя главного героя, сделать его из чужеродного своим, добавить толику кипучей «автохтонности» в холодную кровь, поэтому даже официанты в кафе, завидев его в первый раз, спрашивают: «Вам как обычно?» Третье русло – это читательское восприятие. Читателю постоянно придется сидеть между двух стульев и мучительно метаться между реальностью и ей же с приставкой «сюр-».

Итак, главный герой пытается распутать загадку спектакля многолетней давности, по крайней мере, он так утверждает. История с придумыванием продолжения рассказа Гайдара про голубую чашку дает нам ключ: надо не слепо верить рассказчику, а попытаться понять и вообразить его предысторию: почему он этим занимается и почему поступает именно так, а не иначе. Перед основным персонажем и перед читателем встает вопрос, вечно ли все-таки искусство или оно давно мертво? Можно ли воскресить то, что давно прошло? И как только мы задаемся вопросами о времени, как все начинает перемешиваться и путаться. Не случайно одного из главных действующих лиц зовут «Вертиго», только если настоящее медицинское вертиго — это головокружение и путаница в пространстве, то вертиго в «Автохтонах» — это головокружение и путаница во времени. Искусство, например, вне времени и пространства. В романе спектакль многолетней давности ставит сам себя на протяжении долгих лет, то есть всегда, главный герой ходит по одним и тем же местам в одно и то же время, как фигурка на пражских курантах, а потом и вовсе настоящее с прошлым перемешиваются в слоистый коктейль. Как запеканка, которую постоянно готовит одна из героинь: пусть начинки и разные каждый день, но творожная основа всегда одна и та же, так что главный герой сомневается даже, не вчерашняя ли это запеканка под новым соусом. Главная линия романа сплетается кольцами, идет внахлест сама с собой, но автор не забывает и про полутона, подтемы и субвопросы. Произведение не осталось однолинейным, что не может не радовать.

Автохтонам уютно жить под незримым куполом городка, как в стеклянном шаре. Земля придает им сил, словно Антею, улицы и дома кажутся продолжениями местных жителей. Пока главный герой решает загадки, идет по следу и ворошит прошлое, местные жители, как единое целое, застыли на месте и выполняют собственные задачи. Городок окутан атмосферой вечного карнавала, вот только непонятно, скрывается ли под масками красота или тлен, веселые ли это маски танцующих беззаботных обманщиков или тяжелые маски чумных докторов. Главному герою с самоопределением повезло меньше. Как бы стойко он ни цеплялся за реальность, изнанка мира все же постепенно просачивается как в его сознание, так и в текст романа. То, что начиналось как детектив, совершенно незаметно перетекает в нечто иное, как неведомо для самого себя мало-помалу сходит с ума здоровый человек. Главного героя эта зыбкость и двойственность реальности не устраивает, он хочет раз и навсегда определиться, где белое, а где черное. Однако автохтонное пространство не дает ему однозначности. Например, он хочет убить Вертиго. Но ведь убить Вертиго можно не только физически, при помощи пистолета, яда или ножа. Достаточно перестать верить в Вертиго, не понарошку, а по-настоящему, чтобы он стал раз и навсегда мертв для тебя во всех слоях времени. Так что все решения и разгадки предстают перед главным героем сразу с двух сторон. Сможет ли он справиться с самим собой и сделать, наконец, выбор — главный вопрос романа. Важнее даже, чем какой именно выбор он бы сделал.

Есть очень хорошая метафора, которая растет из самого текста произведения. В коридоре одного из персонажей висит медленно мерцающая лампочка, и мы вместе с главным героем вспоминаем, что лампочки по принципу своего действия не светят непрерывно. Каждая лампочка быстро-быстро мигает, освещая пространство, а наш мозг сам достраивает цельную картинку постоянно светлой комнаты, так как не может воспринимать такую скорость нормально. Но ведь если она постоянно загорается и освещает пространство, значит, эта же лампочка постоянно затухает и пространство окутывает тьма. Что если бы мозг мог достроить картину не только по мерцающим вспышкам света, но и по мерцающей тьме? Была бы она такой же реальной и правдивой, как и ее светлая версия? В «Автохтонах» Мария Галина дает нам возможность выбора, как именно и с какого ракурса смотреть на всю историю. Правильного или неправильного варианта здесь не будет, решение останется за читателем, как и его последствия.

Роман не стоит читать тем, кто любит, чтобы автор объяснял все до последней буквы и до последнего блика на стене, не оставляя возможности читателю для сотворчества. Мария Галина вообще не пишет для тех людей, которым по душе, чтобы автор проводил читателя по тексту за ручку, указывая пальчиком на наиболее интересные места. Впрочем, один на один с ловко закрученной историей она нас тоже не оставит и в нужных местах подскажет направление знаками, нужно только быть готовыми их видеть. Думаю, что «Автохтоны» понравятся тем, кто считает читателя почти равноправным автору коллегой, участвующим в создании ткани хорошей истории. Кроме того, автор оставляет для нас даже не один, а два романа. Первый читается неподготовленным читателем без спойлеров. Второй предназначен для перечитывания и понимания множества маленьких деталей, которые мы упустили при первом прочтении. Текст, впрочем, один и тот же.

Странное дело. Это журналистское исследование на острую ныне тему было опубликовано в 2016м. В 2022м мне кажется диким, что это вообще смогли опубликовать. А ведь всего один день отделяет тебя от почти всеобщего безумия, когда из нормальных с виду людей лезет абсолютно неприемлемое упырячество. И тролля всем известный вопрос, где же были все эти упыри последние 30 лет? (Да-да, с 90х). Почему их не было видно?

На самом деле, конечно, не один день так радикально разделил гражданское общество. К этому все шло последние 20, а то и более лет. Зыгарь подробно и очень логично раскладывает все тенденции по полочкам и рассказывает, как же так произошло, что либеральный прозападный молодой президент, пришедший к власти, будучи выбранным Семьей, твердо уверенный, что больше двух сроков по 4 года служить нации ему не стоит, превратился в совсем другого политика. Обнуление конституции, рокировка, тенденции к авторитарности, отмена выборов в регионах, Иван Грозный (в книге в другом порядке).

В последнее время часто слышала эту (одну и ту же) историю про разных правителей, даже необязательно русских: как находясь у власти, изначально классный политик-реформатор начинает отождествлять себя с государством (государство - это я), ну и тут все, пиши пропало, впадает в провластный амок, принимая свои решения за присланные богом/богами/голосами,а там недалеко и до ошибочных решений, спецопераций, репрессий, паранойи. Зыгарь нам рассказывает ее же, только на примере современности. Технологии меняются, а люди нет.

Автор рассказывает даже не столько о самой одиозной фигуре, сколько об окружающих ее людях. Так постепенно, глава за главой, друг за другом (а могут ли быть у настолько всемогущих людей настоящие друзья?) складывается выпуклый портрет яркой личности. Не буду выражать свое отношение, но личность ярка безусловно. Другое дело, что как эту яркость воспринимать. И еще. Зыгарь дает очень много фактической политической информации последних 20 лет. Если вы, как и я, ничего не знали про Суркова, Иванова, Кудрина, если вам, как и мне, рокировка с главой правительства показалась неожиданной, если вам, как и мне, было новой фамилия Медведчука, то эта книга совершенно точно не будет бесполезной. Не могу, правда, проанализировать верность того или иного авторского вывода, так как я наоборот спрашивала у него вопросы и шла за ответами, но мне показалась его теория весьма стройной и логичной. Отсюда я почерпнула гораздо больше информации, чем из сводок новостей, причем новостей с обеих сторон.

Кстати, про новости. Конечно же, вы знаете, что одну и ту же новость можно подать весьма и весьма по-разному, с чем лично я и столкнулась. многажды за последние пару месяцев. Кстати, вот таким вот занятием нас развлекали в школе на "Дебатах" (внеурочка, на которой готовили ораторов). Две команды узнают заранее тему, готовят по ней пункты за и против. Перед началом собственно дебатов подкидывается монетка, и так команды узнают, какие пункты они будут отстаивать, плюсовые или отрицательные. Ну а потом судьи выбирают победивших среди тех, кто показался более убедительным. Было любопытно. И кажется, так зарождались информационные войны.

Книгу рекомендуют как нейтральную, точнее, рекомендовали ранее. В нынешнее время она показалась мне очень и очень опасной, наверняка ее могут зацензурить или даже запретить. Автор не стесняется выражать свое отношение, не в строках, правда, а между, либо в пасхалках вроде наименования глав, иногда в сносках. Так что вероятнее всего, некоторую часть населения сейчас будет бомбить при чтении. Возможно, через некоторое время бомбить перестанет, но будет уже поздно. Скорее бы уже это закончилось (боюсь, что все только началось).

С названием у меня ассоциировалось исключительно одноимённое стихотворение А.С. Пушкина. Нельзя сказать, что я новичок в теме Гражданской войны, однако считал, что к концу 1922 года она была окончена. "Даёшь Варшаву, дай Берлин - и врезались мы в Крым!", - поётся в известном марше, но окраины Союза были, можно сказать, ничейными территориями. Интервенты, банды, самопровозглашённые лидеры, местное население составляли тот котёл, в котором предстояло вариться нашим героям.

Белый генерал и поэт Анатолий Пепеляев показан глубоко верующим, тонко чувствующим бескорыстным идеалистом. Его образ может использоваться любой пропагандистской машиной: не вывез богатств с родины при эмиграции, поэтому работал грузчиком; не расстреливал врагов и не экспроприировал фураж у населения; не пил, отпускал пленных и болел за свою страну всей душой. Летом 1922 в Харбине даёт себя уговорить на организацию похода в Якутию ради спасения угнетённого местного народа. Судя по его дневнику, он понял всю нереальность происходящего лишь к окончанию похода, до этого поддерживал определённые иллюзии. Мне показалось, Пепеляев до конца не познал, что за народ такой - якуты и вообще в чём нуждалась эта часть страны на тот момент. Кого и зачем освобождать было додумано, дорисовано подсказчиками-манипуляторами и такими же идейными собратьями по оружию. Наивно, романтически и героически выходит. Как писал сам генерал: "...хотелось пострадать". Его оппонент со стороны Красной армии - латыш по происхождению Иван Строд. Анархист, которому идеи левого движения показались логичнее невразумительной программы монархистов, полный георгиевский кавалер, боевой офицер. Благодаря двум его книгам потомки получили взгляд с той стороны на борьбу в Якутии. И на них достаточно сильно опирался Юзефович при написании своей.

Мне очень импонировал безоценочный тон автора на протяжении всей книги. Споры об исторических личностях не приводят ни к чему толковому, в данном произведении почти все реплики поданы с использованием цитирования мемуаров, газет, следственных документов, дневников и книг участников похода. Леонид Юзефович в некоторых местах анализирует расхождение данных, предлагая свои варианты, например, почему дата сражения была сдвинута в официальном отчёте. Но это происходит ненавязчиво, просто для того, чтобы читающий полнее понимал ситуацию. Библиографический список впечатляет, работа проделана колоссальная, в результате чего получился некий сплав беллетристики с документалистикой. Полагаю, кому-то она может показаться суховатой и рваной, за счёт того, что повествование прыгает между несколькими линиями персонажей и их местоположением на карте. Мне это совершенно не мешало, а наоборот, усиляло впечатления и добавляло резкости в картину.

Умирать паршиво везде: в саванне под палящим солнцем; в душных тропиках после ливней, проклиная москитов и при температуре -50 градусов, когда замерзает смазка в часах. Обморожение половых органов, щёк и носов, поедание сырой мерзлой конины, обледеневшие тяжеленные шубы и движение по бездорожью - вот в таких условиях люди проходили примерно по 40 километров в день, двигаясь по устьям замерзших рек. Автор показывает нам, что это была не политическая борьба, не баталия за ресурсы, а столкновение идей. Когда воины не могут поступить иначе, сражаются, не испытывая ярости или ненависти к врагам, которых нет как таковых. Не случайны параллели с эпосом Гомера и мысли о сражениях древних героев. При этом мы всё же рассматриваем личности со своими достоинствами и недостатками, а не идеи красного и белого движений. И это прекрасно - взят незначительный эпизод Гражданской войны и рассмотрен сквозь призму участников как через микроскоп. Сердце романа - осада поляны Сасыл-Сысы показана преимущественно глазами Строда, оборонявшего её. Обычно симпатии на стороне осаждённых, так было и в этот раз со мной. Видим, как Строд и его бойцы строят баррикады из навоза и замерзших трупов убитых товарищей и осаждавших пепеляевцев. Он помнит почти каждого по имени и благодарит за помощь даже в посмертии - одна из сильнейших сцен в романе на мой взгляд.

Время было жестокое, и благодаря Леониду Юзефовичу читатели могут увидеть страдания и чаяния конкретных людей, а не стрелочек на карте, показывавших направление движения войск. Человеческие эмоции, мысли, чувства и думы в этом немаленьком труде захватывают и не отпускают до последних страниц. Понравилось, как автор проводит незримые параллели не только между основными персонажами, но и местами действия, размышляет о ссылке Короленко или судьбах эмигрантов Харбина. Главная и основная мысль для меня - этим людям так выпали кости судьбы, вполне могу себе представить Строда на стороне белогвардейцев, а Пепеляева - красным командиром. Они жили, у них были свои идеалы, семьи, разное отношение к религии, но оба были достойными людьми и умелыми командирами. Оба были принесены в жертву машине репрессий 30-х годов, несмотря на разницу в социальном положении - в ту пору это не играло особой роли. Спасибо и низкий поклон автору за громадный труд и честность.

Эта книга — окно в обычную жизнь людей. Хотя правильнее будет сказать «экран», ведь здесь идёт прямая речь, а под конец герои, раскусив возможности интернета, транслируют свои онлайн-эфиры на печатные страницы, рассказывая читателю то, чем пытались завлечь пресытившуюся интернет-публику. Герои являются собирательными образами, куклами-типажами, которых автор «набил» чертами характера и внешности, особенностями поведения и манерой речи, стилем в одежде или его отсутствием, образом мыслей, мечтами, желаниями и т.д., присущими определенной категории людей. В основном он использует образы-стереотипы, такие как молодящаяся дама за сорок, утончённая натура из семьи коренных москвичей, последовательница ЗОЖ и духовных практик, плохо говорящий по-русски гастарбайтер, тупые охранники… Многие лица мелькают пару-тройку раз, но некоторые задерживаются дольше, становясь важными людьми в жизни основных «стримеров»: Алексея и Наташи.

Начну с главных героев. Наташа – типичная девочка из провинции, приехавшая покорять Москву. 23 года, из Краснодара, работает консультантом в модном бутике в самом центре Москвы. У неё красивое личико и потрясающая фигура, поэтому достигать красивой жизни она собралась самым популярным путем – найти богатенького любовника, который будет её обеспечивать. Этикету она учится у коллег-продавщиц, а мудрости – в паблике «Цитаты великих женщин». Причём цель была близка, но от Серёжи, парня с машиной, квартирой и возможностью возить её на Бали, Наташа ушла в попытке набить себе цену, изобразив потребность в духовной близости, ведь поговорить о философии или современном искусстве он уходил к страшным тёлочкам-аспиранткам. Так что же может рассказать Наташа? А вот это вот всё, вот об этих своих чаяниях. Но это только начало её «стрима». Ведь судьба улыбнётся, но уже выбранный метод достижения цели казался легче и надёжнее, и ставка была сделана на него. Момент был важный, он отлично продемонстрировал моральный облик героини книги, для которой все средства оказались хороши.

Алексей — сосед Наташи, вместе с ней снимает квартиру. 25 лет, из Екатеринбурга, работает младшим бухгалтером в госконторе. Он из тех, над кем всегда прикалываются и кого называют задротами и нищебродами, на которых «Наташи» смотрят, как на пустое место. Лёха, правда, применяет другое выражение, сравнивая таких как он с иной субстанцией, и по тому, как он себя показывает дальше, его дурнопахнущий вариант подходит лучше. Ему хочется Наташу. Но Наташа отвергает его. Теперь хочется утереть ей нос, заимев другую девушку. Да где её взять? К тому же девушка — это дорого, а Лёха, как старый сквалыга, считает каждую копейку и очень гордится, когда ему удается купить что-то на несколько рублей дешевле, чем в «Пятёрочке» около дома. В начале его «стрим» будет содержать расчёты по каждой статье расходов, вечный вопрос «где взять денег?» и умозаключения на тему «Чего хочет женщина». С оценочными суждениями, ведь каждый «Лёха» точно знает, что на уме у этих тёлочек. Но где взять денег? Красавицы же только на бабки да крутые тачки клюют, по Сеньке шапку выбирать не хочется, а Тиндер — «это конечно свалка не ликвидных телок» (здесь и далее сохранены орфография и пунктуация персонажей). А ещё ж квартира нужна! Её где взять? Вот эту задачку Алексей решил легко — вспомнил истории о стариках, что после смерти оставляли свои квартиры тем, кто за ними ухаживал, и начал обрабатывать соседа-пенсионера. Эх, Лёша, Лёша, а ведь заметил же, что глаза у Владимира Георгиевича «такие как-будто про всех всё за ранее понимает». Также он знакомится с Ирой и начинает с ней отношения, что выводит из себя Наташу, ведь она собиралась «юзать его во френд зоне». Наташа пытается срочно найти парня, чтобы досадить Лёхе, но «тиндер конечно помойка. собрал самый не ликвид из мужиков.» А они похожи, да, эти Лёха с Наташей?

В стрим включается Владимир Георгиевич, убеждая в том, что прав был Лёха, всё видит старик. Жалеет Алексея, кажется ему, что это тот — «одинокий и брошенный, и нуждается в его обществе, а не наоборот». Окрестил Георгич эту парочку «серыми, как будто полыми. Никакими». Особенно поразила его в Алексее «чудесная уверенность в том, что ему что-то должны просто так», но это черта всего поколения. Вот Настя, например, 30-летняя незамужняя женщина, что сидит на шее у родителей, на съёмной квартире жить не желает, требуя от предков размена их трёшки в центре. Настя по образованию филолог, ходит в филармонию с подругой Викой, сидящей на ЗОЖ, такой же возвышенной и интеллигентной натурой, что и она сама.

Сколько же здесь крайностей. Если играют в чувственность, то до вульгарности, если в строгость, то до презрения к остальным; облик как у аморальной девицы или как у «синего чулка». При этом место для взаимной зависти всё равно находится, несмотря на презрение друг к другу, ведь женщине всегда не хватает того, что есть у другой: высокие и острые скулы Насти являются предметом зависти Наташи, а мягкие округлые скулы Наташи — предметом зависти Насти. Но нарезка из стримов продолжается и появляются все новые и новые персонажи.

Элеонора Владленовна — хозяйка модного бутика, где работает её любимица Наташа, чью хватку бизнес-вумен оценила сразу и даже запланировала для неё значительное повышение, к тому же Наташа так похожа на её дочку Катю. Элеоноре 45 лет, она всегда элегантна, подтянута. Женщина, которой восхищается Наташа. Владислав Эдуардович — муж Элеоноры Владленовны, 50 лет, бизнесмен, любитель особого рода «хоум-видео», которое снимает сам, коллекционируя ролики, снятые во время своих забав с любовницами. Его «стрим» мог бы раскрыть глаза многим наивным девочкам, мнящим себя вышедшими на охоту львицами, а настоящими охотниками в этой игре являются вовсе не они. Катя — дочь родителей-бизнесменов, чьи инициалы символически отзеркаливаются друг от друга, заскучавшая в Лондоне девица, которой не хватает острых ощущений. Витя, Дима, Анна, Мария, Женя, Нина, Теймураз и прочие, что будут мелькать со своими прямыми эфирами эпизодически, они тоже типажи, их тоже надо показать, но всё же герои нашего времени – не они. Но услышали и их.

Всё будто искусственное. Внешнее важнее внутреннего. Главное казаться, а не быть. Художественная литература, особенно сатирическая, — зеркало своей эпохи. А эпоху делают люди. Они влияют друг на друга, они могут возвысить или погубить, помочь измениться к лучшему или упасть ниже. Кто выиграл приз по стриму? Кто получил то, что хотел?

Персонажи несколько карикатурные, выполняющие определённую функцию — показать тот или иной типаж из реальности. Но они не безнадёжны, если извлекают правильные уроки. Да, тут автор пожалел своих героев, особенно Наташу. Обычно случившееся с ней заканчивается плачевно, ведь таких, как Элеонора Владленовна почти не существует, как и таких, как Владимир Георгиевич, это вымирающий вид людей. Но похоже Иван Шипнигов всё же верит в лучшее и даёт своим персонажам шанс. Они, пройдя через открывшиеся им «двери» меняются к лучшему, придя к выводу, что их ценности были ошибочными, а выбранные пути — ложными. Концовка для описанной здесь правды жизни слишком хороша, а зная, какова реальность и как бы, скорее всего, было бы всё на самом деле, в неё не получается поверить до конца.

Мир прекрасен, жизнь хороша, солнце горит, трава растёт, люди смеются. Зачем что-то портить?
Зачем мы всегда возражаем друг другу, зачем желание одного вызывает протест у другого, зачем миром правит обида?

Необычная книга. Ни с чем не могу ее сравнить.
Даже жанр определить сложно.
Что-то среднее между славянским фэнтези и старой сказкой на новый лад.

Начала читать - сложно, непонятно. Из-за этого скучно...
Включила аудио - восторг!
Это надо слушать!
Хотя бы немного. Потом получилось и читать.
В голове сам собой звучал голос чтеца с нужным ритмом и интонациями.

Сюжет раскрывается неторопливо и содержит много атмосферных деталей.
Обычно предпочитаю более динамичные книги.
Но этот сюжет буквально затянул именно своей неспешностью.
То, что вначале книги раздражало - стало ее изюминкой.

Хотелось смаковать текст и надеяться, что он никогда не закончится и не придется уходить из этого чудесного и необычного мира.
----------
P. S. Любимый персонаж - ведьма Язва, прообраз Бабы-яги.
Чудеснейшая личность)))

Этой книге не повезло быть прочитанной после Аверченко.

Не хочется сравнивать, но по-другому не получается. Обе книги одинаково забавные с одной стороны и грустные с другой. Обе имеют горький подтекст. Но Аверченко - это изысканное "смех сквозь невидимые миру слезы..", а Сальников - это простое и обычное "смех сквозь слезы". Аверченко - глубина и значимость, Сальников - игриво, но на один раз.

Аннотация не обманула,  "Петровы.." - это "развеселая хтонь и инфернальная жуть)) Я бы добавила вакханалия и необузданный бред. И бред этот - наша обычная жизнь с родными исписанными (во всех смыслах) подъездами, алкашами и хамоватыми кондукторшами.

Но удивительно - нет естественного отвращения ко всему происходящему, которое должно бы возникннуть как оскомина от кислого яблока, видимо автор столько положил ради фантасмагории, что это сработало. Я постоянно осознавала, что происходит что-то очень важное, пусть нелепое, но важное, что в фантасмагорию вот-вот ворвется здравый смысл.

"Петровы.." - роман-воспоминание, роман-ностальгия, роман-абсурд. Вся жизнь Петрова, Петровой и Петрова-младшего - гриппозный абсурд, как головокружение от резкого подьема со стула, то ли причудилось, то ли явь, а если явь, то увольте меня от таких крышесносов)

Или всё-таки не надо меня увольнять, книге больше говорю "да", чем "нет", а скорее "иногда можно, но не часто")

Эта книга попала ко мне в руки удивительным образом 20 мая - в День Волги, и именно Волга стала центром этой истории. Сколько маленьких речушек впитала в себя главная река страны, сколько городов и деревень объединила, сколько народов напоила своими водами! Сама я выросла на берегу Вятки, но каждый ребенок у нас знает, что Вятка впадает в Каму, Кама впадает в Волгу, а Волга впадает в Каспийское море.

Первые несколько страниц я не могла понять эту книгу - странный человек, шульмейстер Яков Бах - одинокий, молчаливый, угрюмый, неприкаянный. Именно его неприкаянность и необычное поведение вначале оттолкнули меня, а слишком напыщенный язык книги, со множеством эпитетов и оборотов, не давал насладиться атмосферой. Но чем дольше я читала, тем сильнее удивлялась и восторгалась, а в конце второй части книги по рукам пошли мурашки. Ну как, как это делает Гузель Яхина? Откуда она берет такие сюжеты? Как ей удается писать вот такие книги?

Хочу заметить, что большинство моих знакомых оттолкнула аннотация книги, и я с ними согласна. Сказки? Разве они здесь главные? Десятилетия жизни маленькой немецкой колонии в Поволжье, грандиозные события страны: Революция, голод, образование Советского Союза и Автономной Советской Социалистической Республики Немцев Поволжья. Вот что главное! Жизнь небольшого народа на чужой земле, попытки бороться с никому не нужным социализмом и борьба. Борьба за жизнь, за свободу, за родных и близких. Борьба за собственное мнение и за самого себя. Сказки были, да, но они шли отдельной линией, своеобразным способом общения Баха с миром, но никак не основой сюжета.

Совершенно не понимаю добавления в историю одного героя, видимо, для отвлечения внимания, раскрытия истории со стороны власти и правительства, пояснения поступков и оправдания руководства страны. Вообще, жизнь и поступки Его, не вызвали у меня никакого интереса, и я бы с удовольствием вырезала всё это из текста, но это уже мое сугубо личное мнение.

А Бах, Бах был прекрасен. Я его не понимала, ненавидела, презирала, поддерживала, ругала... Я пережила с ним все эмоции, и по-моему это самое главное.

Современная российская проза была, есть и будет. У нее прекрасное настоящее, хорошее прошлое и замечательное будущее. Знакомьтесь, кто еще не знаком: Захар Прилепин - потрясающий , в прямом смысле этого слова, писатель. Каждая книга автора - своевременная и актуальная, будоражащая и шокирующая. Его язык - наслаждение для истинных любителей родного слова. Его герои - живые и настоящие. Прилепин - современный летописец, по его книгам можно изучать новейшую российскую историю изнутри. И вот еще одна страница истории...

"Санькя" - роман об экстремистской Национал-большевистской партии. Главный герой Саша - один из наиболее активных ее участников, не знающий сомнений в правоте своего лидера и собратьев, готовый идти до последнего ради защиты своих убеждений простой русский парень. Его образ знаком каждому из нас: это одноклассник, соседский парнишка, сын подруги. Он может быть кем угодно. Но он не может смотреть спокойно, как гибнет великая страна, ЕГО страна. И Саша будет защищать ее от "врагов" так, как умеет. Он не один, их целая партия: молодых, горячих, патриотичных. Только вот не ошибаются ли они в своей цели и действиях? Вряд ли их переубедишь. Да и не надо.

Чем больше читаю Прилепина, тем больше влюбляюсь в его прозу. И темы мне нравятся, и его стиль, и язык. Он умеет быть актуальным, он умеет говорить на злободневные темы. Но самое главное: писатель не боится правды. Зачастую, в его книгах нет хороших, добрых и справедливых концов. Зачастую в его книгах вообще нет концов. Как в жизни: если закончилась какая-то фаза, это не значит, что человек прекратил свое существование, наступает новый эпизод, продолжается история, и не так легко понять, кончилась ли предыдущая хорошо или плохо лично для тебя. Она просто кончилась и все.
Герои - не хорошие и не плохие, а просто люди, со своей жизнью, своей историей, своими мыслями, своими убеждениями. Они близки и понятны. Мир, в котором они живут, - наш мир. И эти люди живут где-то рядом с нами, участвуя в современной истории, может быть, иногда немножко активней, чем следовало бы. Но, как писал классик, а судьи кто?

Хочу закончить выражением моего безграничного почтения писателю. Я счастлива, что у нашей Литературы есть Захар Прилепин. И я горжусь, что живу с ним в одно время, а потому могу особенно остро чувствовать его прозу.

Я люблю книги о деревенско-сельской жизни, люблю и о периоде 1970-2000г.г. Именно поэтому я выбрала эту книгу для чтения.
И начало вроде было неплохое. Местами смешное. Очень часто на наш и другие знакомые поселки похожее. Даже задумалась, что ведь действительно в каждой деревне/селе преобладают 2-3 фамилии. В этой повести Шмелёвы, Ковалевы через одного, а у нас были Виноградовы и Акименко.
И какая же деревня без своих знаменитых алкашей?! В каждой деревне есть и свой клоун-дурачок. И задира. И буян. И бабушки-старушки. Все деревни, как под копирку, только имена подставляй.
Расскажет автор о житье-бытье конца 20 века. О культуре на селе: кино и клуб, индийские фильмы, школа, как население окультуривалось. И если главным культцентром был клуб, то местом всех встреч - на селе это магазин.
И ведь читаешь и думаешь, что да, так и было, правду пишет. Но написано так, что хочется после чтения пойти в душ, будто в д@рьме вывалялась. Вот как так мерзопакостно можно описать обыкновенный быт?

Опять я окунулся в мир Наринэ Абгарян…
Для меня это другая вселенная, где всё возможно. Люди с тами сложными судьбами, проживают свои жизни совершено по другим правилам.
Главная героиня романа собралась на тот свет, никому ничего не сказав, просто решала, что пришёл её час, но все мы знаем знаменитую фразу - «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Так что её план с уходом в другой мир с треском провалился!
Начать новую жизнь, да и ещё в таком возрасте, когда все твои мысли настроены абсолютно на другое- трудная задача. Вообще, книга пропитана темами преодоления и борьбы за жизнь. Много воспоминаний о голоде, природных катаклизмах, всё это сопровождало предков и самих героев, на протяжении всей жизни. Когда люди живут в постоянной борьбе за свою жизнь, и проходят все испытания, благодаря своей силы воли, чести, безграничной самоотдачи, то некоторые (привычные нам) чувства -стираются…
Лично я никогда не пойму некоторых поступков этих героев, а они не поймут моих. Поэтому для меня это другой мир… я всего лишь зритель, который наблюдаю за жизнью людей, через призму замечательно автора! Не хочу судить … и думать , а что будет дальше , а зачем это всё было… Я уверен, что в том мире справятся с любыми испытаниями, и будут благодарны за всё!