Рецензии — стр. 4

Имя Стейси Шифф в России сейчас мало кто помнит или знает, хотя всего двадцать лет назад она получила Пулитцеровскую премию за биографический роман о Вере Набоковой, жене и переводчице великого русско-американского классика. Книга когда-то появлялась у нас в продаже, как и несколько последующих биографических работ писательницы, но большого успеха у читающей публики они не сыскали, хотя странно — уж что-что, а биографическую литературу у нас читать любят, тем более про известных и талантливых женщин (вспомнить хотя бы труд Ливерганта «Агата Кристи: свидетель обвинения», ставший лауреатом голосования LiveLib в категории «Живые истории»).

В конце прошлого года Азбука решила издать другую работу Шифф, не самую свежую, — в оригинале книга вышла аж в 2015 году — но, пожалуй, наиболее цепляющую. О городе Салем слышал, наверное, почти каждый любитель мистики, ужасов и всякого сверхъестественного. В истории популяризации города сыграли роль многие писатели, включая хорошо знакомого большинству читателей Стивена Кинга, второй роман которого называется «Salem’s Lot» — «Жребий Салема».

На самом деле, чтобы заработать темную славу Салему понадобился всего один год. В 1692 году, спустя 66 лет с момента основания поселения, британские колонисты решили поохотиться на ведьм. Все началось с загадочной болезни, поразившей девятилетнюю дочь пастора Сэмюэла Пэрриса, Элизабет, и его одиннадцатилетнюю племянницу Эбигейл Уильямс. Девочки кричали, корчились в муках, жалуясь на непрекращающиеся уколы невидимых игл, паясничали и творили прочую дурь, которую ни один врач не сумел идентифицировать иначе как одержимостью дьяволом или порчей. Первое доказать едва ли возможно, а второе очень даже просто, ну, не доказать, но как минимум дознаться до «истины» и указать на виновного.

Читать историю Салемского процесса сегодня без высоко поднятых бровей невозможно. Уровень абсурда на разбирательстве буквально зашкаливал. Даже со скидкой на эпоху и набожность колонистов выходит слишком дико. Причем за какое-то время до 1692 года в Салеме уже были случаи помешательства у детей. В тот раз тоже подумывали о порче, но все сошло на нет — никого не повесили и даже не обвинили в ведьмовстве. Большой резонанс в деле 1692 года был вызван скорее политическими событиями в штате, а не страхом перед силами тьмы. И вот как раз акцентом на социально-политический фон произошедшего работа Шифф и интересна. В центре внимания писательницы оказались не поехавшие девочки, а люди, которые допустили тот кошмар и вопреки здравому смыслу, — но не вопреки собственной выгоде, — поверили в россказни о ведьмах, порчах и колдунах.

На западных ресурсах «Салем» ругают в основном за слабую структуру повествования и с этим пунктом никак нельзя не согласиться. Первая треть книги — полный провал. События, как и направление повествования, меняются в каждом следующем абзаце, писательница скачет с темы на тему, не давая читателю времени влиться хотя бы в одну из них. В какой-то момент в тексте наступает штиль, и все становится на свои места: хаос преобразуется в порядок, случайные события превращаются в историю. Вот тогда-то работа раскрывается в полной мере и тот неслабый объем информации, раскопанной писательницей, захватывает все читательское внимание и погружает в явственную атмосферу кафкианского абсурда и нетерпимости.

Игнорировать работу Шифф только из-за одной структуры я бы не стал, если у вас все хорошо с концентрацией, то и первая часть текста пройдет не так уж плохо, как могла бы. Книга стоящая, события ужасающие — без ярких эмоций точно не останетесь. Но если вдруг в книге Шифф вы надеетесь найти что-то мистическое, то спешу разочаровать — ничего такого в тексте не будет, только полное пренебрежение здравомыслием, юриспруденцией и законами логики. К счастью, не со стороны писательницы.

На самом деле все мои впечатления от широко разрекламированного бестселлера толщиной в восемьсот с лишком страниц можно свести к одной выбранной из оного же бестселлера цитате:

Потертые деревянные звери (слоны, тигры, быки, зебры,все на свете — до пары крошечных мышек) терпеливо стояли в очереди на посадку.
— Это ее? — спросил я, зачарованно помолчав — животные были выставлены с такой любовью (большие кошки подчеркнуто не смотрят друг на друга, павлин отвернулся от павы, чтобы полюбоваться своим отражением в тостере), что я мог себе представить, как она часами их расставляет, чтобы все было именно так, как надо...

Вот так и я. Они все животные, некоторые даже настоящие звери. Они зачастую деревянные и - кое кто из них - сильно потёртые. Но они выставлены с такой любовью — о, именно так, как надо...

Дальше, в принципе, можно не читать, ибо спойлерно и блудословно...

Что толковать о персонажах Тартт? Персонажи Тартт — это персонажи Тартт, чем всё и сказано. Я хочу по книге от лица каждой и каждого из них, включая папашу Деккера, ни дна ему, ни покрышки, и всех швейцаров (можно в соавторстве). Я хочу «Воспоминания о маме» психологини миссис Суонсон и «Мою жизнь среди антикварной мебели» Хоби. Я хочу автобиографию Ксандры, которую в «Гардиан» будут хвалить за неистощимое плебейское жизнелюбие, и автобиографию постаревшего и остепенившегося Бори Ганджубаса, которую в «Гардиан» будут бранить за то же самое. Я хочу космооперу от Энди Барбура и подборку юношеских стихов его отца, я хочу тайный дневник Павликовского-старшего и сборник кулинарных рецептов от Ширли Т. Я даже от мемуаров Попчика не откажусь, хотя тойтерьеров побаиваюсь, ведь они инопланетяне, которые пришли с лаем. Я хочу переписку Пиппы с плюшевым мишкой. Я хочу комментарий на Фому Кемпийского, написанный миссис Барбур...

От чьего лица книгу мне меньше всего хотелось бы прочесть — это тот, от чьего лица она написана.

Аномия по Дюркгейму – это определенное состояние общества, при котором в обществе существуют разногласия, члены общества не верят в существующие ценности и цели, утрачены нормативные и нравственные рамки поведения в обществе.
Социологический словарь.

Мы говорим «Тео Декер» - подразумеваем «аномия по Дюркгейму». Смелый ход со стороны писательницы — избрать на роль повествователя этого несмешного петрушку, чей кукловод давно уже вынул руку из перчатки. Утрата рамок — Бог с ней, но утрачено само сознание того, зачем нужны эти рамки и нужны ли они вообще. Точно в старинном анекдоте:
- Фединька, тебе какого пирожка — так или с маслом?
- А мне всё равно, хоть бы и с ма-а-аслом...
И жуёт Фединька свой масленый пирожок, шмыгает носом и всем даёт понять, что в этом конкретном пирожке ему счастья нету. Вот если бы кулебяку на четыре угла!.. Эх, не дают кулебяки. Ну, да ладно, однако имейте все в виду — я не удовлетворён.

А в какой библии сказано, что Фединька должен быть удовлетворён — неведомо.

Следуя канону западной литературы, Тартт, злоехидная, поверяет своего негероя женщинами. Женщины ей за это спасибо не скажут. Вот возьмём пресловутое «чувство» к Пиппе. Уровень импринтинга у утят, которые, как известно, имеют одну извилину, да и та прямая, наподобие пробора. Я её увидел за миг до гибели мамы — всё, я с ней повязан одной верёвочкой и через землю венчан по гроб, она меня о-бя-за-на усыновить, посадить себе на голову и маяться со мной до второго пришествия. Пиппа в продолжение всего романа лезет вон из кожи, чтобы дать Тео обратную связь, вложить в его упрямую голову: взаимности нет и не будет. Но проблемы индейцев не скребут шерифа. И это вот именуется «я люблю».

С Китси того смешнее. Теодору жалко девочку, поэтому он ею пользуется почём зря и собирается на неё повесить свою нелюбящую, наркозависимую и непросыхающую персону в качестве супруга, пока смерть не разлучит. И это вот именуется «я жалею». Пожалел волк кобылу. Да если бы Декер был банальный авантюрист, охотник за богатыми наследницами, я бы его больше уважала! Тут хоть страсть, воля, желание, а то с прохладцей «ну лааадно, съем пирожок с маааслом, раз уж ты так хооочешь». Всё, что делает Тео, он делает вяло, обессиленно, с гримаской неудовольствия — как в деревне говорят, на пол-шишки. А Тартт пишет на полную шишку, и «Щегол» пронизан контрастом: цепкий, жёсткий, колючий, пышно вьющийся текст о трепетном тридцатилетнем сопляке, у которого на всё одна отговорка: «У меня мама умерла».

- Тео, вынеси мусор!
- У меня мама умерла, не буду...
- Тео, переодень носки!
- Ещё чего, у меня мама умерла!
- Тео, красть нехорошо!
- А подите вы, крал и красть буду! Мне можно, у меня мама умерла!

Как тот легендарный битломан, который пятьдесят лет на вопрос «Что нового?» отвечал одинаково: «Битлз распались». И что характерно, если бы Одри Декер, паче чаяния, осталась в живых, отговорка была бы «мама меня неправильно любила, мама мне отца не сохранила». Такой симбиоз бесследно не проходит. Проблема Теодора не в том, что он с завидным упорством спускает в унитаз все шансы, которые ему с не менее завидным упорством подбрасывает судьба, потому что на самом деле хочет одного — сидеть с матерью в кухне меблированных комнат, рассуждать о живописи и есть омлет фу-янь с рисиком. Проблема Теодора в том, что он и так не хочет по-настоящему. И этим-то книга, завершающаяся самой аномической и нигилистической исповедью из возможных, и даёт надежду. Сие опять же укладывается вольготно и намекающе, как Даная на ложе, в канон западной литературы.

Он живёт по инерции, он врёт на каждом шагу.
Но ради него свершилось Рождественское чудо.
Он ворует, он предаёт, он обманывает тех, кто ему доверяет. Тех, кто ему не доверяет, он приручает и тоже обманывает.
Но ради него свершилось Рождественское чудо.
Его руки обагрены всамделишной, не бутафорской кровью.
Но ради него... ради него...
Все мысли веков, все мечты, все миры.
Всё будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все ёлки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Всё великолепье цветной мишуры...
...Всё злей и свирепей дул ветер из степи..
...Все яблоки, все золотые шары.

Давно хотел перечитать эту книгу…

Эта работа будет полезной всем и вся.

Также это сложная книга и это та цена, которую вы заплатите за понимание своих повседневных ошибок. Я часто люблю говорить, что любой науч-поп является теоретическим излишеством, что сложные книги не смогут сразу вывести вас на новый уровень чего-либо. Эта книга – исключение, она основана на выводах из исследований, которые вы можете внедрить в свою жизнь уже сейчас. Это сродни научной фантастики – вы можете овладеть мышлением экономиста.

Так о чём книга-то…

Канеман с этой книгой погрузит вас в поведенческую экономику, а именно ответит на вопросы:

– Как принимать взвешенные решения и повысить рациональность своих поступков?

– Как убрать иррациональность и предупредить об искажении логики в своих суждениях?

– Как совладать с интуицией и использовать её, как своё преимущество?

– Как правильно интерпретировать данные из статистики и замечать ошибки других?

Это минимальный набор того, что вы можете узнать.

Если вы всё еще полны сомнений, то давайте пробежимся по структуре.

ЧАСТЬ 1 начнётся с разговора о:

– Системе 1 – априори автоматической и эмоциональной системе,

– Системе 2 – априори целенаправленной и рациональной системе.

Собственно эта концепция сделала имя Канемана нарицательным, поскольку является отличным описательными механизмом относительно человеческих суждений.

Далее Канеман расскажет о вечных конфликтах этих систем и о том, что Система 2 – второстепенный персонаж, который чувствует себя главным героем. Нужно пояснить. Система 2 – это рациональное в нас и эта сознательная наша часть имеет очень маленький вес в процессе принятия решений. В этой концепции есть недостатки, но относительно поведенческой экономики – она идеальна.

После Канеман затронул вопросы интуиции, откуда у нас возникают ассоциации и как эти ассоциации влияют на предвзятость в суждениях. Разбирая еще пару интереснейших тем, автор перевёл нас к наиболее ценной второй части книги.

ЧАСТЬ 2 целиком и полностью описывает методы эвристики и разного рода искажения в человеческих суждениях:

– Эффект привязки, якоря сознания.

– Наука доступности, что лучшие знания те, которые у нас уже есть.

– Влияние эмоциональности на оценку разного рода рисков.

– Влияние настроя на точность в суждениях и многое-многое другое

Дальше главы и части идут общим потоком и это главный недостаток книги. В книге слабая структура. Вам просто с каждой новой подглавой или главой будут описывать новые и новые исследования, говорить об их влиянии и в итоге не свяжут всё вместе. И, кажется, именно поэтому книгу дочитали лишь 7% купивших.

Повторюсь, это сложная книга и, как мы только что узнали – в ней непроработанная структура. Ваше превозмогание над материалом – это та цена, чтобы не сторониться сложной науки «Поведенческая экономика», чтобы наконец понять эвристику в суждениях и, чтобы наконец перестать ошибаться каждый Божий день.

ДУМАЙ МЕДЛЕННО – одна из лучших книг на данную тему, написана одним из лучших популяризаторов, одна из первых пошатнувшая догму о рациональности человека, одна из первых в вашем списки на прочтение!

Вы, возможно, не так много поймёте при первом прочтении. Не переживайте! Знание из этой книги, как хорошее вино, дайте настояться им в своём сознании и ваш вкус к науч-попу изменится раз и навсегда. Книгу, и правда, осилили немногие, но эти немногие к ней возвращаются из раза в раз.

С этой книгой вы откроете для себя множество исследований…

Вы поймёте, что знания из науки можно переносить на собственную жизнь…

Ваши суждения имеют шанс перейти на совершенно другой уровень…

- Простите меня.
- За что?
- Что вы нашлись так поздно.
- Но мы же нашлись, нет? Все хорошо, я счастлива.

Такое поэтичное название, романтичная обложка и красивая легенда, открывающая эту книгу, настраивают на что-то легкое и безмятежное, красивое и атмосферное, счастливое...И какой же контраст всего этого с содержанием (сюжетом) романа: тяжелый, местами безысходный и мрачный, очень-очень печальный, когда, казалось бы. надежды совсем не остается - некуда ей уже взяться, но, справедливости ради, такой же бесконечно прекрасный. Роман о вынужденной разлуке, о таком непростом расставании, о страданиях самых близких другу людей. Роман о жестокости, подлости (и справедливом за то воздаянии - зло никогда не проходит бесследно, не исчезает в вакууме). Роман о том, что все когда-нибудь - рано или поздно (чаще, конечно, поздно, но что уж тут - это жизнь...) - возвращается на круги своя. И поэтому несмотря на всю тяжесть и безысходность, книга невероятно оптимистичная - увидеть близкого человека спустя полвека разлуки - что может быть ярче, прекраснее, вдохновеннее...

Невероятно напряженная и сложная книга (сложная и в психологическом плане, как можно безучастно читать про продажу ребенка; сложная в плане построения повествования, которое идет от нескольких лиц и в разных временных отрезках), но после прочтения какое-то удивительное чувство легкости - вот это чудо обнадеживает. Порой любовь - истинная, преданная - преодолеет все на своем пути. И от этого как-то светло на душе. Причем, что удивительно, роман начинается легко и заканчивается так же: все страдания даны нам для чего-то, во имя чего. А справедливость восторжествует. Всегда...

Потрясающая история о долгой разлуке брата и сестры, Абдуллы и Пари. Но слово "долго" не синоним слова "вечности". Даже "долго" когда-нибудь заканчивается...

"И будто все эти годы, что разделяли нас, складываются один на другой. Время сжимается гармошкой почти в ничто".

"У меня была роскошь забвения. А у него нет. Я знаю: он думал обо мне. Все эти годы помнил меня"...

Порой начинает казаться, что в 21 веке жанр семейной саги немного устарел. У нас уже есть "Сага о Форсайтах", "Анна Каренина" и сотни других классических произведений, переплюнуть которые задача не из простых. Однако у каждой эпохи свои проблемы, свои взгляды на фундаментальные философские понятия и внутрисемейные отношения. Да, вы не ошибетесь, если скажете, что под слоями времени находятся одни и те же неразрешимые вопросы и противоречия, но, как всем нам известно, все зависит от контекста. Ни у кого же не возникнет сомнений в том, что семейная сага Толстого и, скажем, Маркеса друг от друга отличаются. А если предположить, что в этом жанре работал бы и Сартр, и, например, Камю. Можно вспомнить и Кафку, повести и рассказы которого, хоть и не тянут на сагу, но раскрывают проблемные отношения в семье совершенно иначе, чем у писателей 19 или 21 столетий. Вот и роман южноафриканского писателя Дэймона Гэлгута "Обещание" позволяет нам по новому взглянуть на вопрос внутрисемейных отношений, да еще и в непривычных для российского читателя декорациях ЮАР и апартеида. Местами жестокий, местами пошлый и вульгарный, а порой и просто-напросто страшный, но удивительно правдивый роман о недопонимании внутри семьи, болезненных и аморальных отношениях в, казалось бы, самой прочной ячейке общества, скрепленной одной кровью. Разные поколения, разные взгляды на общество и религию и одно роковое обещание, связывающее семью Свартов гораздо больше, чем днк.

Завязка романа происходит в те времена, когда в ЮАР еще существовал апартеид - политика, при которой процветает расовая дискриминация и сегрегация коренного населения страны. Чернокожие жители ЮАР, составляющие значительное большинство, находятся в рабском, по отношению к белым, положении и ничего не могут с этим поделать. Почти. Здесь вспоминаем Нельсона Манделу и все с ним связанное. Начало романа приходится на 1986 год, до гибели режима осталось совсем ничего (об этом знаем мы, но не герои романа) и мать семейства Свартов, зажиточная белая женщина, находясь на смертном одре берет с мужа обещание - переписать небольшой домик для прислуги, стоящий недалеко от основной фермы, на Саломею - чернокожую слугу, верой и правдой служившую семье долгие годы. Мать умирает, а отец благополучно забывает о своем обещании, несмотря на многочисленные бахвальства из разряда: христианин всегда держит свое слово. Но не все так просто, как хотелось бы лицемерному папаше. Младшая из дочерей Свартов Амор нечаянно подслушала разговор родителей и во всеуслышание заявила о нем на поминках матери. Вспоминаем, какой на календаре год, вспоминаем, какого цвета члены крупной семьи Свартов и дружно закрываем глаза на обещанное Саломее имущество.

Однако это только завязка. К счастью, события романа затрагивают не одно десятилетие и не два. После первой части проходит почти 10 лет, и мы встречаем всех героев вновь уже в совершенно другом временном контексте. Поменялось ли что-то с падением апартеида, изменились ли шовинистские и эгоистичные взгляды угнетателей или все осталось, как прежде? На эти и многие другие вопросы Гэлгут отвечает по ходу повествования. Но, если быть откровенным, то совсем не расизм и не политический строй являются главными темами романа. На первое место у Гэлгута выходят хорошо знакомые нам Эрос и Танатос. Да, как бы пошло это не звучало, но это роман о жизни и смерти, о взлетах и падениях, о разрушившихся о стену жизни надеждах и мечтах, о вере в бога, о вере в себя и вере в слово. Совершенно ничего нового. Различается, как я уже написал, только временной контекст. Благодаря Гэлгуту мы с вами можем понаблюдать за тем, каких людей взращивает режим, как семья по разному влияет на детей, как религия крадет у любящих доверие и веру в себя. Изюминка истории не в ее декорациях, а в героях и их характерах, их судьбах. По части портретов персонажей Гэлгута можно сравнить и с Чеховым, и с Франзеном, и с Вульф. Тончайшие штрихи, удивительно выверенные и честные мысли, совершенная правда о человеке и его бытие.

Больше всего в романе потрясает стиль. Никогда бы не подумал, что человек может писать, как Фолкнер и Кормак Маккарти одновременно. Местами поток мыслей, правда, с соблюдением пунктуации, местами гигиенические подробности и сальные детали из жизни священников. Полное отсутствие графического обозначения диалогов, открытость и непринужденность, отсутствие стены между писателем и читателем, - полный набор атрибутов современного модернового, с любой приставкой, прозаика. Текст, как вы уже поняли, не отличается своей красотой. Реализм любой ценой - вот, что движет стилем Гэлгута. Если среди читающих мою рецензию есть рьяные охотники за необычными, интересными стилями, то эта книга точно для вас. А если вы еще сможете прочитать роман в оригинале... зависть и только.

Подкупает в "Обещании" еще одна черта, которая была позаимствована автором у Фолкнера. Если читали и помните, то в "The Sound and the Fury" (на оригинале, чтобы не вызывать споров о переводе) все, что касается предубеждений и шовинизма подано столь тонко и аккуратно, что читателю с трудом приходится различать эти темы на фоне, так скажем, основных. Так и Гэлгут ни разу не кричит о расизме и прочих пороках, описываемого им общества. Едва заметными мазками, тут и там, он оставляет читателю фрагменты пазла, которые в уже собранном состоянии способны направить разум к свету. Помните "Жареные зеленые помидоры в кафе "Полустанок""? Писательница буквально на весь мир проорала, что расизм - зло. И в этом нет ничего плохого, но воспринимаются такие заявления иначе. Порой человеку не требуются сотни жалостливых слов и выражений, чтобы проявить свои чувства. Достаточно прошептать, чтобы вызвать слезы. И в этом, конечно, огромная заслуга автора, сумевшего поднять важную тему, не вычурно и пафосно ее раскрыть, и получить одну из важнейших литературных премий современности.

"Обещание" - тяжелый, но чрезвычайно важный роман. Читатель должен понимать, что света в истории практически нет. Вся книга построена вокруг смерти, все события так или иначе грязные и скабрезные. Совершенно не жизнеутверждающая и темная история. Стоит ли читать? Однозначно да. Пройти мимо могут только те, кто современной прозой совсем не увлекаются. В противном случае роман прочитать вы просто обязаны. Понравится ли он вам? Не уверен. Совсем не уверен. Но этой истории не нужны похвалы и миллионы фанатов. Это по-своему уникальная и скромная история, которая в глазах тысяч читателей будет этаким гадким утенком, но мы-то с вами знаем, что если приглядеться и дать этому утенку время, то он превратится в белоснежного молодого лебедя, которым будут восхищаться многие поколения наших потомков.

Рука сама так и тянется сорвать бумагу с книги, там, где выглядывает птица. Обложка точно выражает суть романа. Вам придется разворачивать слой за слоем упаковку, чтоб добраться до сути. И каждый слой приблизит "Щегла" к вам, но до самого конца всю картину вы не увидите. Такую книгу можно ждать десять лет, поверьте.Это я говорю тем, кто любит Донну Тартт, а кому ее творчество не близко, идите себе дальше и не надо мне доказывать, как тут все плохо.

Щегол, привязанный навечно к жердочке - это Тео, привязанный к картине, к кошмарному дню из прошлого, к Борису, к обстоятельствам своей не очень веселой жизни. Только, если птичка - боец, не смирившийся с пленом , то главный герой - другой. Он такой настоящий, живой человек, не совсем понимающий, против чего ему бороться, и как. Не знаю, почему некоторым не нравится этот парень. Безынициативен и ленив? - а, надо же бороться и искать, найти и что там дальше? Наркотики, алкоголь? - ой, какая невидаль в наше время. Обманщик и вор? Да ладно, вы думаете, только в книгах такое бывает? Тогда вы мало что видели в жизни, скажу я вам. Вам не по душе такой персонаж? А вы, положа руку на сердце, себя как оцениваете? Недостатки, и, не дай бог, пороки вам не присущи? У вас есть настоящий друг? С которым горы свернешь, и которому можно простить многое, если не все? Хотя, лучше спросить так: друг, который простит ВАМ, если и не все, то очень многое? Вы уверены, что есть? А в вашей жизни было что-то, что вы безнадежно пытаетесь спрятать и забыть? Да было же, конечно. Лично я не верю в ангелов, живущих среди людей.
Вот и Тео не верит. После трагической смерти матери, что уже способно изменить жизнь ребенка навсегда, жизнь покажет ему свое лицо, которое вполне можно назвать полной задницей. И вот тут автор, как всегда, на высоте: не все черное черно по-настоящему, и если думать, что хуже не бывает, то всегда ошибешься. Бывает и хуже, и рядом с тобой тоже. Всегда найдутся те, кто твою незавидную судьбу посчитают еще слишком хорошей по сравнению со своей, и даже позавидуют. А может, и попытаются украсть.
Я очень много хотела сказать о Борисе, а теперь, пожалуй, вообще ничего не буду говорить. Пусть вы сами все почувствуете и поймете. Пусть он ворвется в вашу жизнь, уютно развалится в вашем кресле, и водрузит ноги в грязной обуви на стол, за которым вы собирались приятно откушать интеллектуальной прозы. Определенно, это незабываемый персонаж. И не часто встретишь у зарубежного автора такого русского человека, за что от меня лично Тартт огромное спасибо.
Не только тема дружбы и прощения меня задела, хотя поставлю ее на первое место, конечно. Семья, и любовь, и искусство - каждый найдет то, что хочет найти.
Ну, а как же "мир не без добрых людей"? Есть такие, конечно, но было бы слишком наивно верить, что с их появлением все исправится, и закончится все, как в сказке. Ведь и белое не по-настоящему бело.
А теперь смешаем все, и хорошее, и плохое, Тео выдернем, как рыбу из воды, из его уютного мрака, где все за него решают другие. Эй, очнись, дружок! Ты еще хочешь жить? Тогда пора начинать. Вот так будет хорошо, по-настоящему!

я не буду советовать эту книгу, даже друзьям. Она настолько "моя", что мне просто больно читать нелестные отзывы, и тем более видеть, как кто-то ее препарирует на составляющие, делает странные для меня лично выводы, или просто пишет "мне было скууучно".

Совсем недавно читал "Луна и Грош" Моэма. На мой вкус самая необычная биография художника )) А тут, пожалуй самое необычное эссе о картине... Ну я про реально существующих художников и картины... Книга, конечно не совсем про картину, или не столько про картину, но все же.
Первые главы не мог отделаться от того, что главный герой юноша. Как то слишком все по "девчачьи". Потом ощущение прошло, сюжет захватил и не отпускал страницы до 800-й... А потом, там где должен быть изящный и стремительный переход от кульминации к развязке завяз во внутреннем мире главного героя, его болезненном бреду, воспоминаниях и ощущениях... И это меня несколько огорчило. Как будто Донна Тартт не сумела справиться с динамикой и просто захотела уже хоть как-то закончить не маленький свой труд.
Я поставил четверку, хотя уверен, что многие со мной не согласятся и поставят все пять. Прочитать в любом случае весьма рекомендую. В ближайшее планирую прочитать оставшиеся работы автора

Я знал на что иду, автор мне уже знаком по Джим Холт - Идеи с границы познания. В той книге он представил на обозрение исключительно хорошие эссе и запомнился хорошим авторским стилем. Мало кто может рассказать интересно о математике. Поэтому эту книгу я брал без оглядки.

ПОЧЕМУ МЫ СУЩЕСТВУЕМ – ответ на экзистенциальный вопрос через науку ХХI века.

На какие вопросы попытается ответить автор мы разберём чуть позже, сейчас я хочу описать на что похожа эта книга. По заголовку вы уже увидели, что это некий философский детектив и автор проведёт расследование...

Представляю, как Холт начинал прорабатывать структуру к этой книге. Он повесил на стену доску, прикрепил фотографии всех знаковых философов, математиков, физиков и начал искать взаимосвязи их идей, мыслей и концепций.

Автор потрудился на славу и эта книга получилась более структурированной. Холт провёл много разных параллелей, объединил не всегда очевидные идеи современников с мыслями деятелей из прошлых эпох. Но всегда чётко прослеживалась на его доске красная линия – тайны бытия.

Сказать, что в книге ничего нового и поэтому она плохая? Сразу после этого вы мне будете вызывать санитаров. То, что читатель знает информацию из книги, не делает её плохой! А безоговорочное преимущество Холта – в лёгком языке и в ясном изложении идей из фундаментальных наук.

В этой книге всё самое популярное и автор предлагает отправиться с ним в путешествие – путешествие в поисках причины существования. Вы будете спускаться по лестнице жизни всё ниже и ниже, а факел, который олицетворяет наука, будет тускнеть и тускнеть. Наука в современный век может дать немногое, но это немногое стоит узнать.

Позвольте подогреть или остудить интерес к книге через вопросы, на которые попытается дать ответ Холт:

… Почему существует мир? Почему существуем мы? Как близко наука подобралась к тайне существования?

… Что есть Бог? Всё сущее? Или некий «хакер» по Платону? А если нет Бога, то откуда тогда взялись фундаментальные законы природы?

… А может Бог не играет в кости, как говорил Эйнштейн и повторял Хокинг? А может мир математики не принадлежит человеческому разуму, как говорит Пенроуз и Тегмарк?

… Вселенная, как утверждал Хокинг, самодостаточна и может сама входить в ритм расширения-сжатия? Или вопрос неактуален и Вселенная самодостаточна, поскольку ей нет конца и начала?

… Как принять или осмыслить то, что Вселенная может не иметь причины? Должна ли в полной мере реализовываться возможность человека находить всему причину?

… «Ничто» – это то, чего нет? А если появляется «ничто», значит всё-таки есть что-то? Можно ли описать пустоту? Но как тогда фундаментальное «ничто» без времени и пространства создало нашу Вселенную? Что держит цепь пульсирующей Вселенной?

… И есть ли мост между мыслью и бытием? Сознание является деятельностью или сущностью? Должно ли быть объяснение нашей идентичности? Или каждый из нас лишь взгляд из неоткуда или вовсе является иллюзией?

Немножко там, немножко там и в итоге многим людям эта книга покажется тягомотной, а кто-то посчитает написанное «ментальным балаганом».Убираться дома не научит, подушку на сон грядущий не положит, да даже похвастаться вам ей не удастся. У меня нет системы оценок, где бы я ставил себя выше других читателей лайвлиба. Как науч-поп – это 3,5. Но 4 – это просто «хорошая в своём жанре», а с точки зрения философии эта книга отличная от многих, поэтому вы видите 4,5.Второй раз эту книгу я, скорее всего, никогда в руки не возьму, но она явно мотивирует дальше изучать Пенроуза, благо у него еще много книг.

.

Я сейчас накидал вопросы и сказал, что автор «попытается ответить», а зачем вообще тогда в руки брать книгу? Да, книга в полном объёме не ответит ни на один вопрос. Да, в книге нет какой-то уникальной концепции. Да, эту книгу можно взять, чтобы просто отвлечься.

Эта книга углубит ваше непонимание, ваши вопросы будут находиться на более глубоком уровне. Так же могут появиться новые вопросы:

Что представляет из себя мир и можем ли мы выйти за его границы, находясь в некоем поиске причин мироздания? Да и в целом реально ли всё это…

А потом я узнала, что могу мир изогнуть своей волей, как стрела изгибает лук.

Перед нами своеобразные мемуары Цирцеи. Древнегреческая богиня, дочь блистательного Гелиоса и самовлюблённой Персеиды, за свою бесконечную жизнь овладела секретами колдовства. В чародействе ей не было равных. Цирцея наводила иллюзии на острова, превращала наглых визитёров в свиней, усмиряла ненасытную Сциллу и лечила людские хвори. В промежутках судьба свела её с Дедалом, и у Цирцеи случился роман с Одиссеем. Последний забрёл на её остров во время своего долгого пути домой. Вопреки распространённой версии, Цирцея в романе не прикладывает особых усилий, чтобы удержать Одиссея, будь то хитростью или колдовством. Странствующий воитель сам отнюдь не против провести несколько лет во владениях вечно молодой богини с золотистыми глазами.
Одиссей представлен в романе нарциссической личностью, склонной к немотивированной жестокости.

Боги многими своими чертами напоминают людей, только они порой ещё более непоследовательные, эгоцентричные и жадные до развлечений. Как говорит Цирцея, «боги мнят себя родителями, но на самом деле они дети – хлопают в ладоши и требуют ещё».
И на всё это у них в распоряжении имеется вечность.
Однако среди божественных созданий тоже встречаются исключения. Цирцея с самого детства, которое у богов длится мгновение, отличалась от других членов своей многочисленной семьи, всех этих океанид и нереид. Незаметно протекали столетия, в течение которых девушка старалась завоевать внимание отца-солнца и найти своё счастье…
В итоге она была изгнана на остров Ээя. Опальная богиня начала самостоятельную жизнь на небольшом куске суши, который вскоре стал её царством. Она изучила каждую тропку, приручила зверей и птиц, научилась наслаждаться одиночеством и не обращать внимания на отцовскую колесницу и свою тётку Селену, поочерёдно дирижирующих в бескрайнем небесном пространстве.
Постепенно, пережив сотни поколений людей и совершив достаточно опрометчивых поступков, Цирцея в изложении Мадлен Миллер пришла к тому, в чём её истинная сущность.

В Цирцее борются божественная и человеческая природы. Эта постоянная борьба и противоречивость её личности доставляют героине немало проблем, но одновременно делают её самобытной и в итоге сделают счастливой. Цирцее не стоит большого труда превратить неугодную ей нимфу в многоголовое чудовище, но, в отличие от большинства своих родственников, которые забыли бы об этом на следующий день, героиня не может избавиться от угрызений совести. Из-за её колдовства гибнут простые моряки.
Она рассматривает эту мысль с разных сторон, пробует её на вкус, как и многие другие мысли и идеи. Когда у тебя впереди вечность, можно не беспокоиться о том, на что потратить следующие лет двести.
Цирцею, как отмечал ещё Гомер, выделяла её манера говорить. Она разговаривает как смертные, тогда как боги обычно пугают людей раскатами своего голоса. Гелиос, голос которого «накатывает как жар костра», может с лёгкостью испепелить любого своими речами.
Хозяйка острова умеет сопереживать, даже если делает это на свой божественный лад. Представители человеческого рода для неё не просто букашки, с рождения обречённые на муки. Бессмертная колдунья дорожит воспоминаниями. Память часто подбрасывает ей то один, то другой эпизод, когда-то тронувший её сердце.

Море струилось мимо. Остался позади остров, где когда-то останавливались мы с Дедалом по пути на Крит.

Хочется отметить какой-нибудь недостаток, чтобы моя рецензия не получилась чересчур хвалебной. Возможно, некоторым описаниям не хватало чувственности. Но это мелочи. Книга увлекательно написана (я даже была приятно удивлена) и отвечает широкому спектру читательских запросов.

Это роман о взрослении. Цирцея ищет себя, путём проб и ошибок борется с внешними препятствиями и преодолевает собственные страхи.

Если я и мудра, то потому лишь, что сотню жизней делала глупости.

Долгий путь она проходит перед тем, как решиться вызвать отца на разговор и, по сути, предъявить ему ультиматум.

Цирцея способна на жертву. Чтобы уберечь своего смертного сына, рождённого от Одиссея, божественная чародейка готова претерпеть вечные муки.

Миллер предлагает свою версию старых мифов и преданий. Напоминает нам об истории Минотавра, которому Цирцея помогает появиться на свет, и о легконогой, почти воздушной Ариадне. Рассказы о Троянской войне привлекут внимание поклонников Гомера.

Присутствует здесь и очевидный феминистский посыл. Цирцея, покинутая всеми изгнанница, превращается в сильную женщину, которая справляется со всеми проблемами без помощи мужчин.
Мы ведь помним, что и титаны (среди которых отец и дед Цирцеи), и олимпийцы были в целом патриархально настроены.

Говорят, женщина хрупкое создание, как цветок, как яйцо – словом, всё то, что может быть уничтожено минутной небрежностью. Если когда-нибудь я в это и верила, то теперь перестала.

Несложно обнаружить в романе то, что можно назвать ревизионизмом в мифологии. Цирцея у Миллер заметно отличается от традиционной трактовки. Большинство решений Цирцеи описываются в положительном ключе, её действия, как правило, представляются в комплиментарном свете.
Но это предсказуемо, если учесть перспективу. Мы видим все события глазами самой Цирцеи. Благодаря этому её поступки получают объяснения. Так, она была вынуждена начать превращать непрошеных гостей в животных, чтобы защитить себя.

Цирцея - больше, чем просто богиня. Она примеряет множество ролей, иногда вступающих друг с другом в явный конфликт. Но Цирцея, которая недаром считается главной чародейкой, знает, как их примирять.
Она – дочь эгоистичной океаниды и заботливая мать смертного, всесильная волшебница, бросившая вызов Афине, и простая травница, любовница и друг, с которой можно поговорить по душам. Но лучше всё-таки не забывать, с кем имеешь дело. В противном случае нельзя исключать возможность испытать на себе какую-нибудь метаморфозу.

Данную книгу я читала ради встречи Пермского Книжного Клуба (по большей части из страха спойлеров, прочитала ее достаточно быстро). После прочтения испытала чувство неудовлетворения, мне показалось что чего-то сильно не хватает, только не понятно чего. В первую очередь пришло в голову, что может быть не хватает динамики? И тут же опровержение - в концепции данной истории динамика неуместна.

Оказалось, эту книгу невероятно интересно обсуждать в компании, даже гораздо больше, чем просто читать. Участники клуба обратили мое внимание на многие детали, я и сама, в взбудораженном состоянии, вспомнила больше, чем могла представить!

Я очень люблю твердую научную фантастику, но когда бралась за Исигуро, прекрасно понимала, что здесь будет скорее интеллектуальный социальный роман, а фантастика будет лишь изобразительным средством. Мастерство романа, после обсуждения и формирования общей картины, меня покорило! Еще в процессе чтения, я обратила внимания как интересно сформирована речь и мыслительный процесс Клары. Понятно, что в ней заложено некое программное обеспечение на самообучении, и если его очеловечить (а может и сама программа сделана максимально очеловеченной), то это действительно может звучать так. Способ познания мира у Клары не стандартный, она часто видит окружающую действительность разбитой на секторы или в виде геометрических фигур, или дает живому существу имя предмета.

В клубе один участник обратил внимание, что Клара всю жизнь на мир смотрит из-за стекла. Сначала в витрине, потом в машине, потом в доме, так же и в кафе. Когда Клара оказывается в открытом пространстве она испытывает страх или даже панику. Очень сильная сцена, когда герои ждали Вэнса у театра (открытое пространство), разговоры персонажей создали невероятную атмосферу тревожности (браво), в которой прибывала Клара после слива части своей жидкости. Так же и в открытом поле, когда Клара шла к Солнцу, она испытывала волнение и переживала, пока ей не помог Рик. Этот взгляд из-за витрины вполне возможно и показывает ограниченность ее возможностей, не хватку неких научных данных которые ведут к следующим событиям.

Данная книга перекликалась со второй книгой, обсуждаемой на встрече Александра Архипова, Анна Кирзюк - Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР , в которой как раз рассказывается о склонности человека к мифологизации на фоне потери контроля. Мы сравнивали Клару с шаманами или священниками из древности, у которых была сильная тяга к познаниям, которые отличались от всех остальных наблюдательностью, но из-за отсутствия научных данных формировали новую систему знаний на основе собственных выдумок. Так появлялись религии, так Клара создает целую языческую историю, в которой Солнце становится всемогущим Богом, способным своим прикосновением вылечить кого угодно. В рамках ее ограниченного мира это выглядит максимально реалистично. Чтобы что-то попросить у Солнца, нужно принести ему жертву - уничтожить загрязняющую машину или даже пожертвовать собой.

Тема загрязнения показана в очень актуальной форме. Всех раздражает, когда они видят черный дым и чувствуют запах, но никто ничего не предпринимает. Все просто ждут что оно само собой пройдет. Пройдет пара дней и эта страшная машина уедет подальше от наблюдаемого района.

Показано и самое разнообразное отношение к ИИ и возможности робота отобрать рабочие места у людей (что происходит уже сейчас). Джози воспринимает Клару как подругу, пока ребенок, повзрослев, Клара для нее превращается в домашнего питомца. Пол (отец Джози) изначально выносит осуждение, как и дама у театра, Хелен, соседка, вслух проговаривает, что Клара по сути как пылесос - просто выполняет команды, а после использования будет выброшена. Мать Джози рассматривает Клару как средство своего плана по спасению Джози в той или иной форме. Все рассматривают Клару как "не человека", через которого можно решить свои человеческие проблемы. Все тяготы взаимоотношений, ссор и конфликтов, они выдают Кларе, в надежде, что ее наблюдательность (алгоритмы) выведут их на правильное решение. Никто не хочет от нее зависеть, но именно это все и делают. Как бы они все не относились к технологиям, они все равно ими пользуются, как бы сами себе противореча.

Я узнала, что данный роман изначально был детской сказкой, но в процессе был переделан во взрослый роман. Поэтому история получилась камерная, замкнутая на себе и не совсем понятно, в какой стране происходят действия - в США? Или все же нет? Были даже версии в клубе, что события разворачиваются в Австралии, что делает их как бы отдаленным, и замкнутым в себе еще больше. Но самая сказочная часть в этой истории - это безумный ученый.

Капальди верит только в науку и с его слов, наука в мире книге доказала все, она разобрала человека до малейших составляющих и нет в человеке ничего такого, что нельзя было бы объяснить фактами. Человеческая личность, всего лишь совокупность нейронных связей, и если изучить ее, полностью скопировать, то можно погрузив эту совокупность в новую оболочку получить абсолютно такого же человека. Он уже делал слабую попытку сделать так с первым ребенком семейства - Сал, но (нам не рассказывается, но по догадке) всего лишь используя опросники. Скорее всего тут сработало когнитивное искажение и Сал сформировала "видение себя", а не себя "настоящую". Клара же наблюдает Джози со стороны и видит ее "настоящую", поэтому появляется надежда, что второй шанс "воскресения" из мертвых пройдет удачно. Но мы этого не узнаем. Джози выживает и Кларе не приходится перевоплощаться в другую личность. Но сами сцены с Капальди выглядят немного по детски, то как он себя ведет, какие слова подбирает. Выглядит как рудимент, который обрел бы свое новое значение, но все осталось за кадром.

Как человек, выращенный аниме, Синдром Поиска Глубинного Смысла включается во мне где надо и не надо. Ситуация с Вэнсом вывела меня на мысль, которую в клубе сначала приняли в штыки, но потом даже прониклись. А что если Вэнс отец Рика? Нам уже рассказали, как целое здание в центре города занято безработными, которые не могут конкурировать с роботами, детей форсируют, подвергают генетической модификации, чтобы они могли составить эту конкуренцию, не смотря на риски и смертельные исходы. А Вэнс, обладая такой завидной должностью, очень сильно рискует, встречаясь с мальчиком, который может поступить в его университет. Причин для риска может быть две: отцовство и романтические чувства к Хелен. Но к Хелен он испытывает только злость и ненависть, из-за того, как она топтала его в прошлом и как обошлась с его чувствами. Впрочем, это уже мои домыслы.

Буквально за пару недель до этой книги, я что-то читала про проблемы социализации поколений родившихся после 2000-ых, Зет и Альфа. Так как они с детства живут перед экраном и взаимодействуют лишь с имитацией другого человека, а в реальной жизни постоянно находятся под контролем родителей (одни электронные дневники чего стоят, ни дела не работы, весь офис каждую перемену звонит детям и отчитывает за оценки), дети все меньше общаются в реальности со сверстниками и все меньше имеют шансы получить коммуникативные навыки, находясь под неусыпным контролем старших. То что происходит в романе - необходимость в насильных мероприятиях со сверстниками и потребность в искусственных друзьях, вполне себе актуальная картина, которую можно наблюдать в наиболее технологически продвинутых странах. Проблема хикикомори во многом проистекает из этого.

Клара, будучи машиной, изжив срок использования попадает на свалку других сломанных и выброшенным машин. Все что ей остается, это прокручивать свою жизнь снова и снова, расставляя события в разном порядке, что по сути и составляет данный роман. Машина выброшена, а жизнь продолжается, мы знаем, что дальше происходит с Риком и Джози, но мы не знаем, какие испытания приготовит им будущее.