Рецензии — стр. 5

Беря в руки кирпичик Леонида Андреева «Русский лес» я был в восторге от первых эдак , 80-ти страничек. Сами посудите-начало произведения знакомит нас с юной провинциалкой, Полей Вихровой, приехавшей покорять столицу. Ее восприятие мира-самый шаблонистый шаблон (вера в светлое коммунистическое будущее, всесилие юности), но читать это приятно, до дрожи. Наверное, это детство в сердце откликается, но я не уверен. Ее внимание к мелочам и индустриальным красотам Москвы делает честь автору, его мастерству в описании окружающей действительности. Поля прибыла в Москву в убеждении, что ее дражайший папочка, видный специалист в лесном деле бросил их с мамой на произвол судьбы. И сразу вопрос: как? Как она узнала об этом, если данная тема в семье-табу? Мне совершенно непонятно. Но самое «прекрасное и удивительное», что Аполинария, не имея никаких специальных знаний, пытается выдать окончательное и бесповоротное суждение о правильности профессиональных убеждений отца, основываясь только на критике. ПРОСТИТЕ, ШТО? Какое такое суждение, при полном отсутствии знаний по вопросу? Знаете, это мне напоминает родителей некоторых школьников, которые позволяют себе высказывания из разряда: «Неправильно, ты, Дядя Федор , бутерброд ешь». Бред, бред и еще раз бред. Ставлю автору минус за сомнительную сюжетную линию. Но вы погодите, автор только набирает обороты. Есть у Ивана Вихрова, папы Полины, злейший верный враг, Грацианский, который критикует его и в хвост и в гриву. Есть у этой дружбы –противостояния и своя темная сторона, и это здорово! Ах-ха, было бы, если б эту сюжетную линию можно было читать , не раздирая свой рот от зевоты… Не спасает положение даже довольно значительный экскурс в детство Ивана и описание красот родной реки Енги и тамошних лесов…Будем, впрочем, справедливы и отметим всю ту же завораживающую красоту леса и природы в романе. Но!Автору вновь становится скучно и он нам еще и про оборону Москвы расскажет от фашистских захватчиков. А что-двух тем мало, давай еще парочку введем, так же оно только лучше. Было бы, если бы они логично завершались, а так-увы. Но даже многосюжетность(а так можно вообще говорить?) я возможно простил, если бы..Если бы дверь с ноги не открыла Тетенька Идеология: «Ну че, собаки, не ждали?» Не поймите меня превратно, я ни в коем случае не пытаюсь умалить достижений Компартии, ее заслуг перед народом и роли идеологии в жизни советского народа., но в романе это самый кошмарный кошмар. Все, до чего тететька дотягивается-умирает и становится просто буквами, а не живыми и действующими людьми. Так, из героев она делает образцово-показательных коммунистов и комсомольцев, начисто выхолащивая характеры…Это просто больно читать, поверьте. Весь старый мир-враг, враг опасный и неполноценный, уродливый донельзя. Временами я ловил себя на мысли, что читаю не о русских людях, а о Риме времен упадка Империи с его похотью и пороком…Ну не должно так быть, ни в коем случае! Для меня этот роман пока что-разочарование 2024 читательского года, поэтому только 6 из 10 и не больше.

Сёлета спаўняецца 40 гадоў аповесці Васіля Быкава «Знак бяды», якая ў 1986 годзе была адзначана Ленінскай прэміяй і ў тым жа годзе экранізаваная. У выдавецтве «Папуры» сёлета выйшла гэта цудоўнае выданне з вокладкай Анатоля Лазара.

Гэты твор важны агулам для творчасці Быкава як пэўны этап. Мы прывыклі да ваеннага, франтавога, партызанскага Быкава, таму гэты ўмоўна «мірны» твор выбіваецца з агульнага шэрагу. У цэнтры сюжэту цяпер не партызаны ці салдаты са зброяй у руках, а звычайныя мірныя жыхары, якія нібыта і не маюць ніякага дачынення да вайны. Вайна ёсць, але яна недзе там, далёка, галоўныя героі не ўдзельнічаюць у гэтым непасрэдна. Яны акурат тыя, хто аказаўся ў закладніках гэтай сітуацыі. Вайна прыйшла супраць іх волі, але цяпер яны мусяць пакутаваць ад яе наступстваў.

Вядома ж, Быкаў паказваў народныя характары і раней, былі ў ягоных творах такія персанажы, з мірнага насельніцтва. Але ў аповесці «Знак бяды» яны ўпершыню сталі на першы план. І гэтым пісьменнік узмацніў трагедыю і антываенны пафас рамана. Мне спадабалася, як пра гэта напісаў Алесь Адамовіч у кнізе «Ничего важнее»:

Писать войну войной — в смысле правдивости, беспощадности — это одно дело. Но объяснять войну лишь войной — путь, пожалуй, не самый плодотворный в литературе. Не потому ли самая великая вещь о войне так и называется: "Война и мир".

Галоўныя героі твора — Пятрок і Сцепаніда Багацькі, што жывуць на хутары Яхімоўшчына звычайным сялянскім жыццём. Ёсць кароўка, парсючок, куры і самагонны апарат, але ў творы Быкава жыццё гэтых маленькіх людзей і іх трагедыя набываюць сусветны маштаб. Аповесць паказвае жыццё беларускага сялянства пад акупацыяй.

Таксама ў аповесці Быкаў параўноўвае паліцаяў і ўласна немцаў. Немцы бачацца простымі і зразумелымі ворагамі. Яны выказалі свае намеры і цяпер упарта ідуць да мэты. Можна сказаць, што ў іх ёсць пэўныя ўстаноўкі і прынцыпы. Страшныя, але ўсё ж ёсць. Паліцаі ж падаюцца абсалютна ненадзейнымі людзьмі. Танчаць пад тую дудку, якая грае цяпер. Ніколі не ведаеш, чаго ад іх чакаць. Таму невядома, хто тут больш страшны: свае ці чужыя.

Быкаў не вінаваціць ва ўсім толькі паліцаяў, змяншаючы віну захопнікаў. Але паліцаі бліжэй, і гэта адзначае Пятрок:

Дзе яшчэ тыя немцы, яшчэ немаведама, дабяруцца яны да яго Яхімоўшчыны ці не, а свае вось дабраліся. І хто? Родзіч Гуж. Ад гэтага, пэўна, свінчо не схаваеш, уведае і пра свінчо, і пра кароўку, і курэй, таксама як і пра ўсё іх ранейшае жыццё пры Саветах - тут ужо не затоішся. У яго цяпер улада, захоча - павядзе ў мястэчка, у паліцыю і павесіць на першым слупе - сапраўды размова ў іх кароткая.

Вайна, канешне, нікому не ў радасць, лічы - усім гора, але калі тое гора праз немца, чужынца якога, дык што ж тут і дзівіцца, гэта як мор - чума ці халера, тут на каго наракаць? Але калі гэтая чума праз сваіх, вясковых, тутэйшых людзей, вядомых усім да трэцяга калена, якія раптам перасталі быць тымі, кім былі ўсё жыццё, а зрабіліся нелюдзямі, звяр'ём, падуладным толькі гэтым набрыдам-немцам, тады як разумець тое? Ці яны раптам ператварыліся ў звяр'ё і вытвараюць такое па чужым прымусе, прытаптаўшы ў сабе ўсё чалавечае, ці, можа, яны і не былі людзьмі, адно прытвараліся імі ўсе гады да вайны, якая разбудзіла ў іх звяруг.

Вайна, такія экстрэмальныя і трагічныя ўмовы здольныя добра паказваць усю праўду пра людзей. Вось і такія, як Гуж, Недасека, Каландзёнак выявілі сваю сапраўдную сутнасць. І гэтае расслаенне і раз'яднанне не адбылося толькі тут і цяпер. Яно пачалося яшчэ раней, і каб паказаць гэта Быкаў выкарыстоўвае рэтраспектыву. Сацыяльны разлом, які адбыўся яшчэ ў працэсе калектывізацыі, выступае нібы каталізатар далейшых падзей.

У аповесці шмат флэшбэкаў, мы даведваемся пра жыццё некаторых персанажаў наўпрост праз рэтраспекцыю, перамяшчаючыся ў часе і акунаючыся ў тыя падзеі. Не паводле ўспамінаў, а ўласна з месца падзей. Такім чынам мы можам назіраць не толькі становішча беларускіх сялян падчас вайны. У аповесці добра прапісаны і даваенны час.

Гісторыя невялікага хутара Яхімоўшчына і яго насельнікаў — гэта гісторыя ўсяго беларускага народа.

Калі хочаце больш даведацца пра гэтую аповесць — запрашаю паслухаць 69 выпуск майго падкаста Bellit.

При советской власти «Поднятая целина» входила в школьную программу по литературе; летом 1979 г. я этот роман прочитал, причём непосредственно после «Тихого Дона». Шолохов был тогда живым классиком, купавшимся в лучах всенародной славы; героев его книг знали буквально все (в худшем случае – по экранизациям). 16-летнему школьнику, насквозь пропитанному коммунистической идеологией, изображённые рукой мастера перипетии коллективизации1930 года в донском хуторе Гремячий Лог казались естественным продолжением трагической эпопеи казачества в 1914-1922 гг. (только теперь в центре внимания автора были не побеждённые, представляющие обречённый на гибель казачий уклад, а победители, строители новой жизни). Оба романа казались отражением суровой исторической правды, тем паче что финал трагический не только в «Тихом Доне», но и в «Поднятой целине» (на последних страницах двое из трёх главных героев гибнут в схватке с людьми из белогвардейского подполья).

Перечитывать этот роман я боялся: за 41 год много воды утекло. В стране давно уже не социализм, а совсем другой общественный строй; под влиянием множества введённых в научный оборот документов сталинского времени произошла переоценка ценностей. Роман Шолохова, посвящённый коллективизации, в наше время неизбежно должен восприниматься иначе.

Столкновение свежих впечатлений с уцелевшими в памяти прежними, юношескими, могло быть довольно болезненным, но опасения мои не оправдались. Характеры у Шолохова яркие, события в первой части романа развиваются стремительно, действие захватывает; с особой художественной силой написаны сцены раскулачивания и ночного убийства членами антисоветской организации потенциального предателя, вместе с его ни в чём не повинной женой. Сталин предрекал «обострение классовой борьбы по мере продвижения к социализму»; Шолохов иллюстрирует этот тезис средствами художественного слова.

«С потом и кровью» – так хотел Шолохов назвать свой роман, когда принёс его первую часть в редакцию «Нового мира»; здесь, однако, авторское название забраковали: публикация началась в январе 1932 г. под другим, более нейтральным – «Поднятая целина». Последствия массовой коллективизации – спад сельскохозяйственного производства, голод и мор, бессмысленная гибель нескольких миллионов колхозников – всё это было ещё впереди. Шолохов, живший почти безвылазно в станице Вёшенской, видел собственными глазами самые жуткие вещи. Откровенные письма Сталину и личные встречи с ним – отдельная драма, в настоящее время хорошо известная (Писатель и вождь. Переписка М. А. Шолохова с И. В. Сталиным. 1931-1950. М.: Раритет,1997). В самые страшные годы, с 1933 по 1938-й, Шолохов много пил, а работал медленно, и вряд ли с прежним энтузиазмом. Только перед войной вторая часть «Поднятой целины» была окончена, но печатать её автор не спешил. Летом 1942 г., в разгар немецкого наступления на Сталинград, рукопись погибла при бомбёжке. После войны Шолохов написал вторую часть заново, но работал ещё медленнее, чем в 1930-х; читатели получили полный текст романа лишь в 1959 г.

Хотя людоедские времена были уже позади, вторая часть написана так, словно после публикации первой прошло не 27 лет, а 27 дней: перемены авторской позиции не видно. Текст гладкий, в меру занимательный, на100% политически благонадёжный. То, что в реальной жизни давалось с кровью и потом, в книжной версии преподносится... с ложью и мёдом. Характерно значительное расширение роли комического персонажа (дед Щукарь). А из главных действующих лиц выходит на первый план председатель колхоза Давыдов – бывший питерский рабочий, а в годы гражданской войны ещё и матрос. Другими словами, этот человек всю жизнь вращался в самом гнусном обществе, но это не мешает Шолохову изображать его добрым, честным и совестливым; в некоторых сценах Давыдов выглядит прямо как толстовец какой-то, «непротивленец злу насилием». Довольно странно также его невнимание к юной девушке, влюблённой в него по уши и на всё готовой. Как-то слишком уж по-рыцарски он с ней обращается.

Самое больное место второй части – роль недобитых врагов. Выдумать тайную, массовую и разветвлённую белогвардейскую организацию, готовившую антисоветское восстание на Дону, естественно было в 30-х гг., но никак не в 50-х. Видимо, в своём собственном сознании Шолохов так и не смог преодолеть культ личности Сталина, который в значительной степени определил его судьбу: разрешил публикацию 3-й части «Тихого Дона» – самой крамольной, едва ли не антисоветской; многократно удостаивал личной беседы, не говоря уже о переписке; защитил от репрессий (если бы не сталинская «крыша», донские чекисты, конечно, с большим удовольствием арестовали бы Шолохова, навесив ему расстрельную статью). Всё это объясняет, почему Шолохов даже в период хрущовской «оттепели» оказался неспособен на радикальное переосмысление событий коллективизации. Текст второй части романа был восстановлен, видимо, с максимально возможным приближением к утраченному оригиналу, и на момент публикации оказался историко-культурным анахронизмом. При этом в качестве агитки он должен был очень понравиться коммунистической верхушке Советского Союза (Хрущов, между прочим, был пламенный поклонник колхозного строя).

Надо ли в современной России читать «Поднятую целину»? Ответ уже дали читатели (см. число рецензий). Любопытно, что некоторые художественные достоинства признавал за этим романом даже личный враг Шолохова – Солженицын:

...А вот сцена семенного бунта (1-я часть) – ярка, удалась. А Нагульнов? «человек нервного расстройства», с его припадками бешенства, – крупная удача, хороший памятник типу, кто его потом восстановил бы? <...>
А пейзажи? Да на первой же странице забирает пейзаж. Да немало мелко-рассыпанного: воробушки в золе, голуби вокруг лужи, лиса мышкует, конь без всадника, могильный курган в разные времена года, ночной концерт петухов, «месяц золотой насечкой на сизо-стальной кольчуге неба», да даже и настрявшее нам ночное красное знамя над Кремлём в прожекторах – совсем неплохо? <...> ...февральский мороз (часть 1, гл. 14), картина таянья (ч.1, гл. 26), мирный июньский дождь (ч. 2, гл. 4) – такое не часто и во всей русской литературе найдешь? (Солженицын А. И. По донскому разбору // Вестник РХД, № 141, 1984).

Особо понравившийся пример (ч. 1, гл. 36) Солженицын выписывает полностью, вот он:

Степь, задымленная тучевой тенью, молчаливо, покорно ждала дождя. Ветер кружил на шляху сизый столб пыли. Ветер уже дышал духовитой дождевой влагой. А через минуту, скупой и редкий, пошёл дождь. Ядреные холодные капли вонзались в дорожную пыль, сворачивались в крохотные комочки грязи. Тревожно засвистали суслики, отчётливей зазвучал перепелиный бой, умолк накалённый страстью призывный крик стрепета. По просяной стерне хлынул низовой ветер, и стерня ощетинилась, зашуршала. Степь наполнилась сухим ропотом прошлогодних бурьянов. Под самой тучевой подошвой, кренясь, ловя распростёртыми крылами воздушную струю, плыл на восток ворон. Бело вспыхнула молния, и ворон, уронив горловой баритонистый клёкот, вдруг стремительно ринулся вниз. На секунду – весь осиянный солнечным лучом – он сверкнул, как охваченный полымем смоляной факел; слышно было, как сквозь оперенье его крыл со свистом и буреподобным гулом рвётся воздух, но, не долетев до земли саженей полсотни, ворон круто выпрямился, замахал крыльями, и тотчас же с оглушительным сухим треском ударил гром.

И сразу же, на контрасте – приговор Шолохову:

Но от этих великолепных – вставных – пейзажей, и от крепости донского языка, и от верных черт казачьего быта – тем правдоподобней и отравней воспримется вся агитпропская ложь, которой эта книга служит...
<...>
И нас хотят убедить, что этим же самым пером воздвигнут и «Тихий Дон»?
(Солженицын А. И. По донскому разбору // Вестник РХД, № 141, 1984).

Да тем же, тем же пером... Приведённые самим Солженицыным цитаты достаточно красноречивы. А ведь есть ещё в «Поднятой целине», кроме пейзажей и агитпропа, живая жизнь. Действующие лица отнюдь не бесполые: председатель сельсовета Андрей Размётнов живёт с вдовой белогвардейского вахмистра Мариной Поярковой, которая не только по возрасту несколько старше его, но и характером твёрже. Секретарь парт. ячейки Макар Нагульнов выгоняет неверную жену, любовницу кулацкого сынка, но она не теряется и начинает соблазнять своими прелестями самого председателя колхоза, со временем успешно втягивая его в любовную интрижку. А вот ещё сюжетик: на пахоте безответно влюблённая в Давыдова юная девушка вызывается постирать его старую матросскую тельняшку (ч.2, гл. 7).

С давыдовской полосатой рубахой в руках ей было неудобно являться на стан: это вызвало бы множество разговоров и вольных шуток по её адресу… Она искоса, воровато взглянула на Давыдова и, прикрываясь плечом, сунула маленький тёплый комочек за лифчик.
Странное, незнакомое и волнующее чувство испытала она в тот момент, когда запылённая давыдовская тельняшка легла ей на голую грудь: будто всё горячее тепло сильного мужского тела вошло в неё и заполнило всю, до отказа… У неё мгновенно пересохли губы, на узком белом лбу росинками выступила испарина, и даже походка вдруг стала какой-то осторожной и неуверенной.

И нас хотят убедить, что не этим пером написан «Тихий Дон»? Полно...)

Тем, кто станет читать эту книгу, надо быть готовым к тому, что автор частенько использует высокопарную речь. Это не только документальные материалы, поданные сухо и без эмоций. Это огромная работа, на которую Смирнов положил огромное количество сил, за которую болел и которую протащил через годы. Он не только поднял до того забытый пласт из истории ВОВ, не только переговорил с многими людьми и объездил пол страны, но и помог обелить имена некоторых защитников Крепости. А это, как по мне, большего стоит.
Я не знаю и с трудом понимаю, как люди, принявшие на себя удар всей мощи захватчиков смогли держаться не часы, даже не дни - недели. И держаться не в хорошо защищенном укреплении, имея перевес хотя бы в чем-то, а в крепости, которая по всем признакам давно устарела и просто не могла стать серьезным препятствием на пути новейшей боевой техники. Но Крепость стояла, Крепость вела бой. Даже когда линия фронта ушла далеко на восток, когда стало понятно, что никакой помощи со стороны своих, на которую поначалу рассчитывали, не будет.
Кроме обороны самой Крепости в книге описываются фрагменты обороны самого Бреста, а так же истории людей, выходящих за пределы Крепости.
Волей неволей возникает вопрос, а как бы на их месте поступили мы, поколение потребленцев? Дрались бы до конца или сдались сразу к едрене фене?
Другое время, другое воспитание, другие ценности, другие способы ведения войны...
Мне книга понравилась.

Память человека слабеет с годами. Память народная наоборот - крепнет.
Чем дальше мы отходим во времени от Великой Отечественной войны, тем выше и значительнее становится в нашем представлении подвиг борцов против гитлеровского фашизма.

Как жаль, что автор книги ошибся. В угоду политическим дивидендам, вслушиваясь в речи чужих людей, некоторые уроды начинают переписывать историю, провоцируя отказ от памяти. То тут, то там, с разной степенью настойчивости и отсутствием совести.
А год назад деятели из CNN додумались включить памятник "Мужество" в Брестской крепости в число самых уродливых памятников мира. Что эти толстожопые мудаки могут знать о мужестве? Или в их представлении монумент, символизирующий стойкость и боль, должен выглядеть благообразным эльфом в окружении порхающих бабочек?
Хочется верить, что к таким и подобным им ублюдкам прислушиваться будут поменьше. Хочется. Но не верится.

Ой, неможливо передати словами те відчуття, коли книга тобі настільки сподобалася, що ти готовий радити її всім навколо! Я взагалі нічого не очікувала від цієї історії. Але вона мене ТАК захопила, що я просто не могла від неї відірватися ані на хвилину.

Напевно, це через те, що хвилювання та проблеми героїв цього роману в новелах були мені дуже близькими. Книга розповідає про радянських школярів-випускників. Вони хвилюються через іспити, які стрімко наближаються, через майбутнє, яке тільки видніється на горизонті, закохуються палко і дружать вірно. Вони чесні, хоч іноді навіть занадто, але відкриті для світу і для нових вражень. Вони готові бути вдячними за те, що приготувало їм життя.

У цій книзі не булло й краплини радянської пропаганди або чогось подібного. І для мене це величезний плюс. Бо за наявності такого я просто не можу зосередитися на сюжеті. А тут все було чудово й органічно. Тому іноді мені навіть здавалося, що ця книга написана нещодавно якимось сучасним письменником.

Отже, чудовий роман, який одразу потрапив у список улюблених книг.

Еще один советский роман. Опять эмоционально-патетически вздрюченные "новые советские люди" со светящимися лампочками вместо глаз. Эти пошлые кухонные разговоры о коммунизме и комсомоле, родине и т.п. Перманентное комсомольское собрание. Штампованные герои в т.ч. отрицательные. Типичная эстетика советского кино того времени - слащаво-отвратительные кукрыниксовские отрицательные персонажи. Педалирование воспитательного культа самопожертвования. Фигуры речи типа "социалистическое плодородие". Естественно, есть враг внутренний, мешающий строить светлое будущее.
В детстве с умилением смотрел советские фильмы 30-50-х годов и аж дух заходил - какие люди! Какое богатство душ, братство, самопожертвование, доброта и ум! Какое отношение среди людей всюду! Но при этом не оставляло недоумение - куда все эти люди делись? Ведь сейчас (70-е годы) их, таких замечательных людей и, главное, таких братских отношений вокруг не нахожу? Где они?!
Ответ пришел со временем. Он достаточно простой и грустный- таких людей, такого общества нет и не было. Было лживое общество двойной морали, от которой до сих пор и мы не можем, а может и не хотим, избавиться. Поэтому персонажи этих романов сплошь вымышленные, еще более, чем персонажи каких-нибудь "Игры престолов".
Из достоинств - интересный язык и части о лесе. Но захотелось написать про войну и понесло. Для начала чуть-ли не каждый вечер на своей крыше ГГ собирает зажигалки, будто фритцы задались целью именно ее дом спалить. Как в мыльной опере, среди миллионной армии невзначай встречаются главные молодые персонажи. Заброска в немецкий тыл ( ночью, зимой, на парашюте, без подготовки (но она ведь комсомолка!)- спецназ отдыхает. Блуждание по немецкому тылу, поимка, допрос
(опять - в который раз - образ эстетствующего фашиста-долбака(ясно, что его через пару страниц пришьют),побег в стиле "Индианы Джонс". Ни в какие ворота.

Сложно говорить даже о книге. О самой Брестской крепости - еще сложнее. Квинтэссенция боли, самопожертвования, долга. Не героизм, нечто более сильное. Что-то уже за гранью.

"На миру и смерть красна". Защитникам крепости выпало самое трудное - умирать безвестными. Но спустя десятилетие им не просто вернули имена. Их, в сущности, воскресили.

Сергей Сергеевич Смирнов мог просто написать книгу: побеседовать, посочувствовать, съездить в зону к Петру Клыпе, взять интервью, напечатать, получить премию. Он стал сражаться. Добивался реабилитации, вытаскивал из болезней, устраивал материальные дела, выбивал пенсии, в общем, совершил еще один подвиг. И читать об этом больнее всего. Одно дело, когда твоей смерти хотят фашисты. На то они и враги. Но когда пытаются сжить со свету свои - невыносимо. Ненормальность, которая ломает человека.

Смирнов целую страну заставил признать подвиг крепости. Не только обычных граждан, но государственный аппарат. Он рассказывал о немецких солдатах, которые спасали русских пленных. И советских чиновниках, которые этих же пленных загоняли обратно в лагеря. Смирнов впервые после войны в равной мере говорил обо всем, связанном с крепостью: судьбах детей, женщин, мучительном нищенском быте оккупации, о врачах, партизанах, военнопленных. Обо всем "неудобном" и "неприятном", а не только высоко-героическом.

Для меня книга Смирнова стала началом изучения истории Брестской крепости. Мне необходимо это знать. Увидеть лица, запомнить имена.

Прочитала книгу в рамках 8-го тура "Открытой книги". Большое спасибо ChristinaS за совет.

Пять человеческих судеб, тесно сплетённых вместе. Адомас Вайронас (если не соврала), литовский националист и притом полицай при немецком правительстве. Сначала он старается избегать участия в разных чистках, отправляя на них подчинённых, а сам вовремя сливаясь. Надеялся просто переждать немцев до прихода американцев, оставшись незамаранным. Но по капле, потихоньку, увяз по самую макушку, закончив тем, что задушил любимую женщину. Аквиле, сестра Адомаса. Девушка, забеременевшая от комиссара и вышедшая затем за сивого крестьянина, думая, что её парень умер. Эту линию пересказывать не буду, но тоже очень интересная. Гедеминас, фамилию не вспомню, учитель истории, сначала националист, затем просто патриот, затем разочаровавшийся во всякой политике гуманист, а затем - после гестапо, откуда его попросту отпускают после долгих дней заточения и демонстрации пыток других заключённых - гуманист, пылающий желанием примкнуть к красным партизанам, потому что понял, что таких вот, что в гестапо, на своей земле видеть и чуять не может. Марюс Нямунес, юный комиссар, сумевший уйти от немцев в партизанский отряд. И Пеле Кяршис, просто сиволапый крестьянин, чуждый всякой политики, покорный всякому хозяину, муж Аквиле, любящий её безмерно, сходящий с ума от ревности к мёртвому, но всё ещё любимому женой человеку. А потом обнаруживший, что человек этот жив, ранен, прячется у них на чердаке, и жена носит ему пищу и кто знает, может быть, и чем-то другим радует. И вместо того, чтобы расправиться с ним в два счёта - выдав немцам - помогающий его прятать и кормить. Просто потому, что иначе с раненым поступить не может. Каждый из героев думает о мотивах и мыслях другого своё. Каждый ошибается, отчего-то придумывая мотивы и мысли худшие, чем на самом деле. Каждый, на самом-то деле, любит и людей, и свою страну. Нет, это читать надо. Не отрывалась.

Бодрое начало романа, когда 18-летняя Поля приезжает с «периферии» в Москву, живо напомнило мне Мухину-Петринскую с ее неотразимым обаянием юной жизни, жаждой побед и безоблачного будущего вопреки всем преградам. Уж не знаю было ли на нее влияние этого романа или тогда все так писали? Взять тот же «Перекресток» Слепухина — очень даже похоже... Роман Леонова был закончен в 1953 году. Он вполне мог повлиять на обоих авторов. И я просто уверен, что мир Полдня Стругацких появился благодаря и этому источнику. Но первая глава не задает тон всего романа.

Роман большой и неторопливый. Местами прыгает по времени назад-вперед (промежуток 1911, упоминается убийство Столыпина, - 1942). Несколько основных персонажей. Главный герой такой правильный, что даже не верится, и честно говоря, ему как-то не особо симпатизируешь (здесь вообще много «идеальных» персонажей и это оставляет определенный осадочек по итогу). Но вот супружница его – другое дело, характер сложный, как и судьба ее. А вот противник главного лесовика Грацианский – вообще загадочная личность из серии «человек – есть тайна». Вообще говоря, я бы назвал этот роман «романом отрицательного персонажа». Именно он здесь наиболее сочен, ярок, выразителен, занимателен и на нем и держится весь читательский интерес в романе.

Самая интересная часть – последняя треть. Там интрига начинает приоткрываться, да и события непростые (1942 год, хотя война проходит краем). Залипал несколько раз! В смысле – сложно оторваться. Особенно сюжетная линия с Грацианским впечатляет – Федор Михайлович точно где-то рядом стоял. Сам по себе Леонов очень въедливый, внимательный, богатый и серьезный писатель.

У романа один, довольно большой минус – несколько лекций по лесному делу. Это явно лишнее! Потому и бал снижаю. Роман Леонова «Дорога на Океан», где тоже есть пара лекций, хотя и на разные темы, выглядит куда более «идеальным» романом.

В этом романе есть также интересная перекличка с «Лезвием Бритвы» Ефремова – по поводу древнегреческой статуи обнаженной женщины. То ли это была такая общая тема для дискуссий в то время, то ли Ефремов немного сплагиатил этот эпизод.

Если вам нравится читать серьезные романы, то вам сюда. Из плюсов – это не эпический роман про жизнь, где все про всех. Вполне конкретный сюжет здесь явно прослеживается, хотя и идет неторопливо.

"Поднятая целина" - роман о коллективизации, в нем М.А. Шолохов пишет о создании колхоза на хуторе Гремячий Лог.
Первоначальное название романа "Потом и кровью" Шолохову пришлось изменить по требованию редакции журнала "Новый мир".
Шолохов хотел показать жизнь без прикрас.
Роман повествует о начале коллективизации, появлении колхозов, коренном переломе в жизни деревни. Действие романа происходит в 1930 году.
Рабочий активист Давыдов из Ленинграда назначен в казачью деревню, чтобы построить колхоз. Приехав, герой сразу же понимает, что процесс коллективизации даже не начат. Местные руководители пассивны и нерешительны, потому что все соединены родственными связями и боятся резать по живому. Давыдов раскулачивает успешных крестьян, людей лишают всего, даже одежды. Они отправляются без имущества в холодные регионы, где обречены на смерть.
Давыдов, Нагульный, Разметнов - главные герои роман. Они творцы коллективизации, дети своего времени, своей эпохи. Шолохов не изображает своих героев идеальными безгрешными людьми. Они олицетворяют своё время, а оно было жестоким.
"Поднятая целина" - это роман о наболевшем, о трудном и неоднозначном времени.

Книги о войне, написанные во слов очевидцев, нужно читать хотя бы потому, что очевидцев этих все меньше с каждым днем. И все больше и больше появляется литературы с военной тематикой, основанной или на архивных документах, или на догадках и домыслах исследователей, или на просто "кто-то кому-то рассказывал".
А уж воспоминания защитников Брестской крепости, из которых пережили войну лишь очень немногие, ценны вдвойне. Просто, без прикрас рассказывают эти люди о том, что пришлось им пережить в те страшные первые дни войны. И что особо поражает, никто из них не считает свершенное подвигом, они "просто выполняли свой долг".
Книга Сергей Смирнова - это не только собранные воспоминания бывших защитников крепости. Много внимания автор уделяет истории поиска этих людей, их судьбе уже в мирное послевоенное время. И как же непросто она сложилась у большинства героев повествования! Пережившие страшные дни защиты крепости, прошедшие ад гитлеровских лагерей, израненные и больные, чаще всего потерявшие всех близких, эти люди и после победы не нашли покоя. Обвинения в предательстве, суд и снова лагеря - удел многих из них. И еще многие годы после войны подвиг первых защитников нашей страны был почти предан забвению.
Многие дни, месяцы, годы понадобились Сергею Смирнову, чтобы отыскать хоть кого-то из тех, кто своими глазами видел те события и мог рассказать о них. Поездки по стране, передачи на радио, публикации в прессе - только после этого сначала тонкий, а потом все увеличивающийся ручеек очевидцев и воспоминаний начал обрисовывать картину ВЕЛИКОГО ПОДВИГА, по капельке, по крупинкам... И здесь не только история защиты крепости, но и первые воздушные тараны, и партизанское движение, и жизнь в оккупации, и побеги из концлагерей, и многое другое, что пришлось вынести жителям Брестского района в страшные годы войны.
Написано... написано великолепно... без украшательств и заумствований, зато искренне, с душой... многие моменты хочется перечитывать снова и снова... иногда буквально слезы на глазах...
Конечно, учитывая год написания книги, не обошлось тут без некоторых лозунгов, восхваления роли партии и прочей коммунистической мишуры. Время было такое... по-другому, наверное, никак. И следует отдать должное автору: всей этой агитации тут не так чтобы чрезмерно.

Кадры фильма "Брестская крепость" 2010 года...

Спойлеры.

Пока парень не побьет другого парня из-за полюбившейся ему девки - он не парень, а полштаны. Пока девка только зубы скалит да глазами играет - она ишо не девка, а ветер в юбке. А вот когда у нее глаза от любви намокнут, когда подушка по ночам не будет просыхать от слез, - тогда она становится настоящей девкой!

Со вздохом я бралась за эту книгу: предвкушала тяжелую работу. С трудом вчитывалась, спотыкалась. Но стоило, как советуется, расслабиться - и вот оно, удовольствие! Боги, ведь в поисках зерен мы лопатим тонны макулатуры; ругаем то авторов, то переводчиков; штудируем списки "the best по версии..." и "столько-то книг, обязательных к прочтению before you die". А зерна-то вот они! Колоритнейшие персонажи, живой и богатый язык; есть, о чем задуматься; все на своих местах и доброй шуткой сдобрено.

В казачий хутор Гремячий Лог приезжают одновременно два новых человека - Давыдов и Половцев. Давыдов - советский такой человек, верящий товарищу Сталину и в товарища Сталина, готовый строить светлое социалистическое будущее, менять трудодни на щи с мясом, быть образцом и примером. А конкретнее - создать колхоз и вовлечь в него как можно больше единоличников, развивать и укрупнять партячейку. Хвалить советский строй опять же. Половцев - белый командир, участник тайного движения за свержение советского строя, агитирующий и воинственно настроенный, уверенный в правильности своего пути, да и не имеющий возможности идти другим.

И вот он перед нами - Гремячий Лог. И Семен Давыдов, неопытный и идейный. И Макар Нагульнов. И Андрей Разметнов. И вновь созданный колхоз. Собрания, споры, крепкое казачье слово, бабьи выкрики. Обобществление имущества, сокрытие зерна, плач по родным коровам, вспахать-засеять-скосить. Сомнения, ошибки и признание их! Не голо-советская агитация, а имеющие место быть точки зрения, аргументированные споры. И на фоне этой работы - судьбы! Мальчишки, который в 12 лет остался без отца...А отца жестоко избили и, умирая от побоев, он назвал имя обидчиков с наказом отомстить. И мальчишка отомстил. Вот он уже старик, молчаливый и нелюдимый, а тот мальчишка, испуганный, с ружьем в руках, так и живет внутри. Или дед Щукарь! Оооо, дед Щукарь - это просто душа романа! Что ни фраза - то прибаутка, что ни рассказ - песня! Серьезно взятый Шолоховым тон (ну как же, столкновение советской власти и антисоветских настроений, клеймение кулаков и трудности коллективного ведения хозяйства) разбивается о появление Щукаря! Конечно, название "Поднятая целина" - это патриотичнее и, простите, мастриднее, чем "похождения деда Щукаря", но именно этот герой стал моим любимцем!

Это все едино: что душенька моя, что астролябия...По-простому сказать "милушка ты моя", а по-книжному выходит "апробация". Истинный бог, не брешу, так в толстой книжке, какую мне Макарушка читать подсудобил, и написано, своими глазами читал, а ты черт-те чего подумала. Вот что означает твоя полная ликвидация безграмотности!"

Еще со школьной скамьи это произведение Михаила Шолохова не давало мне покоя. Очень оно полюбилось мне тогда, в 9 или 10 классе, когда изучали его в рамках школьной программы по литературе. Полюбились его герои: решительный председатель колхоза Давыдов, лихой казак Нагульнов, и, конечно, весельчак-балагур дед Щукарь. Хорошо помнила, что в школе это произведение нам преподносили как образец борьбы коммунистов с отсталостью крестьян, с бедностью, с единоличной собственностью, как пример вовлечения крестьян в колхозную жизнь, формирования у крестьян нового сознания «все наше – все общее». На уроках литературы учительница раскрывала образы Давыдова, Разметнова, Нагульнова как героев, борющихся за светлое будущее народа, а образы крестьян, не желавших расставаться с нажитым добром, - как недалеких, глупых, отсталых людей, классовых врагов. Мы, школьники, внимали словам учительницы и согласно кивали головами: вот Давыдов, Нагульнов, Разметнов – они молодцы, они герои, они за простой народ, а вот кулаки – они плохие, они только за себя, гнать их в шею, так им и надо.

Из-за этого я не решалась перечитать это произведение. Просто не представляла, какими глазами теперь посмотрю на прежних героев. Ведь со школьной скамьи многое изменилось. Изменился мир, изменилось сознание, изменилось отношение к личной собственности, изменилась я. Я узнала, что родители моего деда в 30-х годах прошлого века были раскулачены, и вся семья, включая моего деда, который был еще ребенком (1926 г.р.), была сослана из деревни в Курганской области в Нижний Тагил. Были у них дом в деревне, корова и шестеро душ детей – т.е. были они самые что ни на есть кулаки. Все имущество было отобрано. Дед не много рассказывал об этом эпизоде своей жизни, думаю, что и сам мало что об этом помнил, поскольку был ребенком, когда все случилось. Всю войну, будучи подростком, дед простоял за станком на легендарном Уралвагонзаводе, и всю жизнь состоял в Коммунистической партии СССР. Вот такие перипетии судьбы. История с раскулачиванием получила неожиданное продолжение в 90-х годах прошлого века. Те шестеро детей, и дед в их числе, были признаны жертвами политических репрессий и получили от государства денежную компенсацию за утраченное имущество. Дедовой доли хватило на покупку нового цветного телевизора. Как он был рад. Этим событием была поставлена точка в шестидесятилетней истории раскулачивания семьи. Однако, надо признать, что история с раскулачиванием не отразилась на жизни нынешнего поколения семьи, за давностью лет никого из ныне живущих, кроме деда, это не коснулось. Да и самого деда это коснулось лишь вскользь: слишком мал он был, когда все случилось, и вся его жизнь прошла уже под советским знаменем и в условиях советской идеологии.

Поэтому, хотя в истории моей семьи был такой печальный факт, гораздо большее влияние на мое сегодняшнее восприятие книги оказали не личные мотивы, а в целом сегодняшний мир, уроки истории, изменившиеся общественные устои. Можно представить, почему я так долго хотела, но не решалась взяться за перечитывание «Поднятой целины». Я предрекала самой себе, что после прочтения книги мое отношение к ней, к главным героям кардинально изменится. А нужно ли мне это? Нужно ли утопить в пучине сегодняшней взрослой жизни еще один маленький островок моего детства? Пусть лучше память хранит детские образы полюбившихся героев. И все-таки, все-таки…

Шолохов – гениальный писатель. Как он мастерски подмечает и передает крестьянский язык, как в нескольких предложениях раскрывает образы казаков, как живо описывает природу: как колосится степь, как гремит гроза, как опускается ночь. Такому не научиться, так надо чувствовать и уметь передавать.

А Давыдов, Разметнов, Нагульнов? Да, это крушение детских образов. Надо отдать должное Шолохову: он не приукрашивает своих героев. В сценах раскулачивания вся троица героев выглядит бандитами: пришли, увидели, отняли. Ломают замки, вскрывают сундуки, трясут белье, выводят скот, пересыпают зерно. Безжалостно. Отвратительно. Мерзко. Но им и этого мало, они отнимают дома, а кулацкие семьи, обобранные, униженные, обнищавшие, гонят из станицы. Детишек гонят. Да это же разбой средь бела дня. И нет оправдания жестокости, какими бы идеями светлого будущего не были продиктованы эти поступки. А Шолохов еще подливает масла в огонь рассказами о том, что кулаки от того и нажили свое добро, что работали день и ночь, не покладая рук. И от этого чувство несправедливости только усиливается. Удивляюсь, как эти сцены пропустила советская цензура.

Непростое время описывает Шолохов, поэтому и герои у него такие непростые, вызывающие противоречивые чувства от полной антипатии (при раскулачивании) до уважения. Семен Давыдов жесток с врагами, справедлив с простыми крестьянами, радеет за общее колхозное дело, а в конце и вовсе становится сентиментальным, задумывается о браке и детишках. Андрей Разметнов – человек с изломанной личной жизнью, среди всех троих самый рассудительный и спокойный. Вызывает огромную симпатию тем, что не воспользовался шансом отомстить обидчикам своей жены, пожалел чужих детишек. И персонаж, вызвавший у меня полную антипатию и отвращение, которые я не смогла преодолеть до конца книги, - Макар Нагульнов. Психически неуравновешенный человек с оружием в руке (обезьяна с гранатой), оголтелый коммунист, ему бы только шашкой махать да всех врагов советской власти к стене ставить, а уж после избиения Банника прямая дорога ему в клинику, да в непростую.

Блестяще выписан у Шолохова простой народ, каждый крестьянин, каждый казак, кузнец, учительница, повариха, агитработник - все персонажи очень живые, очень объемные, читаешь и прямо веришь, что были такие люди, и что именно так они рассуждали, и такими деревенскими словечками говорили, и вот так же сомневались, и принимали непростые для себя переломные решения. Один дед Щукарь чего стоит! Мой любимый персонаж, украшение всей книги.

Очень яркая живая книга. Книга о народе, попавшем в переплет истории, когда ломались старые, веками сложившиеся устои, и зарождались новые. Книга о первых годах советской власти, о становлении колхоза, о раскулачивании и коллективизации, о потерях и приобретениях. Да, у меня произошло развенчание образов, сложившихся из школьных уроков литературы, но это хорошая книга и необходимая для понимания отечественной истории, и поэтому ее нужно обязательно читать. И повторюсь, что Шолохов – гениальный писатель, только он смог передать дух того неоднозначного времени, сомнения и надежды целой эпохи.

Иногда человеку кажется, что война не оставляет на нем неизгладимых следов, но если он действительно человек, то это ему только кажется...

Позорище, конечно, прожить в Могилеве больше двадцати лет и за это время так и не удосужиться прочесть "Живые и мертвые" Симонова, прах которого, между прочим, над Буйничским полем близ этого самого Могилева развеян... А теперь вот эта книга навсегда разделила мое отношение к городу на "до" и "после" нее. Так странно ходить по тем же знакомым улицам, слышать детский смех и гул суетной толпы, зная, что когда-то весь город был в баррикадах, а из окон угловых домов в вязкой тревожной тишине торчало по пулемету. Так странно ехать на велосипеде по этим лесным дорожкам, слушать веселый птичий щебет, наслаждаться тишиной и покоем, видеть мирное голубое небо над собой и знать, что когда-то вся земля эта щедро была удобрена человеческими кровью и плотью, потом, слезами и яростью, каждый метр ее достался ценой ужасающих потерь и отдавали ее с тем большими потерями... Нет, конечно, я все это знала и раньше. Как будто знала. А теперь мысленно побывала там стараниями Константина Михайловича.

Симонов - настоящий журналист. Лаконичные четкие военные сводки перемежаются живыми выразительными портретами и характерами и дополняются особой красочной метафоричностью. Он мастер символов, ярких и выразительных образов, четко подмеченных деталей. Хотя, конечно, как любой журналист, и мастер манипуляций тоже. Обращая внимание читателя на мелочи, он грамотно воссоздает атмосферу, работает с чувствами и эмоциями. Его книга полна советского патриотизма - такого живого и естественного, что им поневоле заражаешься, в него хочется верить. Герои в большинстве своем честны, самоотверженны, нравственны и благородны, вовлечены в идеальные высокие взаимоотношения без малейшей тени. Закручивая сюжетные линии, играет Симонов по-писательски своенравно с ними в кошки-мышки: одни мимо прошли - разминулись, должны были встретиться - да не встретились, а другие, наоборот, каким-то чудом находят друг друга в необычных местах и в считанные случайные мгновения всей этой сумасшедшей сутолоки.

Неудобные и неловкие моменты вроде заградотрядов, штрафбатов, неразборчивых карьеристов чекистов и т.п. попросту замалчиваются, обходятся стороной, оставаясь максимум в виде полунамеков. Тем более странно и удивительно было встретить в книге, изданной в 50-х, такие явные догадки о заговоре в начале войны. Открыто и настойчиво звучат прямые вопросы-обвинения. Зачем значительную часть личного состава распустили в отпуска в июне 41-го? Кто перед самой войной в 39-м году взялся за активные репрессии здравомыслящих и грамотных кадровых военных? Откуда немцы досконально точно знали расположение наших войск, складов, аэродромов?..

Когда в голове только "да" или "нет", разве это голова? Это анкета.

Для начала расскажу байку.
Некогда учились на филфаке одного московского универа две подруги. Одна из них вышла замуж, родила дочку, потом сына... В общем, к тому времени, когда она, вернувшись из академического отпуска, заканчивала универ, вторая уже писала диссертацию и вела у их группы семинары. Девушки дружили по-прежнему, иногда вместе возвращались домой, благо жили в одном районе. Однажды за ними увязалась еще одна студентка и решила завести с преподавательницей интеллектуальный разговор. "Ах, я сейчас читаю "Русский лес"! Такое произведение, такой размах... А вот скажите, простила ли Поля отца?"
Преподавательница сделала гримаску - не хочу, мол, сейчас о литературе - и технично перевела разговор на другое, а когда они с подружкой остались наедине, округлила глаза: "Какая Поля? Какой отец? В упор не помню!"
Я не была участницей этой истории, но она имела для меня некоторые последствия: фраза про отца и Полю вошла у меня в присловье, а о "Русском лесе" сложилось ассоциативное впечатление как о чем-то непроходимо скучном и незапоминающемся. Так что когда группа "Читаем классику вместе" выбрала этот кирпич для сезонного чтения, я первым делом подумала: что ж, по крайней мере, узнаю, простила ли Поля отца...
Действительно, у каждого своя оптика, и фундаментальный и разноплановый роман Леонида Леонова можно рассматривать с гражданской и общесоциальной точки зрения - как антивоенный и антифашистский роман, можно с философской и экономической - как роман об использовании русского леса, можно с политической и нравственной - как историю о противостоянии между Вихровым и Грацианским, а можно с житейской - как историю о взаимоотношениях между Иваном Матвеевичем Вихровым, его женой Еленой Ивановной и дочерью Полей.
Некогда Александр Николаевич Островский дал название "Лес" одной из своих лучших пьес - подразумевая при этом не столько предмет торговли между Гурмыжской и Восмибратовым, сколько дремучую косность мышления и беспросветность жизни.
Век спустя Леонид Леонов использует в названии своего большого романа то же самое существительное вкупе с прилагательным "русский", но смысл его другой: помимо собственно леса как совокупности деревьев, о судьбе которого спорят Вихров и Грацианский, русским лесом, молодой порослью России, как представляется мне, являются для писателя люди, стеной вставшие перед врагом, чтобы не дать уничтожить страну, ее природу, саму жизнь.
Как Роже Мартен дю Гар в своем романе "Семья Тибо", так и Леонид Леонов идет от общего к частному, на фоне панорамы национального бедствия – начала Великой отечественной войны - показывая растерянность, трагедию, внутренний рост отдельных персонажей . В этом смысле роман и глубок, и актуален, и социально значим. Есть здесь и паника первых дней войны, и наивные надежды, что «к Октябрьским все кончится», и московские бомбежки, и страх за близких, и знаменитый парад. Есть и история взросления Поли, есть ужасы войны и подлинный героизм.
Не менее важной является и тема леса: с лесом связана жизнь каждого русского человека, лес – одно из главных богатств страны, которое необходимо сохранить для потомков, судьба леса является точкой преткновения в вечном споре между Вихровым и Грацианским – тоже своего рода «война». Сорокастраничная вступительная лекция Вихрова перед студентами-лесоводами вдохновенна и поэтична, читается на одном дыхании, и не случайно именно после нее у Поли начинается внутреннее переосмысление уже сложившегося у нее образа отца – она видит человека, глубоко убежденного и в собственной правоте, и в правости своего дела, которому он отдал жизнь. На фоне леса происходят многие события романа, лес и отношение к нему является мерилом внутренней сущности персонажей. Сам роман можно в каком-то смысле назвать гимном русскому лесу.
Понятно, что для автора, как и для читателя, Вихров с его желанием сохранить лес занимает заведомо выигрышную позицию по сравнению со своим вечным оппонентом Грацианским, который строит карьеру, опровергая его книги и выставляя его едва ли не противником развития советского строительства. Грацианский выписан на редкость омерзительно, мне он напоминает каверинского Николая Антоновича Татаринова. Точно так же жизнь его начинается с предательства (хотя и невольного), так же эта постыдная тайна заставляет его противостоять лучшим героям романа и пакостить по мелочи – коршун, клюющий печень Прометея. Напротив, Вихров, с детства влюбленный в лес и ненавидящий его обидчиков, выглядит очень простым и человечным.
Именно поэтому с самого начала романа Поля со своей комсомольской безапелляционностью «Мама хорошая, значит, папа плохой» раздражает и даже пугает. Сама история взаимоотношений ее родителей тоже заслуживает внимания, но парадоксальным образом (я всегда любила про любовь, а не про войну, а тут наоборот) современная линия оказалась для меня более важной и цепляющей, чем линия прошлого. Елена Ивановна выросла подкидышем в богатой семье Сапегиных, и некая двусмысленность ее положения заставляет ей принять предложение влюбленного в нее Вихрова без любви, но ничего хорошего из этого не вышло. Наверное, Леонов хотел сделать ее положительным персонажем, но мне эта недобарынька была очень неприятна. И жаль, что их финальный разговор остался за чертой романа, я от их встречи большего ждала.
Роман очень емкий, вязкий, насыщенный, воды в нем практически нет. Оторвешься на несколько секунд от наушников и понимаешь, что что-то пропустил, важна каждая деталь. Книга не показалась мне ни скучной, ни нудной.
И да, кому интересно: Поля отца простила.

Мало кому из людей удается открыть Закон вечности. А некоторые из тех, кому повезло его понять, отмахиваются, мол, жить и так тяжело, и лет отпущено природой не очень много, стоит ли заморачиваться и выстраивать свою жизнь исходя из этого Закона?!
Закон этот прост для понимания, но тяжел для воплощения в жизнь: душа человека намного тяжелее его тела, настолько, что нести эту тяжесть одному почти невозможно. Нужно стараться обессмертить души людей, близких по духу, чтобы уберечься от одиночества после их смерти.

В одной палате сошлись после инфарктов трое совершенно различных по мировоззрению людей: простой сапожник, живущий без размышлений, но с радостью и благодарностью - богу, советской власти, своей семье; редактор областной газеты, писатель - убежденный коммунист; настоятель церкви в Тбилиси.
Спорят они чуть ли не до следующего инфаркта, с пеной у рта пытаясь сбить собеседника с его позиции, приводя замысловатые аргументы, но это внешнее, наносное, хотя и сильно въевшееся в них. Каждый из них живет по тому самому Закону, просто никогда не формулировал его. Для каждого важнейшее в жизни - человек: добропорядочный гражданин или городская сумасшедшая, оступившийся подчиненный, скомпрометировавший всех своих коллег или девушка, знающая изнутри спальни не одного важного лица в городе - все они рассматривались лишь как человеческая сущность, облаченная плотью с навешенными ярлыками. Искреннее участие в жизни человека - и вот уже тому стало легче и радостнее жить.

Тбилиси - очень улыбчивый и участливый город, это заметно сразу же по приезде в него. Автору очень точно удалось передать атмосферу этого уникального города, с оптимизмом, но без приторности и чудесных избавлений от страданий или от смерти: все как в жизни.

Честно говоря, такие книги мне всегда сложно оценивать. Ну как можно оценивать жизнь? Она ж у каждого - своя. Вот и тут книга о жизни. Жизни Бачаны Рамишвили. О том, что он начал ценить жизнь, только пережив инфаркт. Точнее, сильнее стал ценить и понимать, что Жизнь - одна и дорог каждый день. И что воспоминания - это важно, что у всех есть прошлое и его не нужно отталкивать, его нужно принять и жить дальше.
Тут явно показано, что мы часто забываем - жить надо здесь и сейчас и что задумываемся мы над этим только в тяжелые моменты, например, при затянувшейся болезни.
Повествование ведется из больницы, куда ГГ попал с инфарктом в палату с двумя такими же пациентами. Через пару глав чувствуешь, что Булика, отец Иорам и сам Бачана - твои родственники, близкие и совершенно не чужие тебе люди. У каждого своя история, местами грустная, местами веселая, но почему-то родная.
История с крысами в больнице милая и немножко душещипательная. Моменты с появлением фельдшерицы Жени забавны и умилительны.
История, а точнее жизнь Бачаны полна событий, знакомств, поступков. Его чахотка и выздоровление - возможно именно это заложило то, каким Бачана стал. Его смелость (видно в истории с Тамарой), его привязанность (история с Марго), его беспристрастность (он - редактор газеты, не берущий взяток), его доброта - все показывает, каким замечательным человеком является Бачана. Его поступки внушают уважение.
В книге есть религиозные моменты, но даже они написаны как-то светло и непринужденно, не вдаваясь в серьезные дебри. Рассуждения о Боге, о сравнении служении Иорама и коммунизма читаются легко.
Также в книге есть политика, но она тоже идет каким-то незначительным потоком, внимания практически не цепляет.
В книге замечательный язык и местами совершенно уместный юмор, от которого не хохочешь в голос - книга не о том и не того жанра - а улыбаешься и на душе становится светло.
Повествование ведется о 1973 годе, книга сама написана в 1978, но она остается актуальной и до сих пор - в ней есть над чем поразмышлять, есть о чем подумать, чему порадоваться или погрустить.

Книги о войне тяжело читать не только из-за пролитой крови, бесцветные капли которой попадают на страницы книг. Еще и потому, что повествование зачастую ведется не о вымышленных героях, а о реальных людях. Как здесь. Но смягчает непростой рассказ то, что автор любит эту тему. Чувствуется, что не один год жизни посвящен тому, чтобы поглубже копнуть историю и узнать, как оно было на самом деле. Узнать о людях, которые жертвовали собой, об их подвиге. Не берусь представить, что чувствовали те, на кого внезапно свалился ужас войны, причем со стороны якобы друга и без всякого предупреждения. Какого это - проснуться под взрывы снарядов, да еще и без командира рядом? Когда непонятно, что происходит, а последствием ошибки станет не выговор, а смерть..

Мне не всегда хватает мужества, но я горжусь тем, что хожу по одной земле с теми, у кого его оказалось достаточно. Хочется верить, что их подвиг не забудется никогда.

Эту работу о Некрасове я бы назвала широкомасштабной. Не только из-за объема, но и потому, что Чуковский, объясняя истоки мастерства поэта, затрагивает различные темы и, развивая их, уходит глубоко и основательно в корень проблемы.
Так говоря о Некрасове, как продолжателе традиций Пушкина и Гоголя, он отводит много времени и места разбору творчества этих авторов; говоря о фольклоре, имеющем большое значение для Некрасова, получаем обстоятельную картину этого народного творчества и т.п.
Подробно и детально, с использованием черновых вариантов произведений, зачастую построчно, разбираются произведения Некрасова с объяснением технических свойств: дактилических окончаний (чего только не узнаешь), ритмического строя, «прозаизмов», эзоповой речи, смысловых оттенков слов и их переосмысления в стихах, придания им тайного смысла поэтом.
Это серьезный труд, местами читающийся сложно, но в целом дающий полный анализ мастерства (и в этом определении я согласна с Чуковским) и художественной формы одного из величайших поэтов России.

К моему удивлению, повесть оказалась не совсем в русле тематики о Великой Отечественной войне.
Рассказывая о хуторе Яхимовском, автор не останавливается только на времени оккупации его немецкими войсками, а срезая один временной пласт за другим, связывает настоящие и ушедшие дни.
Беды, нависшие над хутором, над Петроком и Степанидой, уходят в прошлое – тут тебе и экспроприация прежнего хозяина шляхтича пана Яхимовского и последующее раскулачивание односельчан. Пусть Петрок и Степанида и не несут личной ответственности в происходившем тогда, пусть они лишь причастны к этим событиям, как многие и многие другие:

Просто страшно подумать, как много иногда зависит в жизни, судьбах от одного только слова, руки, даже чьего-то невинного взгляда.

Все случившее тогда – знак беды. Ведь повесть во многом – это противостояние коренных жителей, а война и немецкая оккупация зачастую служат лишь фоном. Тема произведения оказалась в чем-то созвучной недавно прочитанному роману Набокова «Под знаком незаконнорожденных». Прошлое догнало, оказавшись Голгофой.