Рецензии — стр. 6

Необходимое вступление. Данный отзыв не имеет целью задеть или принизить ни Владимира Набокова, ни его многочисленных почитателей. Полагая, что ни от чего так не тускнеет талант, как от чрезмерного превознесения, точно так же пользы не зрю в ниспровержении колоссов, сбрасывании чего бы то ни было с парохода современности и прочих обрядах уязвлённого самолюбия. Следовательно, обсуждаю только собственное ой-ёлки, иллюстрируемое бородатой шуткой: "Морская качка была изображена с таким искусством, что при одном взгляде на картину начинало тошнить". Или обратимся к первоисточнику: Проснулся от бессмысленного и ужасно изнурительного соития с маленьким мохнатым, совершенно мне незнакомым гермафродитом.
А если бы маленький мохнатый гермафродит был знаком, - было бы приятнее? осмысленнее?
Это она меня совратила. Бессвязный, бредовой лепет тысячи миллионов насильников, демоническая соблазнительница десяти, семи, пяти лет от роду… Она, она виновата: adolescent, первоклашка, дошкольница. Соблазн, как и страх, - в глазах смотрящего. Хваленая зрячая кровь Гумберта чудесным образом видит лишь то, что он желает видеть: губки, грудки, лопатки, ягодицы, ляжки, пушок, промежность, расстояние между подвздошными косточками. Но че-ло-ве-ка?! фи, избавьте, не ломайте кайф. Реальность Лолиты была благополучно отменена.
Не везёт девке. Её реальность отменяют все, кому не лень: от мамаши с лозунговым «пускай только попробует быть несчастной» до комичной мисс Пратт с фрейдоидными выкладками. А Г.Г. – мастер отменять реальность чего угодно и кого угодно; вспомним, как он орудует своей только что сфабрикованной, в натуральный рост женой. Или поломка бедра вместо «перелом». Даже не Гулливер среди лилипутов, а Гамлет, затесавшийся в тупой и бездарный кукольный спектакль, пленённый самой красивой марионеткой: Dolly, Doll, Lollipop.
Не куколка, не леденчик, не мексиканский сувенир Лолита. Dolores. Скорби.
Гумберт – персонаж отрицательный. Ясно уж из того, что у Гумберта гнилые зубы. Негодяем и мерзавцем в послесловии можно не обзывать. Поэтому, а может быть, совсем не поэтому, привычным смешком встречаешь очередной акт самопревознесения:
…я был, и еще остался, невзирая на свои бедствия, исключительным красавцем…
…мне стоит только прищелкнуть пальцами, чтобы получить любую взрослую особу, избранную мной…
Моё сверхчеловеческое самообладание…
Моя старосветская учтивость…
…несмотря на мужественную мою наружность, я ужасно робок… [Ужасно – робок, оцените. К автопереводу предъявляют комичные претензии, ловя билингву на мнимых ошибках. Elm означает вяз, а у вас, В.В., шелестят и склоняются немыслимые в великом и могучем ильмы. Словарь Даля: Ильм, илим, ильма - дерево, похожее на вяз, Ulmus campersis, и другие близкие виды. Не учите рыбу плавать!]
…я помню, что удивился собственному хладнокровию…
…вчера я примерял перед зеркалом новую пару купальных трусиков…
Знакомо, знакомо. Бунин? «Тёмные аллеи» - «Я был в ту пору красив почему-то южной, горячей красотой, был даже неприлично красив», и та же заворожённая каталогизация губок-грудок-ляжек. «Митина любовь» - «под видом театра ей преподавались разные способы изменять мне».

Так ведет себя странно с крольчихою кролик,
Что кролиководы смеются до колик.

А не была ли Гейзиха соучастницей? Не расплачивалась ли дочь своей чудной тушкой за мамину семейную устроенность?
Достоинства набоковской прозы – это с любовью принимаемые недостатки. Сладострастие описаний, весьма условное: змея давится, натягиваясь на толстого выхухоля, с которого содрали кожу». Толстому выхухолю остаётся только посочувствовать. Рацио включается как радио, лишь бы не растворяться в содроганиях, подкрадываниях и трениях об детскую ножку. Милые навязчивые намёки чёрт те на что, уютные иносказаньица: психоаналистка Бьянка Шварцман, Бёрдслей Колледж и в качестве апогея (апофигея) фамилии одноклассников Доллиньки – МакФатум, Фантазия. Читал ли ВВН Козьму Пруткова? Ильфа с Петровым ценил высоко. Когда светлокожий вдовец обращается к читателям «Господа и госпожи присяжные», трудно отмахнуться от Остап-Бендеровских ассоциаций. Тогда «мотор», на котором трогательная пара колесит по Америке, - это «Антилопа-Гну»?
Нелегко живётся душке Гумочке. Давит конкуренция. Злые психоаналитики заталкивают в свой психоанал. Двенадцатилетним исполняется семнадцать. Волки жуют зайчиков, грузовики давят белочек. Я буду любить её, даже если она родит, то есть не так банально – «если прелестное, молодое, замшевое устьице осквернят и разорвут роды». Прямо Петрарка. Забавно встречать рассуждения о настоящей любви Гумберта под неизменной цитатой про огонь чресел, он же свет жизни. Да, Настоящая Л., на которую мисс Гейз не ответила. Все жертвы возлюбили бы своих насильников – воцарился бы рай на земле.
Ах, раздавленная белочка, как это жалко.
Давай играть, Лолли: ты будешь белочкой, а я грузовиком.
А Гумберт ведь расслышал настоящую Ло за белым шумом собственной скверны. Расслышал одну фразу: Знаешь, ужасно в смерти то, что человек совсем предоставлен самому себе.
Итак, Куильти, Гумберт, Долорес Гейз все трое предоставлены самим себе. А мы, пока живы, можем сделать лишь один вывод: что не можем делать никаких выводов.

В доме номер 124 неспокойно. В доме номер 124 живет рабыня Сэти, сбежавшая в Огайо - штат конского каштана, от своего белого "хозяина". Сэти пытается строить свою жизнь, надышаться свободой, забыть тяжелые времена. Справиться с гнётом, оставившем следы не только в памяти, но и на теле. Ее окружают дети, свекровь Бэби Сагз и самые чудесные сикоморы в мире. Но побег дарит ей вовсе не освобождение. Потери и истязания, муки прошлого, все это тугими невидимыми путами вновь сковавают ее.
В доме номер 124 неспокойно. Дом умолк, опустел и теперь в нем живет зловредное маленькое привидение.

Ох эта могущественная сила материнской любви! Как мало и много одновременно мы знаем о ней. Сила, поглощающая рассудок, приводящая в действие одни инстинкты. О ней принято писать и писали многие. Но как? У Тони Моррисон эта любовь получилась пугающей, но заслуживающей принятия. Она безгранична, самоотверженна и не подвластна логике. Предчувствовать или предсказать действия матери, спасающей свое дитя, не способен никто. А той, которая потеряла свою любовь и ребенка?

Мне книга понравилась, хотя трудно дать положительную оценку книге, при чтении которой от ужаса волосы на голове дыбом. Единственное, было неожиданно обнаружить магический реализм. На это я не рассчитывала. Скажу честно, меня он обескуражил. Я пробиралась сквозь калейдоскоп событий прошлого и будущего, отбивалась от порывов фантазии автора. Ужас произошедшего, проблема расовой дискриминации, а особенно, положение в ней женщин и выбивало все силы и мечты про счастливый конец. Из меня постепенно высасывали все надежды и веру, окружая лишь насилием, грязью и неприемлемостью. Это было очень реально, ведь Тони Моррисон не раз поднимает тему положения африканских невольников с самых ее истоков в своих книгах. И моя воссозданная реальность, споткнулась о мистическую ноту.
Не мне судить насколько уместна роль Возлюбленной в повествовании. Враг она или спасение. Имеет ли плоть, может ли чувствовать, мстить, молить. Но она есть. Она вполне материальна, она вносит свой вклад в ход событий и меняет историю, переворачивая с ног на голову.

– Тебя что-то не устраивает? Меняй свою жизнь! Пробуй бороться с собой, стоя у зеркала и репетируя мотивационные фразы успеха. Сходи к бесплатному психологу, проработай все свои травмы и тему потерянного смысла и неоправданных ожиданий. Не устраивает супруг(а)? Борись или разведись, если совсем невыносимо делить обоюдные квадратные метры! Тебя не ценят на работе? Найди ту, где будут ценить! Ты достоин каждого дня! Ты же такой талантливый и вовсе не глупый! Не растрачивай себя зря! Борись!

– Я выбираю бежать... К чёртовой матери от этой проклятой жизни!

Что вы знаете о жизни с комом амбиций стоящих на пути у трахеи? Невыносимые идеи, стекая в виде скомканных, навязчивых мыслей, прямиком из самого сердца мёртвых нейронов, застрявших где-то по пути в рабочие лёгкие, не оставив необходимого пространства спёртому воздуху. Как с ними жить и засыпать по ночам не найдя нужной опоры? Возможно ли жить дальше, обладая бесцветным талантом, который не смог принести беззаботного завтра и возможность сиять? Когда твой единственный пик остался далеко позади, а жизнь выстроена в привычных скитаниях между холодильником и проклятым местом, что ты называешь работой? Где найти силы подниматься с постели, когда тебе точно известно, что все позади? Ты знаешь свою жизнь наперёд, но у тебя нет сил начинать исправлять всё то, что на тебя навалилось? И вот в обыкновенный день, полный солнца и описаний наружности серого города, бросив привычный взгляд на того, кого любишь - ты понимаешь, что всё что ты можешь... Просто... Бежать!

Вы умеете мечтать? Сколько раз вы предавали то, во что верили? Трудно ли вам переносить неудачи? Вы считаете жизнь простой или сложной? Как у вас вообще с умением представлений и нелепых фантазий? В том случае, если бы вы были яблоком, вы бы читали тексты этих рецензий?

Центральная тема произведения заключена в раздавленном человеке. В ежедневной рутине, где кажется, что лучшая жизнь уже никогда не наступит. Главного персонажа можно называть какими угодно словами, встречающимися в текстах прошлых рецензий, но я бы никогда не повторил их вам в лицо, если бы вы испытали внутри своей кожи подобные ощущения от прожитой секунды. Не разобравшись с прошлым и не понимая собственной цены невозможно выстроить новую жизнь, как и пытаться скрыться от прошлой. Нельзя просто встать и уйти не оставив последствий в виде протертого кресла или испорченной пыли. Вы все равно оставите след от подошвы ботинок у предверного коврика. Новая жизнь, построенная наспех, будет трещать по швам, словно старая куртка натянутая на плечи упитанного ребёнка, который подобно тебе самому, не сможет оправдать всех надежд.

Вы скажете: "Лень? Инфантильность? Отсутствие собственных мнений?"

Эта книга олицетворяет целые поколения людей наполняющих толпы. Головы, в которых рождается желание разбогатеть не поднимаясь с дивана. Выставить ставку, застрять в казино, разбросаться картами и оправдывать убогую жизнь желанием общества не разглядывать черты характерных талантов присущих данному индивиду. Знаете, что действительно смешно? Что автор данной рецензии имеет определённый ряд схожих черт! Я долгое время питаюсь единственной мыслью, что навсегда неприкаянно занят чем-то незначительным, без доли предназначения и праведной истинной ценности. Гнетущий осознанием, что я могу больше, но живущий с боязнью, что я ничего не могу и не стою. Недостоин писать тексты рецензий, разбираться в литературе, научиться расставлять запятые, выносить каждый день и прожить жизнь, подобно другим. Научиться? Научиться можно многому но не всему... Кому-то хватает сил, лишь на посредственность...

Именно поэтому у данного произведения столько разных оценок. В основном вся неприязнь состоит вовсе не в откровенных сексуальных сценах, манипуляции матери, молчаливости отца, невменяемых характерах и остальных катаклизмах. Нет, всё дело скорее не в этом! Дело не в плохом языке, написанных едкостях, прекрасных описаний происходящих событий, мыслей и гнетущих пейзажах. Нет! Просто многие неспособны понять подобных людей... Тех, кто устал от всего и живёт с осознанием, что лучшее мелькает только лишь в зеркале заднего вида. Что долгая жизнь, прожитая на поводу собственных или навязанных мнений не привела к заветному счастью и продолжать её больше не в силах... Понять, что иногда единственный путь просто бежать... Пускай даже в конечном итоге ты вернёшься на прежнее место... Только ты уже не будешь тем...

Резюмируя мысли, касательно содержимого данного произведения, будьте готовы к следующим пунктам:

– Интересный сюжет.
– Непростая судьба главного и второстепенных персонажей из книги.
– Тематика неоправданных ожиданий / Супружеских и родительских отношений.
– Попытка ответа на внутренние вопросы, волнующие авторский и читательский разум. Возможно ли убежать от себя?
– Обилие детальных постельных сцен, вызывающих противоречивые чувства.
– Прекрасный авторский язык с тонкими замечаниями и отличным ритмом метафор.
– Наличие ярких цитат.
– Цикл длинной в несколько книг, которые не каждый захочет прочесть.

А вы?

Надеюсь, что я нашёл череду нужных слов, чтобы сформировать определённое мнение, стоит ли открывать страницы произведения данного автора.
И что вы и без моих наставлений, по-прежнему, не изменяя традиций...

"Читае(й)те хорошие книги?!" (с)

Кролик вернулся!

Тяжело далась мне эта книга. И вот вроде много уже написано об эпидемии спида, то есть не было ничего такого уж особенного; и не сказать, чтобы так прямо роскошен стиль и слог, впрочем, он довольно хорош; зато перевод не без корявости, однако лично я временами вообще задвигала на него, ибо сама история просто затягивала.
В общем, маккай удалось пробить меня как читателя. Удалось создать атмосферу трагичной обреченности перед лицом неминуемой смерти, всеобщего страха и тотального равнодушия властей. Поэтому тяжело далась мне эта книга. Почитаю, почитаю и откладываю, ибо нет сил продолжать. Так что долгое действо получилось.

Начинается история с того, что эпидемия уже в самом разгаре и людей косит пачками. Ну, и кто-то там борется за общие права или за свои, кто-то умирает, кто-то замыкается в себе, кто-то играет в отрицание, кто-то предает, кто-то пускается во все тяжкие, а кто-то любит, несмотря ни на что. А между тем жизнь продолжается даже среди многочисленных агоний и смертей. И отвержения самых близких людей.
И в этой жизни все же есть место любви, нежности, дружбе и даже творчеству с работой. А мне было ужасно жалко всех их, даже самых козлов, и даже их котов. Грустно и тяжело было читать о навсегда несбывшемся, в общем.

И да, происходящее реально напоминало войну с многочисленными жертвами. Поэтому старушка - владелица уникальной коллекции рисунков и эскизов начала двадцатого века, теперь умирающая от сердечной недостаточности, почувствовала общность с происходящими событиями. Так как сама пережила нечто подобное в юности из-за потери друзей в первую мировую войну.
Вообще, она и ее внучка сильно напомнили веру бриттен. Это была знаменитая английская пацифистка, яростно выступавшая против любого насилия и войн. Она тоже потеряла брата и, считай, всех друзей в 1914-1918 гг. И была внесена нацистами в черную книгу, то есть подлежала немедленному уничтожению после захвата великобритании немецкими войсками из-за своей жесткой антивоенной позиции.

Второй пласт книги - это уже наше время. Когда та самая внучка разыскивает свою дочь, которая всю жизнь, с детства неистово исполняет оперную арию "ты была мне плохой матерью", поэтому я исчезну с концами. То есть внучка там сполна нахлебалась от дитяти, которое ревновало ее к прошлому, и всю дорогу корила себя за все про все. А лично у меня сложилось впечатление, что дочка эта была законченной и отталкивающей эгоисткой, желающей лишь брать-брать-брать.
Потому что выставлять счет матери из-за рассказов о дяде и его друзьях, давно умерших от неизлечимой болезни. Ну, такая себе травма, честно говоря. Травма глубоко эгоистичного, самовлюбленно зацикленного исключительно на себе человека, желающего лишь брать без какой-либо отдачи.

Помню себя в детстве. Как я жалею сейчас, что мало спрашивала у бабушки о всяких подробностях, деталях, завитушках из истории нашей семьи и не только, вообще, об ушедшем времени. Потому что это же так интересно! Да, я была ребенком, который просто жрал всякие истории из жизни, и остаюсь такой. И многие люди, как ни странно, взрослые, видимо, чувствовали это, так что я наслушалась много чего. И считать подобное травмой? Да ну нафиг.
Конечно же, дочка имела право быть такой, какая она есть. Однако и мать не виновата в том, что ее ребенок по натуре эгоистка, желающая целиком забрать родительские любовь, внимание и энергию. Ибо в сердце любого человека есть много ниш. И в них живут чувства к разным людям, и память об ушедших, в том числе. Так что требовать чужие ниши лишь себе в пользование... Тем более, если человек потерял любимых и друзей, считай что, на войне, - как минимум, глупо, как максимум, жестоко. Но тут уж ничего не поделаешь, такой вампиризм просто существует в человеческих отношениях, и все тут.

Безбожно уныло-бессмысленно-картонная книга. Настолько халтурно написанная, что хочется спросить у автора: он совсем не старался или таланта небеса не отсыпали? И как на этом материале могли снять хоть что-то внятное (фильмов два, не смотрела ни один… может быть, они лучше?). Главное чувство, оставляемое книгой, – сильнейшее недоумение. Что это? О чем это? Что хотел этим сказать уважаемый писатель?..

Самое забавное в «Призраке дома на холме» – это явное подражательство. В подражательстве нет ничего ужасного, но неплохо бы соответствовать по уровню тому, кого ты избрал в качестве образца. Ширли Джексон, как мне кажется, взялась подражать Генри Джеймсу, а именно самой известной его работе – «Поворот винта». Но – не вытянула. «Поворот винта», с его заигрываниями со штампами готической литературы, можно назвать прорывом (сейчас «новшество» этой повести уже не бросается в глаза, но она реально повлияла на весь жанр). «Призрак дома на холме» пытается сыграть на поле «Поворота винта», но получается неловко, у писателя не было новых идей, он эксплуатировал то, что (намного лучше) сделали другие.

Поразительно, как сей простейший сюжет Джексон сумела угробить. В наличии есть несколько героев, главная из них – Элинор, самая, скажем так… поехавшая. С самого начала ее действия кажутся либо странными (что ею движет?), либо нелогичными. Впрочем, Элинор – единственный персонаж, прошлое и характер которого хотя бы пытались прописать. Остальные герои не имеют ни прошлого, ни внятных мотивов, ни ярко выраженных черт характера. По сюжету трое молодых людей (Элинор, Теодора и Люк) приезжают в старый-престарый дом Хилл-Хаус, о котором ходят страшные байки. Их пригласил доктор Монтегю, который хочет найти доказательства существования призраков. И, дескать, в этом Хилл-Хаусе призраки как раз должны водиться, и ему нужны свидетели, причем с… паранормальными случаями в прошлом?

Казалось бы, что тут сложного: несколько человек заперты в большом старом доме с призраком… Как можно испортить этот сюжет? Никто не просит от писателя интеллектуальности и прочих изысков, читатель просто хочет прочитать мистическую книжку о призраках, и чтобы дух захватывало, чтобы ночью было страшно выйти из комнаты!.. Нет, Ширли Джексон пыталась написать несколько «страшных сцен», но эти сцены существуют как бы сами по себе, выпадают из текста. Страха нет (даже интереса), ибо автор не нагнетает и все абсолютно герои ведут себя не адекватно ситуации.

Что хочется спросить… во-первых: зачем писательница ссылалась на какие-то странные события в жизни главных героинь (падающие с неба камни, способности медиума), если это никак, вот просто никак не влияет на сюжет и даже не раскрывается? «Вот, в детстве на Э. с неба падали камни» – и тут же все забыли об этом и больше не вспоминали. Доктор пригласил в Хилл-Хаус людей с необычными способностями? Но эти способности, в итоге, никто так и не проявил. И зачем? Хилл-Хаус не разбирает обычных и «необычных» людей. Призраку плевать, кого пугать. Вот и на кой был этот камнепад в прошлом Элинор?

Во-вторых, почему книга ничего не объясняет? В хорошей истории о призраках есть итоговое объяснение: кто призрак, как он получился, почему тревожит живых и проч. Ну, или последовательно показывается, как герои сходят с ума. В «Призраке…» же полная неразбериха. Что за призрак? С чего он взялся? На кой он тут нужен? А если тут «Поворот винта», то отчего сумасшествие распространяется на всех «испытуемых»? Книга не отвечает на вопрос, без которого повествование не имеет смысла: а почему все получилось именно так? Почему? А потому что. Вам важна история призрака? Или интересна история общей паранойи? Жаль, автор забыл рассказать обе.

В-третьих… а все-таки, что не так с героями? Хорошо, пусть они картонные (не самое большое несчастье этого жанра). Но они же неестественные! У них странно выстраиваются отношения. Они странно реагируют на раздражители. Совершенно непонятно, что они чувствуют. Зачем так поступают? Никому из них не хочется сопереживать, наоборот – хочется, чтобы призрак их поскорее сожрал (или что он там хотел?). К слову, чем Элинор так понравилась призраку (если он был)? Тем, что она – самая главная в книге? Самая ненормальная? Причем тут ее мать? Какое она имеет отношение к прошлому Хилл-Хауса?..

Добавьте к этому скучное повествование (до середины книги ничего не происходит), бессмысленные сцены и корявый финал, написанный словно бы на отвяжись, – и вы поймете, какой это провал. Боже упаси взяться за нее, если вы поклонник жанра. И это самая плохая книга из прочитанных мною в последнее время.

"Я начал понимать, как, помимо всего прочего, абсолютное зло абсолютно парализует человека".

Роман Уильяма Стайрона Выбор Софи - совершенное и уникальное произведение и шедевр литературы ХХ века, от смелости, глубины поставленных вопросов, красоты и мощи слога которого буквально перехватывает дух и в сознании остается ярчайший след, которому еще долго, а может, и никогда не суждено потускнеть.

Это масштабное исследование человеческой природы, особенно той ее глубинной, мрачной части, в которой рождается абсолютное зло, которое само по себе страданием не является, но причиняет его и несет за него ответственность на всем протяжении человеческой истории. Совсем не случайно Стайрон (да и вообще, трудно вообразить, что перед ним стоял такой выбор) в центр повествования помещает фигуру Софи. Ее образ Стайрон прописал очень отчетливо, очень недвусмысленно, и те читатели, которые пожелают увидеть в Софи некий символ борьбы со злом и насилием, будут жестоко разочарованы, ибо это не Жертвенная Мать, не Дочь Непокоренного Народа, не Героиня Сопротивления, иными словами, она не несет в себе каких-либо атрибутов идеализации, она - женщина, вовсе не волевая, не очень сильная, не всегда целомудренная, но женщина прекрасная, чуткая и нежная, чье дело - любить и быть любимой, дарить жизнь и счастье. И она, как миллионы других обыкновенных женщин, попала в мясорубку этого безумия, этой жестокой мужской игры под названием "война".

К читателю Стайрон совершенно безжалостен, ибо не дает возможности для оправдания никому. Зло многолико и скрывается то под личиной обыденного, рутинного выполнения "долга", которым руководствуются комендант Освенцима Рудольф Хёсс и его подчиненные; то под экзальтированным и преступным идеями антисемитов и жителей американского Юга; то под непримиримым безумием Натана, который воплотил в себе доведенный до крайности образ мужчины в культуре - гения, любовника, тирана, лжеца... И Стайрон великолепно показывает, как, выжив в реальном Освенциме, Софи попадает в "освенцим" психологически-бытовой, от которого незримо страдали и продолжают страдать множество женщин на этой планете.

Помимо этого Стайрон еще невероятно смел для писателя Западного мира, где, хоть нам это и покажется странным, на тебя могут косо посмотреть за одно только замечание, что поляки, русские, цыгане и др. мучились в "лагерях смерти" наравне с евреями. Но Стайрон неумолим: абсолютное зло поражает абсолютно всех, хоть и не всегда одинаково очевидно.

Нельзя еще не отметить невероятную щедрость Стайрона, уместившего в один роман столько разных тем: никуда не исчезнувшие после Гражданской войны противоречия и предубеждения американского общества; несчастная судьба Польши; описание жестокой реальности концлагеря; и формирующим картину фоном - история становления молодого писателя, осмысления им важнейших проблем, его мучительного поиска.

Есть ли оружие против зла? Есть ли у людей надежда, какой-бы хрупкой и слабой она ни казалась? Стайрон дает ответ и на этот вопрос, - ответ, который пусть не нов, пусть на первый взгляд отдает приторной банальностью и якобы уже дискредитированн, но все же:

Пусть любовь твоя распространится на все живое.

Только так. Или, может быть, вы знаете другие пути, чтобы Освенцим не повторился?

Чего я только ни наслушалась о книгах Маккарти. И жестокие, и трешовые, и кровища брызжет во все стороны (смотрите не обляпайтесь). Аннотация на обложке вообще обещает сорокинского постмодерна. Какой ... додумался это брякнуть?

На самом деле Кони, кони... - это роман взросление? Точно не вестерн, точно не боевик и совсем не постмодерн. Может быть, пока что.

Джон-Грейди Коул, парень шестнадцати лет от роду, сбегает из отчего дома вместе с дружбаном Ролинсом. И не куда-нибудь, а в Мексику. Ну захотелось пацанам вольного духа испытать, обычное подростковое бунтарство. И всё было бы нормально, если бы мать Джона-Грейди позволила ему управлять ранчо. Да, герой наш невероятно серьёзно к себе относится. "Она назвала меня глупым ребёнком, а сама развелась с отцом и пошла актриской в театр. Вот тварь, пойду играть в ковбоев в Мексике."
Год на дворе, к слову, 1949. Мне изначально казалось, что хотя бы на полвека меньше, но сути это почти никакой не играет, кроме тех случаев, когда герои покупают билет и садятся в автобус. В этом смещении времени, как понимаю, и заключён весь ваш хвалёный "постмодерн".

Сюжет невероятно скучный. Герои скачут, скачут... Делают привал. Кушают лепёшки. Не коровьи, а нормальные, маисовые. С фасолью, сыром и говяжьей подливой... Опять получилось не слишком аппетитно, но поверьте, единственное, что распалила во мне книга, - так это желание заказать мексиканской еды.
Заезжают в города, покупают новые джинсы, пьют сидр, тырят коней... Ну ладно, ребята ведут себя нормально, а вот третий путешественник, некий малой Блевинс, без конца принимает неверные решения, которые в итоге стоили ему жизни.

Вот в общем-то и всё. Со второй трети начинается хоть какой-то движ с тюремной поножовщиной, пальбой и погонями. А ещё несколько морализаторских речей от парочки персонажей. К чему вообще это было?

Я книгу вообще не поняла.
Парни распушили хвосты, ринулись в костёр и, подпалив перья, в ужасе бросились обратно домой. Ну Ролинс уж точно. Насчёт Грейди и его взрослении говорить сложно, потому что герой не меняется на протяжении книги, всегда холоден и задумчив. Может он просто социопат, от того и решил не останавливаться и продолжить искать приключения? В любом случае лошадям он симпатизирует больше, чем мексиканцам или американцам.
Не могу взять в толк, за что так нахваливают Пограничную трилогию ? Маленькое и унылое приключеньице. Началось ни с чего и закончилось ни на чём. Герои, может, и сделали для себя какие-то выводы, но интереса книге это в моём случае не добавило. Трилогию дочитаю (рано или поздно), вдруг там дальше будет что позабористей.

Ещё письма были? спрашиваю.
Чево?
Ты слышал. Ещё письма были от Нетти?
А и были бы, я тебе бы их всё равно не дал.
Я проклинаю тебя, я говорю.
Как это понимать?
Покуда не перестанешь делать мне зло, всё, чего ни коснёшься, рассыпаться будет в прах.
Он смеяться стал. Да кто ты такое, чтоб проклинать? он говорит, Ты только посмотри на себя. Чёрная. Нищая. Некрасивая. Да ещё баба. Чёрт побери, да ты вообще ничто. […]
Пыльный бес тут влетел на крыльцо и наполнил мне рот землёй. Земля сказала, Всё, что ты делаешь мне, уже сделано тебе.

Сбылась хрустальная мечта. Я сталкивалась с «Цветом пурпурным» на страницах критики, социологических и гендерных исследований, минимум два раза знакомилась с пересказом сюжета, фильм (лучший фильм Стивена Спилберга) засмотрела буквально, как наши дедушки – «Чапаева». А за русским изданием охотилась остервенело. Оно редкое, в озоновском реестре, например, отсутствует. Прошу заметить, издательство - «Российская политическая энциклопедия». Не хухры-мухры.
Действительно, выход «Цвета пурпурного» в 1982 году стал событием политического значения. Дебаты были колоссальные, и злей всего на Уокер оттоптались свои: как смеете показывать чернокожих мужчин такими… такими куклуксклановцами?! Дискредитируешь расу, льёшь воду на мельницу белых поработителей, коллаборационистка, предательница нации, и т.д., и т.п. «Цвет пурпурный» - не только цветы лиловые полей, как жантильно обозвали фильм в российском прокате. Это и цвет синяков, кровоподтёков. Перед нами разворачивается целая энциклопедия домашнего насилия. В предмете Элис Уокер, младшая из восьмерых детей подёнщика Уилли Ли Уокера и подёнщицы Минни Лу Таллулы Уокер, разбирается досконально. Мистер _ (впишите, называется, в пробел любую фамилию), одна из наиболее угрожающих фигур романа, списан с деда писательницы, бывальщины которого о старых временах, когда бабьё знало своё место, а мужики были мужиками, Элис в детстве часто слушала. И записывала. Тайком.
Потрясает даже не повсеместное кулачное право, «кто палку взял, тот и капрал» - в конце концов, со времени чеховских «Мужиков» и у нас мало что переменилось. Сили существует вне какого бы то ни было статуса, её социальное положение – никто и звать никак. Папаша имеет её сколько угодно, но она Папаше ни жена, ни любовница, много чести. Она рожает от Папаши детей, но она не мать. Папаша помыкает ею, требуя беспрекословного повиновения, но она ему такая же дочь, как борову в хлеву. А от папаши эстафету принимает муженек, Мистер _, и история повторяется. «Женщины годятся только для…» - начинает он фразу и не знает, как её закончить. Тут даже не патриархальность. Власть Отца – доброго ли, злого, совестливого ли, бессовестного, но всё же отца – перехватил Отчим, который – равнодушен. Спасибо переводчице и автору предисловия М. Завьяловой за новый термин «витриархат». Власть отчима.
В мир патриархата, в Африку на разведку командирована Нетти, сестра Сили. Там меньше бьют, но зато делают обрезание. Без обезболивания и общим ножом.
У Софии есть против Отчима оружие – могучая физическая сила. Ну, помните Опру Уинфри в этой роли. Слона на скаку остановит и хобот ему оторвёт. У Шуг Эйвери и Мышки есть музыка. Шуг от Sugar, сахар, в переводе – Шик Эйвери, сладкая как шикаладка. Нетти вооружена ясным умом и образованием. А что остаётся Сили? Женские «портки» индивидуального покроя, которыми она обеспечивает всех желающих? Подшивка писем к Господу Богу? Финальная сцена, где все – и бившие, и битые, и насильники, и изнасилованные, и любящие, и любимые – воссели вкруг накрытого стола? В случае мистера _, кстати, такой исход весьма вероятен. Тиран выстарился, как говорят в деревне, стоптался; сил нет самоутверждаться, когда до сортира самому не дойти. Сколько я их знаю, славных добродушных старичков и их старушек: «Любил меня хозяин-то, все зубы вышиб, два раза голову проламывал…»
Или всё дело в пыльном духе?

Да, я нищая. И уж точно, чёрная. Может быть, некрасивая. И что верно, то верно, не умею готовить. Но я есмь.

Встретились как-то Майкл Каннингем и Джонатан Троппер и решили написать роман вместе. Дело нехитрое: берёшь жизнь простой американской семьи, придумываешь каждому персонажу свой пунктик, меняешь временные отрезки местами, можно ещё вести повествование от разных лиц. Писали-писали, да заспорили.
– У тебя куда ни плюнь, всюду геи! – возмущается Троппер. – И всё такое меланхоличное…
– А у тебя евреи! И юмор твой ниже плинтуса, – парирует Каннингем. – Что за привычка ржать по поводу и без!
В итоге решили геев и евреев убрать, юмор тоже убрать, а меланхолию оставить. Куда ж американский роман – и без меланхолии? А ради прикола автором романа решили объявить женщину. И имя ей придумали самое незатейливое, ну, абсолютно незапоминающееся – Энн Тайлер.
Эпиграфом к этому роману вполне можно было бы поставить известное высказывание дедушки Фрейда: «Нам всем нужны психологи, потому что у всех у нас были родители». Впрочем, народная сентенция «все свои беды мы творим собственными руками» тоже вполне бы подошла. Итак, живёт на свете простая американская домохозяйка. Нет у неё ни особых интересов, ни друзей, зато есть много темперамента и чёткое знание «как надо». Каким должен быть муж, как должны вести себя дети, что такое хорошо и что такое плохо, короче, как должен быть устроен мир. Страшная такая тётя, вполне могла бы быть персонажем ещё одного знаменитого американца – Стивена Кинга. Понятно, что муж в какой-то момент убегает, а дети вырастают с поломанной психикой – общение с монстрами даром не проходит. Старушка же уверена, что прожила достойную жизнь, только муж ей попался некудышный, а дети выросли неблагодарными и к жизни неприспособленными. И за что ей всё это?
Если спросить меня, что я и врагу не пожелаю, то вот такую мамашу. Я знаю несколько таких и с результатами их воспитания тоже знакома. С людьми, которые всю жизнь не могут изжить чувство вины и собственной ущербности. И – часто против воли – передают его своим детям. Можно, конечно, утешаться тем, что нормальных семей не бывает и в каждой избушке свои погремушки. Можно приводить в качестве жуткой альтернативы варианты «пьёт, бьёт». Но за что я точно благодарна богу, так за то, что не наградил меня такой чудо-матерью. Хотя, конечно, психолог мне тоже нужен.

Книга оказалась для меня приятной неожиданностью. По крайней мере, первые её восемьдесят процентов.

Довольно приятный и достаточно увлекательный (даже для взрослого) детский детектив. История полна уюта, а сахара в ней ровно столько, чтобы не сводило зубы. Автор не пытается выдавить из читателя слезу умиления, используя излишне клишированные приёмы, но рассказывает в целом милые и приятные истории.

Детективная часть была интересной и забавной, построенной в форме ролевой игры - вроде "Подземелья и драконы" в реальной жизни. Дети играют за придуманных персонажей, лазают по дому, находят спрятанное и приключения на мягкое место. Старые дома с историей как нельзя лучше подходят в качестве декораций для подобного развлечения.

Персонажи пришлись мне по душе. Они особо не прописаны, что характерно для детских историй, и ведут себя закономерно в рамках этого жанра, но всё равно оказались довольно приятными. У главного героя много характерных черт, делающих его объёмным и даже необычным. И он оказался довольно сообразителен и даже крут в этой истории.

У книги приятный язык и лёгкий стиль, читается она быстро. Но нет характерного для детской литературы чрезмерного упрощения, делающего произведение совершенно невыносимо скучным для взрослого читателя.

Но вот последние двадцать процентов книги... Они оказались разочарованием. Плот-твист надвигался по мере произведения, возникая намёками, однако я всё же надеялась, что обойдётся без него. В итоге всё оказалось даже хуже, чем я предполагала, и это основательно подпортило впечатление.

В целом книга мне понравилась, но концовка огорчила.

Как же уныла жизнь Ламбертов! Невкусная еда, безысходная скука, отсутствие уюта, душевного тепла и нежности, заботы друг о друге, взаимная холодность родителей, их неумение (или запрет себе?) радоваться жизни. Поэтому с такой завистью маленький Чип смотрит на ярко освещенные окна дома напротив, где совсем иначе живут соседи, где бурлит подлинная жизнь. При этом Ламберты любят своих детей, но как-то не умеют выразить эту любовь. Может, отсюда все проблемы? Только спящего Чипа способен поцеловать отец, раз и навсегда запретивший сыновьям радостные объятия при встрече. Как же это всё грустно! Выросшие в этой семье недолюбленные люди всю жизнь страдают от разъедающего, отравляющего внутреннего одиночества.

Но и Ламбертов-старших тоже сложно назвать счастливыми людьми. Альфред с юности уверен, что человек приходит в этот мир для страданий. В этом его убеждает Шопенгауэр, цитаты из зачитанного томика которого постоянно крутятся в памяти Альфреда. Свою семью он опутывает паутиной незыблемых правил, многие из которых просто неразумны. Судьба Инид безрадостна и тускла. Смышлёная девушка, проявляющая способности к математике, в пору Великой депрессии вынуждена помогать матери содержать пансион, выполнять черную работу, вести бухгалтерию, подрабатывая, выкраивать жалкие гроши на учебу на курсах бухгалтеров. Не желая повторить судьбу матери, с молодости оставшейся вдовой и тянувшей всё на себе, Инид ищет не только счастья, но и благополучия. В результате выходит замуж за скучного, эмоционально закрытого инженера-путейца, становится простой домохозяйкой с узкими интересами.

При чтении в голове всё время крутилась английская пословица: сколько бы вы ни воспитывали своих детей, они всё равно будут похожи на вас. Удивительно, насколько взрослый Гари будет повторять жизнь и поведение своего отца! А ведь так стремился к тому, чтобы ни в чём с ним не совпасть! Тоже трое детей, так же ведет себя с женой, если считает, что она неправа, та же реакция на веселую игру жены с детьми (не случайны совершенно зеркальные эпизоды: Кэролайн играет с сыновьями в футбол – Инид играет с Гари в пинг-понг), те же проблемы со сном. И так же методично отчитывает мать, как это делал его отец. Неожиданно для себя увлекается всем, что связано с железной дорогой (на ней-то почти всю жизнь проработал инженером отец). Но именно он понимает, что «настало время кому-то взять на себя их проблемы», и берет на себя ответственность, не колеблясь и не ожидая помощи брата и сестры. Правда, Дениз считает, что его «ответственность» заключается лишь в том, чтобы «командовать и запугивать» (и тут не обошлось без сходства с отцом!). Гари не желает предоставлять то, в чём нуждается мать, даром. Меня прямо покоробило то, с какой настойчивостью он требует с матери несчастных 5 долларов за шурупы для ванны. Что это? Черствость? Прагматизм? Ведь он отнюдь не нуждается, вполне обеспечен. А с какой холодностью рассуждает Гари о том, дать ли отцу застрелиться, ведь от этого вырастет качество жизни матери!

Если Гари в детстве – заботливый сын, жизнерадостный, неунывающий, сообразительный и уже в юные годы отличающийся невероятной практичностью, то Чип – маленький бунтарь, рано ощутивший бесполезность своего существования. И став взрослым, Чип не очень-то может определить своё место в жизни, ощущает свою бесприютность и неприкаянность, поэтому и пускается в весьма сомнительные приключения. Так, он оказывается в Литве, где разрабатывает сайт для мужа своей бывшей подружки, пишет беспардонные гротескные посулы для тех, кто готов финансировать совершенно авантюрную партию.

Дениз, младшая дочь, – шеф-повар модного ресторана – запоминается прежде всего своей неустроенностью. Ее женская судьба печальна: несколько романов с мужчинами вдвое старше, неудачный брак, поиски своей сексуальной идентичности, жизнь на краешке чужого гнезда. Ей бы своих детей растить, а она с удовольствием занимается воспитанием дочек Брайана и Робин Каллаханов. Повзрослевшая Дениз принимает не только сторону отца, но и матери, и в какой-то момент осознаёт, что похожа на мать. Потерпев фиаско в жизни, она понимает, что словно освободила себя от всего, чтобы ухаживать за родителями.

Франзен не щадит своих героев, часто показывает их с неприглядной стороны. Однако всё не так однозначно в этой книге. Исподволь вносятся «поправки» в их характеры и отношения, а, следовательно, и в читательское восприятие персонажей. И всё и все оказываются не такими, как представлялось на первый взгляд.

Да, Инид не разбирается ни в архитектуре, ни в искусстве, ни еще в чем бы то ни было, неразвита, мало читает, поэтому во время круиза с трудом находит темы для разговора с новыми знакомыми, состоятельными людьми. Но «единственно подлинное в ней – любовь». А ведь это немало! Она очень старается сплотить семью. Выросшие дети ее разочаровывают. Однако именно они приходят ей на помощь, когда понимают, что с отцом случилась беда. Инид – неисправимая оптимистка, в которой – нерастраченные запасы любви к жизни, к новым впечатлениям. Поэтому финал впечатляет своей неожиданностью: после смерти мужа 75-летняя женщина решает, что для нее настала пора перемен, «поправок», к которым она оказывается готова. А я-то ожидала увидеть ее в безутешном горе.

Да, Чип совершенно откололся от семьи, и тем не менее, так же сладостно для него возвращение на родину, в отчий дом, пусть совершенно простенький и неэлегантный, не фешенебельный, но такой родной.

Да, жизнью Дениз руководил страх не оправдать ожидания отца, ведь с нею, последним ребенком, связывались упования Альфреда на исправление ошибок, совершенных в воспитании старших детей. Но она поймёт, что никогда по-настоящему не знала отца, не догадывалась, что за сухостью и вспышками ярости он прячет себя настоящего. Да и само отношение Ламберта-старшего к детям тоже оказывается достаточно неоднозначным. «Для Альфреда любовь означала не близость, а умение соблюдать дистанцию». Чип «никак не мог извлечь из души жало родительского неодобрения» и

не догадывался (хотя это было очевидно), что лишь его одного на всем белом свете отец любит чистой любовью, любит таким, каков он есть. Дениз не доставляла ему такой незамутненной радости, в их отношениях слишком большую роль играли формальности и пресловутые «достижения»

На первый взгляд – непритязательная история о жизни среднестатистической американской семьи. Но сколько важнейших вопросов поднимает Франзен! Отношения взрослых людей с пожилыми родителями, семейные ценности, детские травмы, умение понять и простить, ответственность человека за свои решения, поиски своего пути, верность своим идеалам, …

Понравилось, как писатель, изображая мир в восприятии кого-либо из персонажей, переходит на язык близких ему понятий: инженерных, если речь идёт об Альфреде, поварских – если о Дениз, банковских – если о Гари, и все сравнения и метафоры получаются свежими и незаезженными.

Именно этот вопрос я задала в Инстаграме: 22% моих подписчиц видят главной темой "Лолиты" - любовь...

В 17 лет читать "Лолиту" было мерзко, я совершенно не поняла этого произведения. Прошло 12 лет, прежде чем я не просто поняла, я влюбилась в гениальность Набокова. За годы до создания психологами методичек по типичному поведению педофила Набоков написал произведение, полностью соответствующее этим описаниям, и заставил говорить о педофилии общество, закрывавшее ранее глаза на данную проблему. Спустя 65 лет произведение актуально, только потому что люди до сих пор задаются вопросом, о чем эта книга, а некоторые еще и пытаются оправдать преступника, обвинив жертву.

О чем же эта книга?

О той самой ситуации, когда жертва не ведет себя, как праведница и белая овечка, а насильник всеми силами пытается выставить себя святым. Но разве это является оправданием?

Я не буду пересказывать известный сюжет и приводить не менее известные цитаты, у меня лишь накопились вопросы.

На протяжении книги Гумберт Гумберт (ГГ) является ненадежным рассказчиком, нельзя забывать, что он врёт. Все его рассуждения о себе и своих чувствах необходимо фильтровать и выбирать только саму суть. Рассуждения о поведении Лолиты, наоборот же, необходимо подчеркивать. Если даже ГГ замечает её рыдания по ночам, а случайные люди спрашивают про царапины на коже, оставленные отбивающейся Лолитой, то это никак нельзя списать на добрую волю.

ГГ врёт не только об отношении ребенка к нему на протяжении книги, он также врёт о своём заключении, о смерти Лолиты. В какой-то момент его одолевает приступ шизофрении, начавшийся с мании преследования, и дальше история приобретает максимально выдуманный характер. Когда умерла Лолита: во время родов или в больнице от пневмонии? С чего бы она написала письмо через три года с просьбой прислать денег, но не искать ее, при этом дав явную подсказку, как её разыскать? С чего бы ГГ внезапно отдал все деньги и имущество Лолите, а ее вещи отправил на благотворительность? Кстати, о вещах: в перечислении ГГ вещей у Ло оставалось не так много, но в письме мы видим уже, что вещей так много, что их можно продать и выручить деньги.

Зачем ГГ было бы писать, что он насиловал Лолиту, если он пытается всячески оправдать себя. Он говорит, что в первую ночь (утро) Лолита сама его "изнасиловала", но почему же Лолита считает наоборот?

А была ли тюрьма? Почему Набоков в заключении добавил, что ГГ находится в Нью-Йорке?

Как читать "Лолиту"?

"Лолиту" надо читать с закадровым голосом, который не перестает твердить на каждое предложение: "Враньё, враньё, враньё, враньё..."

И здесь нет никакой любви...

Перевод, конечно, временами просто ахтунговый. Я уже закрываю глаза на ужасающую норагальскую русификацию всего, что только можно. Но пошто персы из среднего класса временами выражаются аки ядреные нашенские гопники из-за угла? Нет, не понять мне таких вот переводческих взбрыков. И не простить. Учитесь работать со слэнгом, в общем. Да, я сурова и неумолима, ибо достало.
Сам текст. Короче, понравился мне йейтс, несмотря на некоторую занудность и трудную фамилию. Однако, сравнивать его с фицджеральдом (как это сделали в аннотации к книге) я бы, конечно не стала. Все ж таки они в разных категориях.

Ну, и еще раз. Собственно, текст. Это очень женскоцентрированная история. Мужчины здесь протиснулись бочком, бочком и давай, до свидания. Особенно, главгер, хотя о нем, казалось бы, наваяно куда как больше букв. Но нет. Для меня это история об эйприл, а не о фрэнке.
И история, на самом деле, просто ужасающая.

Вот живут люди. Типичная и вполне благополучная американская семья из пригорода. Муж, жена, дети, дом, соседи и прочая мармеландия. Только жена почему-то не типичная. Ее не устраивает быть образцовой клушей при муже и детях. Она так-то мечтала совсем о другом, но будущий муж в свое время типа благородно отговорил ее от аборта, и пошло-поехало.
И очень видно, что эйприл уже просто достала семейная рутина. Она даже готова посадить мужа дома, чтобы работать самой, вырваться из этих чертовых трех "к".
Что делает фрэнк. А он делает все, буквально все, чтобы дверца ее клетки осталась закрытой. Причем, себе позволяет и нажраться, и помахать кулаками перед лицом жены, и на сторону сходить. Нет, ну а что? Он же кормилец и там поилец. Короче, к его услугам все тридцать три удовольствия. При этом он тоже недоволен сложившимся положением дел, но упрямо сидит в своей клетке даже при открытой дверце.

И можно было бы сказать, что эйприл тоже неслабо стервозничает. Но, ёмоё, да тут кто угодно озвереет, когда тебя... замуровали... демоны. И продолжают стоять на краю и засыпать могилу с живым человеком, потому что вот и потому что развот.
В общем, описание того, как фрэнк подло, мерзко манипулировал женой, вплоть до намеков, что она психически больная, чтобы отговорить ее от аборта... Это нет никаких цензурных слов. У них уже двое детей, блин. Тебе мало, мужик? Ну, а когда оказалось, что он и сам не уверен, что им нужен еще ребенок. Это ЁПРСТ и сплошная нецензурщина. Ну, как его назвать, если не говнюком? Говнюк, короче.

Финал. Финал, собственно, не удивителен, а даже в какой-то степени закономерен. И я даже не злорадствовала, читая о том, во что превратился фрэнк. Какая разница, что с ним там было дальше. Так или иначе птичка эйприл вырвалась из клетки.

Мои чувства при чтении «Любви гика» - истории семьи цирковых уродов - можно описать в пяти словах «Фу, какая гадость! Можно ещё?» Природа часто предупреждает яркой окраской об опасности и ядовитости. Обложка книги с сиамскими близнецами ясно дает понять, что под ней все будет за рамками привычного, за пределами стандартов: непредсказуемо, уродливо, странно, невозможно, шокирующе и абсолютно гениально.

Природа вещей такова, что всё неизбежно старится. Книги в том числе. У большинства книг есть свой век - он разный, но он есть. Сюжеты и стиль со временем морально устаревают, теряют остроту и актуальность. Лучшие пробиваются в первый эшелон классики и живут веками, но их не так уж много в общем масштабе. «Любовь гика» из числа долгожителей. Она была опубликована в 1989 году. И если роман по сей день производит мощнейшее впечатление, то 27 лет назад он стал настоящей бомбой. Он стал культом, а его адептами Курт Кобейн, Терри Гиллиам, Дуглас Коупленд, Фли из Red Hot Chili Peppers, Жан-Поль Готье и, конечно, главный фрик-мейкер нашей с вами современности - Тим Бертон. Я убеждена, что 4 сезон «Американской истории ужасов» и мой любимый, закрытый (это такая же боль, как и от брошенного «Светлячка») после второго сезона атмосферный «Карнавал» выросли именно из шатров бродячего цирка «Фабьюлон» семьи Биневски.

Алоизий (звучит уже как нечто радиоактивное) и Лиллиан Биневский пытались спасти доставшийся Алу в наследство бродячий цирк от казавшегося уже неминуемым банкротства. И хоть Лил была звездой арены и несравненной отгрызательницей куриных голов, одного гвоздя программы в ее лице было явно недостаточно. Так начались эксперименты предприимчивых Биневски с запрещенными препаратами, инсектицидами и радиоактивными изотопами, которые Лил принимала во время своих беременностей. Результат оказался превосходящим всякие ожидания! Алоизий любовно называл своих детей «мои причудки». Их первенец Артуро родился с ластами вместо рук и ног и с младенчества стал новым зрелищем - Водяным мальчиком. Потом родились Электра и Ифигения - черноволосые красавицы, сиамские близнецы с двумя туловищами и одном парой ног на двоих. Девочки прекрасно играли в четыре руки на фортепиано. Их фанатки по всей стране приходили на их выступления забравшись по двое в одну юбку и выкрасившись в черный цвет. Третьей (или четвертой, смотря как считать) родилась карлица Олимпия - она была самым заурядным уродом в семье, её особенности не приносили семье доход, всего-то горбунья и альбинос. Олимпии было суждено стать обычной зазывалой и вечной прислугой своего старшего брата. Пятым родился Цыпа. Внешне он был совершенно нормальным. За что чуть не был брошен на пригородной автозаправке, но успел таки проявить себя и остался в семье. Конечно, не все эксперименты были удачны. С цирком ездят Ясли, в которых в формалине плавают те, кто не выжил.

Все дни «причудок Биневски» проходят в дороге и выступлениях, они не знают жизни за пределами цирка. Настоящие инопланетяне на гастролях. Данн наделила своих персонажей внешним уродством, но внутренние изъяны у них как и у всех Нормальных: черная зависть, злость, ревность, соперничество - обычная семья, где дети - коварный и жестокий народ, а те, кто по-сообразительнее, еще и лучшие в мире манипуляторы. Родители же близоруки в своем отрицании, что их чадо может быть сволочью. Сволочью, которая станет бомбой с часовым механизмом. От семьи Биневски останутся одни жалкие ошметки. Олимпия расскажет о них в своем дневнике.

С каждой страницей становится все очевиднее, что эта книга про уродство общества, которое готово быть стадом, лишь бы уйти от своих проблем, не принимать решений, жить по указке, создать себе кумира и до безумия подражать ему. В своем «шатре» Кэтрин Данн расставила кривые зеркала, в которых отражается современность в своем истинном виде, без внешнего лоска. В них все мы гики.

И под занавес моего скромного выступления парочка видео для аутентичности настроя перед чтением.

Дальше...

Американская история ужасов. 4 сезон. Русский трейлер

Карнавал. 1 сезон. Трейлер

Нет. Нет. Нет.
Все. Я больше не могу. Я дочитала где-то до середины третьей книги поняла, что больше не могу. Количество романтичных соплей и многостраничных пафосных монологов на одну и ту же тему - какие хорошие главные положительные герои и какие плохие все остальные, просто за гранью добра и зла. Все у Айн Рэнд вокруг тупые - тупые среднестатические граждане, тупые политики, тупые бюрократы, все сплошь с бессмысленными пустыми взглядами, обрюзгшими лицами и одна такая Дэгни Таггарт в белом пальто стоит красивая.
Сначала все было хорошо, интересно, такая антиутопия в стилистике годов так 30х, деловые люди, политические интриги, но в какой-то момент все пошло прахом. Дэгни хороша всем, она у нас, разумеется, и самая красивая, и самая умная, и самая деловая, и самая мудрая, и самая дальновидная и единственная сексуальная женщина в книжке. И у нее аж три альфа-самца, и все они в нее влюблены по уши, и все они в какой-то момент начинают рвать рубашку на груди и с тщательно скрываемым страданием говорить - "нет, ты не любишь меня, ты любишь того, другого, я пойму, иди к нему, я всегда буду тебя любить!"(оффтопом. когда мне было что-то около 15 лет, я писала "роман", вот у моей главной героини так же себя мужики вели). И он страдал (с) И когда в середине третьей книги второй альфа-самец понял, что она любит третьего альфа самца ("ты не сказала, что меня любишь, ты сказала просто, что меня хотела"), вот тут я решила, что хватит жрать кактус, я закрыла книжку. Мне даже уже неинтересно, как они собираются разруливать ситуацию и чем кончится секретный проект "К", потому что ну не могу я больше продираться через эти любовные истории и пятистраничные пафосные монологи о том же, о чем были пятистраничные пафосные монологи страниц 20 назад. Лет так в 15 меня бы эта книжка потрясла и Дэгни стала бы моим идеальным персонажем, но мне уже давно не 15 и у меня другие требования к литературе, так что все грустно.
Жаль.

апд.
Допишу еще. А то ощущение, что я в книге заметила только любовную линию и из-за нее только и раздражаюсь.
Это не так. Ибо задело меня сильно.
В целом, идеи у Рэнд, скажем так, спорные, но необычные, и если узнать историю ее жизни, то понятно, почему именно эти мысли она толкает.
Но подача этих идей отвратительна, местами даже истерична. Отрицательные персонажи классически противны, они обязательно физически слабы и неуклюжи, у них обязательно тусклый взгляд, нездоровый бесформенный вид и дряблая кожа(кроме Лилиан, которая в свою очередь просто тупо выглядит куклой. Хотя и ей дряблость досталась в одной сцене), и все, что они говорят обязательно неправильно. Положительные же персонажи упорото положительны, все здоровые, спортивные, умные и говорят сплошь транспарантами. Ощущение, что автор держит читателей за туповатых, которые с первого раза не поняли, кто плохой, а кто хороший, ощущение, что автор аж орет "посмотрите, они же такие правильные и хорошие!! а вот те, вот те плохие, смотрите, какие они плохие и глупые!!!!11" Потом эти километровые монологи. Сначала интересно. Потом ты думаешь, где-то я это уже читала. А потом хочется взмолиться "ну, чувак, ну с десяток страниц назад ты точно такими же словами уже распинался, мы уже в прошлый раз все поняли, ну сколько можно?"
В общем, мне скорее грустно. Я ожидала чего-то более глобального. Труд, конечно, титанический, одна из самых длинных книг, написанных на европейских языках, да, но на мой взгляд надо слить нафиг половину воды и выпилить все любовные пиздострадания, и тогда будет дельная серьезная хорошая книга. А то деревья жалко.

Этой фразой герой подразумевал "Выбери меня - я подарю тебе любовь и преданность". Но я услышала - не только это...
Невероятно тяжелая книга - и по форме, и по содержанию. Думаю,я была не первым читателем, который ожидает рассказ заглавной героини Софи о ее выживании в концентрационном лагере - а встречает его пацан двадцати с хвостиком годков, с апломбом просящий называть себя (да - совсем как в "Моби Дике")) Стинго - можно Язвина. ??? Уважаемый - вы кто вообще? Герой - переехал с американского Юга в Нью-Йорк, работает в издательстве, где пишет рецензии на рукописи. Вроде он начитан и читает постоянно - и, как интересно о себе говорит "воспитан романтиками". Это можно и по тексту дальше почувствовать - уж очень (порой) он высокопарно изъясняется в стиле

Раз уж я послужил исповедником

Но прочитанный багаж пока не перешел в качество - и он позволяет себе, например - поиронизировать над Тур Хейердал - Путешествие на «Кон-Тики» ... Мда...
Софи появляется - спустя страниц 100. Со своим сожителем и любовником Натаном они оказываются соседями Язвины. Конечно, герой влюбляется в нее со всей своей юношеской пылкостью: такая она таинственная, притягательная, с этим своим польским акцентом и тяжелым анамнезом. Натан поначалу может показаться Принцем на белом коне и спасителем - но понять все его закидоны не может только влюбленная как кошка женщина. Хорошо - что Язвинка преданно оказывается рядом...
А потом начался ад. Который Софи скрывала в своей душе - но больше не могла. И имя ему - Освенцим. Одно описание: запаха, пепла в воздухе... Бррр - Сайлент-Хилл и рядом не стоит, потому что это - было, а для героини - было не так давно. И исповедь Софи - настолько пронзительна, словно она в какой-то момент смотрит прямо на читателя и спрашивает: "А вы осуждаете мой выбор?".
Все оказалось не так просто, даже как я думала. Все, что было связано с Софи и Софи и Натаном - мне очень понравилось. Но - это началось спустя страниц 100-200 - поэтому книга так тяжело и долго расчитывалась. Но периодически же вступает Язвинка, и... Его обильный слог, взращенный прочитанными романтиками - изливаает душу мальчишки, разрываемого гормонами, у которого и мыслей: о девочках, их прелестях, кто бы, кого бы. Этих похотливых фантазий и похождений - было очень много и - крайне утомительно. Попеняю здесь автору - хотя и признаю, что мне понравилось - как он выдержал образ своего персонажа. Язвинка так и остался почти до конца - вчерашним подростком, так и не понимающим отношения к нему Софи. И еще поблагодарю - что я по тексту боялась книжно-романтического конца, а автор ввернул - жизненный.
Конец у меня улетел за пару дней - и это был гром и молния. Я-то думала, что "выбор Софи" был озвучен в середине в виде "Отстаивать свои моральные принципы или просто выжить?" - и я его поняла и приняла. Но настоящий выбор - прозвучал в предпоследней главе. И стало понятно, что жизнь для Софи - словно борьба со штормом, когда ее то утягивало на дно, то - она всплывала глотнуть воздуха. Восхитительная метафора была

Она сделала странное движение - будто буквально открывала свое сердце. Но от всего пережитого - оно окаменело

Не все так просто. Вообще все было непросто. Но для меня эта книга неожиданно оказалась - о жизни. О ее мимолетности, о ее цене и ценности. Плотские перверсии - портили картину, но это просто шелуха, под которой... Даже и не знаю - кому посоветовать. Читать это - нужно, важно, даже - увлекательно, когда уже сроднишься с героями. Но - невыносимо. Парочка отдыхает и резвится на пляже - а потом тебе вагон ... детей. Тяжело это было, но - необходимо.

Шахматы. Бесконечная круговерть партий, что повторяются на протяжении всей жизни. Пешки, короли и королевы, быстроногие кони, тропинка, выложенная черной и белой клеткой. Шаг - и тут же ответ на него противника.

Главный герой - Лужин. Гениальный шахматист? Или все же грузная пешка из светлого дерева, управляемая рукой рока, судьбы, предопределения? Ясно одно - человек несчастный, накопивший в себе психическое расстройство. И чтобы побороть его, сначала он вырвался с шахматной доски, сбежал от всех фигурок и грандместеров, титулов, потом - с доски побольше; доски такой огромной, что чтобы пройти от одного её края до другого понадобится вся жизнь.

Вся история Лужина и является путем по этой шахматной доске, в попытке, дойдя до конца, превратиться в нечто большее, чем пешка. За этой долгой партией мы и следим всю книгу. d4, e4 - d5, e5. Слова, строчки - и метафоры, и эпитеты. Простенькие символы и обозначения на клеточном листке, которыми автор записал сложность человеческой жизни.

Игра идет. Игра ограничена по времени. И кто же в итоге окажется сильнее - судьба или человек?

Книга наполненна нежным и трогательным, таким уютными метафорами и эпитетами - малиновыми, солнечными, ароматными. Еще невыросший набоковский слог здесь уже обладает своим неповторимым обоянием. Было одно удовольствие тихонько сидеть, спрятавшись за страницей, и наблюдать за этими чарующими образами.

А еще метафоры в истории имеют особый оттенок - шахматный. Ограниченный доскою мир, целое шахматное королевство, более безумное, чем Кэрролловское - и более трагичное. Здесь тоже герою не удается убежать от времени. И даже фамилия героя Зеркально-Зазеркальная - Лужин.

Само чтение тоже напоминало шахматную партию. Набоков ставит фигуру из строчек на клетку страницы - и ты должен угадать этот ход, его смысл, чтобы дать гармоничный и стоящий ответ. Но автор игрок опытный, вашу мысль он уже выглядел. Потому - невероятрый ход конем, разбивающий вашу тактику. И приходится придумывать новый ход, новое объяснение.


Так кто же все-таки вы, человек? Шахматист? Резная фигрура?
Я думаю - и то, и другое.
Вы и есть та рука, что двигает вас же по полю.

Ой, ну все ж таки добавила маккарти в любимые авторы. Импонирует он мне. Несмотря на альтернативное оформление диалогов, от которого всю книгу как-то хотелось запрыгнуть на евойных книжных коней, взять в руки лассо или там плетку и сурово поработать граммар-наци, ага. Слегонца коробит от этакой альтернативщины. Снизила оценку, в общем. Впрочем, видали и хуже, конечно. Нда.
Короче, трампу не понравилась бы эта книга, хоть он и хватал ихнего президента, который был энрике, за ручки с неистовыми криками: "А вот как построю великую американо-мексиканскую стенку, и будет вам энчилада с какавой в тени кактусов!"

Потому что мексики тут много, точнее, тут сплошная мексика, в которой два - потом три - потом два - потом один очень даже юных американца ищут приключения на свои головы. И еще как находят. А в чем, собственно, состоят приключения, ежели я не ошибаюсь, примерно начала прошлого века? Кони, кони, оружие, пыль, кактусы, прекрасные мексиканки, тюрьмы, мафия, кони. Временами так же проскальзывают всякие там кабальеро, повстанцы, халявная еда, задушевные разговоры и выпивка, пончо и снова кони.

Главный герой такой крутой чувак. Даром, что американец. Молчаливый, шестнадцатилетний, по ходу блондин (то есть имеет неистовый успех у местных дам, считай что всех возрастов, комплекций и классов), скорее всего голубоглазый. Ну и... сам, конечно, тоже влюбляется. В женщин. Временами. Но кони так-то круче. Кони - они, ежели их укротишь и объездишь, не начнут мазать влагой из глазных яблок с причитаниями: "А вот батюшка, а вот матушка, а вот честь рода, а вот моя невинность, а вот дева мария, а вот летит аэроплан, а вот сомбреро, а вот революция в мексиках, а вот-вот-вот, а вооот..."
Кони - они тоже суровые и молчаливые мужики, даже ежели они - кобылы. Настоящие товарищи и в горе, и в радости, и вообще.

Поэтому не зря книга называется их всеобщим именем и фамилией: "кони, кони..." И больше ничего. Никакого баловства. То есть настоящему мужику, который реально настоящий, а не какой-нибудь игрушечный ковбой, больше ничего и не надобно в жизни. Семья, любовь, морковь - это все можно завести на пенсии. А пока молодой... Мужику ничо не надо, пусть коняшка будет рядом. Как-то так.

Иллюстрация к отзыву носит совершенно отвлеченный характер, однако сигнализирует о том, что ежели какой-нибудь ковбой внезапно или планово оказывается в мексике, то тут уж берегись все и вся.

Ну... в общем... как это... того. Самого. Не понравилось мне.
Не знаю уж, что там автор вынашивал более 10 лет, как сказано в аннотации, но мне оно не подошло.
Как-то странно говорить про книгу, что ее единственным достоинством является определение "легкое чтиво". Про войну же как никак. А мне не страшно, не горько, не больно и вообще никак. Обидно, быть может. За персики.

Да, перед чтением мне было жутко представлять слепую девочку Мари-Лору во время войны, но оказалось, что у девочки и не было особо никакой войны. У нее был чудный папа, который сотворил для нее макет парижского района, а затем и макет Сен-Мало, куда они переехали, спасаясь от немцев, чтобы она помнила все улицы, все пешеходные переходы, все уличные колонки, все ливневые решетки, папа молодец. Дочь тоже. Но... это могло быть куда как волнительнее.
Да, перед чтением мне было довольно любопытно, как автор расскажет о члене Гитлерюгенда, натуральном арийце-сироте, техническом гении Вернере. И в книге было довольно любопытно читать про его способ ремонта радиотехники - воображением. И даже про школу (тот самый Гитлерюгенд) тоже. Любопытно. Вернер - молодец. Но... это могло быть куда как волнительнее.

Мне не хватило в книге драмы. Эмоций. Слез. Надрыва. Ну вот Мари-Лора читает(слушает) письма отца из концлагеря, где он пишет, что их кормят перепелами и рябчиками, и сидит... и надеется, что его так и кормят. Ну да, ежу понятно, что хорошо, если вообще кормят, но Мари-Лора таки надеется. Или вот день рождения у Этьена, дяди Мари, а их экономка неведомо откуда достала консервированные персики со словами "ну нигде не достать нынче". Что? Персики? Во время войны? И жалуются? Вот сравнительно недавно читала про баланду... не? Ее достать легко было? Что-то меня переклинило на этом "правильном военном питании", но я помню рассказы моей бабушки, как они во время голода жрали (не ели, жрали!) лебеду и крапиву, жевали кожаные подошвы от ботинок, грызли дубовую кору. И как-то меня эти персики уже не радовали.

Я признаю за странами вроде Франции, Англии, Испании право на собственные истории, у них была такая вот война, ну ладно. Но не надо ждать от меня умиления от 4х-этажного замка с мягкими кроватями и горячей водой. И персиками. Твою мать, да эту горячую воду мне до сих пор отключают веерно, а ведь не война вроде. И мне должно быть их жаль? И тем более не надо ждать от меня радости от книги, где советские солдаты представлены монстрами, жаждущими изнасиловать всех немок на свете, да на кой им эти пейзанские телеса.

Печальный, может быть, даже горький финал меня не так уж и огорчил. Умерли те то и те то. У меня прабабка шестерых детей, включая приемных, подняла без мужа, который погиб на той самой войне, которая у них оказывается с персиками произошла, без всяких там пособий, "пропал без вести, не умер же". В общем, не смогла я прочитать эту книгу без какого-то даже генетического возмущения, слишком уж книжные горести кажутся ненастоящими. Не о Второй Мировой.

Ну и книга! Не знаю, что про неё думать. Временами она меня прямо-таки бесила, а временами я начинала переживать за Йоссариана и его друзей по настоящему, хотя автор изо всех сил старался абсурдом и сарказмом изгнать какую-либо эмпатию из текста. Как и весной, когда я слушала про похождения Швейка, в мои уши снова полилась полная высмеивания история великой войны, только на этот раз второй из мировых, а в героях уже американцы. И эта книга понравилась мне меньше.
Рассказ идёт об американских летчиках, которым всё увеличивают норму боевых вылетов, так что нет практически никаких шансов добраться живым до возможности улететь домой. И постоянная опасность и потеря друзей сводят персонажей с ума. Автор ведет свой рассказ прерывисто, постоянно возвращаясь к ранее упомянутым моментам, описывая их подробнее. А часто просто повторяя что-то по несколько раз. Главы названы в честь разных людей, чаще военных из боевой эскадрильи, либо высших чинов армии, но главным героем является Йо-Йо, который очень не хочет умирать. Самые сумасшедшие истории связаны с Мило Миндербиндером, просто трэш какой-то с его торговой сетью, особенно, конечно, когда он принял заказ немцем на обстрел своей боевой части. Но и кроме того немало в книге гипертрофированного, за которым скрывается бывшее реальностью. Книга смешная, страшная, абсурдная, печальная, выматывающая, цепляющая. Сложно выразить моё к ней отношение. Я может ещё оценку поменяю.