Как жертвы стали душой тру-крайма

Автор: Элис Винсент (Alice Vincent)

«Прекрасная юная девушка, плавающая в ванне, которую ласкает её убийца, – абсолютно не тот образ, в котором следует изображать жертву, – говорит Розамунд Лаптон , автор романа «Три часа» ( Three Hours ). – А это ведь распространенный сюжетный прием: красива после смерти».

Это слишком знакомый образ, и он десятилетиями гуляет по вымышленным и реальным криминальным историям – женщина-жертва и преступник-мужчина, о котором мы обычно знаем гораздо больше, чем о человеке, на которого он напал.

Однако некоторые книги начинают менять эту тенденцию. Лаптон относится к числу тех, кто это делает. Вышедшая в январе 2020 года книга «Три часа» поминутно воспроизводит события школьного теракта. Её персонажи – это хорошо продуманный набор самых обычных людей: страдающий от депрессии заместитель директора школы; сирийский подросток, его подруга и брат; безумно взволнованная мать и беременная судебный психолог. Никто из них не имеет отношения к захвату школы.

«Думаю, есть что-то по-настоящему интересное в том, как люди будут вести себя в определенной ситуации, – рассказывает мне Лаптон. – Если захотеть, страх может стать источником понимания мужества, силы сообщества, любви, кучи всего, а не только показать, как страшно оказаться в такой ситуации».

Лаптон готовилась к написанию книги тщательно и, по её признанию, временами мучительно. Она читала о школьных инцидентах со стрельбой и терактах, в том числе на Лондонском мосту, в 2019 году, когда работающий в Министерстве юстиции Дэррин Фрост в целях самообороны снял со стены Общества рыболовов рог нарвала. «Меня поразило то хладнокровное мужество, которое проявляли люди: например, дворник, выкрутивший лампочки в Колумбайне, чтобы стрелки не смогли заметить их передвижение по коридору. Честно говоря, для меня это гораздо интереснее какого-то отморозка с пистолетом».

Бекки Купер потратила десять лет на попытки выяснить, что случилось с Джейн Бриттон, 23-летней девушкой, которую нашли забитой до смерти в её квартире в 1969 году, когда она изучала археологию в Гарварде. Пятьдесят лет спустя, когда Купер сама была студенткой университета Лиги Плюща, она услышала легенду, окружавшую смерть Джейн, – что она была убита местным профессором, который с тех пор по-прежнему преподавал на той же кафедре.

Результаты скрупулезного исследования Купер – бесед со старыми друзьями Бриттон, её соседями по комнате и изучения огромного массива личных писем – стала книга «Мы приглядываем за мертвецами» ( We Keep the Dead Close ), 400-страничное издание, сочетающее размышления об увлечении Купер этой историей с более масштабным анализом политических игр, ведущихся за закрытыми дверями Гарварда. Вместо того чтобы зацикливаться на убийстве Бриттон, книга Купер оживляет её. «Мне хотелось добиться для неё справедливости, попытавшись выяснить, кто её убил, но по ходу дела я в неё просто влюбилась, ощутила ответственность перед ней и желание изобразить портрет того горя, что формируется, когда некоторые вопросы остаются без ответа на протяжении целых 50 лет, – рассказывает Купер, которая сейчас находится в Нью-Йорке и с которой мы общаемся посредством Zoom. – Поэтому, думаю, что для меня вопрос о том, что случилось с ней в ту ночь и кто это сделал, был наименее интересен из всех [прочих] вопросов, которые можно было бы здесь задать».

«Serial», подкаст 2013 года, в котором переосмысливается убийство в 1999 году школьницы Хэ Мин Ли, упоминается почти в самом начале книги «Мы приглядываем за мертвецами», так что Купер отлично известно, что пик популярности жанра тру-крайма пришелся как раз на те годы, когда она проводила исследования для своей будущей книги. И хотя она признает, что часть повествования с вопросом «Кто это сделал?» стала главным инструментом привлечения внимания читателей к её анализу иных, менее скандальных тем, Купер, тем не менее, скептически относится к этому жанру. «Внутри меня что-то восстает против этого, – говорит она. – Слишком много [тру-крайма] сводится к простому развлечению, и мне кажется, его часто пишут без оглядки на ту боль, что имела место, и боль, которую можете причинить вы сами. Я просто не в состоянии быть таким пассивным потребителем».

В 2019 году Халли Рубенхолд получила премию Бейли Гиффорда за нон-фикшн книгу Пять жизней. Нерассказанные истории женщин, убитых Джеком-потрошителем . Во время вручения премии она сказала, что ради этого ей пришлось «отбросить почти 130 лет спекуляций, слухов, предрассудков и конспирологических теорий. Слишком многое из того, что составляет «легенду о Потрошителе», было построено на совершенно ненадежных доказательствах». Книга стала бестселлером и получила широкое признание, а газета «Гардиан» назвала её «мощной книгой, вызывающей чувство стыда, причем главный стыд связан с тем, что на её написание ушло 130 лет».

Рубенхолд бросила вызов распространенному заблуждению, ставшему частью истории Потрошителя: что все убитые им женщины были проститутками и пьяницами. Вместо этого, рассказывая их истории, она показала, с какими социальными вызовами им приходилось постоянно сталкиваться – трудности с жильем, неравенство, бедность и насилие, в результате чего они, по её собственным словам, стали «настоящими людьми с реальной жизнью». В итоге книга «Пять жизней» разоблачила не только болезни, которыми страдала викторианская эпоха, многие из которых сохраняются и по сей день, но также и то, как истории, подобные мифу о Потрошителе, отвлекают нас от изучения этих проблем.

Книга «Мы приглядываем за мертвецами» делает нечто похожее: начав с попытки раскрыть давнее убийство, Купер в результате выявила нечто гораздо более современное и коварное – институциональное женоненавистничество в Гарварде. «Когда я начинала работать над историей Джейн, у меня не было предчувствия, что это приведет меня к созданию более масштабной истории о гендерной дискриминации в академических кругах, я писала вовсе не ради этого, – говорит она мне. – Но история получилась не только о молчании женщин в академических кругах, но и о власти историка над человеком, чью биографию он пишет, и о власти Гарварда как института над историями, которые разрешено там рассказывать».

Именно это и сделали эти три автора – бросили вызов традиционному способу повествования –в историях, которые связаны с насильственными преступлениями. «Думаю, загонять людей в узкую роль «жертвы», делая акцент на преступнике, значит принижать человека, ставшего жертвой», – говорит Лаптон, указывая на такие романы, как Комната Эммы Донахью и Цена нелюбви Лайонел Шрайвер, которые бросают вызов традиционному пониманию жертв и преступников как хороших и плохих.

Купер зовет читателя в свое путешествие, рассказывая о том, как она впервые услышала о мифе Бриттон и главном подозреваемом. К тому времени, как убийца будет найден, книга превратится в гораздо более запутанную и пугающую паутину самых разных гарвардских проблем. Она говорит мне, что хотела «показать опасность историй, которые мы строим на недостаточных доказательствах», и признает, что книга написана, чтобы «провести читателей по тому же пути вины и стыда, что проделала я сама». При этом нам придется переосмыслить собственные предположения о том, кто может убивать и кого могут убить, чтобы понять, насколько сильно они ограничивают.

Где же тогда грань между тру-краймом и вдохновленным им художественным произведением? Она проходит по чуткости и, кажется, чуть большей правдивости. «Думаю, у моей книги есть несколько кузенов, – говорит Купер. – Надеюсь, что в тру-крайме будет больше внимания к перепроверке деталяй, а представление о том, кто является жертвой, а кто преступником, расширится».

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ