«Я и мой детектив»: Рассказывают Ли Чайлд, Аттика Лок, Сара Парецки, Ю Несбё и другие писатели

Автор: Элисон Флуд

«Я занимался этим на протяжении 24 лет и больше не могу этого делать», – сказал Ли Чайлд , отдавая бразды правления Джеком Ричером своему брату, Эндрю Гранту. Он не первый писатель, который устал от своего знаменитого персонажа. В 1938 году Агата Кристи , которую уже тошнило от Эркюля Пуаро, спросила: «Зачем я вообще придумала это отвратительное, напыщенное и надоедливое существо? Он вечно всех поправляет, постоянно хвастается, крутит свои усы и кивает своей яйцеголовой башкой». А еще за 50 лет до этого Артур Конан Дойл , точно так же утомленный своим Шерлоком Холмсом, сказал своей матери: «Я подумываю о том, чтобы убить Холмса… Покончить с ним навсегда».

Создание долгоиграющей серии, в которой действует всеми любимый персонаж, может стать и благословением, и проклятием. В реальном мире время движется вперед, и писатель должен решить, что ему делать с литературной временной линией. Как будет лучше – чтобы твой персонаж взрослел в реальном времени, как, например, инспектор Вексфорт у Рут Ренделл – он и после выхода на пенсию по-прежнему раскрывает преступления – или же позволить миру двигаться вперед, сохранив при этом молодость своего персонажа, как сделала Патрисия Корнуэлл со своей героиней Кей Скарпеттой, которой всегда около 40 лет? А как будет меняться характер персонажа под воздействием изменений, происходящих в обществе? Писать про полицию теперь может быть очень непросто. В разговоре про своего персонажа, техасского рейнджера из серии книг «Шоссе 69», Аттика Лок сказала: «Я никогда не думала, что буду писать про полицейского».

Вследствие волны протестов Black Lives Matter, Джон Коннолли считает, что «недоверие к полиции – недоверие к системе – на самом деле красной нитью проходит через романы про частных детективов». «Полиция представляет собой закон, но частный детектив воплощает в себе возможность правосудия, особенно для тех, за кого отказываются вступаться силы правопорядка: женщины, меньшинства, эмигранты. Для меня в основе этого жанра лежит концепция социальной справедливости». Сара Парецки воспринимает детективную литературу как форму, «где правосудие, закон и общество естественным образом идут рядом. То есть вы можете писать о них, не впадая в полемику, и никого не поучать при этом».

Чайлд говорит, что в сюжетах его книг «всегда присутствуют коррупция, халатность и несовершенства в полицейских участках и федеральных агентствах». И хотя 20 лет назад «люди писали бы мне о том, что всего этого не может быть, сейчас мне уже никто этого не скажет. Определенно, реальность потихоньку меняется».

Лука Дзингаретти в роли инспектора Монтальбано
Фото: Фабрицио ди Джулио

Затем появляется вопрос, как, и стоит ли на самом деле завершать серию. Агата Кристи убивает Пуаро в «Занавесе» , а Конан Дойл сделал все, чтобы окончательно распрощаться с Холмсом, отправив того на Рейхенбахский водопад. Читатели были убиты горем; писатель потихоньку радовался: «Я не считаю это преднамеренным убийством, а вполне себе оправданным убийством при самообороне – если бы я не убил его, то он убил бы меня». Но в 1903 году он воскресил Холмса – в одном из его новых рассказов поклонники узнали, что он не погиб, а просто скрывался от своих врагов.

Чтобы избежать подобного регресса, покойный Андреа Камиллери написал финальный роман об инспекторе Монтальбано еще 14 лет назад и отдал рукопись на хранение своему издателю. «Когда мне до смерти надоест Монтальбано, или я не смогу больше писать, скажу издателю опубликовать эту книгу. Шерлок Холмс был воскрешен… Но это будет невозможно для Монтальбано. В этой книге все на самом деле закончится». Но что насчет нынешних авторов? Как они сосуществуют со своими персонажами на протяжении лет – иногда десятилетий – и что их ждет впереди?

Если вы изучали английскую литературу, то вас учили тому, что персонаж должен меняться, отправиться в путешествие. Мне же хотелось чего-то прямо противоположного. Как читатель, я люблю серийные произведения за то, что в каждой новой книге ты читаешь про нечто, уже знакомое тебе. Поэтому я прилагал усилия для того, чтобы удержать Ричера от изменений.

Лучшая вещь, которую я сделал – это не слишком привязался к своему персонажу. Нужно было, чтобы он нравился мне меньше, чем вам. Это то, что делает его живым, искренним и достоверным. Есть много серий, в которых ясно видно, что автор очень любит своего персонажа, и от этого чересчур его защищает. Я же всегда был очень безжалостным. Ричер нравится мне не так сильно; я полностью контролирую его. Я единственный человек в мире, которого он боится.

Изначально я вынашивал идею о том, что в последней книге он либо умрет в лучах славы, либо благородно пожертвует своей жизнью. Я даже придумал название «Умри одиноким» [Die lonely]. Но вдруг до меня дошло, что это было бы неоправданно жестоко по отношению к читателям, которые так долго поддерживали его.

Том Круз в роли Джека Ричера
Фото: Карен Баллард

Поэтому я стал подумывать о метафорической версии, в которой он отправляется на автобусную станцию, чтобы покинуть город, вдруг останавливается и думает: «А что, если мне остаться здесь и завести собаку». Но я оставил эту мысль, мне пришло в голову другое: «Пусть Эндрю продолжает эту работу». Он такой, как я лет 15 назад, все еще полон энергии, у него масса идей – так что я считаю это лучшим решением. Я же продолжу рассказывать эти истории в своей голове.

Я никогда не собиралась создавать серию. Но когда стала работать на телевидении, то узнала, как это весело, зависнуть с персонажами на долгий период времени. Даррен стал последней деталью пазла. Больше всего меня заботило место действия – мне хотелось рассказать очень техасскую историю, особенно про шоссе 59, которое проходит через восточную часть штата. Вся моя семья родом из небольших городков, расположенных вдоль этого шоссе, и моя идея заключалась в том, чтобы каждая книга была об одном из этих городов и об отдельном преступлении, произошедшем в нем. У меня еще не было мыслей о персонаже, который будет находиться в центре этих книг – я должна была придумать того, кто им станет.

Округ Старр, штат Техас – беднейший округ в США
Фото: Джон Мур

Итак, я размышляла над персонажем, который смог бы заниматься всеми этими преступлениями на территории штата. Кто бы это мог быть? Юрист? Частный детектив? Кто обладает полномочиями такого широкого диапазона? И тут меня осенило: «О! Техасский рейнджер – он может заниматься всем этим». Как только я поняла, что хочу написать про рейнджера, мне пришлось поподробнее разузнать об их работе и привыкнуть к этой идее. Я замужем за адвокатом по уголовным делам, я – темнокожая американка, но дело в том, что я не вижу мир глазами полицейского. Что же мне делать? Тогда я прочитала книгу Джилл Леови «Ghettoside», в которой рассказывается о том, как у полиции не получается поймать и наказать людей, совершивших преступления против чернокожих. В книге есть темнокожий полицейский, который сотрудничает с полицией южной части Лос-Анджелеса. Его подход к работе таков: «Я ношу полицейский значок, чтобы защитить черных людей, живущих в этом районе». Когда я прочитала это, то у меня будто что-то щелкнуло в голове, и я вдруг поняла, что напишу про черного копа. Я также наделила его двойственным отношением к правоохранительным органам, которое присуще и мне самой.

У меня есть ощущение, что моя серия будет состоять из четырех книг. Сама мысль о том, что мне пришлось бы вечно писать эту серию, приводит меня в ужас. Я уже знаю, с чем Даррен столкнется в четвертой книге, но пока без понятия, чем все закончится.

У меня возникла идея насчет психологического профайлера. Я подумала, что если посредником из полиции выступит женщина-офицер, то это добавит книгам напряжения. В то время было не так много женщин, занимающих руководящие посты. В тот момент я не знала, будет ли это серия романов, но по мере того, как продвигался роман, мне стало казаться, что не только Тони Хилл и Кэрол Джордан были интересными персонажами, их работа также вызывала интерес и позволяла мне писать на другие темы.

Если бы я знала, что это будет долгоиграющая серия книг, то, возможно, действия романов происходили бы в реально существующем, а не в вымышленном городе. Вымышленный город дает вам много возможностей – например, когда вам нужна футбольная команда премьер-лиги, то вы просто вставляете ее в нужном месте, но при этом у вас никогда не будет чувства устойчивости и солидности. Но я приняла такое решение, потому что знала, что мой роман будет критиковать работу полиции, и я не хотела, чтобы меня посадили за превышение скорости.

Я испытываю чувство привязанности к Тони и Кэрол, а также чувство сострадания за все то, через что им пришлось пройти. Кто знает, сколько им лет? Они, наверное, стареют примерно на год в каждой книге, а не в реальном времени. Это вымысел, поэтому я могу делать все, что мне заблагорассудится. Думаю, им около 45 лет.

Единственная вещь, которую я пообещала читателям, что никогда не убью никого из них. Но у меня никогда не было мыслей по поводу общей истории для них. Вы можете представить себе Сью Графтон , которая сидит, пишет А – значит алиби и думает: «Ну вот, осталось всего 25 книг»?

Толчком для создания Чарли Паркера стала фотография, на которой изображены мужчина, собирающийся навестить могилы жены и ребенка, и букет цветов на заднем сидении автомобиля. Для меня очень важно позволить своим персонажам взрослеть. Вы можете пойти по пути Патрисии Корнуэлл – оставлять своих персонажей в одном и том же возрасте из книги в книгу, но на самом деле тогда ваша серия не сможет развиваться, вы просто будете ходить уже проторенными тропами, а ваш персонаж превратится в заливное. Еще вы можете поступить как Джеймс Ли Берк , чей персонаж Робишо отлично стареет вместе с писателем. Сейчас Робишо перевалило за 70, поэтому книги превратились в размышления о смерти.

Вместе с возрастом персонажей меняются нюансы и текстура книг. Существует заблуждение насчет детективного жанра – люди читают детективы из-за сюжета. Это не так – на самом деле сюжеты не слишком отличаются друг от друга. Есть убийство. Есть расследование. Есть разгадка, даже если частичная. Сюжет – это то, что делают персонажи, а язык – инструмент, чтобы это выразить. Поэтому для детективной серии то, что заставляет людей возвращаться к ней – это удовольствие, получаемое от времяпрепровождения с этими персонажами.

Если бы мой врач сказал мне ничего не планировать после ноября, то я знаю, как бы завершил серию. Но сейчас мне по-прежнему нравится смотреть на мир глазами Чарли Паркера.

У меня родилась идея написать про трех женщин, которые работают в сфере охраны окружающей среды в Нортумбенленде. Я убила одну из них и окончательно застряла примерно – я детально никогда не планирую сюжет – на первой трети романа. Именно тогда появилась Вера, это было как волшебство. Она вошла в дверь похоронного бюро, ее имя окончательно срослось с ней, она больше была похожа на бомжиху, чем на детектива. Я совершенно не планировала такого персонажа. Но естественно, что персонажи не берутся из ниоткуда, думаю, она появилась благодаря старым девам, которые проживали в маленьком городке, откуда я родом. Эти леди – строгие, компетентные, и их совершенно не заботит свой внешний вид.

С того самого момента, как она появилась, мне захотелось писать еще больше о ней, о Северной Англии, где я когда-то жила – бескрайние и пустые холмы, вал Адриана [оборонительное укрепление длиной 117 км, построенное римлянами при императоре Адриане в 122—128 годах для предотвращения набегов с севера – прим. пер.], пляжи, замки и постиндустриальные сообщества. В моем воображении ей за 50, но она точно так же выглядела и 21 год назад. Мир вокруг нее движется вперед в реальном времени.

Бренда Блетин в роли Веры и Кенни Даути в роли Эйдена Хили
Фото: ITV/REX/Shutterstock

О своей серии про остров Шетланд я знала, что буду писать только восемь книг, потому что ландшафты и сообщества острова не отличаются разнообразием, там проживает всего лишь 23 000 человек. Вы же не можете убить их всех. Поэтому я знала, что ближе к концу седьмой и восьмой книг мне придется думать о том, как это все закончить.

Мне было бы тяжело писать романы только одной серии с одним главным персонажем. Теперь я могу завершить свою работу с Верой и подумываю о том, чтобы разобраться со своим новым персонажем – Мэттью Венном. Он родом из Северного Девона, где выросла я сама. Он гей. У него есть муж, и он возвращается в Девон из-за работы своего супруга. Это было немного трудно – начинать новую серию, но только что я приступила ко второй книге про Мэттью. Это потрясающе – писать о счастливом браке. Я никогда не писала об этом раньше.

Образы бывшего заключенного Зака и его лучшего друга Джагса списаны с меня и моих друзей. Я рос в Илинге [район Лондона – прим. пер.] и часто тусил с друзьями в Саутхолле. Это очень колоритный район. Есть два писателя, которые заставили меня задуматься о том, чтобы написать свою историю, действие которой будет происходить в этих местах. Первый – это Элмор Леонард , его герои не всегда полицейские, иногда это обычные люди, а иногда мелкие преступники. И вот я подумал: «Вау, совсем необязательно писать детективный роман с точки зрения полицейского». А затем я прочитал романы Уолтера Мосли про Изи Роулинса, действие которых происходило в «черной» общине Лос-Анджелеса в 40-х годах. И я увидел, что такие истории можно рассказывать при помощи цветных персонажей. Это были такие книги, которые я всегда надеялся прочитать, но никто не писал их.

Несмотря на то, что Зак совершил уголовное преступление, он является главным героем. Мне хотелось, чтобы люди болели за него и сочувствовали ему. Я хотел помочь читателю увидеть, что он не плохой человек и у него есть свои моральные принципы, что он хочет делать правильные вещи. Я писал «Братья по крови» [Brothers in blood] как отдельное произведение. Роман отклонили около 30 издателей, в основном, главная причина их отказов в том, что книга – слишком азиатская, поэтому я сам опубликовал его. Ну, а затем его подхватил Dialogue [Интернет-издание – прим. пер.].

Второй роман, «Stone cold trouble», выходит в сентябре. Время действия – через несколько месяцев после событий, описанных в первой книге. Когда я буду писать следующую книгу, мне придется упомянуть самоизоляцию и COVID-19. Я могу сделать это, но разве что в легкой форме.

У меня возникла идея написать про современный Эдинбург – попытаться показать его темную сторону. Я подумал, что полицейский – это хороший способ воплотить мою идею. На книге номер четыре я подумал: «О, этот парень здесь задержится». В основном потому, что мне нравилось проводить с ним время – он сложный персонаж. А также потому, что детектив – это прекрасный способ взглянуть на общество. Я хотел написать про политику и о проблемах людей, которые чувствуют себя обездоленными или бесправными. Ребус позволил бы мне взглянуть на мир, в котором живут люди, у которых есть все, и люди, у которых нет ничего.

Я решил, что стареть он будет в более или менее реальном времени. И вдруг обнаружил, что с этим возникли проблемы. Ему пора было на пенсию. На самом деле он дважды выходил на пенсию. В романе Музыка под занавес он ушел в отставку, потому что достиг обязательного пенсионного возраста для полицейских детективов в Шотландии. Я нашел способ оставить его в полиции на время, в качестве гражданского лица. Но даже этому должен был прийти конец.

Тем не менее я продолжаю находить дела для него. Сейчас я пишу об одном из них. Здесь у него проблемы со здоровьем, но он по-прежнему попадает в неприятности и загадочные происшествия, а затем решает их. Может, это будет заключительная книга. Я не узнаю, пока не дойду до конца.

Это было что-то, что я хотела сделать с того самого момента, как впервые прочитала роман Рэймонда Чандлера. В шести из семи его книг сексуально активная женщина оказывается главным злодеем. И я просто устала от этих сюжетов с роковой женщиной, встречающихся во многих детективах. Этих женщин, которые при помощи своего тела заставляют мальчиков делать ужасные вещи, неизбежно ожидает ужасный конец.

Я работала в корпоративном мире индустрии финансовых услуг, месте для настоящих парней. Я смотрела на высохшие деревья в Грант-парке, а воздушный шарик над моей головой говорил какие-то нецензурные слова, в то время как мои губы произносили нечто приятное и успокаивающее мужское тщеславие. И именно в этот самый момент, это совершенно точно, В. И. пришла ко мне. Я подумала, что она выскажет все те слова, которые говорил воздушный шарик над моей головой. Она совершенно не заинтересована в том, чтобы казаться милой. Она сталкивается с проблемами, с которыми в 1980-х сталкивались все женщины-первооткрыватели в профессиях, что были закрыты для них на протяжении столетий.

Кэтлин Тёрнер в роли В. И. Варшавски
Фото: Channel 5

Когда я только начинала, то хотела, чтобы ее возраст менялся в реальном времени. Но время шло, и я остановила ее возраст на отметке «около пятидесяти», потому что просто не захотела, чтобы В. И. стала беспомощной. Так как мир становится все более ужасным местом, то для меня очень важно иметь кого-то, кто действительно энергичен и не собирается быть сломленным. Физически она тоже должна быть сильной.

Люди в индустрии говорят, что персонаж становится вашим брендом. Ну, что ж, слава богу, что она не памперс или тампон. В моем воображении она живой человек, а не товар, который люди покупают или продают.

Я всегда знал, что буду писать серию. Мне всегда хотелось показать период времени от 1919 года, когда Индия была британской колонией, до ее обретения независимости. В моей голове промелькнула мысль, довольно наивная: «Так, я буду выпускать по роману в год. Опишу период времени с 1919 до 1947 года. Уложусь в четыре с половиной книги». Получится? Я в этом сомневаюсь.

Сэм Виндхем и Сурендранат Банерджи пришли ко мне комплектом. Так вышло, потому что отчасти они отражают разные стороны моей собственной личности. Сэм – это моя пресыщенная шотландская сторона. Хотя он англичанин, но наделен шотландским «черным» юмором. Сурен – моя, вызывающая больше вопросов, индийская сторона. Когда вы подрастаете среди различных культур, то внутри вас постоянно идет какой-то диалог.

Сэр Джон Артур Херберт (второй слева) принимает пост губернатора Бенгала. Ноябрь 1939 г.
Фото: Keystone

Я всегда знал, что между ними вспыхнет ссора. Мне очень сильно хотелось видеть Сурена первым «не белым» начальником полиции Калькутты в независимой Индии, но для этого придется проделать долгий путь. История, которую мне на самом деле хочется рассказать, это 1943 год – бенгальский голод. Но пока что у меня нет достаточной уверенности в своих силах. Это такая эмоциональная тема, что, мне кажется, сначала нужно обзавестись определенной читательской аудиторией, прежде чем касаться этого вопроса.

Когда я только начинал, Сэм и Сурен были лишь инструментами, с помощью которых я рассказывал историю колониальной Индии, но постепенно они стали чем-то большим для меня. Я никогда не думал, что привяжусь к ним так, как сейчас. Не уверен, что смогу убить их – это как ампутировать что-то у себя самого. Мне хочется, чтобы однажды они жили долго и счастливо, выйдя на пенсию.

Никто не ожидал, что сериал «Главный подозреваемый» станет таким хитом. Я пошла в лондонскую полицию и спросила «У вас работают на руководящих постах женщины-детективы?» «Да, трое», – ответили мне. Одна из них – старший инспектор Джеки Малтон. Я месяцами наблюдала за ней. Она была уверена, что я все сделаю правильно, поэтому открыла для меня пути, которых я без нее никогда бы не нашла.

Хелен Миррен в роли Джейн Теннисон
Фото: ITV/REX/Shutterstock

Сейчас я пишу новую серию про детектива Джека Уорра. Вы же не хотите создать такую вещь, про которую скажут: «Видели, слышали, скучно». Я стала замечать, как часто в литературе встречаются проблемные начальники полиции: проблемы в браке, проблемы с выпивкой, проблемы с наркотиками, жена его бросила, дочь – наркоманка. Поэтому мне захотелось придумать абсолютно счастливого, приятного парня. У него вообще нет никаких проблем – отличные отношения, обожает своих родителей. Я хотела создать персонажа, который развивается в процессе обучения на детектива.

Я был журналистом и вел свои расследования, а по ночам пытался написать детективный роман. В 1988 году я провел неделю с главой убойного отдела в Форт Лодердейле, Флорида. Книга, которую я написал после – первый роман про Гарри Босха. Мне нравилось читать серийные произведения, поэтому одной из целей моей жизни было создать серию романов. Я прописал персонажа так, чтобы можно было развивать его дальше – дал ему нераскрытую тайну всей его жизни – убийство матери.

Я четко написал в первом романе, что ему 42 года, планируя, чтобы его возраст изменялся в реальном времени. Если бы я мог хотя бы заподозрить, что буду писать про него более 25 лет, то сделал бы его моложе. Я придерживаюсь своего решения, и теперь объединил его с молодым детективом – думаю, это один из способов продолжить серию. Он больше не занимается оперативной работой, и прошло уже пять или более лет с тех пор, как он по-настоящему выполнял работу полицейского, потому что парень под 70 в полиции Лос-Анджелеса со значком и пистолетом – это просто невероятно.

На самом деле, когда я писал свой первый роман про Тома Торна «Соня», то просто собирался сделать роман про жертву преступления, поэтому этот коп просто появился на страницах моей книги, и я не особенно много думал про него. Я никогда не мог представить себе, что буду писать о нем и 20 лет спустя.

Быть может, мне стоило сделать его немного моложе, но мне показалось, что будет легче писать, если сделаю его одного возраста со мной. Сейчас я немного притормозил этот процесс. Кроме того, я перестал указывать точное время развития событий книги, так как быстро понял, что это чревато некоторыми проблемами. Если действие ваших книг происходит в реально существующем городе – в моих романах речь идет про Лондон – то вы быстро можете столкнуться с нежелательными последствиями.

Роман, который выйдет в этом году – приквел. Я получил возможность вернуться в середину 90-х, Торн там намного моложе. Это дало мне небывалую свободу, и дело не только в том, что я пишу про мир, где не господствуют камеры видеонаблюдения и интернет.

Я закончу серию, когда мне станет неинтересно писать про него. Я не вижу Торна в роли управляющего антикварным магазинчиком в Котсуолсе, я бы сопротивлялся идее убить его. Он тот, кто стал невероятно близок мне. И думать про его конец мне хочется так же, как и про свой собственный. Если бы ему пришлось уйти, то он слушал бы Джорджа Джонса, Хэнка Уильямса и болел за «шпор» [футбольный клуб Тоттэнхема – прим. пер.]

В 1997 году я возвращался из Австралии и пообещал редактору что-нибудь написать. Он хотел, чтобы я написал что-то о своей группе. Но впереди у меня было 5 недель в Австралии, я подумывал написать небольшой криминальный роман, и мне нужен был главный персонаж. Я сел на самолет до Сиднея, а по трапу спустился вместе с Харри. Я не слишком все это анализировал. Это было скорее инстинктивно – я знаю, что хотел немного старомодного и крутого детектива, сочетающего в себе черты людей, которых я знал. Я совершенно не догадывался, что он останется со мной так надолго – думал, это будет отдельный роман.

Майкл Фассбендер в роли Харри Холе. Фильм «Снеговик»
Фото: Allstar/Universal Pictures

Чем дольше я пишу про него, тем легче продолжать это делать – я знаю Харри, знаю, что мои читатели знают его. Это эмоциональное и психологическое взаимодействие делает его интересным для меня. С возрастом вы больше интересуетесь старыми друзьями, чем тем, как обзавестись новыми. Нечто похожее происходит между мной и Харри.

У меня есть определенные идеи для сюжетной линии о жизни самого Харри. Хотя не скажу вам, какие.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ