Книги – это мусор

Автор: Мелисса Холбрук Пирсон (Melissa Holbrook Pierson)

Книги – это сакральные предметы. Книги – это мусор. А еще это нечто среднее – книги с помятыми обложками, что валяются на журнальных столиках в зонах ожидания автосервиса или около кабинета ортопеда.

Книги покупают на дворовой распродаже, чтобы обновить цвета томов на полках в свежеотремонтированном логове. Или берут в магазинах со стойки с надписью «Всё по доллару», где Джефф Дайер соседствует с христианской литературой. Великолепно оформленные подарочные издания раскладываются в независимых книжных магазинах на специальных столах так, словно это расписанные вручную шоколадные изделия в витринах «Тойшер» (магазины фирмы «Teuscher» отличаются вычурным оформлением витрин цветной фольгой и искусственными цветами – прим. перев.). Но всегда есть конечная остановка, на которой книги перестают быть метафорическим мусором и превращаются в мусор реальный.

Я больше не хожу в церковь, потому что у нас здесь, в Катскилле, есть свалка. Трудно представить себе лучшую итерацию собора: на продуваемом всеми ветрами пространстве, под уходящим в невиданные дали небес потолком, хоры из окружающих горных хребтов молча ждут начала службы. Под металлическими карнизами парящей островерхой крыши собираются смертные отбросы.

На свалке есть специальное место, куда прихожане притаскивают вещи, которые кому-то еще могут показаться полезными. Старые тарелки. Бывшие в употреблении кружки. Видеокассеты (Сильвестр Сталлоне поры зеленой юности, Джейн Фонда в микроскопических спортивных нарядах, мультфильмы, что когда-то любили дети). Мягкие игрушки. Очень странные праздничные украшения с Вдохновляющими Посланиями. Книги. Множество коробок с книгами, впитавших всю влажность окружающей среды и всего, что могло пролиться на их пути к великому погребению среди уродливых диванов, колес, что никогда не покатятся снова, и сотен черных пластиковых пакетов. Почему эти книги стали не нужны хозяевам? Их уже никто не читает? Их владельцы переехали в меньшее по размерам жилье или умерли? Или это были подарки от ныне презираемых дарителей?

Именно здесь книга достигает нижних ступеней лестницы собственного повествования, которая, как и в «Чёрном Красавчике», описывает жизненную траекторию как неумолимый путь вниз, если только в самом конце случай не спасет несчастную от окончательной гибели. Я роюсь в мусоре, продираясь сквозь груды престарелых энциклопедий и поваренных книг, пока не нахожу то, что искала, хотя и не знала, что именно я ищу. Довольно часто эта книга покрыта плесенью, но почти никогда не выглядит безнадежной настолько, чтобы списать её со счетов.

И тогда я делаю книге подарок. Они пробуждают во мне инстинкт спасателя. Они ведь помнят прошлое, те счастливые деньки, что провели в запечатанных коробках издательства, на полках книжного магазина «Barnes & Noble» на Пятой авеню, в домах, в их подвалах или на чердаках и в коробках на дворовой распродаже. Не то чтобы я сама никогда не избавлялась от книг. Одна библиотечная распродажа всё-таки получила от меня собрание сочинений по философии и подборку английских средневековых произведений после того, как я поняла, что больше не смогу упаковывать их в коробки при переезде. Порой мне приходится избавляться от книг, хотя я не люблю это делать, ведь они, кажется, рассказывают мою личную историю, которую, тешу себя надеждой, когда-нибудь могли бы с интересом повторить мои внуки. Но я никогда не выбрасываю их на свалку. Туда я хожу только чтобы спасать книги.

Сегодня драгоценности спрятаны не так глубоко. Они лежат в открытой коробке. Сегодняшний мусор – это полное собрание сочинений Эмили Дикинсон в твердом переплете, с суперобложкой. Сегодняшний хлам – это нечитанный Дон Кихот , изданный в серии классики издательства «Penguin». Сегодняшняя неугодная другим находка – это Бремя страстей человеческих из серии «Современная библиотека». Девственно чистая книга от «Penguin» выглядит очень заманчиво. Но бегущий факелоносец на обложке «Современной библиотеки» пробуждает во мне древнее желание, сродни голоду. Издания из серии «Современная библиотека» мои родители собирали, когда еще учились в колледже, они были тем фоном, на котором разыгрывалась моя жизнь. Конечно, я и сама начала собирать их, как только съехала от родителей. Я стала тем самым читателем, для которого издательство «Boni & Liveright» задумало в 1917 году создание этой серии – стремившимся постичь культуру, представленную бессмертной литературой, но имевшим не самые глубокие карманы.

Я начинаю читать её той же ночью. Сирота Филипп, который сам похож на книгу в не меньшей степени, чем на Моэма, находит на полке забытые книги. Суровый опекун Филиппа скупал книги рефлекторно, но читал мало, «не знал и того, какие именно книги он привез в той или иной пачке, купленной по дешевке у букиниста». Именно поэтому среди шелухи проповедей и нравоучений Филиппу попадались какие-то настоящие «старомодные романы». Когда он читал, то забывал «об окружающем мире». «Сам того не понимая, он приобрел прекраснейшую привычку на свете – привычку читать; он и не подозревал, что нашел самое надежное убежище от всяческих зол; не знал он, правда, и того, что создает для себя вымышленный мир, рядом с которым подлинный мир может принести ему только жестокие разочарования». Как я могла пропустить Моэма раньше?

Всё, что забыли вы, помнит свалка. Она способна устранить все ваши серьезные упущения и пробелы. Мне нравится верить в это, и в выбранном мною месте поклонения я могу верить во всё, что пожелаю.

Что же привело эти книги сюда к 11 утра пятницы, когда туда прихожу я? Я не знаю. Случайность – это бессмысленное чудо, не имеющее никакого происхождения. Свалка и то, что вы там находите (или не находите), является лишь одной из таких вещей.

Я открываю обложку и вижу, что этой книге предназначался долгий путь и постоянное место на полке. Первоначальный владелец поставил на ней свой экслибрис. Ныне этот восхитительный символ притязаний на переход домашней библиотеки из поколения в поколение вышел из употребления. Сама идея создания домашней библиотеки – вечного памятника её владельцу – устарела в наше время, когда новые моральные правила диктуют нам избавляться от всего «ненужного». На фронтисписе изображена атмосферная гравюра с двумя фигурами (или, возможно, одной и той же, но в разные периоды времени) – одна повержена, другая указывает на ночное небо. Известное изречение над ними гласит: «Ad Astra» (вторая часть латинского выражения «Через тернии к звездам» – прим. перев.).

Спустя две недели у меня накапливается предостерегающе много мусора, что неминуемо рано или поздно происходит. Пластиковые и металлические крышки на моих мусорных контейнерах перестают закрываться, так и норовя убежать. Поэтому я снова загружаю грузовик. Не позволяю себе даже бросить взгляд в сторону старого буфета, пока не завершу выполнение последней задачи – поход к горе металлолома, чтобы там избавиться от изжившего себя держателя для рождественской елки. Только потом я возвращаюсь к алтарю и жадно ищу глазами кучу картонных коробок, сигнализирующих о новых поступлениях. Неудачный день. На земле стоит всего одна маленькая коробка. Боюсь, что там может быть старый термос или, еще хуже, гора использованных кухонных руковиц. Вместо этого – клянусь, если только социопат имеет право клясться в церкви – я нахожу там две книги. На меня нисходит озарение, словно я испытала второе рождение.

Книги не просто лежат вместе, они связаны друг с другом некой странной счастливой случайностью. Мне видится в этом послание. В коробке перед собой я вижу «Анатомию революции», выглядывающую из-под «Природы предрассудков».

На протяжении многих десятилетий я была атеистом, но не уставала копаться в грязи в поисках мелких монет, считая их предвестниками удачи. Свалка сумела объединить в себе оба аспекта моей необъяснимой настойчивости. Это самое великодушное место. Это оракул. Теперь я уверена, что была права по части церкви. Возможно, только бог может помочь нам. Но я всё же предпочитаю то, что обнаруживается случайно, но оказывается прямо у меня в руках.

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ