...— Я не любительница картинных признаний и пышных слов. Когда-то человек, покоривший мое сердце, всего лишь протянул мне в нужный момент руку… А признание я прочитала в его глазах.
— Неужели вы бы не хотели услышать слова любви от того человека?
— Когда это случилось, Мило, они принесли мне много горя. Нет, я не люблю пышных слов, — вздохнула я. — Они лживы и прячут суть чувства за бессмысленными потоками изящных конструкций.
— А какого же признания вы бы хотели, госпожа?
— Пусть тот, кто любит меня, последует за мною на край света и даже за край. Пусть он меня никогда не оставит, как бы я не ранила его словами и поступками. Пусть будет со мною… всегда. Знаю, Мило, это эгоистичное желание, — прикрыла я глаза, чуть отворачиваясь от слепящих лучей. — Но это именно то, что мне нужно.
— Все же мы очень разные, госпожа. Мне хотелось бы слышать от своей возлюбленной, что ей нужен только я, что она не может жить без меня и дышит лишь мною… Я хотел бы стать для нее единственным глотком воды в пустыне и очагом в пустом и холодном доме, и чтобы она сказала мне все это — и много других глупостей. И, разумеется, я отвечу ей романтичным и возвышенным признанием, чтобы она не думала по этому поводу… То есть, даже если ее точка зрения совпадет с вашей, госпожа.

Это не само признание, но один из ключевых моментов. И в результате каждый из них получил то, что хотел.)

Very_Fat_Little_Cat 10 октября 2011 г., 21:43

"ПК":

Прибавлю лишь одно, и вы это знаете. Я жил, любя вас, и умру, любя вас. Я объехал много стран и только в вашем сердце заблудился, сбился с пути. Собаку я оставлю, чтобы она вас стерегла. — И он исчез на старой сломанной лестнице.

(Дэлрой - Джоан Брет)

Raija 29 декабря 2011 г., 14:33

"Война и мир", Пьер Безухов и Наташа Ростова

— Не говорите со мной так: я не стою этого! — вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что-то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
— Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, — сказал он ей.
— Для меня? Нет! Для меня всё пропало, — сказала она со стыдом и самоунижением.
— Все пропало? — повторил он. — Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.

Dasha_Silence 15 апреля 2012 г., 01:10

Доктор Равик своей случайной возлюбленной Жоан, хоть она его и не слышит.

— А ты — там, наверху, — сказал он, обращаясь к освещенному окну и не замечая, что смеется. — Ты, маленький огонек, фата-моргана, лицо, обретшее надо мной такую странную власть; ты, повстречавшаяся мне на этой планете, где существуют сотни тысяч других, лучших, более прекрасных, умных, добрых, верных, рассудительных... Ты, подкинутая мне судьбой однажды ночью, бездумная и властная любовь, ворвавшаяся в мою жизнь, во сне заползшая мне под кожу; ты, не знающая обо мне почти ничего, кроме того, что я тебе сопротивляюсь, и лишь поэтому бросившаяся мне навстречу. Едва я перестал сопротивляться, как ты сразу же захотела двинуться дальше. Привет тебе! Вот я стою здесь, хотя думал, что никогда уже не буду так стоять. Дождь проникает сквозь рубашку, он теплее, прохладнее и мягче твоих рук, твоей кожи... Вот я стою здесь, я жалок, и когти ревности разрывают мне все внутри; я и хочу и презираю тебя, восхищаюсь тобою и боготворю тебя, ибо ты метнула молнию, воспламенившую меня, молнию, таящуюся в каждом лоне, ты заронила в меня искру жизни, темный огонь. Вот я стою здесь, но уже не как труп в отпуске — с мелочным цинизмом, убогим сарказмом и жалкой толикой мужества. Во мне уже нет холода безразличия. Я снова живой — пусть и страдающий, но вновь открытый всем бурям жизни, вновь подпавший под ее простую власть! Будь же благословенна, Мадонна с изменчивым сердцем, Ника с румынским акцентом ! Ты — мечта и обман, зеркало, разбитое вдребезги каким-то мрач— ным божеством... Прими мою благодарность, невинная! Никогда ни в чем тебе не признаюсь, ибо ты тут же немилосердно обратить все в свою пользу. Но ты вернула мне то, чего не могли мне вернуть ни Платон, ни хризантемы, ни бегство, ни свобода, ни вся поэзия мира, ни сострадание, ни отчаяние, ни высшая и терпеливейшая надежда, — ты вернула мне жизнь, простую, сильную жизнь, казавшуюся мне преступлением в этом безвременье между двумя катастрофами! Привет тебе! Благодарю тебя! Я должен был потерять тебя, чтобы уразуметь это! Привет тебе!

Dypsis 12 июня 2014 г., 02:29

В эпилоге сразу два признания:

"Дорогая Джим!"

Строки вдруг расплылись у нее перед глазами, подернулись туманом. Она потеряла его. Опять потеряла! Детское прозвище заставило Джемму заново почувствовать эту утрату, и она уронила руки в бессильном отчаянии, словно земля, лежавшая на нем, всей тяжестью навалилась ей на грудь. Потом снова взяла листок и стала читать:

"Завтра на рассвете меня расстреляют. Я обещал сказать вам все, и если уж исполнять это обещание, то откладывать больше нельзя. Впрочем, стоит ли пускаться в длинные объяснения? Мы всегда понимали друг друга без лишних слов. Даже когда были детьми.
Итак, моя дорогая, вы видите, что незачем вам было терзать свое сердце из-за той старой истории с пощечиной. Мне было тяжело перенести это. Но потом я получил немало других таких же пощечин и стерпел их. Кое за что даже отплатил. И сейчас, я как рыбка в нашей детской книжке (забыл ее название), "жив и бью хвостом" - правда, в последний раз... А завтра утром finita la commedia. Для вас и для меня это значит: цирковое представление окончилось. Воздадим благодарность богам хотя бы за эту милость. Она невелика, но все же это милость. Мы должны быть признательны и за нее. А что касается завтрашнего утра, то мне хочется, чтобы и вы, и Мартини знали, что я совершенно счастлив и спокоен и что мне нечего больше просить у судьбы. Передайте это Мартини как мое прощальное слово. Он славный малый, хороший товарищ... Он поймет. Я знаю, что, возвращаясь к тайным пыткам и казням, эти люди только помогают нам, а себе готовят незавидную участь. Я знаю, что, если вы, живые, будете держаться вместе и разить врагов, вам предстоит увидеть великие события. А я выйду завтра во двор с радостным сердцем, как школьник, который спешит домой на каникулы. Свою долю работы я выполнил, а смертный приговор - лишь свидетельство того, что она была выполнена добросовестно. Меня убивают потому, что я внушаю им страх. А чего же еще может желать человек?
Впрочем, я-то желаю еще кое-чего. Тот, кто идет умирать, имеет право на прихоть. Моя прихоть состоит в том, чтобы объяснить вам, почему я был так груб с вами и не мог забыть старые счеты. Вы, впрочем; и сами все понимаете, и я напоминаю об этом только потому, что мне приятно написать эти слова. Я любил вас, Джемма, когда вы были еще нескладной маленькой девочкой и ходили в простеньком платьице с воротничком и заплетали косичку. Я и теперь люблю вас. Помните, я поцеловал вашу руку, и вы так жалобно просили меня "никогда больше этого не делать"? Я знаю, это было нехорошо с моей стороны, но вы должны простить меня. А теперь я целую бумагу, на которой написано ваше имя. Выходит, что я поцеловал вас дважды и оба раза без вашего согласия. Вот и все. Прощайте, моя дорогая!"

Подписи не было. Вместо нее Джемма увидела стишок, который они учили вместе еще детьми:
Счастливой мошкою летаю,
Живу ли я иль умираю.

Полчаса спустя в комнату вошел Мартини. Много лет он скрывал свое чувство к Джемме, но сейчас, увидев ее горе, не выдержал и, уронив листок, который был у него в руках, обнял ее:
- Джемма! Что такое? Ради бога! Ведь вы никогда не плачете! Джемма! Джемма! Дорогая, любимая моя!
- Ничего, Чезаре. Я расскажу потом... Сейчас не могу. Она торопливо сунула в карман залитое слезами письмо, отошла к окну и выглянула на улицу, пряча от Мартини лицо. Он замолчал, закусив губы. Первый раз за все эти годы он, точно мальчишка, выдал себя, а она даже ничего не заметила.

Pml1799 12 июня 2014 г., 16:20

Собственно, письмо, которым завершается книга "Меня не узнала Петровская" - признание в любви однокласснику.

Raija 29 декабря 2011 г., 14:31

Джаспер и Роза Буттон.

- Роза, даже когда мой дорогой мальчик был твоим женихом, я любил тебя до безумия; даже когда я верил, что он вскоре станет твоим счастливым супругом, я любил тебя до безумия; даже когда я сам старался внушить ему более горячее чувство к тебе, я любил тебя до безумия; даже когда он подарил мне этот портрет, набросанный столь небрежно, и я повесил его так, чтобы он всегда был у меня перед глазами, будто бы на память о том, кто его писал, а на самом деле ради горького счастья ежечасно видеть твое лицо и ежечасно терзаться, - даже тогда я любил тебя до безумия; днем, в часы моих скучных занятий, ночью, во время бессонницы, запертый как в тюрьме в постылой действительности, или блуждая среди райских и адских видений, в стране грез, куда я убегал, унося в объятиях твой образ, - всегда, всегда, всегда я любил твоя до безумия!...
Я не прошу у тебя любви. Отдай мне себя и свою ненависть; отдай мне себя и эту дивную злость; отдай мне себя и это обворожительное презрение; я буду доволен....
- Не думай сейчас ни о чем, мой ангел, кроме жертв, которые я слагаю к твоим милым ногам - ах! я хотел бы пасть ниц перед тобой и, пресмыкаясь в грязи, целовать твои ноги! Поставить их себе на голову, как дикарь!.. Вот моя верность умершему. Растопчи ее!
Он делает жест, как будто швыряет наземь что-то драгоценное.
- Вот неискупимое преступление против моей любви к тебе. Отбрось его!
Он повторяет тот же жест.
- Вот полгода моих трудов во имя справедливой мести. Презри их!
Тот же жест.
- Вот мое зря потраченное прошлое и настоящее. Вот лютое одиночество моего сердца и моей души. Вот мой покой; вот мое отчаянье. Втопчи их в грязь; только возьми меня, даже если смертельно меня ненавидишь!...

snork 25 мая 2012 г., 17:30

Я любил тебя, когда мы бывали в гостях, и в комнате, голубой от тяжелого табачного дыма, ты сначала внимательно слушала сидящего рядом с тобой рассказчика, а потом на твоем лице проявлялось: "я уже не здесь". Я любил выражение испуга на твоем лице, когда ты вдруг обращал внимание на дикий беспорядок в шкафу: после недели ничегонеделания ты открывала его и искала какой-нибудь пояском среди своих блузок, зеленых свитеров и старых ночных сорочек, которых никогда не решалась выбросить. Я любил тебя, когда в детстве ты решила, что непременно хочешь стать художницей, села за стол с Дедушкой учиться рисовать дерево и не сердилась, а смеялась, что Дедушка отвлекается. Я любил тебя, когда ты изумлялась, что кусочек твоего фиолетового пальто остался снаружи, за захлопнутой дверью маршрутного такси, или когда пять лир, которые ты только что держала в руках, выскальзывали вдруг и, описав дугу, катились к канализационной решетке. Я любил тебя. Я любил тебя, когда выйдя на сверкающий балкон ты видела, что белье, которое ты повесила, еще не высохло, ты понимала, что солнце тебя обмануло, и задумчиво прислушивалась к детскому щебету, доносившемуся с площадки за домом. Я любил тебя. Любил, когда ты рассказывала кому-нибудь содержание фильма, который мы смотрели вместе, и с ужасом понимал, какие разные вещи остаются в моей памяти и твоей. Я любил наблюдать, как ты смотрела на себя в зеркало, будто увидела там постороннего человека, и как нервно искала что-то в сумке...Я любил тебя когда ты смотрела на окурки и спички с черными обгоревшими головками, заполнившие пепельницу, и мысли уводили тебя Бог знает куда. Я любил тебя, когда гуляя по улицам, мы вдруг оказывались в непривычно освещенном уголке - будто солнце вставало не на востоке, а на западе...Я любил тебя, когда ты насмехалась над теми, кто говорит, что не надо подавать нищим, потому что они на самом деле богаты, и когда видел счастливую улыбку на твоем лице, когда ты кратчайшим путем выводила нас на на улицу раньше толпы, медленно ползущей из кинотеатра. Я любил тебя, когда ты отрывала очередной листок календаря, приближающий нас к смерти... Я любил тебя, когда зимними утрами смотрел на твое лицо,такое де бледное, как небо. Я любил тебя, когда нежно смотрел в твои глаза и понимал, что наша жизнь проходит. Я любил тебя после наших долгих занятия любовью, похожих на медленный полет легендарной птицы. Я любил тебя, когда ты показывала безупречной формы звезду, вырезанную из яблока. Я любил тебя, когда обнаруживал на своем письменном столе твой волос, непонятно как оказавшийся там, и когда видел, как непохожи наши руки, держащиеся рядышком в переполненном городском автобусе. Я знал твое тело,как свое собственное, ты необходима мне, без тебя я теряю душу. Я любил загадочное выражение твоего лица, когда мы вместе смотрели на пролетающий мимо поезд, любил твое огорчение, когда вечером в доме вокруг отключалось электричество, а за окном с криками носились сумасшедшие вороньи стаи. Я любил тебя всегда, и меня охватывало чувство безнадежности, горечи и ревности, когда я снова и снова видел загадку и печаль на твоем лице.

Raija 5 ноября 2012 г., 11:28