Рецензии

«Мир открывался передо мной, как широкая дорога, уходящая из-под ног куда-то вверх»

«Скоро пойдет снег» - крошечная, непримечательная и абсолютно бессмысленная история о том, как взрослая дочь вместе со своей матерью путешествует по Японии и размышляет о каких-то рандомных несущественных вещах. И больше о сюжете сказать нечего. Дочь и мать просто тупо перемещаются от точки А к точке В, они посещают музеи, галереи и рестораны, и просто в процессе своей поездки безымянная главная героиня делится своими невнятными воспоминаниями и впечатлениями. Данная новелла – это бесцельный утомительный монолог, какофония из сумбурных размышлений и наблюдений главной героини. История пытается претендовать на нечто гениальное и неординарное, но на мой взгляд, ей не хватает индивидуальности, глубины и смысла. Но самое худшее, что автор стремительно перескакивала с одной темы на другую, не доводя ее до логического конца, из-за чего мысль в итоге повисала в воздухе. К тому же автор резко переключается с прошлого на настоящее, отчего порой путаешься в какой промежуток времени происходит то или иное событие.

Героиня (или скорее сама автор) повествует буквально обо всём что видит, у нее нет четкого плана касательно своей истории, и нередко она повторяется. Приведу пример: в одном абзаце героиня успевает поговорить о дождливой погоде и о лужах, потом она переключается на увиденных ею собачку и лягушку, при этом описывая их во всех деталях, а потом после этого она неожиданно начинает думать о том, что когда ее мама умрёт, нужно будет избавиться от ее вещей. Где тут хоть какой-то намек на маломальскую философию? По мне так это просто набор несвязанных между с собой предложений.

Когда я только взялась за чтение, я думала, что это будет история о матери и дочери, со временем потерявших связь между собой, о том, как между близкими людьми возникла пропасть из-за различных взглядов на жизнь. И поначалу автор действительно пыталась поднять эту тематику «матерей и дочерей», но в итоге не смогла должным образом раскрыть ее. Так и осталось неясной причина, по которой героини отдалились друг от друга, но как я поняла ничего трагичного между двумя женщинами не произошло, а главная героиня просто любит драматизировать. Девушка жалеет о том, что ее мать не разбирается в искусстве, она не понимает, почему та не получает такого же удовольствия от лицезрения картин, как и она, и это почему-то заставляет ее любить мать меньше. Мне кажется, такое умозаключение взрослого человека, т.е. непринятие чужих вкусов и мнений является признаком недалекого ума.

Я думаю, что данная история придется по душе только тем читателям, которым нравится погружаться в бессодержательный странный поток сознания героев. Я с трудом могу отнести эту историю даже к разряду артхаусных, так как она отнюдь незапутанная, просто она пустая, мне не хватило драматичности, накала страстей или хотя бы ошеломляющего финала, увы, прочитанное не оставляет никакого послевкусия, мне происходящее показалось неинтересной белибердой.

Совершенно бессмысленная, абсолютно непримечательная, хоть и претензией на звание интеллектуальной прозы, новелла, впрочем, новелла должна восприниматься как целое произведение, содержащее законченную историю, а тут какой-то огрызок без начала, без конца, без центральной идеи, повествование в какой-то момент просто обрывается. Я даже в первый момент не сразу поняла, что это финал, погрешила на запись (слушала аудиоверсию). Отсутствует даже подобие сюжета. Это просто невнятный набор сцен: взрослая дочь хочет провести время с матерью, полностью игнорируя пожелания последней, и утягивает её в путешествие по Японии. Дочь составляет маршрут, ориентируясь исключительно на собственные предпочтения, как и в выборе страны в целом, и удивляется, что мать больше радуется возможности покупать сувениры и подарки внукам,чем перспективе созерцать какие-нибудь красивые древности в музеях. Чувствуется даже некоторое осуждение и возмущение подобным пренебрежением к прекрасному. Но я действительно не понимаю, зачем принуждать  человека восторгаться, если видно, что тому неинтересно? В конечном счёте любовь или нелюбовь к искусству не делает человека плохим или хорошим.

Написано скучно. Лирическая героиня, выступающая в качестве рассказчицы, довольно душная и при всей своей тяги к мировому наследию не выдаёт ни интересных мыслей, ни красивых описаний. Даже повествование построено непоследовательно, мысли скачут, фокус то и дело прыгает с предмета на предмет. Японии в книге нет, то есть формально она, конечно, существует, героини по ней бродят. Но описано всё так, что действие могло происходить практически в любой стране, да и странно ехать в Японию, чтобы в основном рассматривать произведения западной культуры. Никакого колорита. Никакой атмосферы.

Это плохо как арт-хаус, разновидность созерцательной прозы, способной поразить красотой слога, живо обрисовать урбанистические пейзажи, очарование древних памятников или гармонию природы. Местами просто перечисление набора действий: очень подробно, как героиня мыла посуду, наполняла ванну, что и где ела. Это плохо и как поток мыслей, ненавязчивые размышления о сути вещей, времени, семейных уз. Нет каких-то уникальных рассуждений. Эстетическая составляющая бедна, повествование сухое и бесцветное. Для меня совершенно бестолковая книга.

Тиму Уинтону удалось если не невероятное, то уж точно неожиданное - пробраться в мой внутренний мир, развести там невообразимый беспорядок и уютненько устроиться в уголочке, словно нарочно для него предназначенном. Глядя на исходные данные, я качаю головой и совершенно не понимаю, как. Внятно и связно не объяснишь, можно и не пытаться.

Мне хватило нескольких десятков страниц, чтобы заболеть - иначе не скажешь! - Западной Австралией, чтобы броситься в интернеты бродить по одинаковым маленьким городкам с низкими домиками, чтобы впитывать белоснежный песок и розовую грязь, сочную мякоть арбуза и разбегающихся под ногами крабов, огромные безлюдные пространства и тесноту мангровых зарослей. Эта дикая яростная природа удивительно органична героям. Мир внешний словно смыкается с миром внутренним. И я легко могу поверить в откровение, снизошедшее на Лютера Фокса среди трещащего, кричащего, стрекочущего, хрустящего великолепия - я настоящий, я живой, бог мой, живой, несмотря ни на что.

Герои книги искорёжены, изломаны, каждый по-своему. Они все словно та самая хищная барамунди, сама попавшая на крючок жизненных обстоятельств, далёкого прошлого, собственного характера. Словно перевёрнутая черепаха под раскалённым солнцем, очумевшая от жары и жаждущая спасения. Словно рак-отшельник, вынужденный всю жизнь таскать на себе своё одиночество. Они давно живут за гранью комфорта. Они борются не столько с обстоятельствами, сколько с собой, порой даже не осознавая этого.
Джорджи, золотая девочка, которая всю жизнь шла наперекор семье, но, кажется, наконец смирилась и похоронила себя в маленьком городке, став рыбацкой жёнкой. Неудачник Лютер, похоронивший и семью, и музыку, свою единственную страсть, живущий как и чем придётся. Джим, день за днём выходящий в океан за уловом, человек с бурным прошлым, спокойный и немногословный, сильный характер, перемоловший многое. Как ни странно, именно образ Джима, такой простой и однозначный на первых страницах оказывается по итогу наиболее сложным и противоречивым; возможно, потому что акцент на Джорджи и Лю отвлекает от него внимание. Тем сильнее контраст, когда брутальный и простоватый вроде бы мужик "выходит из образа".

Сюжет книги в общем прост и его можно пересказать в двух словах, но ты не перескажешь ни медленное разматывание характеров, ни гармоничность диалогов и описаний природы, ни общую атмосферность. Перевод местами кривоват, но странным образом не режет слух - ведь это же дикий акцент австралийского английского, это же рыбацкий сленг, это странная смесь ярчайших образов, построенных на самом простом и банальном.

она обернулась и пошла к дому, но на неё из засады напал распрыскиватель.

На страницах романа перед читателем предстаёт картина из жизни Австралии девятнадцатого века. Главными героями здесь, в основном, выступают колонисты, представители местной знати, среди которых оказывается немецкий исследователь Иоганн Фосс, вознамерившийся отправиться в смертельно опасное путешествие вглубь континента с благой целью его изучения и составления первой подробной карты.

Перед самым отъездом Иоганн Фосс знакомится с Лорой Тревельян, чей дядя участвует в снаряжении экспедиции и её финансировании. Завязавшееся и ни к чему не обязывающее знакомство впоследствии окажет значительное влияние на весь ход истории, а значит и на развитие сюжета.

Практически с самого начала становится понятно, что экспедиция, представляющая собой разношёрстную компанию, не будет увеселительной прогулкой, а таит в себе множественные опасности, трудности и препятствия, среди которых знакомство с коренным населением, отнюдь не миролюбиво настроенное к колонизаторам их земель.

События романа развиваются в двух сюжетных линиях, которые постепенно сливаются в одну, изрядно приправленную мистическими нотами. Продвижение экспедиции и повседневная жизнь в Сиднее, далёком от трудностей тех, кто отправился вглубь континента.

Австралийская природа, жизнь колонизаторов и коренного населения, научные цели и методы их достижения - интересные составляющие большого романа от Нобелевского лауреата. При этом чем дальше, тем всё тяжелее читать роман, который, на мой взгляд, слишком растянут, во-первых, во-вторых, неоправданно много мистики, вносящей определённую сумятицу в сюжет.
Но в целом, для знакомства очень неплохо.

Бывает одиночество пространств,
Бывает одиночество морей
И смерти одиночество, но все же
Они ничто в сравненье с бездной,
В которой укрывается душа
И признает-конечна бесконечность.

Эмили Дикинсон ( Эпиграф к книге)

ОНА ''Паршивая овца'' в семье, её спасением от одиночества стали ледяная водка и всемирная паутина, в попытке заполнить пустоты в душе, но тщетно, невозможно оживить некротизированные участки внутри собственной души, когда живя внутри семьи не входишь в её состав ни в детстве, ни во взрослой жизни. Трудно расставаться с мечтами и идеями в тот момент, когда пересекаешь разделительную черту между состраданием к пациентам и цинизмом привычки наблюдать страдания и смерть...Трудно жить осознавая, что в разрушенных мечтах виновата сама.
Она - изгой...Изгой, мечтающий избавиться от одиночества...

ОН Когда в один прекрасный день жизнь тебя выкидывает на обочину и продолжает тихонько подталкивать к пропасти, когда ты уже испытал свой собственный апокалипсис, потеряв всё, утратив способность слышать музыку, то быть изгоем и браконьером - такая ерунда...Иначе и не выжить...Ночной выход в море, опасность, сочные арбузы, томик Китса в кресле и полки с любимыми книгами...А потом автостопом по Австралии, чтобы сжать в руках красноватую сухую землю, посмотреть на ту шахту, что убила его отца...посмотреть в глаза прошлому и услышать музыку, потому что умираем мы все, но важно умереть красиво...с музыкой...

ДВОЕ

Они могут раз в неделю делать покупки в городе и ездить на пляж короткой дорогой. И там была река. Умиротворяющая тишина. И музыка. И дом, полный книг. Ей не надо спасать его; она просто будет вместе с ним. Они будут сажать деревья, и он снова сможет выращивать арбузы. Это настоящий шанс, ведь так?

Но порой так случается в жизни, что некоторым людям недостаточно ответа: ''Да, так...''...Им необходимо каждый раз оказываться на краю бездны, чтобы почувствовать жизнь...Чтобы ощутить, что ''конечна бесконечность'', чтобы осознать это и стать настоящей, нужно на своих губах почувствовать дыхание смерти...
À bout de souffle

А я тихо выскользну из теплой постели, зажгу свечи на кухне, налью янтарный коньяк в большой и пузатый бокал, поставлю диск с записями Джона Колтрейна и, стряхивая тяжелый пепел резких сигарет Голуаз, я поплачу о собственных несбывшихся мечтах; о тех, кто давно ушел; о том, кого я любила и кто тоже оставил меня навсегда…А потом, распахнув окно в осеннюю ночь, почувствую, как холодный и горький ветер высушивает мои слёзы, и, задохнувшись от ледяного и обжигающего порыва ветра, я почувствую себя ЖИВОЙ

Киплинг совсем не зря писал о бремени белого человека. Почему, имея все блага цивилизации, он никогда не сидит на месте? Что его всегда гонит куда-то в неведомую и неизведанную даль? Это Карма или Судьба? Или то и другое разом?
Если честно главный герой романа, Иоганн Ульрих Фосс, напомнил мне начальника на полярной стройке на мысе Дальний в одном из полярных рассказов Бориса Горбатова. Если кто помнит, был такой фильм "Обыкновенная Арктика", с Олегом Далем в главной роли. Условия, конечно, разные, но характеры схожи. Такая же закрытость, нежелание и неумение ладить с людьми, абсолютная безжалостность и почти что аскетизм в стремлении достичь цели. Только вот во имя чего?
Практически весь роман я пыталась ответить себе на этот вопрос. Но так и не смогла. Зато открыла для себя один интересный факт: не смотря на то, что флот британских кораблей впервые высадился в заливе Ботани в январе 1788 года, спустя полвека, а действие романа происходит в 40-х годах 19 столетия, белое население Австралии по сути кучковалось лишь на очень ограниченном участке территории. А остального Континента практически не знало. И самое главное особо не хотело знать.
Колонистам вполне хватало того, чем они владели, на чем делали деньги. Загнанные в глубокие джунгли аборигены их совершенно не интересовали.
Однако ж таки нашелся отчаянный энтузиаст. Тот, кто и послужил прообразом Фосса - Людвиг Лейхгардт.
Патрик Уайт, конечно, творчески переработал биографию этого исследователя, придав повествованию кроме романтического ореола в духе "и никого не защитила. Вдали обещанная встреча, И никого не защитила. Рука, зовущая вдали", еще и мистико-религиозный оттенок. Правда, апостолов-соратников у Фосса не 12, а ровно наполовину меньше. Зато есть собственный Джадд, что является англоязычным эквивалентом имени Иуда. Можно ли назвать его предателем? Лишь отчасти.
Дело в том, что Фосс тот самый случай, при котором благими намерениями дорога очень целенаправленно дорога выстилается прямиком в ад. Чтобы он не делал, все оборачивается кромешным кошмаром. Вот и собаку он убивает, чтобы сэкономить провизию для людей. Но этой жестокостью отворачивает от себя не только Джадда, но и еще нескольких человек, что в конечном итоге приводит к печальному финалу.
Теперь поговорим о любви. Она в романе, мягко говоря, очень странная. Как-то совершенно необъяснимо вдруг вспыхивает у Фосса в пути чувство к Лоре Тревельян. И еще более необъяснимо она ему отвечает взаимностью. Хотя, (или я что-то упустила?) никаких предпосылок и намеков на чувство в их краткой истории знакомства не было. Однако ж, жизнь Лоры с момента появления в ней Фосса начала свой путь к сползанию в одиночество. При этом ее дядюшка с тетушкой благополучно доживут до старости и сойдут в могилу, так ни о чем и не догадавшись и не поняв что стряслось с племянницей. И хотя Патрик Уайт усиленно пытается убедить читателя в непроходимой тупости тетушки Эмми, все же я бы не была столь категорична. Поскольку поступки Лоры понять мог только, наверное, автор этой книги. Хотя.. Когда твой мир ограничивается десятком людей, душными комнатами и прогулками в саду, пускай и самом роскошном, когда тебе и поговорить-то толком не с кем, то любое новое лицо, даже не слишком привлекательное, может вызвать содрогание сердца. Тогда совершенно непонятно почему Лора, просто таки на телепатическом уровне впав в немилосердную горячку, когда Фосс попадает в безвыходную ситуацию, внезапно выздоравливает после его гибели... И потом живет хоть и замкнутой, но вполне спокойной жизнью.
Если кто-то понадеется увидеть в романе чарующие красоты таинственной австралийской природы, то рискует сильно разочароваться. Природа в книге столь же безобразна и жестока, как и люди, населяющие эту землю. Да и животные тоже не вызывают особого умиления.

Овцы сбились в кучу и ежились от дождя, причем многие выглядели так, словно уже никогда не поднимутся. Козы льнули к скалам и кустам, чрезвычайно возмущенные проливным дождем.

Общее впечатление, оставшееся у меня от этого романа, противоречиво. С одной стороны читать его тяжко, поскольку здесь совершенно отсутствует радость жизни. Ни тени улыбки, ни проблеска счастья. Тем не менее книга все-таки чем-то необъяснимо цепляет и затягивает. И бросать чтение совсем не хотелось.
Рекомендовать не рискну. Здесь дело вкуса.

Музыка грязи – это песнь дорожной пыли, окурков в пляжном песке, забившейся под ногти земли. Она не грязная, скорее очень заземлённая, слишком прочно уперевшаяся доступным ассортиментом конечностей в земную твердь, потому что мерцающая на горизонте неизвестность будущего для персонажей похожа на небо агорафоба – широко, стыло, грозно, жестоко, страшно, выключай.

Читателю даны производные в виде спивающейся онкологической медсестры неопределённых идеологических взглядов, импульсивного юнца с сомнительными моральными императивами, чья невыразительная воля проклюнулась сорняком лишь после перелома жизни на «до» и «после», тоскливого рыбацкого городка с непременным набором следующего сорта жителей: местный грозный усач с грубыми руками, хохотливый добродушный толстяк, который несёт на себе Страшный Груз Тайны, женщины с языками-вениками, которые тебя по самые уши выметут, после чего ещё сплюнут, что милочка моя, ты же знала, на что шла.

Выстраивается концепт довольно обоснованного противостояния – «свои» и «чужие». Сплочённый рыбацкий городок, повязанный бизнесом и общими тайнами, и не вписывающиеся в выверенный размеренный быт чужаки. Противостояние не выстреливает.

Читателю не стоит рассчитывать, что ему удастся принять чью-то позицию, потому что он отстоит третьей стороной, чужой для первых двух: что жители городка, что главные герои вовсе не расположены допускать читателя до своих внутренних составляющих, а предлагают лишь перебирать полутоновую палитру серых оттенков своих эмоций, подбирая самостоятельно подходящую цветовую гамму, которая бы налила написанную историю жизнью.

Автор будто всё приберегает что-то сладенькое на десерт, прыгая между персонажами, между локациями, забрасывая удочки то тут, то там, неожиданно подсекая ту, про чью леску читатель уже забыл, потому что отвлёкся на дёрганую рыбёху с проколотыми глазами, вздёрнутую на крючок. Вкусы разные, и кому-то приторная развязка, залитая сиропом и кремом от ожогов, может прийтись по вкусу, но для романтичной прозы в книги не хватает любви, для драмы – не хватает данных, чтобы понять персонажей и проникнуться их болью, потому что они очень неохотно приоткрывают своё прошлое, и когда ты продираешься через нелогичную инфантильность поступков к причине их возникновения, тебе уже настолько всё равно, что никакой эмпатии ты не чувствуешь. Для приключенческого романа – слишком много отвлекающих факторов, перебрасывающих внимание то на что-то, что вот потом станет понятным, то на загадочные полутона оговорок. Когда посреди задорной роуд-стори по выжженной солнцем земле вклинивается неуверенная рефлексия главной героини, завязанная на загадочной недоговорённости её характера, то чувствуешь себя осликом, которого поманили морковкой, а вместо неё дали земли пожевать, потому что ну какая разница, чем набивать желудок.

Надломленные люди вместо зализывания ран просто пытаются от них убежать. Джорджи – от прошлого в бутылку, Лю – от одиночества вынужденного в одиночество добровольное, жители городка – бегут от своего прошлого (которое набрасывается нехотя сверху горсточками земли на крышку гроба, когда ты лежишь в нём головой к центру земли) в наносную благополучность. И за это бегство хочется болеть, хочется подсобить и отлить в книгу какой-нибудь суспензии, рассасывающей рубцы на душе. Вот только персонажи и до перелома своих судеб представляли собою людей довольно невыразительных, и в целом это не плохо, потому что будь главные герои первыми пацанами на деревне и первыми модницами на дискотеке, то сочувствовать им могло бы быть немного сложнее, зато личностная драма могла проникать глубже. Но из-за этой своей невыразительности они обесценивают свою судьбу, потому что если Джорджи добровольно обрекла себя на жизнь, в которой несчастлива, то Лю не менее добровольно внедрил себя в больную паразитическую зависимость от брата и его жены, в результате чего и поплатился нервной системой. Впрочем, многое могло бы быть, но тогда это уже будет другая книга, другого автора, с другим сюжетом и про других людей.

А «Музыка Грязи» - это рубленая хлёсткая проза про людей, которые не знают, как жить, и бегут от этого незнания, оставаясь на месте, даже когда пересекают сотни миль.
Книга кажется напичканной ружьями Чехова, но две трети из них - ружья Бондарчука.