Рецензии — стр. 4

Самое страшное чувство - это бессилие. Осознание того, что ни изменить, ни исправить ничего нельзя, что сотням, тысячам людей невозможно помочь. Это бессилие просто душит, когда читаешь про войну, про концлагеря, про сталинские репрессии. И про Чернобыль. Это такая боль, что коснувшись ее даже краем, мечтаешь забыть. Не знать, что это происходило. Не представлять, как жили и как умирали эти люди. Это невозможно забыть, это нельзя забывать, но до чего же хочется...

Это страшная, это неимоверно страшная и больная тема. Это действительно был апокалипсис, потому что мир перевернулся, все знакомые понятия потеряли смысл. Обычное молоко оказывалось смертельным ядом. Любимый муж - объектом с высокой плотностью заражения. Страшнее всего - отсроченность кары. Страшнее всего читать о детях, игравших в песке в те дни, о беременной женщине, рвавшейся к мужу, о съеденных бутербродах. Страшно, потому что ты знаешь, чем обернутся для них эти действия.

Когда представляешь себе катастрофу, кажется, что весь мир замер в напряженном ожидании, что жизнь остановилась. А ведь нет. Все так же жили, смеялись над радиацией, шли на демонстрацию, ехали на природу...да и те, кто напрямую столкнулся с последствиями, ликвидаторы. Читаешь их истории и поражаешься беспечности: купались, ловили рыбу, ели ягоды. Там, где даже воздух был отравлен. Невидимая смерть была коварна. Информации почти нет, только слухи. Как убедить местных жителей, что все выращенное ими - яд, если картошка и на вид и на вкус такая же, как раньше? Как убедить их бросать свои дома, оставлять все вещи, животных, спасаясь от чего-то, что могут показать только приборы? Неудивительно, что многие возвращались, тайком пробираясь в свои дома. Неудивительно, что появились мародеры. Жизнь продолжалась.

Удивляются, что трудно найти виновников. Но в таких ситуациях трудно вообще хоть кого-то обвинить. Кого? Тех, кто бежал, оставляя облученных мужей, но спасал себя и детей? Или тех, кто отказывался идти на крышу реактора? Тех, кто кричит о своем горе и требует компенсации? Или тех, кто уже не может ничего рассказать? Алексиевич записала голос каждого из них: тех, кто изучал атом, и тех, кто работал на полях; тех, кто доживает свой век на зараженной земле, и тех, кто навеки остался ребенком. Они говорят, и мы должны их услышать. Чтобы помнить о подвиге ликвидаторов, которые ценой своей жизни строили саркофаг и защищали других. Чтобы чувствовать ужас молодых женщин, которые никогда не осмелятся родить ребенка. Чтобы видеть глаза матери, на руках у которой умирает ее дитя. Этого нельзя забыть, даже если захочется.

Мы не пережили Чернобыль, мы живем с ним и сейчас.

В чернобыльской зоне вырастили табак. На фабрике из этого табака изготовили сигареты. На каждой пачке написано: «Минздрав в по-о-следний! раз предупреждает – курение опасно для здоровья».

Самый страх в том, что люди тогда не знали про жуткие последствия радиационного поражения.
Одно дело, если бы закричали "Чума! Холера!" -- и тогда эвакуировались бы в панике и все, но никто не кричал... Шутили шутки. Людей, прибывших на ликвидацию, героями называли. Тройную и даже более оплату предлагали за работу в "зоне". А ты не знаешь, беды не видишь -- красота!..

Пока не начнутся проблемы с собственным здоровьем, а дети не станут всеобщими изгоями. "Чернобыльские светлячки". И тотальное бесплодие. И эти "радости" тем, кто не скончался от лучевой болезни в первые две недели.

В книге много разговоров о России, о национальном характере, о советском правительстве. Горьких шуток и черного юмора.

Помню, как учитель по географии рассказывала нам все про Чернобыль в сто раз интереснее. С техническими деталями. И помню, как однажды, когда еще в школе училась я, прошел слух, что и наша АЭС взорвалась, Курчатовская (не столь далеко от Чернобыля + они как близняшки похожи, один проект). И какая паника-не паника, но тревога была. Как прятались от дождя, протирали все влажными тряпочками, бежать хотели. Но все обошлось, это был слух. Теперь же у меня есть пусть легкая, но инструкция, что точно делать в таком случае:

Над всем Минском радиоактивное облако. Мы определили – активность йодная. Авария на каком-то реакторе…
Первая реакция: позвонить домой жене, предупредить. Но все наши телефоны в институте прослушивают. О, этот вечный, десятилетиями вдалбливаемый страх! Но они же там ничего не знают… Дочь после занятий в консерватории гуляет с подружками по городу. Ест мороженое. Позвонить?! Но могут быть неприятности. Не допустят к секретным работам… Все равно не выдерживаю, поднимаю трубку:
– Слушай меня внимательно.
– О чем ты? – Громко переспросила жена.
– Тише. Закрой форточки, все продукты – в полиэтиленовые пакеты. Надень резиновые перчатки и протри мокрой тряпкой все, что можно. Тряпку – тоже в пакет и спрячь подальше. Сохнущее на балконе бельё – опять в стирку. Хлеб не покупай. И ни в коем случае никаких пирожных на улице…
– Что у вас произошло?
– Тише. Разведи две капли йода в стакане воды. Вымой голову.

Чернобыльская молитва. Хроника будущего
Светлана Александровна Алексиевич

Правда лучше и проще тупо драпать как можно дальше. Раньше люди были дезинформированы, теперь мы знаем достаточно.

Книга могла быть оценена если бы не большое НО -- автор!..
Как можно было испортить книгу, полностью состояющую из магнитофонных записей разговоров со свидетелями-очевидцами? Знай себе перепиши и подправь, чтобы более художественная речь была, а не разговорная. Но нет же, блин, давай-ка мы пафосу и охов-вздохов напустим! МНОГОТОЧИЯ ЭТО ТАК КЛЕВО, БЛИН. С десяток на страницу раскидаю, так ведь душевнее!
Я понимаю этот прием, использованный единожды, скажем, с одной из плачущих бабушек:

Ночью приснится – кто-то позвал… Голос соседки: «Зина!» Помолчит… И опять: «Зина!»
Скучно мне станет, я поплачу…
Зайду на могилки. Мама там лежит… Дочушка малая… В войну от тифа сгорела. Только мы занесли её на могилки, закопали, как вышло из-за туч солнышко. И светит-светит. Хоть ты вернись и откопай. Хозяин мой там… Федя… Посижу возле всех. Повздыхаю. А поговорить можно и с живыми, и с мёртвыми. Мне никакой разницы. Я и тех, и других слышу. Когда ты одна… И когда печаль… Сильная печаль…
Возле самых могилок учитель Иван Прохорович Гавриленко жил, он к сыну в Крым уехал. За ним – Пётр Иванович Миусский… Тракторист… Стахановец, когда-то все в стахановцы выбивались. Золотые руки. Из дерева кружева строгал. Дом – на всю деревню дом. Лялька! Ой, меня и жалость брала, кровь поднялась, когда его рушили. Закапывали. Офицер кричал: «Не тужи мать. Дом на „пятне“ сидит»". А сам – пьяный. Подхожу – это он плачет: «Ты, мать, иди! Иди!». Прогнал.

НО ЭТОТ ХРЕНОВ СТИЛЬ И СКУЛЕЖ СОХРАНЯЛСЯ ВЕЗДЕ!! Жутко бесило. Говорит ли баба, девушка, мужик-работяга или пьяница, старик или лаборант -- все будут тянуть и пафосно...гнуть...свою...линию...многоточиями...

А еще часто обрывки мыслей просто превращались в чушь полнейшую (простите, люди!)

"О чем я молюсь? Спросите меня: о чем я молюсь? Я не в церкви молюсь. А одна… Утром или вечером… Когда все в доме спят…
Я хочу любить! Я люблю! Я молюсь за свою любовь! А мне… (Обрывает фразу. Вижу, что говорить не хочет.) Вспоминать? Может, надо на всякий случай оттолкнуть от себя… Отодвинуть… Я таких книг не читала… В кино не видела… В кино я видела войну.

Пусть и реальная история. Это ужасно, да. Но передано отвратительно, поэтому чисто из-за авторского недомерного стиля письма снизила оценку в рецензии.

"Я была такой счастливой"

Но 26 апреля 1986 года мир изменился навсегда. Для неё, для её мужа, для сотен детей, для тысяч людей, для всей Планеты. Мир изменил взрыв на Чернобыльской АЭС.

Эта книга - не хроника событий того времени. События засекречены, пленки операторов уничтожены, фотонегативы засвечены. Совершенно секретно... Секретны халатность, безответственность властей. Секретна беспомощность. Секретна глупость. Эта книга - рассказы тех, кто соприкоснулся с Чернобылем лично. Кто видел, чувствовал, эвакуировался, возвращался, хоронил, не понимал. Потому что как понять, что такое радиация? Как понять, что земля, которая тебе дает пропитание, жизнь, в которой лежат поколения твоих предков больше не кормилица, а убийца?! Как понять, что этих Шариков, Мурок, Буренок нужно отдать на убой?! Как понять, что прежнего Мира и прежней жизни больше нет, то есть совсем нет, то есть навсегда!

От того, что в книге не сухие факты и цифры, а жизни - рано оборвавшиеся, оборванные даже - внутри все холодеет, замирает и рушится. Ведь вот живешь ты на своей земле, сеешь бульбочку, корову доишь, изо дня в день, изо дня в день, любишь и растишь детей - просто и безыскусно - а потом меняется все. Бабка прошла по росе поутру - ноги в дырочку, лужи ярко-желтые, сосновый лес порыжел, выпал черный дождь. Но люди продолжают жить своей жизнью. И планы заготовки мяса никто не отменял... А власти говорят, что все под контролем. Авария - происки врагов. Не нужно сеять панику. Последствия будут ликвидированы... А ценой скольких жизней?! Людей швыряли на реактор как песок. Без средств защиты. Без заботы об их здоровье. А что, говорят, от радиации водка помогает...

И ехали ликвидаторыы в Чернобыль, голыми руками снимали верхний слой земли, ровняли деревни с землей, устраивали скотомогильники, сооружали саркофаг (голыми руками, робототехника выходила из строя - горели микросхемы). Кто не хотел ехать - тот трус и не мужчина, не советский человек, не герой. Героям - грамота и тройной оклад. Вот она цена жизней героев. И их детей, рожденных с увечьями, или с раком крови, или нерожденных. Или умерших, потому что носили 2 года пилотку, в которой отец ликвидировал аварию. Или плачущих в больнице "мама, я не хочу умирать". Или живущих изгоями, потому что дети боятся играть с чернобыльскими. "А в темноте ты светишься?"

Исчезнувшие деревни, наспех и "не по науке" захороненные животные, надпись на заборе "Шарик, прости"; бабка, кланяющаяся яблоням при прощании; умирающий и такой любимый муж, которого тошнит кусочками собственного легкого - непонимание и ужас. А кому яблочек чернобыльских?! Берут, берут...кто для начальника, кто для тещи...

Ця книжка з'явилася, щоб потривожити ваш солодкий сон, змусити засумніватися у власній "хорошості", примусити думати й ставити неприємні питання - із тим, аби потім не піддатися колективні ідеології, яке веде дорогою поділу, ворожнечі та агресії.

Дракуліч - хорватка за національністю та походженням. Після розвалу Югославії та після розуміння того, скільки жаху це принесло, вона не змогла знайти в собі сили залишитися жити у "новій" Хорватії, та зараз живе у Швейцарії, де і написала кілька книжок про війну на Балканах. "Вони б і мухи не скривдили" - третя на цю тему. Читаючи її розумієш, що автор досі переживає події, яки сталися 20 років тому. Що їй досі болить від тисяч безглуздих і непотрібних смертей.

Югославія була країна багатонаціональна та мульти-релігійна. Для мене навіть зараз неймовірно ЯК цей сплав тримався стільки років! І Славенка пише про це. Їх виховували у братстві (знайомо, чи не так?) буквально з пелюшок. У школі це виспівувалося, в армії спеціально відправляли служити на інший бік країни, щоб виправдати звання "найбільшої школи братерства і єдності". Але як тільки "жорстка рука" послабла, все це братерство показало зуби хижака. І сусід більше не був другом, а був іншої національності та релігії, а отже - ворог...

Описуючи судові слухання та події, що призвели до них, Дракуліч задається питанням: як, ЯК такі з вигляду симпатичні та нормальні люди могли скоїти те, у чому їх обвинувачують? А обвинувачують їх у етнічних чистках, масових розстрілах, грабунках та згвалтуваннях... Що могло стати спусковим механізмом до звірячої жорстокості або ж до повної байдужості?

Мне кажется, эта книга не оставит ни одного человека, у которого есть сердце, с сухими глазами. Я не плакала... Я рыдала... Когда ты читаешь об этом ужасе в интернете, в новостях, где все это написано сухим языком, взрыв, радиация, пожар, реактор... Да, страшно, очень. Но ты не проникаешься настолько, как при чтении реальных историй людей, которые были там, которые теряли своих родных и близких на глазах, по клеточке, по крупинке... Это боль. Ужасная боль. Сильная боль, ноющая... Которая никогда не утихнет.
Книга была мною прослушана. Озвучивала Татьяна Ненарокомова. Она смогла передать все эмоции людей, чьи душераздирающие истории здесь представлены. Вместе с ней я видела мужчину, который увозил из своего разворованного дома дверь, с отметками роста его детей, видела пуделя, закопанного заживо, видела бабушку с котом Васькой, волка за окном, видела глазами беременной супруги мужчину, который хотел стать пожарным и стал им... Много чего видела... Но как теперь забыть?
После этой книги я поняла, что прочитаю все произведения Светланы Алексиевич. Но! Не один за одним. Такую литературу нужно разбавлять... И сильно...

Так кричал противный шакал в любимом мультике моего детства. Но мы с вами отправимся сегодня не на север, а на восток.

Франц переживает бессонную ночь в своей венской квартире и письмо от старой знакомой (в которую он ещё и много лет влюблён) заставляет его пуститься в воспоминания.

Франц - немного флегматичный и зажатый историк, изучающий историю музыки.

Сара - огненная красавица-востоковед, родом из Парижа.

Где они только не побывают вместе и по отдельности: и загадочный Стамбул, с его высокими минаретами и галдящими чайками, и Дамаск с Алеппо, ещё не разрушенные гражданской войной, и такой закрытый Иран, до революции и после неё.

Стрелка компаса все время указывает на восток. Множество новых имён, мест, цитат - эрудиция Матиаса Энара восхищает. Он сам востоковед и знает о чем пишет.

Перед вами - лауреат Гонкуровской премии и номинант Букера. Перед вами - дверца, а за ней - Восток. Не тот пресловутый, из множества фильмов и книг, с запахом специй, сказками о гаремах и восточных красавицах, а самый настоящий - где палит солнце, песок забивается во все места, древние руины манят, а бедуины промышляют контрабандой.

Рекомендую, я осталась под большим впечатлением

Мощная книга. И жуткая.
Она заставляет задуматься о последствиях своих действий и решений.
Что такое радиация? Что-то эфемерное, незримое, но потенциально опасное. Таково, думаю, мнение большинства, глубоко не изучающих эту тему. Чернобыльская катастрофа наглядно показала, насколько опасна радиация для живого организма.
Книга содержит истории, наблюдения, размышления людей, которых так или иначе затронули события апреля 1986 года. Очерки разные по настроению и накалу, форме изложения и восприятию, но во всех одинаково чувствуется боль и растерянность, страх и гнев. Я узнала из книги много нового, неожиданного и пугающего. Возможно, легче было бы не знать, но все же я благодарна Светлане Алексиевич за то, что она осветила это событие так подробно, с разных сторон, глазами реальных людей, и так остро, словно ты сам берешь интервью и вместе с рассказчиком проживаешь его историю снова. Мы видим Чернобыль глазами жителей Припяти и эвакуированных деревень, переселенцев, ликвидаторов и их жен, историков, экологов, научных работников и даже политиков. Взгляды разные, но отражение в них одно и тоже.
А самое страшное во всей этой истории: пусть прошло уже более 30 лет, но случись подобная катастрофа вновь, люди окажутся так же не готовы принять случившееся, власти будут так же замалчивать факты "во избежание паники среди населения", и будет множество жертв, которых можно было бы избежать.
Дай Бог, чтобы я ошибалась.
И дай Бог, чтобы не прошлось это проверить.

Такие страшные истории, что просто в голове не укладывается, как эти несчастные люди это пережили. Как эти женщины, хоронившие своих любимых, смогли жить дальше.
Много страшных историй военных лет прочитано, помню ужас охвативший меня после книги А. Кузнецова "Бабий Яр", я всех своих заставляла её прочитать. Год назад долго не могла отойти от прочитанного в книге Ю. Юзик "Бесланский словарь", а теперь вот Чернобыль. Просматривала и док. фильмы о Чернобыле и так что-то приходилось читать, но это всё не то. Здесь истории людей, потерявшие своих любимых, их личные, страшные истории.
Слушала эту книгу и было такое ощущение, что это не прошлое, а будущее.

В апреле 1986-го года я лежала с мамой в больнице, мне было тогда 2 года. Мой папа тогда работал водителем автобуса и его отправили в командировку в Чернобыль, эвакуировать людей. Это всё, что об этой поездке я знаю, папа ничего не рассказывает.
В том же 86-м году умер мой братик Артёмка, который прожил всего 18 дней.

Какая страшная у нас история...

Просто фактов уже не хватало, тянуло заглянуть за факт, войти в смысл происходящего.

Только во зле человек изощрён. Но как он прост и доступен в нехитрых словах любви. Слово даже у философов приблизительно по отношению к той мысли, которую они прочувствовали. Слово абсолютно соответствует тому, что в душе, только в молитве, в молитвенной мысли. Я физически это ощущаю. Господи, возвах меня! Услыши!

«Чернобыльская молитва». Мне близки дети Чернобыля, люди Чернобыля. Я сама больна и пыталась услышать их боль, заключенную в словах, переданных Алексиевич, через свою. Несовершенная оптика, но какая уж есть. Но это эмоции.

Долго не хотела читать эту книгу из-за того, что фактически – это сборник интервью. Это очень субъективный источник информации – человеческие эмоции, впечатления. Но когда я закрыла книгу, то подумала, что мы большую часть информации получаем именно в таком виде – уже пропущенную через призму чьего-то сознания, иногда не одного, субъективные свидетельства об объективных фактах окружают нас.

Есть правда наука, которая претендует вытащить на свет какое-то объективное знание о мире, но плод науки не Чернобыль ли?

О чем эта книга. Об испытании бедствием. О большой беде и о человеке в беде. О власти в беде, о низости в беде, о любви в беде. Как человек ведет себя в беде? Как пытается справиться с ней? Как находит силы продолжать жить? В беде как в увеличительном стекле видна человеческая подноготная, потаённые слабости, глубинные мотивы человека и государственной машины даже.

Еще тема: человек и природа. Как далеко человек зашел в изменении окружающего мира нужно знать, а если знать объективно невозможно, то хотя бы догадываться, чувствовать. Но чаще всего мы не знаем и догадываться не хотим. Я думаю, что человек слишком часто ведет себя с окружающим миром как враг. Все по-настоящему хорошее в богосозданном мире он постепенно приводит к необратимому изменению, к гибели. Почему?

Наш регион рядом с газодобывающим комплексом. И все знают, что выбросы. Но мало об этом кто говорит и думает. Все так живут, на самом деле. А автомобили? Незаметное, удобное, технологичное зло – это не только радиация. Мы все окутаны им, все прокляты, все обречены.

Наряду с Архипелагом ГУЛАГ или с Бабьим яром, книга эта свидетельство о человеке и повод к тому чтобы задуматься, кто мы и куда мы идем.

Знаменитый большевистский лозунг: «Загоним железной рукой человечество в счастье!». Психология насильника. Пещерный материализм. Вызов истории и вызов природе. И это не кончается… Рушится одна утопия, на смену ей приходит другая. Сейчас все вдруг заговорили о Боге. О Боге и рынке одновременно. Почему его не искали в ГУЛАГЕ, в камерах тридцать седьмого, на партсобраниях сорок восьмого, когда громили космополитизм, при Хрущёве, когда рушили храмы? Современный подтекст русского богоискательства лукав и лжив. Бомбят мирные дома в Чечне, уничтожают маленький и гордый народ… А в церкви стоят со свечками… Мы умеем только с мечом. Автомат Калашникова у нас вместо слова. Обгоревших русских танкистов сгребают в Грозном лопатами и вилами… То, что от них осталось… И тут же президент и его генералы молятся… Страна смотрит на это по телевизору…

Конспективно
Советская наука:

Разговаривал с учёными. Один: «Я могу вот этот ваш вертолёт языком вылизать, и со мной ничего не случится». А другой: «Ребята, вы что без защиты летаете? Жизнь себе укорачиваете? Обшивайтесь! Обклепывайтесь!»

Советские люди (герои):

Не пишите о чудесах советского героизма. Они были… Чудеса! Но сначала – халатность, безалаберность, а потом чудеса. Закрыть амбразуру… Грудью на пулемёт… А что в принципе не должно быть такого приказа, об этом никто не пишет. Швыряли нас туда, как песок на реактор… Как мешки с песком. Каждый день вывешивался новый «боевой листок»: «работают мужественно и самоотверженно», «выстоим и победим…» Называли красиво «солдатами огня»…

***

Честно говоря, не видел я там героев. Сумасшедших видел, которым наплевать на собственную жизнь, и лихачества хватало, но нужды в нем не было. У меня тоже есть грамоты и благодарности… Но это потому, что мне не страшно было умирать. Наплевать! Это был даже выход. Похоронили бы с почестями… И за казённый счёт…

Советская пресса:

Забирали фотоаппараты. Перед отъездом солдат, служивших там, обыскивали, как в Афганистане, чтобы, не дай бог, никакого снимка. Никакой улики. У телевизионщиков забирали плёнки в кэгэбэ. Возвращали засвеченными. Сколько документов уничтожено. Свидетельств. Они потеряны для науки. Для истории. Найти бы тех, кто приказывал это делать…

Драматическая и эмоциональная книга.
Мои ассоциации с ней: слезы, боль, отчаяние, смерть, прощание, переосмысление, урок.
Книга состоит из многих историй, которые в совокупности рисуют достаточно четкую картину событий, или скорее, картину эмоций и ощущений очевидцев катастрофы.
Люди которые выжили, стараются понять смысл всего что произошло, научиться жить дальше.
"Теперь среди нас стало больше философов".

Хотя книга не только об этом. Есть здесь и о способности человека приспосабливаться.
"Сначала страшно, а потом привыкаешь".
И чтобы там ни было, горит ли реактор в нескольких километрах, или ты ежедневно облучаешься огромными дозами радиации, многие в первую очередь думают о деньгах, о выгоде. То ли о надбавках за опасные условия работы, то ли о том, как вывезти оттуда и продать где-то радиоактивную технику, одежду, продукты питания; как получить побольше гуманитарной помощи и продавать ее другим, как выслужится перед начальством ценой чужих жизней…
Бизнес, прибыль, карьерный рост. Кому война, а кому мать родна.

И еще, книга о том, в кого превратились "чернобыльцы" сегодня...

Людей превратили в эфиопов… Они сидят на земле и ждут, когда прилетит самолёт, прибудет автобус и привезут гуманитарную помощь.
...
Тётя! Дядя! Мы – чернобыльцы. Что вы привезли? Дайте нам что-нибудь. Дайте!!

Каждый, наверное, знает о чернобыльской трагедии. 26 апреля 1986 года взрывом был разрушен четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС. В воздух и почву попало невероятное количество радиации и тяжелых металлов. Радиоактивное облако накрыло большую часть Европы.
Книга Светланы Алексиевич не является авторским пересказом тех событий. Это - сборник монологов людей, жизни которых зацепила авария в Чернобыле. Жена пожарника, тушившего пожар на АЭС - естественно, без всякой защиты против радиации. Он умер ужасной смертью в московской больнице, а родным даже не дали увезти его обратно на родину. Он был похоронен в свинцовом гробу, под несколькими бетонными плитами: его тело излучало радиацию. Люди, которым пришлось бросить все - буквально все! - и спешно эвакуироваться. Забирать с собой было нельзя ничего, ведь каждая вещь "фонила" так, что приборы зашкаливало. Некоторые из них, кстати, потом вернулись обратно, несмотря на запреты. Ликвидаторы, которым даже не сказали, что их ждет потом. Жена ликвидатора, который умирал от облучения, а она вытирала его слезы и где-то находила силы говорит, что все будет хорошо... Людей, пораженных Чернобылем, очень, очень много.
В книге аварию часто сравнивают с войной, причем война кажется людям гораздо понятнее. С материальным врагом бороться гораздо проще. А что такое радиация? Ее ведь не потрогаешь, не ощутишь запах или вкус. Она бесшумно пропитывает и отравляет собой все. Такое трудно понять.
Невозможно представить весь ужас, происходивший тогда, но попытаться стоит. Попытаться нужно.

Очень страшная и тяжелая по восприятию книга и от понимания того, что все это происходило на самом деле. Она пронизана человеческой болью. Автор писала ее почти 20 лет, собирая свидетельства очевидцев трагедии.

Книга начинается с вырезок из белорусских источников, рассказывающих о последствиях катастрофы для этой республики. Потом идут рассказы очевидцев. Молодая беременная жена пожарника, участвовавшего в тушении пожара на АЭС, после она похоронит и мужа и ребенка. Ей было всего 23, когда все произошло, с тех пор она живет "одновременно в реальном и нереальном мире". Далее монологи сельских жителей. Они не хотели уезжать, не понимали, почему надо бросать свои дома. Многие остались. Рассказ военного в запасе, который стал инвалидом II группы, потому что был отправлен "на атом с лопатой" разбирать завалы на АЭС. Рассказы ликвидаторов, которые хоронили дома, лес, колодцы, охотника, которого послали отстреливать животных без каких либо средств защиты. Очень многие сравнивали то время с войной.

Свидетельств очень много, но читая их становится понятно, что люди совершенно не понимали что такое радиация и какое влияние она оказывает. Матери не понимали, почему рождаются дети с серьезными дефектами, жители деревень - зачем им уезжать, почему нельзя есть то, что выросло, и т.д. Почему когда строили АЭС в первую очередь не рассказали, что нужно делать в случае аварии? Хотя и сейчас уже всё снова забывается и я даже не знаю, где ближайшее убежище. Информирования населения ноль, как и тогда.

В начале 80-х занятия по гражданской обороне с нами проводил пожилой мужчина, участник ВОВ, помню его слова " если будет атомная война, никто не спасется... а теперь изучим средства индивидуальной защиты". Нам было смешно. Разве думали тогда, что 26 апреля 1986 года придет эта беда.
Я сама из Беларуси , до Чернобыля от нас примерно 500 км, наша область пострадала меньше других. Хорошо помню 1986-й год , через несколько дней после аварии было сообщение о катастрофе , но не о ее масштабах и последствиях. Через какое-то время стали появляться беженцы из зоны эвакуации , позже многие стали переезжать сами из Гомельской области подальше к родственникам. Изначально не было никакого страха, отсутствие информации , по ТВ и в газетах сообщалось о тушении пожара, о том, что ведется расследование , М.С Горбачев выступил по телевидению примерно через месяц после случившегося.

не волнуйтесь, мол, товарищи, ситуация на контроле… Пожар, просто пожар. Ничего особенного… Люди там живут, работают…

Страх появился позже, а вместе с ним и слухи , много слухов.
Обо всем этом есть в книге. Как молчали руководители , как заставляли молчать других, чтобы не сеять панику, на местах ждали звонка сверху, боялись не за здоровье людей , а за планы. О том, как люди на зараженной территории продолжали строить, шла посевная, дети купались в реке , выполнялись планы по сдаче молока и мяса. А в это время, как рассказывает в книге директор института ядерной энергетики В.Б. Нестеренко

Наш институт составил первую карту «загрязнённых» районов. Весь юг в красном… Юг пылал

Невозможно читать без слез воспоминания жен ликвидаторов о своих мужьях , которые умирали в страшных муках , о детях , играющих с куклами "в смерть", о матерях , рыдающих в больничных туалетах, потому что в палате надо улыбаться своему ребенку , о том , как расстреливали животных , а некоторых хоронили заживо , о судьбах беженцев , ставших сразу же отверженными. Историй много , очень много, настоящий "народный хор".
"Чернобыльская молитва" - это книга о войне. Война она разная, есть и такая, которая без цвета и запаха или даже , как вспоминают некоторые очевидцы, даже красивая.

мы жили в Припяти, недалеко от реактора. До сих пор перед глазами – ярко-малиновое зарево, реактор как-то изнутри светился. Невероятный цвет. Это был не обыкновенный пожар, а какое-то свечение. Красиво. Если забыть об остальном, то очень красиво.

Сейчас уже проводятся экскурсии в Зону отчуждения легальные и нелегальные, после сериала "Чернобыль" их количество резко увеличилось. Появилось множество фотографий развлекательного характера на месте техногенной катастрофы, а ведь здесь погибло множество народа, но мы все способны превратить в шоу.

Очень захотела прочитать эту книгу еще в 2004 году, когда купила её для мамы на украинском языке в первое своё самостоятельное посещение Украины. Что-то меня зацепило в ней, хотя я просто пролистала её и прочитала выборочно некоторые фразы, читать на украинском мне всё-таки тяжеловато. В 2008 году я её купила уже на русском языке (примечательно, что купила именно во Львове).
Пока читала, меня бросало в разные стороны от «нравится» до «коробит». Тема хорошая, обстановка располагает. Любовь австрийца к городу Львову мне так понятна, приятно было встречать знакомые названия улиц, а вот в Карпатах я не была, но так наслышана, что кажется, что была. Понравилась история про поэта Антоныча, творчество и жизнь которого переплетены с историей, рассказанной в этой книге. Клип на песню «Старый Антоныч» даже захотелось посмотреть. Но потом вдруг почувствовались лихие 90-е и мне стало ужасно жалко этого австрийца.

Мне безмерно понравился метод Алексиевич, она представляет историю глазами очевидца. Они могут чего-то не видеть, не знать всей картины, но у них однозначно есть вся гамма чувств, они пронесли все это с собой сквозь время.
Вся книга построена как эмоциональные качели, это не для слабых духом. Если в самом начале мы видим совершенно пронзительную историю пожарного и его жены, от которой щемит сердце, хочется кричать от того как государство обошлось с первыми жертвами трагедии, от того как все было неподготовлено и сознательно замолчано. То дальше идут рассказы тех для кого земля дороже здоровья, в этот момент я поразился уровню образования и непонимания - люди живут на уровне "если я этого не вижу - значит этого нет". Рассказы солдат, отправленных на ликвидацию уже не самой аварии, а последствий тоже поражают неподготовленностью солдат, полным отсутствием защиты, и, главное, информации о способах защиты и о последствиях. Истории про подаренную ребенку пилотку, про щенка в бетоне, про Люсю и Василия мне уже не забыть никогда.
Грустно, неимоверно грустно от этой книги.

История - такая удивительная вещь. Вот случается день, когда тебе кажется, что ты просто живешь своей жизнью: учишься, работаешь, смотришь телевизор или гуляешь с детьми на площадке, любишь, ссоришься, рожаешь детей, рождаешься... Но этот день не просто часть твоей жизни, он - хочешь ты того или нет - уже история. И не так уж важно, вошел он в историю, потому что человек впервые вышел в открытый космос или потому, что человек допустил ядерную катастрофу планетарного масштаба. Не так уж и важно... или нет? Люди входят в историю разными путями: кто-то способен бегать со скоростью гепарда, кто-то способен выкручивать себе плечи на 360, а кто-то просто способен рассчитать ингредиенты и приготовить самый большой в мире торт. А кто-то просто родился и уже стал частью исторического дня. Или умер...
Эта книга заставляет задуматься над временем, в которое мы живем и оценивать каждый день с точки зрения истории. Вдруг случилось что-то, что уже сделало этот момент историческим? Вдруг кто-то уже неумолимо приближается к тебе и готово обрушить на тебя свою славу?
Взрыв на Челябинской АЭС - как раз такой день. Обычный, спокойный весенний день вошел в историю как самый большой "массовый убийца", потому что отравил не только воздух, атмосферу, ликвидаторов, но и землю, планету в целом и целые поколения людей, которые родились гораздо позже этого судьбоносного дня. Еще много поколений будет вспоминаться нам этот день.
Алексиевич, в своем мастерстве, как всегда неподражаема. Только она может собрать в книгу множество историй, каждая о своем и в то же время все о самом главном - как жить в моменты истории. Я очень полюбила ее за это ее качество, за ту звенящую откровенность, с которой она подходит к своим творениям. Возможно, ее книги - одни из немногих в сфере документалистики, которые я читаю, затаив дыхание и со слезами на глазах. Фантастическая книга о вполне земном - о жизни, которая меняется в одно мгновение и годами возвращается в прежнее русло.