Рецензии

...поездки в Чернобыльскую зону для всех, желающих просветиться...

(Сайт туристического агентства. Описание услуг.)

Вы уж извините, что я этот день с черного юмора начал. Я буду еще. Я специально. Уже вытертые сопли — это еще не цинизм.

Я поехал и просветился. Я хотел ненадолго (только пожалуйста — ненадолго) почувствовать себя всеми этими людьми, о которых я прочитал. Мне было необходимо, чтобы все мурашки, за последнюю неделю пробежавшие по моему телу, собрались воедино, и волна за волной, носили меня по пустым улицам уже мертвых соавторов этой книги. Чтобы этот драм-н-бейс не оставил в покое ни одну клетку моего тела, пока не произойдет кое-что естественное и скучное — пока я не стану осторожным.

Нечего и говорить, что мне понравилась эта книга. Ничем не рискуя, скажу, что она понравится:

– всем, кто любит книги о войне. Именно с войной сравнивают Чернобыль люди, которых выбрали оба эти зла. И война показалась им быстрее, яснее и нужнее.

– всем, кто любит детективы и мистику. Невозможно предугадать, чем заболеешь и от чего и когда умрешь именно ты. А по мере своего сокращения жизнь обретает внезапную интригу — что будет дальше? Кто окажется убийцей — лейкемия, ранний цирроз? А может, я сам...застрелюсь? Чья-то тонкая натура в свое время неспроста произнесла слово "Саркофаг". Он, как египетские пирамиды в шаблонном кино, для каждого приберег персональный сюрприз.

– всем, кто любит семью. И кто хочет переживать о ней. И кто не избегает слышать:

Я никого больше не смогу родить. Не осмелюсь.

– всем, кто любит ответы на вопросы вроде: а завышен ли радиационный фон в Киевском музее Чернобыля? Это был мой вопрос, когда я там был. Завышен. Но вы все равно встаньте и пойдите в него. Там нет муляжей. Там можно просветиться.

В этот день в этой книге экшна, анекдотов и смерти хватит на всех. И никто не уйдет обиженным или непросвещенным. И каждый посчитает себя счастливчиком. А значит, день удался. Только заметьте это, потому что

Жизнь прекрасна, падла, но так коротка…

Особенно на их фоне. На их фоне.

26 апреля 1986 года произошел взрыв на Чернобыльской атомной электростанции, взрыв, который изменил ход истории…
Шок распространился по всей Европе, о нем не забыли и сейчас – в европейских странах.

И я еще любила книги про апокалипсис! Боже, да он же уже наступал! Пусть в меньших масштабах, пусть весь мир не погиб, но ужас от этого не становиться слабее. В России умеют благополучно забывать то, что хочется забыть. Мы помним победы на многие столетия назад и забываем поражения и беды, которым всего несколько десятков лет. За примерами не надо далеко ходить - Афган, Чечня, Чернобыльская авария…

Я задумался: почему о Чернобыле мало пишут? Наши писатели, продолжают писать о войне, о сталинских лагерях, а тут молчат. Книг — раз, два и обчёлся. Думаете, случайность? Событие до сих пор ещё вне культуры. Травма культуры. И единственный наш ответ — молчание. Закрываем глаза, как маленькие дети, и думаем: «Мы спрятались. Нас проминет.»

Наверное, мало кто знает, что и в России сейчас есть города, где вместе с температурой, датой и временем, на городских табло показывают уровень радиации. Люди продолжают жить там и не задумываются, что несет за собой такое соседство как радиация, кроме ежемесячных доплат в сумму менее одной тысячи рублей.
Если честно, я с трудом прочла эту книгу. Она слишком страшная и чувства, что она у меня вызвала…
Нет, мне их не передать…

Плакала в туалете. Все мамы в палатах не плачут, а в туалетах, в ванной. Вернусь весёлая:
– У тебя уже щёчки порозовели. Выздоравливаешь.
– Мамочка, забери меня из больницы. Я тут умру. Тут все умирают.
Где мне плакать? В туалете? А там очередь… Там все такие, как я…

Мне стыдно, что я так мало знаю о Чернобыльской трагедии. Мне стыдно, что рассуждая о жертвах лагерей, о погибших Героях ВОВ, мы АБСОЛЮТНО не вспоминаем жертв Чернобыльской трагедии. Мне жутко от того, что мы зарываем голову в песок и не видим, что последствия этой аварии продолжаются, и будут продолжаться еще многие годы, столетия. Нас не интересует, почему так резко подскочил процент онкологических заболеваний, почему у многих молодых семей не получается завести ребенка (и не надо прикрываться этим обыденным: «хотим пожить для себя»). Почему все больше детей рождается с патологиями, часто не совместимыми с жизнью. Мы смотрим фильмы и читаем книги о катастрофах, но на случившиеся в реальности закрываем глаза.

Наверное, так проще. Наверное, так легче…

Мы всегда жили в ужасе, мы умеем жить в ужасе, это - наша среда обитания. Тут нашему народу нет равных...

Мы не чернобыльцы, нет...
Лето 86-го года мы с сестрой провели у бабушки в Гомельской области. Резвились в лужах после дождя, ели ягоды в огороде прямо с куста и возились в песке... С ног до головы в песке приходили. Даже из волос вычесывали...

Но мы не чернобыльцы, нет...
У мамы моей удалена доля щитовидной железы, и мы с сестрой на учете у эндокринолога. Постоянно принимаем йодосодержащие препараты и соль в магазине берем только йодированную. И салат из капусты с постным маслом перед едой уже стал традицией. Радионуклиды выводит.

Но мы не чернобыльцы, нет...
Вот через несколько километров деревня - они чернобыльцы. Дети с самого младенчества весь мир объехали, в итальянских и немецких семьях уже почти родными стали, вне конкурса в институты поступают...

Ну, а мы не чернобыльцы, нет...
Дары леса и огорода уже совсем перестали возить к дозиметристам на анализ. Куда уже от них денешься? Хотя маслята и курочки я уже забыла какие на вкус: радиацию аккумулируют...

Мы не чернобыльцы, нет...
А родной деревни моей бабушки уже почти и не существует. Приезжаем со всех концов света весной на Раданицу, на кладбище встречаемся, обнимаемся, по чарочке выпиваем за покой предков. А в деревне - с десяток домов осталось, двери заколочены, и таблички - "под снос", "под снос", "под снос"... Идешь по дороге - солнце светит, соловьи заливаются, трава по пояс, сирень полыхает. Бабушкин дом? Нет его. Снесли и в землю закопали...

Конечно, мы не чернобыльцы, но Чернобыль - в каждом из нас. В большей или меньшей степени. Где-то глубоко в душе живет этот страх, эта готовность, это бессилие...

У Светланы Алексиевич записана удивительная, пронзительно-честная и документальная человеческая правда о нас, белорусах. Обо всей нашей жизни. Обо всех наших мыслях, воспоминаниях, мечтах и надеждах. Вот так, именно так мы и живем.
Читаешь - и будто голоса наплывают, сменяют друг друга. Родные голоса. Близкие. Грустные и веселые, высокие и низкие, детские и стариковские... Еще живые. Голоса из прошлого. Из темноты недалекого нашего прошлого...

В городке Славгород Могилевской области есть целое кладбище-мемориал захороненных после аварии на ЧАЭС деревень - тенистая аллея с 16-ю табличками-названиями: Малиновка, Кремянка, Ближняя Речица, Добрый Дуб, Старинка... Тихое место. Спокойное.

А Беларусь новую АЭС строит всем миром... И снова "мирный атом - в каждый дом". Думаете, на этот раз лучше получится?

Мы Чернобыль не забыли, мы его не поняли. Что дикари могли понять в молнии?

Алена, Могилев

Документалка, способная взбередить до дна вашу душу, а то и вовсе её вытрясти.

Работа автора не всегда заключается в умелом складывании собственных слов. Иногда приходится складывать чужие слова, особенно если этим самым «другим» есть, что сказать. И всё-таки это книга Алексиевич, которая нашла тему, опросила очевидцев, отобрала те самые истории, которые наиболее ярко подчеркнут проблему, привела их в божеский вид и расставила в таком порядке, что читатель к середине книги начинает задыхаться от несправедливости,А к концу и вовсе падает в обморок. Утрирую, но не исключаю, что это возможно.

Как видно из названия, книга посвящена чернобыльской катастрофе. Не думайте, впрочем, что внутри слёзовыжималка, спекулирующая на трагедии. На самом деле, это рассказы очевидцев, а люди относятся к трагедиям в своей жизни несколько иначе, чем если бы они выдумали о них что-то художественное. Не знаю, как они умудряются вообще вписать такое страшное явление в свой жизненный уклад. Наверное, просто дело в том, что кто не смог вписать — те давно уже спились, опустили руки и просто увяли.

Начинается книга, как обухом по голове. Дело даже не в рассказе о том, что информацию о катастрофе скрывали от жителей близлежащих городов, так что они ничтоже сумняшеся отправились на пикник в честь майских праздников. Ужас пробрал меня до костей на фразе: «Вы должны не забывать: перед вами уже не муж, не любимый человек, а радиоактивный объект с высокой плотностью заражения». Уловили? Пять минут назад это был живой человек из плоти и крови, а теперь это уже и не человек дальше, а просто большая проблема. Полежит рядом с ним в палате апельсинчик полчасика, а потом этот фрукт приходится закапывать в свинцовом саркофаге. А что произойдёт с ребёночком, которого заботящаяся о муже супруга носит с собой в отнюдь не свинцовом животе…

Историй таких — вагон и маленькая тележка. И вроде многие из них я раньше слышала. Дядя моей матери подхватил где-то в армии (так и не сказал, где именно служил) лучевую болезнь. Разучился сначала ходить, потом говорить, потом — думать. Потом — разучился жить и кончился. Но пока ездил в инвалидной коляске, всё бодрился и рассказывал маме: «Это ещё что! Вот с моего сослуживца Ваньки кожа заживо стекала с рук и ног, а он даже не замечал…»

Или вот история про то, как вернулся солдатик домой, дал сыну поносить пилотку… А сынок облысел и слёг. Ничего не напоминает? Подсказываю: страшный японский мультик «Босоногий Гэн», про Хиросиму/Нагасаки. Если кто захочет посмотреть, так предупреждаю: более страшного мультфильма, где в замедленной анимации показано, как от взрыва люди распыляются на атомы и сгорают заживо, я ещё не видела.

Казалось бы, страшнее этого ничего быть не может. Ан нет. Дальше в книге идут интервью с теми, кто остался жить в зоне аварии. Люди клянутся, что видели эту самую радиацию в физическом обличьи, так они её лопатой прикопали в огородике и дальше живут. Более того, к Чернобылю ещё и другие люди-беженцы подтягиваются, кому в то время в других республиках житья не было.

Но самое жуткое, всё-таки про ликвидаторов. Роботы горели в тех условиях, которые были после катастрофы. А люди работали, горели, выплёвывали собственные лёгкие, умирали в муках, но продолжали чистить и драить. Добрые дяденьки с ружьями отстреливали всех животных, включая кошек и собак. Хотя надо было бы стрелять мародёров, которые утаскивали радиоактивное барахло и разносили заразу в дома простых людей, сталкеры хреновы.

Книжка впечатляет. Автор намеренно не вставляет нигде собственных слов, не делает выводов, никого не обвиняет и не рыдает горькими слезами. Она просто предоставляет нам тщательно отобранную хронику, а обдумывать всё оставляет нам самим. Что бы мы стали делать, повторись такая трагедия сейчас? Как я ни бьюсь над этим вопросом, а всё чувствую, что мало что бы изменилось…

Вероятнее всего, война сама превратила обычных людей - обвиняемых сегодня водителя, официанта, продавца - в преступников. Причиной стали оппортунизм, страх и, не в последнюю очередь, вера. Сотни тысяч должны были поверить, что их дело правое. В противном случае, невозможно объяснить такое большое количество убийств и изнасилований. И от этого только страшнее.

Тринадцать эссе рассматривают войны в бывшей Югославии. Мы слышим голоса жертв, исполнителей и вдохновителей кровопролития на Балканах. Автор стремится разобраться с последствиями войн, которые, по её словам, «всё ещё с нами». Война оставляет шрамы не только на зданиях, но и на сознании обычных людей. Дракулич вынуждена фиксировать незажившие рубцы, оставленные войной в душах тех, кто её пережил.

Интерес представляют рассуждения автора о её детстве и юности в Югославии времён Тито. Она вспоминает культ личности, который долгое время был для неё вполне реален, уроки мифологизированной истории с героями-антифашистами и, наконец, то самое «это было навсегда, пока не кончилось». Фиаско политической нации и попытки, поначалу, казалось, успешной, построить единую югославскую идентичность. Для Дракулич, как и для многих людей её поколения, выросших в мультиэтническом и мультирелигиозном государстве и переживших его распад, это фиаско - очень личная история.

Автор провела много времени на слушаниях Гаагского трибунала по бывшей Югославии. Она отмечает решимость жертв поведать о том, через что им пришлось пройти, и смелость свидетелей, которые не побоялись рассказать неудобную правду. Такое решение могло стоить жизни, как это произошло с хорватом Миланом Леваром, убитым в своём родном городе в отместку за то, что он свидетельствовал против «своих».
Вспоминаем, что разделение на «своих» и «чужих», акцентирование этого разделения само по себе может быть тревожным звоночком.

Автор рисует психологические портреты некоторых личностей, ответственных за войны в бывшей Югославии. Так, мы видим её глазами Слободана Милошевича и его супругу Миру Маркович. Бывший президент Сербии представлен, главным образом, как бюрократ и оппортунист, основной целью которого было получение власти и удержание её любой ценой. Для этого он умело манипулировал националистическими чувствами существенной части сербского населения.
Славенка отмечает, что в отличие от хорватского лидера Франьо Туджмана, также ответственного за костёр войны, Милошевич никогда не был истинно верующим и мессиански преданным идее.

Отдельное эссе посвящено супруге бывшего сербского президента. Мира Маркович напрямую влияла на решения, принимаемые супругом, и, вероятно, была единственным человеком, которому Милошевич доверял и с кем он советовался. В целом портрет Миры, нарисованный Дракулич, кажется убедительным, но меня немного удивили комментарии по поводу внешнего вида. Так ли важен тот факт, что Маркович любила носить ленты в волосах и выглядела старомодно? Много ли это добавляет к пониманию её личности и роли в истории? Автор считает, что скорее да.

Дракулич делает довольно много предположений, которые вряд ли возможно доказать. К примеру, она размышляет о возможных причинах самоубийства дочери Ратко Младича, прозванного «боснийским мясником». Автор полагает, что девушка приняла решение покончить с жизнью, узнав правду о кровавой деятельности своего отца.

Многое в книге звучит особенно актуально. Отмечу только некоторые моменты.
Без правды и её принятия не может быть справедливости.
Войны часто начинаются в отсутствии фактов, тогда, когда история подменяется памятью. Привычка игнорировать факты и проблемы с установлением причинно-следственной связи приводят иногда к парадоксальным и пугающим заявлениям и действиям в настоящем. Верил ли в свои слова Младич, когда заявлял, что в Сребренице они сводят счёты с «турками», которые взяли верх над сербами на Косовом поле в XIV веке? И что так они восстанавливают «историческую справедливость»?

Всё становится допустимо, если историю заменить памятью, а реальность мифами. Память, как известно, может быть очень разной у разных сторон.

Война, развязанная против соседей, превращается в «освободительную» операцию и борьбу с «фашистами». Память о правлении усташей во времена Второй мировой милитаризируется и, словно в кривом зеркале, становится обоснованием для кровопролития, в котором гибнут совсем другие люди.

Потом, когда всё начинает идти не по плану, можно
объяснить развязанные на территории бывшей Югославии военные конфликты и собственные неудачи происками западных стран.
Суд над людьми, совершившими военные преступления и преступления против человечности, воспринимается не как справедливость и необходимая мера, а наоборот, как несправедливость по отношению к «героям войны». Последнее характерно как для сербов, так и для хорватов, отстоявших в тех войнах свою независимость.
Дракулич не боится ответственности и прямо заявляет, что общественное мнение - это не какая-то абстракция. За неспособностью что-то изменить стоят люди, которые в ответе в том числе и за общественный климат.

Иногда намного проще жить с ложью, чем посмотреть правде в лицо, хотя бы потому, что с правдой приходит ощущение ответственности и понимание, что речь идёт о «реальных смертях, реальных жертвах и реальных убийцах».
Атмосфера враждебности и страха может санкционировать коллективную амнезию.

Теперь надо вернуться к цитате в начале рецензии. Дракулич убеждена, ошибочно думать, что преступления и зверства могут творить только люди с определёнными психологическими характеристиками или расстройствами личности. Правда в том, что никто не может быть уверен, что при определённых обстоятельствах, под серьёзным давлением, он или она не увидит в зеркале отражения злодея.
Последнее эссе Why We Need Monsters бросает взгляд на некоторые причины, почему людям бывает удобно думать, что во всех горестях виноваты отдельные монстры.
Тема обычных людей в экстремальных обстоятельствах поднимается и в эссе, где Дракулич рассказывает об одном из обвиняемых на Гаагском трибунале. Он мог бы быть обычным парнем, заниматься любимой рыбалкой, если бы его не затянула воронка войны.
Ощущение неограниченной власти над людьми оказалось слишком большим соблазном для психики этого парня, никогда раньше не пользовавшегося властью над другими, и в итоге превратило его в преступника.
Наблюдая за ходом следствия и поведением подсудимого, Славенка вспоминает своего зятя, который сделал выбор уехать, чтобы не попасть на войну. Но сложись обстоятельства иначе, не мог ли он оказаться на месте этого человека на скамье подсудимых? Мысль тревожная и тревожащая, но важная.

Столько всего сказать хотелось, пока читала, а вот закончила и сижу в ступоре. Не подберешь нужные слова - не то, все не то. Либо слишком жалостливо, либо пафосно, либо неестественно.

Черт, 26 лет прошло со дня аварии, и ведь каждый житель Украины знает, что такое Чернобыльская АЭС – самая масштабная техногенная катастрофа ХХ века, да что там Украины, во всем мире знают. И я, человек, выросший в семье атомщиков, тоже знаю, и не понаслышке. Но я почему-то никогда не задумывалась, как это было. Что чувствовали люди, живущие в Припяти и в населенных пунктах тридцатикилометровой зоны, после аварии. Чем это было для них.

Дальше...

Реактор горел. С виду не обычный пожар, а завораживающее зрелище, будто сияет изнутри. Люди выходили на балконы посмотреть на эту «красоту», подсаживали детей, чтоб лучше было видно, ехали с близлежащих населенных пунктов, чтоб насладиться зрелищем. И все это в десяти километрах от реактора. Десяти! Разве это расстояние, если меньше чем за неделю высокий радиационный фон был зарегистрирован в Польше, Германии, Австрии, Румынии, Швейцарии и Северной Италии, во Франции, Бельгии, Нидерландах, Великобритании, северной Греции, в Израиле, Кувейте, Турции… Но ведь мирный атом не может быть угрозой для человечества, люди же воспитывались на том, что АЭС – самый безопасный, надежный и дешевый способ производства электроэнергии. Атомная станция – электрическая лампочка в каждой квартире, ничего страшного, ничего смертельного…

В то время моё представление об атомной станции было совершенно идиллическое. В школе, в институте нас учили, что это сказочные «фабрики энергии из ничего», где люди в белых халатах сидят и нажимают кнопки. Чернобыль взорвался на фоне неподготовленного сознания, абсолютной веры в технику.

Вот пишу сейчас это и тошно, потому что даже после Чернобыля готова отстаивать каждую АЭС, потому что выросла возле нее, потому что с детства знала, что папа работает в реакторном цехе, а мама в цехе радиационной безопасности, потому что потому…

Для многих то, что происходило после аварии, было сродни войны – военная техника в городах и селах, солдаты с оружием, эвакуация, только вот враг невидимый. Не знали они о радиации ничего, не видели ее и не воспринимали всерьез. Враг, ведь, он какой? Видимый, осязаемый, страшный, способный убить на месте. А тут что? Весна красками радует, деревья цветут, овощи-ягоды на огороде зреют, скоро и картошку выкапывать. Горбачев с экранов вещает, что меры приняты, все в порядке… А эти ваши бэры да кюри, кто же их разберет.

Милиция с солдатами трафаретки поставила. У кого возле дома, где на улице – написали: семьдесят кюри, шестьдесят кюри… Век жили на своей картошке, на бульбочке, а тут сказали – нельзя! И лучок не разрешают, и морковку. Кому беда, кому смех… Работать на огороде советовали в марлевых повязках и резиновых перчатках. А золу из печи закапывать. Хоронить. О-о-о… А тогда ещё один важный учёный приехал и выступил в клубе, что дрова надо мыть… Диво! Отсохни мои уши! Приказали перестирать пододеяльники, простыни, занавески… Так они ж в хате! В шкафах и сундуках. А какая в хате радиация? За стеклом? За дверями? Диво! Ты найди её в лесу, в поле… Колодцы позакрывали на замок, обернули целлофановой плёнкой… Вода «грязная»… Какая она грязная, она такая чистая-чистая! Наговорили мешок. Вы все умрёте… Надо уезжать… Эвакуироваться…

Эвакуировались, а потом возвращались, прячась от солдат, пробираясь ночами лесными тропками. Не все, конечно, где-то по три семьи, а где-то и по три человека. Так и жили. Поддерживали друг друга, молочко с цезием попивали, яички радиоактивные, а как вместе собирались, так и анекдоты потравить любили.

Я вам анекдот расскажу… Указ правительства о льготам чернобыльцам… Тому, кто проживает в двадцати километрах от станции, к фамилии добавляется приставка «фон». Те, кто в десяти километрах, они уже – Ваша светлость. А те, кто возле станции выжили – Ваше сиятельство. Ну, вот и живём, Ваша светлость… Ха-ха…

Я вот читала это все и у меня волосы шевелились. Но это, пожалуй, еще хоть как-то воспринимается. Это был их выбор, их решение. Им было страшно уезжать, оставлять насиженные места, да и оставались в основном-то пожилые люди, которым начинать жизнь заново в разы страшнее. А как быть с пожарными, которые первыми на станцию прибыли и пожар тушили, не дав ему перекинуться на третий блок? Ребята, которые за месяц просто сгорели, а им и 25 лет не было. Они ехали туда и даже не знали, на что идут.

Даже те, кто тушил реактор, как потом выяснилось, тоже жили среди слухов. Кажется, опасно руками брать графит… Кажется…

А если бы знали? Думаю, все равно бы пошли. И от этого еще страшнее. И не только они. А шахтеры, которые день и ночь долбили тоннель под реактором? Там же сотни рентген, а защиты никакой, но их это не останавливало. Да много кто на самом деле. Каждый, кто принимал участие в ликвидации аварии, каждый, кто не раздумывал, а шел и делал то, что надо было делать. И ведь практически никто не знал, чем это грозит. Даже физики, химики, которые все понимали, отбрасывали любые сомнения, потому что партия говорила, все под контролем, со всем справимся, мы великая страна. Вот эта вера в величие, вера в нацию, вера в руководство, слепая вера… А сейчас эти люди, малая часть, которая осталась в живых, забыты соотечественниками, государством. Им приходится постоянно напоминать о себе, просить и выпрашивать. Чему удивляться - обычная человеческая благодарность.

Да, не все были такими, никуда не девались, да и не денутся те, кто привык чужими руками угли сгребать. Было начальство, которое втихаря отправляло семьи подальше, принимало йод и защищалось всеми возможными способами, были и те, кто испугался за себя, за родных. Были те, кто выполнял инструкции. Но кто сейчас вправе судить этих людей? Уж точно не те, кого прямо эта трагедия не коснулась.

Каждый находил какое-то оправдание. Объяснение. Я проводила такой опыт с собой… И вообще я поняла – в жизни страшное происходит тихо и естественно…

Людей отправляли на участки, где не выдерживала техника, где от высокой радиации плавились микросхемы роботов, а простые люди работали, облучались, возвращались и рассказывали анекдоты.

Американский робот отправили на крышу, пять минут поработал – стоп. Японский робот девять минут поработал – стоп. Русский робот два часа работает. Команда по рации: «Рядовой Иванов, можете спуститься вниз на перекур»

А потом умирали. Герои.

А дети? Дети, которые зарабатывали лучевую болезнь, дети, которые рождались со всевозможными патологиями, дети, которых боялись и избегали сверстники, дети, которые не понимали почему они не такие, как все, и, которые с детства знали, что такое смерть.

Мы все знаем об этом, слышим по телевизору и читаем в газетах, но сейчас это уже происходит гораздо реже, в основном перед годовщиной трагедии. Но для нас это чаще сродни фильму ужасов. Думаю, мы никогда не сможем полностью осознать масштабов произошедшего, а уж понять…

Когда только появились туристические поездки в Припять, я была шокирована и думала, что никогда, ни за что я не захочу туда поехать, и осуждала тех, кто туда рвется для поиска острых ощущений. Сейчас я думаю иначе. Туда надо съездить каждому, но не из праздного любопытства, а для того, чтоб увидеть это своими глазами и попытаться прочувствовать, чтобы никогда не забывать. Человеческий век короткий, и если мы за 26 лет сумели забыть и не думать, то что будет дальше. А ведь никто до сих пор не знает, что такое Чернобыль, какие еще будут последствия и чего ждать. Уверена, он еще напомнит о себе, но нам все равно, мы забываем…

И единственный наш ответ – молчание.
Закрываем глаза, как маленькие дети, и думаем: «Мы спрятались. Нас проминет.».

Теперь уже в далеком для нас 1986 году началась война. Она продолжается по сей день и просуществует долгие лета.
О ней не принято говорить пафосные речи, в ней нет победителей.
Не справляют годовщины с поминанием погибших и словами «Гордимся!…Что бы помнили!».
О ней предпочитаю забыть…

Почему о Чернобыльской катастрофе не хотят говорить?! Это как вроде, дело давно минувших дней.
О войнах стараются бережно хранить память, как оберег от новых ошибок.
Войну можно обосновать, разобрать на молекулы, выявить «козлов», и подвести черту.
Война это трагедия, ограниченная несколькими нациями, это прошлое, которому уже не так важны итоги, где прикрутить и подтянуть ни грех… все равно ничего не изменить.
Вот Чернобыль это другое.
"О Чернобыле хотели бы забыть, потому что сознание перед ним капитулировало. Катастрофа сознания. Мир наших представлений и ценностей взорван. Если бы мы победили Чернобыль или поняли до конца, то думали и писали бы о нем больше. А так живём в одном мире, а сознание существует в другом. Реальность ускользает, не вмещается в человека.
– Да… За реальностью не удаётся угнаться…
– Один пример… До сих пор пользуемся старыми словами: «далеко-близко», «свои-чужие»… Но что значит далеко или близко после Чернобыля, когда уже на четвёртые сутки чернобыльские облака плыли над Африкой и Китаем? Земля оказалась такая маленькая, это не та земля, которая была во время Колумба. Бесконечная. Теперь у нас появилось другое ощущение пространство."

Помнить про это не хочется, объяснить это трудно, и никому не нужно, потому как «козлы» наказаны, а настоящие виновники как всегда прикрылись. Да и возможно ли их определить?
О Чернобыле лучше забыть, потому что это трагедия будущего, потому что это показатель глупости, безответственности с очень страшной платой, это трагедия указывает на нашу уязвимость… мы бессильны.
И если подобное случается, то это не национальная беда. Беда мира, не исключая флору и фауну.
Чернобыль это открытая рана, черная дыра, которая ест и будет есть все живое вокруг себя.
Но самое главное, почему о нем предпочитают забыть – это очень масштабное преступление, и охват преступников слишком колоссален.

Тем, кто хочет помнить и понимать и особенно тем, кто-то считает, что это его не коснулось, очень советую прочитать книгу.
Она написана не для того, что бы напугать, озадачить и оклеветать.
Никаких личных выводов. Каждое свидетельство, как взгляд из разных углов на общую картину катастрофы.
Это не столько хроники событий, сколько разговор по душам.

"Я каждый день такое слышу,
что все ваши ужастики по телевизору барахло."
Книга Алексиевич не о фантастических ужасах.
Она о людях, которые просто жили, любили, работали и растили детей.
Разве они могли предполагать, что станут жертвами и соучастниками преступления, что росли для высоких целей спасать мир от ядерной радиации, что они невольно станут тем, кому придется взять удар на себя.
Мы считаем – у каждого человека есть права выбора. Да какое, к черту, право, какой выбор?
От нас ничего не зависит, мы в любое время, в любую секунду можем стать жертвами высоконаучных достижений, мнимой всесильности человека, даже не заметив этого.
В такие моменты можно долго удивляться человеческой покорности.
А покорность… всего лишь порождение безысходности, безграмотности, и доверия.
Мы привыкли думать, что где-то обязательно будет хуже, и вероятно даже правы.

Это книга, в отличие от привычной подобной литературы, не рассказывает о безумном героизме, скорей его оголяет.
Были молодые парни, которые хотели геройствовать, всегда найдется тот, кто закроет грудью, примет удар на себя. И у каждого для этого будут личные доводы, весомые аргументы или прямая обязанность. Геройствуя для страны и человечества, они раз за разом спотыкались, совершая преступления… не понимая и не осознавая. Можно ли судить за это человека? За глупость, недальновидность, беспечность?!
"С точки зрения нашей культуры думать о себе – эгоизм. Слабость духа. Всегда находится что-то большее, чем ты."

Отдельной строкой в этой страшной истерии проходят женщины.
Вот от их преступных деяний над своими детьми волосы встают дыбом. Но ведь тоже ненароком, не подумав.
Вспоминается частушка – «бабы дуры, бабы дуры, бабы бешеный народ, как увидят помидоры сразу лезут в огород».
Как всегда хватаются за барахло, бегут за любовью, наматывая сопли на кулак, жалеют, облизывают не думая о последствиях.

Да, эта книга о фаталистах. Да, нам все равно, что будет завтра, мы не в силах повернуть мир и время в другую строну, сколько бы раз не били себя в грудь.
И написана она не для того, что бы сказать – «Матерь Божья, страшно-то как!»
Не для того, чтобы посыпать голову пеплом и ползти на кладбище, закутавшись в белую простынь. Нет!
Просто не надо «ля-ля» про всесильного человека, гения, царя и бога всего и вся.
Мы ничего не знаем и не умеем, зато, сколько в наших руках страшных игрушек, у неразумного и избалованного дитя.
Кто скажет, что самое страшное - Кара Божья, он нас когда-то покарает Концом Света.
Да бросьте! Ерунда!
Мы не оставим ему такой возможности.
Мы все сделаем сами.
Вот этими вот руками, вот в этих головах каждый день рождаются идеи, новые изобретения. Прогресс не стоит на месте.
Разве это Бог виноват, что Человек раз за разом устраивает Армагеддон себе или своему соседу?!
Господи, не утруждайся, Мы все сделаем сами…

Я, как всегда, все сделала наоборот. Сначала посмотрела сериал «Чернобыль», а потом взялась за первоисточник. Но, как ни странно, это и плохо, и хорошо одновременно.
Что плохого? Оказалось сериал снят очень близко к рассказам очевидцев. В сериале не все рассказы, но большая часть, поэтому я видела все не так, как могла вообразить, а так как показали в сериале. А те, рассказы, которые не показали, я мысленно вписывала в сериал, используя его цветовую гамму и среднюю внешность актеров.
Что хорошего? После книги «У войны не женское лицо» в голове остался сумбур, я помню общее ощущение от книги, но не помню отдельных историй. Сериал собрал книгу воедино, сделал ее цельным линейным повествованием, и даже отсутствующие рассказы легко легли и, думаю, подробности я запомню надолго.
Больше всего меня поражает мое полное незнание всего. Когда была маленькая, были какие-то шутки про кислотный дождь, но даже это я вспомнила только сейчас, после книги. Но по факту, тема табуированная. Как и все важные темы в нашем русскоязычно обществе. Все, что нужно обсуждать и решать, чтобы жить лучше, мы отмалчиваемся, прячем, живем в страхе и аду.
Я родилась в 1990 году, через 4 года после взрыва. Если десять лет спустя в костях оленей в Сибири находили следы взрыва, что есть в моем теле? Пермь куда ближе Сибири. Какая это страшная катастрофа, как сильно она отличается от войны, куда страшнее, тем, что враг не виден, тем что вода и еда яд, тем, что второй планеты нет, а эта отравлена. И все скрыто, все под грифом секретно, всем врут в глаза.
Я все время думаю, о чем мы не знаем сегодня? Что расшифруют через пятьдесят лет? Что нас убивает прямо сейчас? Убивает, скрытое под грифом секретности.

Очень удивило в книге огромное количество любви к мужу, к родителям, к детям, к семье. Ни в одном любовном романе так не отобразили чувства и настоящую, подлинную страсть взаимной искренней любви.

Ух, ну и книга! Очень тяжелая эмоционально, очень болезненная и откровенная. Пожалуй, даже перебор с эмоциями, но всё равно не могу её оценить ниже, чем на максимальную оценку.
Это сборник рассказов людей таким или иным образом столкнувшихся с аварией на Чернобыльской АЭС: жители Припяти и окружающих деревень, эвакуированные и оставшиеся жить в зоне заражения радиоактивными частицами, ликвидаторы последствий аварии и их жены, люди переехавшие в зону из других мест, дети, жившие и родившиеся под действием радиационного заражения, ученые и чиновники. Думаю рассказы эти обработаны автором для того, чтобы выглядели согласно-созвучно общей идее книги. Читать о людях, оставшихся в неведении о последствиях аварии, о том, как заглушали ученых, знающих об опасности, о том, как солдатам запрещали контактировать с жителями и объяснять насколько плохо для них оставаться на этой земле - страшно. Печально узнавать о болезнях и смертях. Больно слышать о судьбах стольких людей разрушенных этой аварией.
Тяжелее всего мне далась самая первая история книги, рассказанная женой одного из пожарных, занимавшихся тушением огня в апреле 1986 года. Дальше тоже было рассказано много горьких историй, но ни одна не сравнилась по накалу с этой. Правда финальная сильно похожа на неё, тоже о любви, потери и боли, но когда так много эмоций под конец снижается способность их испытывать.
В книге нет подробного описания аварии, статических данных о количестве пострадавших, здесь собраны личные истории людей. А через них узнаешь больше, чем прочитав кучу статей. Это именно пересказ личных впечатлений людей, не всегда знающих правду, причины происходящего и его последствия. Тут смесь мифов, анекдотов, переживаний, страха, советского воспитания с верой в силу человека. А еще многие люди говорят о том, что воспринимают случившееся как войну.
Слушала книгу в исполнении Марины Бакиной и теперь она моя любимая исполнительница, так мне понравилось её мастерство. Она идеально рассказывала и мужские и женские истории, и за бабушек, и за детей. Она очень эмоциональна, как раз то, что надо этой книге.

Очень давно я хотела познакомиться с этой книгой Светланы Алексеевич. Столько вокруг нее витало разговоров – кто-то говорил, что это нечто, что должен прочитать каждый, кто-то с пеной у рта доказывал, что эту книгу нужно сжечь, уничтожить, что она преступна. Я, если честно, даже не знала, что ждет меня, в какую категорию попаду я, какую реакцию вызовет книга. Точнее, отчасти, я понимала, какую реакцию должна вызывать такая книга, это и отпугивало, и привлекало одновременно. Щекотать нервы многие себе любят – триллерами, ужасами, я не исключение, но совсем другое дело, когда речь идет о событии реально происходившем, да еще и по масштабу мало с чем сравнимым.
Среди основных претензий я слышала, что все то, что написано в книге – вымысел, полнейшая чушь, имеющая с реальностью весьма отдаленное сходство. Шли разговоры о том, что в книге такое множество не состыковок, что называть ее документальной литературой нельзя ни в коем случае. И Алексеевич разве можно автором назвать? Поездила, собрала пару историй от якобы очевидцев, за это ей нобелевскую премию?
Я очень далекий от документальной литературы человек. Я решила на всякий случай ознакомиться с определением, чтоб установить для себя границы этого жанра.

Документальная проза – особый литературный жанр, для которого характерно построение сюжетной линии исключительно на реальных событиях, с редкими вкраплениями художественного вымысла. Документальная проза основана на воспоминаниях очевидцев, документах. Также могут использоваться воспоминания самого автора. При этом авторская точка зрения проявляется в отборе и структурировании материала, а также в оценке событий.

Итак, если судить по этому, то книгу определенно можно и нужно отнести к документальной литературе, сомнений быть не может. И авторство оспорить тоже было бы как минимум странно. Ряд вопросов к материалу у меня все же имелся. Например, к исторической справке, в которой говорилось о том, какое наказание понесли работники ЧАЭС: Дятлов умер в тюрьме, Брюханов «отбыл срок от звонка до звонка», Фомин «сошел с ума». Меня это смутило сразу, потому что я точно смотрела когда-то интервью Дятлова, записанное после его освобождения из мест лишения свободы, полезла в интернет, да – в 1990 году его освободили, как я поняла, отпустили доживать. Брюханов тоже был освобожден досрочно – в 1991 году. Фомин, и правда, был признан невменяемым и переведен после досрочного освобождения в психиатрическую больницу. Причина этих неточностей мне не ясна, она добавляет драматизма? Нет. Тогда зачем? Если это ошибка, то, как по мне недопустимая для того, кто претендует на достоверность. Но, если честно, это как будто бы и не так важно, акценты здесь расставлены на другом – на жизни после аварии, на том, что пережили и все еще переживают люди. К их рассказам, кстати, тоже периодически вопросы появлялись. Приведу пример, с историей Николая Калугина, который выкрал дверь из Припяти. Оказывается, сталкеры нашли квартиру Калугиных в Припяти, дверь – на месте, они говорят, что все это легенда, подтверждений не нашли. Но все подобного рода неточности вряд ли можно предъявлять Светлане Алексеевич, она выступает лишь средством передачи информации, а не источником.
Источников этих в книге множество, истории одна пронзительней другой, а потому мне хотелось узнать, как сложилась судьба этих людей. Кто-то скрывал свое имя, чьи-то имена были указаны. И я полезла в интернет, чтоб их отыскать, но, увы, почти ничего не нашла. Это смутило. Я знаю лично несколько человек, которые были ликвидаторами в Припяти. И вот их имена в сочетании со словом «ликвидатор», «ЧАЭС» и т.п. мгновенно опознаются гуглом и выводят меня на какие-то статьи с информацией об этом. Я могу найти информацию обо всех 115 жителях моего города, которые принимали участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Но вот не о тех ликвидаторах, кто указан в книге Светланы Алексеевич. Не хранит интернет записей и об указанных учителях, преподавателях, врачах, кинооператорах… О некоторых кое-что нашла, но это были единицы (доктор биологических наук Фирсакова, председатель фонда «Детям Чернобыля» Грушевой, журналист Анатолий Шиманский, разумеется, Людмила Игнатенко). Хотелось бы знать, а что там с остальными? Жаль, что не нашла, может какие-то имена изменены, может что-то еще.
Да, были какие-то явные странности с дозами облучения. Я не врач и не физик-атомщик, но как будто бы не могут дети рожденные в 1985-87 годах иметь дозу облучения, превышающую ту, которую получили пожарные, принимавшие участие в тушении пожара на станции в первые часы аварии, а также работники ЧАЭС, находившиеся на месте в момент взрыва. Если так, то нужны какие-то пояснения. Где-то наоборот смертельной дозой указывалась та, которую даже близко не считают таковой. Кто-то видел у себя в огороде разноцветные камушки, принимал их за цезий, кто-то видел радиацию в виде насыпи белых хлопьев. Опять же все это передает то, насколько люди были не готовы, не информированы, насколько они далеки от понимания того, что на них обрушилось.
Да, минусов у книги масса, в целом, мне такой стиль повествования не очень нравится (мои ожидания – мои проблемы). Какие-то люди, о которых мало информации, кто они, откуда, чем жили до, чем живут после, что именно произошло с ними. Моя натура требует больше фактов, а не обрывки воспоминаний, иногда бессвязных. Возможно, такое работало 20 лет назад, но человек современный просто обязан искать информацию, проверять все и вся. И это не блажь, это необходимость в том мире, в котором мы живем. Можно сказать, конечно, что речь идет о страшнейшей трагедии в истории человечества, до сих пор открытой ране большого количества семей, а вы везде хотите найти изъяны, обесценить, но я ведь не оцениваю трагедию, а книгу. Недостаточно написать книгу о Чернобыле, чтоб она стала хорошей. Не раз герои говорят о том, что интервью у них берут регулярно, все журналисты при этом не очень заинтересованы в достоверности, всем нужно подать тему поострей, позабористей, искромсать душу читателя в клочья. Надо сказать, что нечто подобное происходило со мной при прочтении, именно поэтому я сейчас ощетинилась, это как защитная реакция, мне необходимо переключиться на что-то поддающееся логике, потому что концентрироваться на историях сложно и страшно. Мне кажется, я все еще пытаюсь осознать, что все то, что произошло на самом деле, это не художественный вымысел, не ужастик, не фильм-катастрофа, а реальность. Да, я знаю, что реальность, но не осознаю до конца, а когда начинаю идти к этому осознанию – волосы дыбом встают и я разворачиваюсь.

Я устал. Во всех смыслах, и физически, и морально. Монолог Людмилы Игнатенко (самый первый по счету) тронул меня до глубины души, до того, что я скинул это прочитать и своим друзьям. Но дальше, когда уже перевалило за середину, стало очень сложно читать. Не потому, что я бездушная скотина, а в книге написана полная чушь. Нет. Все потому, что в основном написано одно и тоже, от человека к человеку. И понятно почему, и в тоже время устаешь от одного и того же.
Различные истории рассказывают нам жены ликвидаторов, ликвидаторы, самоселы и переселенцы. Как и что было в те дни с их точки зрения, что они видели.
Я всегда знал про Чернобыль, разные байки и не байки. То, как взорвался реактор, что такое радиация, как это опасно, как все это добро работает (Наверно поэтому я отучился на ядерщика и забыл это как страшный сон). Но со слов очевидцев я никогда не слышал ничего подобного, а зря.

В большинстве историй рассказывается (и с точки зрения простых людей, и ликвидаторов), как уничтожались животные. Когда всю зону эвакуировали, запрещали брать с собой животных, так как их шерсть переносит радиацию. Разбираться, кто заражен, а кто нет не стали. Строгий запрет. Дети плакали, что животные остаются дома, как же так? В итоге, после отъезда людей всех животных убивали, собаки жрали кошек, кошки искали дичь помельче. Все забыли человека за это время, стали агрессивными. Черепах не убивали - отпускали. Рыбы в аквариумах, в домах, все остались.
Люди уезжали за город всего на три дня, чтобы военные почистили город от радиации, и те снова вернулись. Обманули всех. Никто сюда больше никогда не вернется (официально). Люди остались практически ни с чем (кто-то уезжал с зубной щеткой в кармане). Кто-то купил холодильник, шубу новую, все там оставил. Кто-то только поженился, и мужа сразу к реактору - чистить место взрыва. А никто не знал же, что за зверь такой - радиация. Ее не видно и не слышно, значит ее нет и жить можно. А ученые, будь они прокляты, обманывают.
Как это, я не могу собрать картошку, что значит ее есть нельзя, она же в земле была, что будет-то с ней? Люди не понимали. Кто уже получал свою дозу, до отваливающейся кожи и мяса с костей, может они хотя бы поняли, что слушать надо было?
Одно удивляет, как там самоселы до сих пор живы то остались, учитывая, что прожили всю жизнь в лютой радиации, лично мне не понятно.
А если бы это произошло сейчас?
Вот самый интересный вопрос. Что было бы, если бы послали к реактору не в то время, все умолчав и не объяснив людям, что такое радиация и на сколько она опасна, а сейчас? Когда все прекрасно понимают, что это за дичь такая? Кто бы пошел?

Я тут спорил с одним… Он мне доказывал, что это связано с тем, что у нас очень низкая цена на жизнь. Азиатский такой фатализм. Человек, который жертвует собой, не ощущает себя как уникальную, неповторимую личность, которой больше никогда не будет. Тоска по роли. Раньше он был человеком без текста, статистом. Не было у него сюжета, он служил фоном. А тут вдруг стал главным действующим лицом. Тоска по смыслу. Что такое наша пропаганда? Наша идеология?

Людей обманом посылали в Чернобыль, кто был солдатом, или ученым, химиком или нет. Солдатов посылали в Чернобыль на три дня, в итоге обманывали и солдаты оставались там по полгода. А почему? Потому что людей менять не выгодно, обучать их (абсурд, учитывая, что они снимали верхний слой земли, увозили в могильник, убивали животных и умирали). На самом деле не выгодно было других привлекать, так как пусть лучше эти умрут, пусть их убьет, чем мы сюда новых пришлем, и те также будут облучаться. Власти врали, что опасности никакой нет, а все кругом верили. Забугорное СМИ орало, что надо спасаться и как это нужно делать, все махали на это рукой - враги, что с них взять, у нас хорошо все. И власти не объявляли чрезвычайное положение, люди выходили первого мая отмечать праздник, в Киеве, после аварии, в 1986 году, когда дозиметры верещат и доза радиации на улице зашкаливает в сотни раз. Никто из государства не предпринял запретить прогулки по городу. Что это? Не хотели поднимать панику? Или просто хотели уничтожить народ? "Неявка расценивалась как подстрекательством к панике и каралось увольнениями с работы и исключению из партии." Считаю это полным уродством и преступление против человека.

Наш народ и так всегда жил в страхе — революция, война. Этот кровавый упырь… Дьявол! Сталин… Теперь — Чернобыль… А потом удивляемся, почему у нас люди такие? Почему они не свободные, боятся свободы? Им же привычнее жить под царём. Под царём - батюшкой. Он может называться генсеком или президентом, какая разница. Никакой.

Судя по замечаниям практически каждого человека, чье интервью тут брали, совсем не удивительно, что СССР так скоро развалился после этого. Потому что, когда хорошо - власть ту как тут, как что-то произошло (особенно такое страшное), вся власть разом пустила труху в штаны и не знала, что предпринять.
Неужели нельзя было элементарно вывести народ в этот же день куда подальше, запретить шествия и начать голосить по телевизору об опасности?

Я долго думала, зачем и ради чего была написана эта книга. Единственное, что смогла придумать я - ради популярности ее автора. Популярности, заработанной на трагедии и горе других людей.

Книга не понравилась и вызвала только досаду и раздражение.

Если это позиционируется как документальная литература - то где там факты? Воспоминания старушек, которые так и не поняли до конца, что же всё-таки произошло? Мысли и эмоции людей, которые кого-то потеряли и пережили эту страшную трагедию, да ещё спустя время, тоже объективными не назовешь, поэтому о документальной ценности здесь говорить нельзя.

В книге не рассказывается о трагедии, в книге истерично вопится "ААА, посмотрите, трагедия, прячьте детей, все пропало!!!"

Никаких фактов и историй, которые проливают свет на случившееся, вы не найдете на страницах творения автора.

Если рассматривать данную книгу как художественное произведение, то и тут все не слава Богу.

Рассказы обрывочны, нет экспозиции, нет действия. Одни рассуждения каких-то людей. Но почему нам должны быть интересны мысли этих людей? Кто они? Что мы знаем об этих людях? С точки зрения художественной книги, здесь нет истории, нет сюжета, не персонажей. Нельзя просто отделаться фразой "Но это ж книга про Чернобыль, все и так понятно!" Через 50 лет будет непонятно. И да, я понимаю, что автор хотела точно передать их рассказы (или было неохота париться и тратить время на редактуру), но часть предложений просто бессмысленны, рассказы иногда бессвязны и не структурированны. А эти постоянные МНОГОТОЧИЯ!

Классно, конечно, взять больную тему для нашего народа, напустить побольше пафоса, печальки и получать одобрение только потому, что людей трогает эта тема (тема, а не само произведение)! Нет за обложкой этой книги ничего, и это печально.

Я за то, чтобы книги о Чернобыле писались. Я за то, чтобы освещалось, как это произошло, почему и как это повлияло на судьбы людей. Но это должны быть настоящие книги. Недостаточно сказать: "эта книга про Чернобыль", чтобы книга стала хорошей.

Сто лет назад с выстрелов в Сараево начался XX век, двадцать лет назад британский историк Эрик Хобсбаум написал о нём книгу, а ещё через десять лет её издали в России. Маленьким тиражом, вроде как для немногих. Что ж, объяснимо: Хобсбаум продаётся хуже неутомимого критика капитализма Кругмана или пламенного атеиста Докинза. Ему ничего не надо доказывать и никого не нужно убеждать, для великого историка проблемы демократии и авторитаризма, рынка и планирования, науки и религии, массовой культуры и авангарда уже давно разрешены - в этой книге. И он имеет право: одногодка Октябрьской революции, Хобсбаум видел все идеологии, все режимы, все заблуждения и химеры своего века. Шестнадцатилетним юношей в Берлине он наблюдал приход к власти фашистов, в 1953 пил пиво вместе с первооткрывателями спирали ДНК Уотсоном и Криком в Кембридже, писал письма протеста против советского вторжения в Чехословакию, но из Компартии не вышел - кажется, что и мемуары старика Хобса читались бы на одном дыхании. Однако всё ровно наоборот: "Эпоха крайностей" написана "с высоты птичьего полёта", как если бы её автор жил в каком-нибудь XXII веке и отстранённо взирал на копошащихся предков. В то же время это не "Повседневная жизнь времён Бомбы", а скорее "Бродель о вчерашнем": структуры региональных экономических систем, развитие мировой торговли, классовые отношения, научно-технический прогресс. В трёхтомнике о "долгом девятнадцатом веке" Хобсбаум достиг совершенства в анализе долговременных тенденций выбранного периода, и "Эпоха крайностей" успешно следует проверенным рецептам, в конце демонстрируя и отличные прогностические возможности такого метода.

Для тех, кто не в теме:
Для неподготовленного читателя одолеть итоговый труд Хобсбаума будет непросто. Линейный нарратив характерен лишь для немногих мест книги (например, о советском опыте развития), а весь остальной текст крайне плотно спрессован из глубоких умозаключений, необходимых цитат и проницательных выводов. Рядовой историк использует факты как прищепки для простыни истории, и без них его конструкции скукоживаются, Хобсбаум же невозмутим как Наполеон в ночь перед Аустерлицем: он не только знает все грядущие передвижения вражеских армий на разложенной карте сражения, но уже готовит победную речь. Романтика кубинской революции не повод для разговора, куда важнее объяснить роль армии в проведении реформ в Латинской Америке; про ужасы нацизма - как-нибудь в другой раз, зато опровергнем советскую теорию о поддержке Гитлера крупным капиталом и западную теорию о "фашистской революции"; в Тегеране фанатики захватили посольство США? - кому какая разница, если иранская революция впервые произошла вне традиций 1789 и 1917 годов! Короче говоря, обращаться к "Эпохе крайностей" за красочным и подробным рассказом о прошлом веке было бы неправильно. Это "Улисс" для историков, демонстрация мастерства и техники, бенефис всемогущего автора.

Для тех, кто в теме:
Марксистские взгляды Хобсбаума ему всегда мешали в жизни, но помогали в исследованиях. Он мог взглянуть на исторический процесс как бы с другой стороны, с позиции идеологического противника, и отметить недостатки капитализма и либеральной демократии. Он, конечно, бесконечно, далёк от идеализации советского проекта, тем более что наблюдал его крах, однако твёрдо уверен, что без Октябрьской революции, без сталинских пятилеток, "золотой век" западной экономики (1950-1973) не был бы возможен. Европейские правительства и США строили "государство всеобщего благоденствия", оглядываясь на СССР с его системой соцобеспечения, всеобщей занятостью и высоким образовательным уровнем. Послевоенный капитализм взял из этой системы всё лучшее, но позже устремился к другой крайности - неолиберализму восьмидесятых, безнадёжность которого была уже очевидна автору в 1994 году (прислал бы хоть Ельцину письмо на этот счёт!). Разумеется, экономическими штудиями Хобсбаум не ограничивается, куда более важными ему представляются демографическая, экологическая проблемы, а также наступающий технократизм и особенно конец традиционализма в смысле конфликта поколений, кризиса семьи и нравственного разложения. Историки будущего, по его мнению, сочтут "холодную войну" интересным, но малозначительным эпизодом века, вроде распри католиков с гугенотами 500 лет назад, однако отметят упадок Европы и европоцентризма, рост глобализации, культурную революцию. Поразительно, но прогнозы автора из концовки книги сбываться начинают прямо на наших глазах: рост национализма в постсоветских республиках, укрепление фундаменталистского ислама и связанный с этим всплеск мирового терроризма, ослабление национальных государств, коллапс системы международных отношений на основе ООН и равновесия держав, кризис Евросоюза... Как занудный Мелькиадес, Хобсбаум описал самый жестокий век человечества и заглянул намного дальше. Его пергаменты никаким ураганом уже не сметёт.

Общая оценка:
Двадцатый век - взгляд из будущего.

Такого же никогда не было, чтобы люди не возвращались домой.

Первое мое знакомство со Светланой Алексиевич было отнюдь не многообещающим, поэтому за книгу на столь интересующую меня тему я бралась с некоторой опаской, боясь разочарования, лиричной окраски, преувеличений. Всякое попадалось на этом пути. Интерес к Чернобылю у меня возник еще в детстве и пережил множество стадий – любопытство, непонимание, страх, прохладу (когда попадались материалы, преуменьшающие значение катастрофы), но одно всегда было неизменным – все равно волновало, притягивало, заставляло вновь и вновь обращаться к этой теме. Смотреть фильмы, собирать информацию.

Но все это были технические детали, высушенные догадки и масштабы – страшные, но тоже сухие, выверенные. Под обложкой этой книги другое. Живые истории ликвидаторов, их семей, жителей округи. Обычные и необычные люди, жизнь которых после катастрофы превратилась в непрекращающийся кошмар. Было время до Чернобыля, после – это уже совсем другое…

В этой книге нет фактов, просто слова о том, как оно было для каждого конкретного человека. В этих душераздирающих историях немало личного, событий и мыслей, обыкновенных слухов, анекдотов (!), с помощью которых пытались расслабиться перепуганные люди. Но сопоставив их все, можно увидеть не столько Чернобыль, сколько ореол, который возник вокруг него, мерзостный настолько, что во время чтения не только наизнанку выворачиваешься, но и трясешься от ярости. Речь уже не о непрофессионализме, а без малого сумасшествии. Надо сделать могильник для зараженных вещей? Да рой яму, кидай так. Что, ночью выкопали, все разобрали и распродали в хорошие руки? Да тут повсеместно это. Зараженные продукты продолжают поступать в продажу? А ты молчи, планы-то никто не снижал. Ну и чуть ли не самое потрясшее – не только меня лично, но и рассказчиков – это как отстреливали оставшихся домашних животных. Они ждали возвращения людей, бежали на человеческий голос для того, чтобы тут же быть убитыми. Не всегда пулей и не всегда милосердно. Жестокость, халатность, наплевательское отношение к здоровью и жизни людей, запреты покидать зараженные области (ибо нечего сеять панику, успокойтесь, ничего страшного не случилось), намеренное занижение полученных доз радиации – все это, видите ли, во имя родины.

Не пишите о чудесах советского героизма. Они были... Чудеса! Но сначала - халатность, безалаберность, а потом чудеса.

Ничего плохого сказать о книге не могу, да и можно ли? В ней нет единой линии, поскольку рассказы ведут совершенно разные люди, соответственно, мы встречаем разные взгляды на ситуацию. У кого-то – обреченные, у кого-то – оптимистичные. Кто-то назовет беглецов трусами, кто-то – людьми, которых нужно понять. Кто-то кивнет в сторону правительства, кто-то обложит его матом. Кто-то определит ликвидаторов и себя самого как героев, а кто-то – несчастными, бесполезными жертвами. И все это дает прочувствовать ужасную атмосферу, заодно пополняя представления об аварии и ее ликвидации дополнительными подробностями. И о том, как сложилась жизнь после. Точнее, не сложилась в большинстве случаев…

Будь моя воля, я бы эту книгу внесла в обязательный маст-рид. Не потому, что пробирает, а потому, что из этой книги можно извлечь немало ценных уроков. Она очень метко названа «Хроникой будущего». Это не просто попытка осмыслить случившуюся катастрофу, но и оценить шансы человечества после этой беды.

Человек - не герой. Все мы - продавцы апокалипсиса. Большие и маленькие.

26 апреля 1986 года произошла глобальная и самая страшная катастрофа 20 века. Ночью, в 1:23 серия взрывов разрушила реактор Чернобыльской АЭС, и меньше, чем за неделю авария стала проблемой всего мира. Об этом долго молчали и скрывали насколько все опасно и серьезно. В то время о радиации никто не знал и не говорил.

Очень сложная и тяжелая книга, она рассказывает о людях, которые видели, что происходит, но не знали, как реагировать. Автор не писала вымышленных сюжетов, она рассказала лишь то, что говорили другие: о жизни, о смерти, о страхе. Для очевидцев Чернобыль стал войной, но враг невидим, радиацию нельзя пощупать или увидеть, а последствия сохранятся на много сотен лет.

Эта книга писалась почти 20 лет и это колоссальный труд. Воспоминания и мысли людей, о которых хотели бы все забыть. Погибшие числятся героями, но они никому не нужны. Чернобыль - катастрофа времени, у него нет прошлого и нет будущего. Погребенный под саркофагом "покойник" все еще жив и он дышит!!!

"Наша готовность к самопожертвованию. В этом нам нет равных".

Люди не знали, что радиация убивает. Жена одного из первых ликвидаторов рассказала свою историю любви и смерти. "Это уже не ваш муж, а радиоактивный объект".. - нельзя подойти и обнять, нельзя дотронуться, поцеловать последний раз. Душераздирающая история и таких в этой книге будет еще много.

Истории обычных людей, которым слишком поздно открыли глаза, правда она всегда страшная, особенно если вскрывает чьи-то ошибки.

Кто решиться прочитать, готовьтесь морально и запасайтесь платочками. Это страшно и больно!
Когда я училась в школе, нам не говорили про Чернобыль, сейчас даже не знаю, проходят ли эту тему в учебных заведениях. Если нет, я даже не удивлюсь.. ведь это такой позор, о котором не любят вспоминать!

Человек страшное создание, который разрушает и губит все вокруг. Люди Создают прогресс, но не умеют его контролировать!

Апрель 1986 г. - апрель 2013 г. Мы помним, любим, скорбим.
Мне кажется, что нет такого человека, который бы не слышал о Чернобыльской АЭС. Может быть мы знаем слишком мало, но мы знаем. Меня часто спрашивают: "Почему ты любишь читать про войну".. Я не понимаю, как можно закрывать глаза на то, что было с нашими людьми, с нашей страной/с соседними странами, как можно отрекаться и говорить, что я не буду это читать, ведь люди, чьей кровью написаны все эти документальные строки, они жизнь положили, они головы не жалели. А мы закрываем глаза, но эти страницы и эту боль ничем не сотрёшь.
А вот Светлана Алексиевич написала удивительную книгу. У неё все книги удивительные. Страшные, пронзительные. Это действительно документальная книга с элементами беллетристики. Чёрная, грустная, пропитанная болью и страхом. Но она удивительна тем, что это автобиографии и кусочки из жизни тех, для кого Чернобыль не просто сводка новостей, а тех, для кого это дом родной, тех, кто видел этот "туман дыма и черноты" своими глазами, ощущал всеми органами чувств. Книга написана только Светланой, просто со слов других людей.
О чернобыльской трагедии словами переживших её людей, родственников не переживших... Читать страшно, ведь сколько судеб искалеченных, сколько беременных и новорожденных погибло, сколько зараженных людей. Как хрупко счастье. Счастье тех, кто жил там, разрушилось в один момент. И не понятно, что делать сразу, бежать или спасать остальных. Эти люди (ликвидаторы, как их называют) все герои. Вечная им память. Они эту клоаку своими телами прикрыли, и столько жизней спасли. Невозможно читать и не плакать! Невозможно.
Те, кто жили рядом с АЭС, просто не представляли, в какой они опасности. Да и как представишь, когда прожив всю жизнь, случается такое несчастье, беда на всю страну. Ты же никогда не думаешь, что твой дом - твой враг.
Много-много людей, для которых мир разделился на до и после. И книгу можно растащить на цитаты. Сколько веры в них, веры и надежды, что всё будет хорошо. Потом. Когда-нибудь. Если это когда-нибудь наступит.. Ведь под зоной радиации было всё и все. Даже обычные бытовые вещи. Ничем нельзя пользоваться! Какой ужас и какая боль, когда ты не можешь прикоснуться ни к чему в своём родном доме, в своём родном городе, даже поцеловать любимого мужа в госпитале - ведь он заражен, он был там, он тылом прикрывал землю обетованную!
И как много скрывалось и до сих пор скрывается от нас, от них. И если можно было избежать страшной катастрофы 20 века, то почему никто не приложил усилий к этому? Читаешь и невольно задаешься подобными вопросами. Кого винить и нужно ли? Все документы только гласят цифрами, временем взрыва, датой, событиями. Но ни одна документальная книга и документальный фильм не передадут всю ту боль, которую удалось испытать этим несчастным людям, чьи истории вошли в эту книгу. Жить! Только жить. Опустить и отпустить наши проблемы и наши сопли по пустякам, мы счастливы и молоды, у нас вся жизнь впереди. А у этих людей уже нет.. Либо нет жизни, либо столько лет прошло, либо болезни и радиация пришли слишком рано, в самый неподходящий час. Хотя и не может этот час быть подходящим. И врагу не пожелаешь. Только бы люди жили. Самое ценное - наша жизнь. Жизнь других.
Смерть. Смерть. Смерть. Главная тема этой книги - не только Чернобыль как факт. Но и смерть как результат всего. Кровью написаны строки, кровью.
И каждый год, когда умирают Чернобыльцы, возникает вопрос: "Сколько ещё их осталось?".. Таких беззащитных, отверженных.
И дай Бог, чтоб такое больше не повторилось. Никогда и ни с кем. Нигде. Ни для кого. Не нужно такого "единения страны и мира". Не нужно.

Я в ярости. От факта продажной журналистской спекуляции на теме трагедии, от передергиваний в угоду автору, от подачи жареных фактов в виде чуть ли не научной докторины. Где хоть один физик-атомщик, где те, кто работают на наших АЭС, где те, кто строит их во всем мире - Китае, Финляндии? Где все они, в книге Алексиевич?

Вот вам факты от человека, выросшего в семье атомщиков, в поселке при АЭС:
- НИКОГДА, НИКОГДА, мать вашу, никто из людей, имеющих физическое образование, не относился в СССР к атому как к "мирному явлению"! Не было этого, госпожа Алексиевич, зачем вы врете, да еще так пошло и бездарно! АЭС были зонами повышенной опасности и именно СССР разработали предпусковые нормы и системы защиты настолько хорошо, что строил АЭС по всему миру, и до сих пор строит - последний контракт с Финляндией подписан буквально в прошлом месяце. Поинтересуйтесь протоколами безопасников и работой их отдела - сколько это труда. И у нас не было ни единого случая, когда при соблюдении режима работы, станция бы вышла из-под контроля. Все всегда знали, к чему это может привести и нарываться никому не хотелось.
- Далее, про неинформированность населения - что за бред? В городе жили сотрудники станции с семьями. Станция - место, где фиксируются показатели радиации по всей округе - при малейшем повышении дозы, любой сотрудник тут же бы звонил домой и запрещал семье покидать помещение и открывать окно. Тех, кто на улице - под душ, вода смывает радиацию класса А. Это простейшие правила безопасности, которые в семье атомщиков знает любой ребенок. Это то, что я наблюдала неоднократно в поселке - а уж семьи станционников, по живой цепочке тут же предупреждают соседей. Другое дело, что ситуация конкретно в Припяти была критическая, когда было не до соблюдения норм и правил, когда нужно было тушить и ставить саркофаг любой ценой. Потому что иначе - такой зоной поражения и такими жертвами мы бы не отделались! В книге так страшно описаны страдания ликвидаторов и пожарников - и да, это действительно страшно, душу выворачивает даже просто от сухих строчек медицинских описаний того, что делает с телом облучение такой дозой - но какое, какое вы имеете право так принижать их подвиг?! Какое вы имеете право выставлять их идиотами, не знающими, куда они прутся и ради чего?! Многие ликвидаторы знали. И сознательно жертвовали собой, чтобы не позволить радиации расползтись дальше, чтобы не отравляло другую землю и других детей. Да-да, госпожа Алексиевич, некоторые люди знают, что такое самопожертвование. И практикуют. Но вам этого не понять. Только не смейте трогать этих людей своими грязными ручонками, спекулируя на их трагедии.
- Перейдем конкретно к Чернобылю - трагедия произошла из-за спущенного сверху предписания увеличить нормы выработки к празднику. Указания, как все понимают, шли от партийных лидеров, которые в физике понимают хуже, чем атомщики в балете. Где об этом написано в книге Алексиевич? Страшно было сказать, кто конкретно виноват? Ведь все в этой сфере знают, чья вина... Зачем же хлопать крыльями и причитать про замалчиваемую трагедию, если сами боитесь озвучить факты?! Расскажите поименно, кто были те люди, которые спустил указание об увеличении выработки, расскажите, как протестовали люди на станции, назовите нам тех, кто не выполнял своих обещаний по предоставлению помощи пострадавшим. Только вот беда - сидят высоко некоторые до сих пор - страшно, да?
- Не смотря на все написанное выше, я согласна с каждым словом про произвол чиновников, замалчивание в прессе, непредоставление обещанной помощи... Не согласна с якобы не сделанными выводами - выводы сделали. Изменили конструкции станций, саркофаги больше не придется возводить ликвидаторам, больше не требуют разогнать атом в угоду идиотам в верхах. Выводы сделаны, но почему-то об этом никто не говорит, а вот о том, что атом - зло, очень даже. Да ни черта атом не зло! Зло - это идиоты. И мрази. Что, дорогой автор, ведь писать про то, что у нас все хорошо - невыгодно? Не найдет отклика у читателя? Поэтому давайте напишем, что все плохо, соплей километров двадцать намотаем, в чужое горе палочкой потыкаем, технический прогресс пнем! А благодарные читатели и не заметят за эмоциональным накалом книженции, что автор в атомной физике полный дуб, но хаять атом это же ей не мешает, да? Никому это средние века не напоминает? Когда за круглую Землю сжигали на костре, как за знание несущее вред? Вот теперь у нас вместо астрономии "модные" журналюги все пытаются сказать "фас" на атом и ГМО. Люди, неужели вам нравится, когда вам режут прогресс те, кто сам в теме не разбирается?!

- Ну и последнее. Я понимаю, какой эмоциональный отклик вызывают истории очевидцев и причастный. Какой они должны вызывать, если мы все пока еще люди. Только есть одно "но" - благо отдельного человека и благо человечества в целом несопоставимы. И если бы мы соблюдали права каждого человека, как требует автор, устами своих героев, если бы мы разрешили свободный доступ к людям, пораженным лучевой болезнью, если бы не пытались на их телах исследовать эту болезнь... Мы бы вернулись в темные века, когда врача за вскрытие трупа ждала смертная казнь. Но врачи все равно вскрывали и изучали - чтобы знать как лечить, чтобы знать, как спасать других. Да, некоторые люди становятся жертвами этого изучения, но возможно, следующим пострадавшим смогут помочь. Это не цинизм - это надежда на будущее. А пока - лучевая болезнь опасна и отлично передается через контакт, мы не согласны, чтобы среди нас разгуливали прокаженные и чумные, но по ним хотя бы видно, что они больны, но почему же сейчас кто-то требует других условий для пораженных радиацией? Похорон не в цинковом гробу?! Чтобы пострадало больше народу?!
Выбор женщины из первой истории между мужем и ребенком сделала та женщина. Она знала, ее предупреждали, но ведь она не верила! Она сама, своими руками, убила своего ребенка. Да, облегчив последние дни мужа. Которого пытались спасти. Не удалось. На что она жалуется теперь? На то, что врачи не боги?! На то, что ее предупреждали, а она врала и нарушала в ответ?! На то, что люди не бессмертны?! На что, черт побери?!!! На что рассчитана эта слезливая история?! На то, что надо не верить, когда говорят, что человек - источник смертельного недуга?! И делать все наперекор?! Зачем эта женщина убила свое дитя и теперь говорит, что сделала это во имя любви? Зачем, госпожа Алексиевич, вы позорите женщин?

"... Из будущего выглядывает что-то, и оно несоразмерно нашим чувствам. Способностям переживать..."

Я, конечно, уже кое-что читала о Чернобыле, слышала, смотрела фильмы. Была тогда маленькой девчонкой и жила в Сибири, и даже у нас вдруг на лужах появились желтые ободочки, которых до той поры не было. Нам говорили - это деревья, пыльца. Но даже посерьезнее ничего придумать не захотели - деревьев возле этих луж и в помине не было, вообще больших деревьев в городе том тогда еще не было. И страшны даже не столько вот эти ободочки, хотя и они тоже нечто неизведанное - страшно вот это замалчивание.

Эта книга какая-то особенная. Завораживает своим разноголосьем - этих людей слышишь и даже видишь, всех свидетелей той страшной катастрофы, которая продлилась в вечность. Действительная настоящая "травма культуры". Катастрофа космических масштабов. Сомнительный мирный атом, который человечество как бы приручило. Даа, приручило Дракона. А он - возьми да и не подчинись. И эта одна беда. Вторая беда - незнание и замалчивание. Главное, чтоб не паника, а там хоть трава не расти. И вторая беда страшнее.

Эта книга о людях, рассказанная людьми. Обычные деревенские жители, ликвидаторы, дети, пожарные, служащие армии, физики-ядерщики, культурные работники, партийцы, учителя...Их голосами рассказывается история той беды, а главное о том, что было потом... Это трагедия с отдаленными во времени последствиями. Ты не сразу взлетел в воздух, пройдут, может быть, некоторые годы и ты ощутишь всю степень ужаса и потерь, потери здоровья, жизни, здоровой экологии. Тогда многие многого не понимали. Понимали только специалисты - физики - ядерщики, которых особо и не подпускали, дабы избежать паники.

Я услышала, что рассказывали переселенцы, что рассказывали те, кто решился остаться там, рядом с реактором, потому что родные места, что рассказывали ликвидаторы, которые не понимали всего до конца, не были обучены и защищены, которые были обречены. Истории до слез, практически все. А дети... Эта беда изменила и их.

Эта катастрофа касается всей планеты, всего космоса, не только Чернобыля, Припяти и нескольких деревень. Беда с отдаленными, отсроченными последствиями в пространстве и во времени. Что творим- не знаем. Человечество развивается техногенно семимильными шагами, а нравственное развитие отстало катастрофически. И вот в таком соединении это взрывоопасно для мира. При таком нравственном развитии, нам бы лучше за плугом ходить. Но это уже не реально. Поднимать нравственный уровень на такие же семимильные высоты? Хорошо бы. Но что-то из области фантастики. Это ж как Мюнхгаузен надо самого себя за волосы тянуть из болота. И к этому не готовы. В общем, страшно.

А там в реакторе, внутри так называемого объекта Укрытие и сейчас происходят какие-то нейтронные процессы, что-то все бурлит и грозит. Дракон жив.

Книга очень пронзительная, искренняя, с болью людей, с болью за людей, за весь мир....

Я задумался: почему о Чернобыле мало пишут? ... Думаете, случайность? Событие до сих пор ещё вне культуры. Травма культуры. И единственный наш ответ – молчание. Закрываем глаза, как маленькие дети, и думаем: «Мы спрятались. Нас проминет.». Из будущего выглядывает что-то, и оно несоразмерно нашим чувствам. Способностям переживать.

Эта книга начинается с вороха статистических данных.
В годы ВОВ на белорусской земле было уничтожено 619 деревень, а после Чернобыля было потеряно 485.
70% радионуклидов после катастрофы выпало на Беларусь.
Площадь загрязнения чудовищна.
На данные по росту смертности и числа онкологических больных даже смотреть не хочется.

Эта книга заканчивается выдержками из рекламных объявлений.
"Киевское бюро путешествий предлагает туристические поездки в Чернобыль"
"Из города Припять маршрут продолжается по мертвым деревням, где по хатам средь бела дня шныряют волки и дикие кабаны"
"Изюминкой поездки станет осмотр саркофага"

За 30 лет, прошедшие с момента аварии на Чернобыльской АЭС, мы проделали путь от священного ужаса перед не поддающейся осмыслению силой до готовности потреблять развлекательный контент на эту тему.
Это не хорошо и не плохо. Вполне естественный процесс. Последняя стадия переживания горя - принятие. Без депрессии и истерики. Без шарахания от темы, как от зачумленной и грешноватой. Но, может, и без настоящей памяти тоже?..

Дальше...

Автор сделала всё, чтобы сохранить память о трагедии. На протяжении двадцати лет она брала интервью у ликвидаторов и жителей окрестных городов, военных и гражданских, тех, кто в испуге мотанул из зоны отчуждения, и тех, кто самонадеянно остался жить там дальше.
Десятки устных свидетельств объединены здесь в несколько условных частей. Голоса то звучат по-одному, то сливаются в многоголосый хор. Запинаются, умолкают, тараторят, перескакивают с одного на другое, но неизменно возвращаются к главному - Чернобылю и тому, как он изменил сознание людей. В этой полноводной реке трудно удержаться на поверхности, её глубины темны и страшны, как Мариинская впадина, а за ноги того и гляди схватит чудовище пострашнее клоунов из "Оно" и извращенных маньяков-убийц из скандинавских триллеров. Радиация не видна глазу, но невероятно смертоносна. А неразумное поведение властей и не просвещенного вовремя народонаселения порой губительно не меньше, чем сама катастрофа. (Как вам, к примеру, история о придурке-ликвидаторе, который притащил сыночку в подарок пилотку, в которой работал Там, а потом удивился, что ребенок умер от рака мозга?)

"Чернобыльскую молитву" надо проходить в школе. Хотя бы частями. Короткими фрагментами, отдельными, тщательно отобранными свидетельствами, яркими, шокирующими моментами - чтобы не забывать, уметь понимать и переживать случившееся, не сводя всё к анекдотам про лысых ёжиков и байкам про трехголовых лисиц в окрестных лесах.
Целиком книга воспринимается как избыточная, в ней много повторов, а все изложенные жизненные истории можно, по сути, свести к четырем-пяти направлениям развития событий. Но знать хотя бы некоторые из них нужно обязательно. Живые, насыщенные эмоциями монологи участников событий цепляют гораздо больше документальной хроники, какой бы точной она не была. Даже сиюминутные переживания героев воздействуют на читателя лучше умозрительных цифр и сухих фактов.

Я понимаю Алексиевич, которая в изложении хора людских голосов не сумела вовремя остановиться (в увеличенной на треть новой авторской редакции это особенно заметно).
Как понимаю и то, во имя кого приносится эта молитва - живых и мертвых, выживших и переживших, понимающих и отрицающих, всех, кто знает и кто даже не подозревает. Особенно - ради тех, кто не ничего подозревает. Чтобы их незнание никогда не озарилось вспышкой новых подобных фактов.

Пожалуй, это единственный случай, когда я просто не в силах поставить прочитанному адекватную оценку.
Вытаскивать на высший балл ради темы мне кажется нечестным.
А ронять оценку из-за рвущих душу, отвратительных эмоций и их избыточности, а также по причине явной затянутости и однообразия повествования, думаю, будет несправедливо.
Пусть остается без оценки.
Как и сам Чернобыль, виноватых в событиях которого можно искать до бесконечности, понимая, что это ничего уже не изменит.

Приятного вам шелеста страниц!

Такие книги нельзя оценивать и рецензию писать на них невозможно. Я поставила высший балл не потому, что понравилось (написала и содрогнулась: какое там понравилось — я бы хотела забыть всё, что прочитала, это страшно, жутко и несправедливо). Я поставила его из солидарности со всеми пострадавшими в этой чудовищной трагедии.
Я жила далеко от Чернобыля, училась на первом курсе. Помню, как отчисляли деньги со стипендии на расчетный счет, помню скупые телерепортажи об аварии и небольшие заметки в газетах. Это было сразу после катастрофы. Никто толком не знал, насколько всё страшно и неотвратимо.
Потом уже, с гласностью, стали писать, говорить, кричать об этом. С появлением интернета информации стало ещё больше.
Эта книга — ещё один призыв. И о помощи. И о памяти. И о боли. И о сострадании. Очень страшная книга.
Не хочу советовать, но очень прошу всех: ПРОЧИТАЙТЕ!

Рышард Капустинский (Капущинский) в особых представлениях не нуждается - всемирно известный польский журналист, обладатель стопки авторитетных премий, кандидат на получение нобелевской и автор многих книг, эссе, репортажей из самых разных уголков планеты. Но среди экзотических названий взгляд упорно цепляется за своё, близкое - "Империю", сборник эссе про Советский Союз.

"Империя" - это не просто путевые заметки, хотя автор объездил весь СССР, это скорее размышления-рассуждения, которые были навеяны этими путешествиями. О том, откуда берётся национализм, о том, что означает граница (пожалуй, моё любимое), о том, как сложно порой выживать и оставаться при этом человеком. История "Империи" начинается в Пинске в 1939 году и там же заканчивается спустя шестьдесят лет и тысячи километров дорог.

"Империя" и целостная, и мозаичная одновременно, как и любая реальная держава. Мозаика - в культурах, народах, религиях, истории и географии; целостность - в идеологии. И как единая идеология пытается спаять народы в державу, так и личные взгляды автора связывают разрозненные эссе общей нитью. И эта общая нить раздражает невыносимо. О чём бы не писал Капущинский (а пишет он просто и складно) - о песках Средней Азии, киевских бульварах или вечной мерзлоте Якутии - он снова и снова скатывается к нескольким темам. Национализм. Колонизаторство. Репрессии. Нищета. У меня нет абсолютно никакого желания становиться адвокатом советской власти (особенно эпохи 1930-х), со многими высказанными мыслями я даже согласна безо всяких оговорок, но вот это постоянное выискивание негатива приводит в уныние. Плохо всё. Везде. В любой период. И за этим плохо как-то теряется и колорит восточных народов, и величие природы, и отдельные судьбы и характеры. Я уже не говорю про отдельные пассажи, которые изображают советских людей какими-то вялыми, бессловесными животными, только и занятыми тем, что "шукаюць ежу, вопратку, а часта проста дах над галавой". Да ну блин. Мне, конечно, повезло жить на переломе эпох во вполне стабильном и спокойном Минске, ну так и Капущинский описывает не только горячие точки (Нагорный Карабах) или территории экстремальных условий (Аральское море, дальний север), но и вполне себе благополучные города. И везде одно и то же. Оно в общем и понятно, ведь "Империя" - это рассуждения о прошлом, настоящем (рубеж 1980-1990-х) и будущем Советского Союза, здесь априори не обойтись без политики, даже не так - без политизации. Беда в том, что перебор политизации превращает книгу в политический памфлет, обличающий советскую власть, а каждое эссе, которое могло бы быть уникальным, - в предсказуемое унылое полотно. Книга вообще сугубо журналистская, однозначная по своим взглядам и, увы, достаточно поверхностная. Не могу не отметить и дико возмущающие меня двойные стандарты. Капущинский снова и снова пишет про колонизаторство и бедные угнетённые народы, но так и хочется спросить, а что же делали в 1930-х в Пинске его родители, коренные поляки?.. На этой планете рыльце в пушку у многих.

«Чернобыль — это тайна, которую нам ещё предстоит разгадать. Непрочтенный знак. Может быть, загадка на двадцать первый век. Вызов ему. Стало ясно: кроме коммунистических, национальных и новых религиозных вызовов, среди которых живём и выживаем, впереди нас ждут другие вызовы, более свирепые и тотальные, но пока ещё скрытые от глаза. Но что-то уже после Чернобыля приоткрылось…».

«Так я и живу… Живу одновременно в реальном и нереальном мире. Не знаю, где мне лучше… (Встаёт. Подходит к окну). Нас тут много. Целая улица, её так и называют — чернобыльская. Всю свою жизнь эти люди на станции проработали. [...] Никто там уже не живёт и жить никогда не будет. У них у всех тяжёлые заболевания, инвалидности, но работу свою не бросают, боятся даже подумать об этом. [...] Часто умирают. Умирают мгновенно. [...] Они умирают, но их никто по-настоящему не расспросил. О том, что мы пережили… Что видели… О смерти люди не хотят слушать. О страшном…».

Эта книга для меня слишком личная. Она - о боли и страдании моего народа, а, значит, и обо мне.
Собранные в книге воспоминания людей различных групп населения (от простых рабочих до физиков-ядерщиков), на мой взгляд, невероятно точно передают атмосферу всеобщего, всемирного горя. В них соединены прошлое и будущее, минуя настоящее, словно его нет. То есть, респонденты говорят о пережитом, многие из них - страшат будущими последствиями аварии. И, получается, человек бессилен в настоящем. Немощен, даже зная эту суровую правду: то,что было и то, что, возможно,ещё ждёт всех нас после чернобыльской катастрофы. И неважно, кто у власти - был, есть и будет, от этого, увы, уже ничего не изменится. Эту правду не отменит и тот факт, зачем и ради какого "пиара" были собраны эти воспоминания под одну обложку. Такой общий вывод я сделала, прочитав их.

Думаю, Алексеевич достигла цели: воспоминания простых людей получились очень живыми, не жадящими читателя. Мне было страшно читать. Написанное в ней вернуло и меня в прошлое. Я вспоминала, где мы были в этот мой трехлетний день рождения, 26.04.1986, и понимала, что радиоактивное облако достигло и мою семью. Припоминался детский сад, йодовые палочки, которыми обмазывали наши ротовые полости. На ум приходило совершенно несерьёзное отношение к катастрофе в школе, а потом и вовсе забывалось, лишь "Чернобыльский Шлях" ежегодно проводимый в апреле напоминал о трагедии. Книга пришлась очень кстати.

Этот публицистический памятник страданию и мужеству отрезвляет, выводит из зоны комфорта, созданного современным миром, заставляет серьёзно задуматься о своей жизни и здоровье, экологии окружающей среды, будущем наших детей, живущих в эпоху давно наступившего чернобыльского экзистенциализма.

Р.S. Невозможно без слез читать воспоминания детей о Чернобыле. Выворачивает душу наизнанку от непридуманной боли и сострадания.