Рецензии — стр. 2

Признаюсь честно: эта рецензия далась мне с большим трудом и рука не смогла поставить 3/5, потому что осознаю насколько огромной была работа автора.

Перед вами горячо любимая многими Англия викторианской эпохи со всеми прелестями и хитросплетениями жизни местных обитателей; с изобилием интриг, как политических, так и межличностных. Добавьте к этому ещё магию, природа которой раскрывается шаг за шагом по ходу развития истории, и является чуть ли не основной интригой в книге и вы получите "Джонатан Стрендж и мистер Норрелл".

Каждое упоминаемое вскользь событие в диалогах, имеет продуманную историческую справку, рассказывающую второстепенную историю, в виде полноценного рассказа, со своими персонажами, завязкой и развязкой. Казалось бы, разве может здесь быть нечто плохое? Может.

Пока на нескольких страницах перед читателем раскрывают суть этого "вскользь упоминаемого в диалоге события", очень легко проникнуться к самой справке, напрочь забыв о ходе дискуссии. Если бы подобных историй было в книге немного и они подчеркивали нечто исключительно важное, то это не создавало бы постоянного ощущения вырванности из контекста, как мне кажется. В сумме, из справок можно выпустить отдельный сборник рассказов по миру Норрелла и Стренджа.

Я люблю неспешное и визуально продуманное повествование, однако толи перевод сыграл с историей злую шутку и превратил каждую главу в пестрящие через предложения повторы, вроде "каменный" в третьей главе, толи в английском языке это никого не смущает.

Выше перечисленное - мои персональные боли, которым иной читатель можно не придать никакого значения. Немного расскажу о положительных, на мой взгляд, сторонах:

1) Первый плюс: создание безупречной интриге, как в глобальном повествовании, так и заложенная в главных героях. Очень интересно наблюдать и предполагать, каковы же истинные мотивы у того же Норрелла и что же есть в этом мире магия? Какова её природа? Может быть "магии" и вовсе нет, а всё происходящее - успешная театрализация?

2) Многогранная система персонажей, где каждый герой имеет сильный бекграунд быть именно таким, каким он предстал перед читателем.

3) Сатира на бюрократию, идеально описывающая современное положение дел. Так прекрасно, что одновременно и смеёшься над абсурдность происходящего, и испытываешь боль, вспоминая подобные ситуации из жизни.

4) Отсылки, в виде фигур и мини-историй внутри книги к легендам о магии. Уверена, что заметила далеко не все и искушенному в вопросе читателю может быть приятно

«Запомни хорошенько, дочка, у мужчины всегда виновата женщина. Во всем. Никогда не забывай об этом»

С этого романа началось мое знакомство с Халедом Хоссейни. Прочитав его впервые в 2009-ом или 2010-ом году, я поняла, что любовь к этой книге будет длиться вечно. Так и вышло. «Тысяча сияющих солнц» - не только мой самый любимый роман Хоссейни, но и одна из лучших книг, которую я когда-либо читала. У меня это уже стало некой традицией, каждый год перечитывать романы афганского писателя. Просто наступает момент, когда я начинаю скучать по его историям, слогу, героям.

Это история о совершенно двух разных афганских женщинах – Мариам и Лейлы. Мариам была харами, незаконная дочь служанки и одного богатого мужчины. С самого раннего возраста ей выпадали только унижения, оскорбления, страдания. Лейла же была любимой дочерью, чьи родители мечтали, чтобы она окончила университет, стала гордостью своей страны. Но всем этим мечтам не суждено было сбыться. И вот жестокая война, неожиданно связала судьбы этих женщин. Книга поделена на четыре части: в первой рассказана история Мариам, во второй - Лейлы, в третьей попеременно показывается жизнь Лейлы и Мариам, а в четвертой – показано, что произошло с этими девушками в итоге.

Конечно, этот роман можно обвинить в шаблонности, мол, очередная история о тяжелой жизни мусульманской женщины. Что такая книга, только из-за этой темы не останется в стороне, а раз уж сам автор афганец, то ему, безусловно, будут больше верить. Но среди многих книг, прочитанных мною на эту тему, этот роман мне больше всего по душе. А нравится он мне именно тем, что в его книге нет принципа «побольше грязи, ужасов», тут нет перебора. Все в его романе гармонично. Он не пытается давить на чувства или же каким-то образом очернить религию. Книга страшная, но, надо признать, реалистичная. Несмотря на то, что история вымышленная, сколько таких вот девушек, как Мариам и Лейла, живут на белом свете, которым приходится терпеть ужасное обращение.

Думаю тематика книги не оставит никого равнодушным: феминисток и девушек других вероисповеданий покоробит отношение мужчин к женщинам, как к людям низшего сорта, или их будет бесить покорность женщин в восточных странах. А некоторые мусульманки, может, найдут некое сходство с Лейлой или Мариам, им будут понятны их чувства. А некоторые мусульманки, как я, будут рады тому что, живут не в Исламском государстве, и их не коснулась такая жизнь, где мужчины интерпретируют правила Корана на свой лад.

Хотя если честно, меня немного раздражает то, как после этой книги (да и вообще после всех книг, на эту тему) люди теперь начинают думать, что это истинная религия, и у многих сформировалось определенное клише, что все мусульмане дикари, а мусульманки забитые покорные существа, которые ни на что неспособны. Что их только и делают, что целыми днями бьют и оскорбляют. Почему-то жестокое обращение с женщинами считается синонимом Ислама. Замечают таких мужчин как Рашид, а такие, как Тарик или Баби, считаются исключением из правил. Поверьте, таких миллионы. Я не собираюсь сейчас рассказывать что-то о религии, но хочется спросить одно: а что, женщины других национальностей и вероисповеданий не сталкиваются с жестоким обращением, домашним насилием? Думаю, и они смогут рассказать что-нибудь шокирующее. Так что, если мужчина гад сам по себе, если внутри него сидит жестокость, то никакая религия тут не при чем.

Помимо жесткого обращения к женщинам, в романе показана война. Не понятно, зачем она нужна была, и кому что она в итоге дала, кроме смертей, разрушений и голода, и оставила после себя миллионы поломанных судеб. И жить в такой обстановке очень страшно. Ждать, доживешь ли ты до утра, и радоваться тому, что ракета попала не в твой дом или в дом твоих близких. Вот и Хоссейни во всех красках рассказывает о войне, о том, что она сделала с людьми. Так же Хоссейни рассказывает нам историю Афганистана, каким он был и каким в итоге стал.

Что мне больше нравится в романах Хоссейни, помимо интересных и тяжелых тем, это его манера написания. Как всегда написано все легким, приятным языком. Вот в этой лёгкости и заключено изящество. Читая, чувствуется восточный колорит. В романе есть моменты, от которых сжимается сердце, есть эпизоды над которыми можно всплакнуть, есть над которыми можно улыбнуться. Так же, на мой взгляд, автору удалось точно описать внутренний мир героинь: их эмоции, чувства, переживания. Пока читаешь, невольно примеряешь на себя их судьбу, и поражаешься их силе, сколько же всего им пришлось пережить. Мариам и Лейла вызывают восхищение! Роман получился искренним, душевным.

Книга вызывает миллион эмоций. История впечатляет с первых страниц. Это не тот случай, когда прочитав, сразу забываешь, о чем была книга. Книга долго не отпускает, героев невозможно забыть, а книга отпечатывается в памяти надолго. Эту книгу хочется советовать всем, ее хочется обсуждать. Роман стоит потраченного на нее времени и заставляет о многом задуматься. Она тронула меня до глубины души. Сердце разрывается от некоторых моментов, героям сочувствуешь. Действительно сильная вещь! Читается роман на одном дыхании, от книги невозможно оторваться, хотя оставляет после себя тяжелый осадок.

Эта книга о любви, о войне, о самопожертвовании, о силе женщин, о преданности, и как всегда автор оставляет надежду на лучшее. После нее начинаешь радоваться тому, что над головой чистое небо, никто тебя не притесняет и в твоей жизни полно счастливых моментов.

Рецензия со спойлерами.
Не читайте эту книгу. Это больно.
Она безжалостна в своем реализме. Здесь не восторжествует справедливость, зло и подлость не будут наказаны и любовь не преодолеет все преграды на пути к счастью. Она умрет по дороге к нему в муках и конвульсиях. Концовка бьет по оголенным нервам читателя жестокой реальностью, причиняя почти физическую боль. Призрачная надежда на хотя бы малость "хэппи" в "энде" сметается под корень одним единственным абзацем. И остается только скрипеть зубами в бессильной ненависти к рассказчице. Вся книга идет от третьего лица и лишь в самом конца от первого. От лица, мать ее, Брайони, для которой черти в аду уже наверняка приготовили большую сковородку.
В романе минимум диалогов, все основано на описаниях чувств, событий и действий, что способствует глубокому погружению в книгу. И тем острее чувствуется перемещение из тепла, благополучия и любовной горячки первой части в кровавую бойню второй. Но во всех описанных страстях нет ни одной фальшивой ноты. Восхищена Макьюэном.
Роман рассказывает о том, что подростки в пубертатный период - явление социально опасное. Особенно если у них есть буйное воображение и нет мозга.

Действующие лица.
Сесилия и Робби.
Два хороших человека, от жизни и любви которых в одночасье остались одни руины. Жуткий вандализм.
Брайони.
Дрянь. Автор и исполнитель вышеупомянутого вандализма. Склонна к самокопанию и самолюбованию. Лживая и трусливая мразь, истеричная девица. Через некоторое время начинает таки испытывать чувство вины. Никому уже ненужное и бесполезное. Через 60 с лишним лет придумала себе искупление греха, чтобы помереть и гореть в аду с чистой совестью. Написала роман с правдивым положением дел, на страницах которого Сесилия и Робби обрели друг друга. Ну а так как ее роман будет, разумеется, нетленкой, то и любовь их будет вечной. На чем и успокоилась.
Лола и Пол Маршалл.
Две сволочи. Живут по принципу, что хорошо тренированная совесть никогда не грызет своего хозяина. Ради своих целей и благополучия идут по головам без сожаления и каких либо намеков на моральные терзания.

Я никогда не буду перечитывать эту книгу, но приложу все усилия, чтобы раздобыть и прочитать все остальные книги Йена Макьюэна.

Про фильм.
На мой взгляд, по сравнению с книгой он слишком поверхностный. Много досадных расхождений в деталях, из за чего не трогает и не цепляет так как книга.

Дальше...

…а иногда получалось и такое:
■ на стр. 76: клуб «Сова» (Owl), на стр. 81: мы шли в клуб Owl* обедать и сноска: * англ. сова
■ Пара мужчин в рабочих ботинках со стальными вставками на носах лениво играли в бильярд.
(тут я на несколько секунд озадачилась, по каким причинам у этих мужчин были какие-то вставки на носах, последствия это несчастного случая или косметической операции :D)

Кто-то может сказать, что в книге, да ещё продержавшейся 250 недель в списке бестселлеров «Нью Йорк таймс», не на опечатки надо внимание обращать, а на содержание. Защитники, конечно, правы. Но если вы придёте в ресторан, а вам подадут заказанное блюдо на тарелке с жирными отпечатками пальцев и засохшим кетчупом по краю — впечатление у вас будет испорчено с самого начала, не правда ли? И не ручаюсь, что вы вообще захотите это блюдо пробовать.
К тому же о содержании романа много и подробно сказано в других рецензиях, как правило, весьма похвальных. Я тоже до него доберусь, но пока говорим о самой книге, как того и хотела moonmouse ;)

Язык произведения напоминает реплики ёжика в тумане, хотя речь идёт вовсе не о детских вещах:

Полицейский сказал, что соседи сообщили в полицию о перестрелке в нашем доме, и он должен узнать, что произошло. Мы сказали, что стрельбу начал Билли, что он нас провоцировал, мы защищались и в него не целились, но эти детали полицейского мало интересовали. Он заявил, что вся наша семья должна завтра утром прийти в городской суд, чтобы там разобрались, что на самом деле произошло. В суде всё выслушают и решат.
«Что с нами сделают?» — поинтересовался Брайан.
«Это решит суд», — ответил полицейский.
В этот вечер папа с мамой на втором этаже долго обсуждали что-то тихими голосами. Мы лежали в коробках. Потом родители спустились вниз.
«Мы едем в Финикс», — сообщил папа.
«Когда?» — спросила я.
«Прямо сейчас».

Встречаются отдельные удачные обороты, но в целом авторская манера выражаться повергла меня в уныние. А ведь Уоллс журналистка, человек, профессионально работающий со словом. И ещё: моих коллег «по цеху» часто и безапелляционно обвиняют в брехне (не будем искать корректный синоним), а вот такие утверждения предвзятое мнение только укрепляют:

Уже в свои четыре года я довольно неплохо стреляла из папиного шестизарядного револьвера, попадая в пять пивных бутылок из шести, с тридцати шагов.

Да ладно.
Те лайвлибовцы, которые не читали ни саму книгу, ни рецензий на неё, наверное, уже по двум вышеприведённым цитатам озадачились: что же это за семья такая О_о
А вот такая семейка Уоллсов: папа — врун, алкоголик и прожектёр, мама — страсть какая творческая натура, лентяйка и эгоистка, и четверо несчастных детей, для которых набивший оскомину оборот «трудное взросление» означает не муки полового созревания, а самый настоящий труд, чтобы до этого самого взросления дожить. На долю Лори, Брайана, Жаннетт и Морин достаются опасные не только для здоровья, но и для жизни ожоги, травмы, автокатастрофы; дети вынуждены голодать (и не просто «хотеть мороженку», а рыться в мусорном бачке школьного туалета в поисках надкушенных и выброшенных одноклассниками сэндвичей), в одиночку противостоять сексуальным домогательствам (родители не только не защитят детей, но и будут упорно продолжать держать двери и окна в доме по ночам распахнутыми настежь — а как же, папе с мамой нужен свежий воздух), отказывать себе во всём и надрываться, экономя каждый грош — чтобы позже с трудом собранные средства на учёбу просрали опять же родители…

Весь мрак, весь ужас такой жизни — и в течение не каких-то случайно пошедших кувырком месяцев (с кем не бывает), а долгих лет от рождения до совершеннолетия — можно было бы вынести, понять, принять, если бы они были проникнуты всё искупающей родительской любовью. Но этого нет. Нет. И от этого за младшее поколение Уоллсов ещё обиднее. Страдали ни за что, можно сказать.
Я удивлена тем, что «Замок из стекла» вышел в серии «Книги, которые вдохновляют». Не вижу причин для вдохновения. Не куражусь, не плююсь ядом — действительно не вижу. Чем вдохновляться? Согласна рассмотреть варианты:

1. «Вот каково людям приходится, а мы тут ноем оттого, что пальчик поцарапали».
Считаю, что нелепо радоваться тому, что кто-то страдает больше, чем ты, находить в этом удовлетворение. Чужие трудности на твоё собственное положение никак не влияют, вообще никак, и никак с ним не соотносятся. Тем более, что все трудности Уоллсов происходили от упрямства и безнравственности родителей (я просто спойлерить не хочу, но одна из подробностей в финале книги в шоковом режиме даёт понять: так оно и есть).
2. «Несмотря ни на что, дети Уоллсов остались живы и выросли достойными людьми».
Радость-радость. Дети остались живы. Отличная мотивация. Господи, это же дети! А не котята, которых раз в три месяца можно деловито топить, если с кошкой никакого сладу нет, а «пушистые комочки счастья» спросом не пользуются. Да и о «достойности» вопрос спорный. Я даже не говорю о младшенькой, которая, как безыскусно сообщает её сестрица-журналистка, пошла по плохой дорожке. Вы на саму авторшу посмотрите. На её поступки уже во взрослой жизни. Насколько легко она пренебрегает людьми. Да, жизнь её ожесточила — но это целиком «заслуга» родителей. И если бы Уоллс была таким «настоящим человеком», как о ней говорят, она смогла бы преодолеть в себе привитое ей равнодушие к близким, даже цинизм.
3. «Вот, человек честно написал о своём ужасном детстве! Теперь эта книга послужит примером…»
Примером чего, позвольте? Как не надо относиться к детям? Боюсь, что не первого сорта мамочки и папочки эту книгу читать не станут совсем, а если и прочтут — не соотнесут со своей жизнью и своими детьми. Примером стойкости? Мы уже говорили об этом. Не стойкость следовало бы проявить, а непреклонность. Не позволять отцу пить. Не потакать матери в её стремлении валяться в постели вместо того, чтобы работать. Не прятать с трудом заработанные и сэкономленные гроши там, где любящий папочка мог их с лёгкостью отыскать и присвоить.
Так что пример тут вижу только один: как написать книгу о своей непутёвой жизни и стать автором бестселлера.
Заодно упомяну, что не знаю, как там с оригиналом, но в русском переводе книга искусственно раздута до толщины бестселлера за счёт лошадиного шрифта, прибавленного межстрочника и совершенно нелепых многочисленных врезок, по методу журнальной вёрстки повторяющих основной текст романа — видимо, чтобы зацепить внимание потенциального покупателя, взявшего полистать издание с «горячего стола» в магазине.

Готова написать ещё пару страниц (особенно о маме Уоллс), но лучше не надо. Я ж не автор бестселлера :) поэтому остановлюсь, точка.

Всякому, кто решит прочитать эту книгу, нужно запастись огромным кульком терпения. Столько терпения, сколько он сможет унести.

Этот роман – воплощение настоящего английского джентльмена. У него есть, что вам рассказать. Но прежде необходимо соблюсти приличия. Джентльмен войдет, аккуратно пристроит свой зонт в подставку у двери и вручит свой плащ дворецкому. Лакей доложит о его прибытии. Вы встретитесь с джентльменом в гостиной и вежливо поприветствуете друг друга. Затем следует обменяться замечаниями о погоде. Исчерпав эту тему, нужно потребовать у слуг горячий чай со сливками, и, пока чай подают, обмениваться незначительными любезностями о здоровье семей и благосостоянии дел. Когда чай будет выпит, можно наконец переходить к цели визита. К истории, которую джентльмен изложит обстоятельно, неспешно, сохраняя вежливую невозмутимость на лице.

Зайдем с другого бока. Эта книга – водяной шар, покрытый магической оболочкой. Читатель скользит по его поверхности, смачивает лицо и руки, но оболочка не позволяет ему провалиться в пучину повествования с головой. Эта заговоренная вода дразнит и не отпускает, но позволяет выпивать себя по крошечной капле, а не огромными глотками, как хочется, как привычно.

Эта вода напитывает и напитывает читателя незаметно для него самого, ну что с этих капель взять, казалось бы. Но магия проникает под кожу, разжижает кровь; ты читаешь и читаешь, позевывая, и в какой-то момент чувствуешь – что-то происходит. Меняется воздух вокруг, неуловимо искажаются тени, где-то едва слышно печально звонят колокола, сквозь бетон и асфальт большого города пробиваются едва заметные тонкие ростки древнего леса.

И когда в конце концов разрозненные кусочки истории, которую джентльмен скучно рассказывает тебе уже пятый час подряд, вдруг обретают смысл, срастаются в цельное полотно, какие-то пустые персонажи первых страниц начинают играть истинные роли, когда наконец-то свершается пророчество, ты обнаруживаешь вдруг, что уже давно оказался внутри, не внутри даже, ты слился с этой историей, магия течет в тебе, скрюченные ветки оплетают и пронзают твое тело, и ты не можешь просто взять и вынырнуть – некуда выныривать, ты всегда был водой, и вокруг тебя всегда была вода, и вода волнуется по воле слов древнего короля и волшебника, а ты – смотри. Слушай. Осознавай.

А теперь посмотрим издалека, будто бы мы вовсе ни при чем.

Это история о волшебниках и об их магии. Английских волшебниках, английской магии. Значит, важно, что именно делает волшебник, каковы его помыслы и цели, а как он это делает – неинтересно. Берет и колдует, было бы о чем говорить.
История о двух волшебниках, этакие последние практики среди сотен бесполезных теоретиков, такие разные – старый обстоятельный социофоб с дурным характером и молодой деятельный рисковый торопыга. Нет, погодите. Это история о трех волшебниках. Нет, о четырех. О пяти. О…
Это вообще не одна история, это множество историй больших и маленьких, достоверных и не очень, старинных и едва свершившихся, рассказанных подробно и мельком упомянутых, истории о войне и о мире, о магии и о науке, о политике и о семье.
И все же это одна история о колдовстве, одном большом-пребольшом чуде, и какая разница, кто именно его совершает.

Это замечательная книга с точки зрения литературоведческой. Думаю, внушительного объема научный труд можно написать о композиции романа, о средствах выразительности, будь то повторяющиеся образы, многочисленные сноски, легкая ирония – которые в сумме дают ошеломительный эффект присутствия при всей степенности и размеренности английского повествования.

Прекрасная вещь, в общем. Только, небо не даст соврать, как же я от нее устала. Эти истории, истории в историях, маленькие байки и большие легенды, скармливаемые маленькими дозами… после Сюзанны Кларк можно читать только комиксы о телепузиках.

Дорогие Василий Темнов и Маргарита Смирнова! Большое вам спасибо за добротный, качественный перевод этого прекрасного романа! Хотелось бы выразить вам отдельную благодарность за искромётный юмор, который несколько разбавил общую мрачноватую атмосферу книги.

Его стеганые тапочки в совершенстве гармонировали с шерстяной клетчатой шапкой, похожей на берет с кисточкой.

О да, "шапка" и "берет" - это же взаимоисключающие понятия. А уж шерстаная клетчатая шапка никак не может быть беретом с кисточкой.

В ближайшее воскресенье, если вы, разумеется, не против, мы как бы невзначай наведаемся в школу Святого Габриеля.

Невзначай - разг. случайно, неумышленно, нечаянно. Долго пыталась вспомнить, что мне эта фраза напоминает: "Он поскользнулся, упал на стекло, и так 42 раза, ёпта". Нечаянно зайти в школу святого Габриеля - такое даже Самуил Маршак бы не придумал.

Я хотел вернуть ключ, но Беа взглядом велела оставить его себе.

Я очень долго пыталась себе представить взгляд, в котором читается "Оставь себе ключ". Даже перед зеркалом тренировалась. Эх, далеко мне до Беа по части многозначительности взглядов.

Думая обо всем этом, я дотащился до стола и притворился, что завтракаю с отцом и Фермином.

Полезный навык. Если вдруг видишь на другой стороне улицы особу, которую на дух не переносишь - сразу же притворяешься, что завтракаешь с отцом. "- О, да это же *username*! Давай подойдём и поздороваемся. - Да нет, ты что? Он занят - завтракает с отцом". Profit!

Во сне я видел, как смерть, закутанная в облако тумана, верхом мчалась по небу над Барселоной, а ее призрачный шлейф нависал над башнями и крышами, и с него на черных нитях ниспадали маленькие белые гробы, осыпанные черными цветами, на лепестках которых кровью проступало имя Нурии Монфорт.

Тут вообще ступор. Метафора настолько красочная, что аж в зобу дыханье спёрло. Ниспадающие гробы - пожалуй, самый мощный образ в этой ниге. Необычайной эмоциональной силы.
Мои преподаватели по логике и стилистике шлют вам пламенный привет! Нежно целую в щечку и желаю забыть либо испанский, либо русский.

Дорогой Карлос Руис Сафон! Поначалу я заподозрила вас в искренности. Хитросплетения, неожиданные повороты сюжета и скелеты в шкафу вашего романа были очаровательны и трогательны, но аболютно безжизненны. А потом я наткнулась на вот такой спич:

В 2001 году вышел в свет первый роман К.Р.Сафона для взрослых "Тень ветра", который вскоре получил международное признание, сделавшись явлением в мировой литературе.

Что ж, поздравляю с дебютом в Большой Литературе и желаю Вам как можно больше читателей старше 16 лет! И, вопреки всему этому цинусу, ваша книга скрасила мне пару вечеров. Засим - раскланиваюсь.
P.S. Пореже смотрите сериалы - говорят, для писателей это вредно.

Чернильный мир 01

Эта книга, как ни странно, помогла мне лучше понять себя. Несмотря на свои 26 лет, 5-летнего ребенка и прагматизм, граничащий с цинизмом, я таки сама еще ребенок. А как еще можно объяснить то, что я, тайком от дочки, чуть ли не до утра читаю детскую книгу? Взахлеб, так как не читала с детства.

Конечно, два коньячных вечера в поезде "Харьков-Киев-Харьков" несколько притупили это ощущение сказки... Но открывая любую другую книгу я почему-то сразу начинаю думать о том, как бы эти герои почувствовали себя, оказавшись в нашей с вами истории...

Мо, как его называет двенадцатилетняя дочка Мегги, не только лечит книги. Еще он умеет "вычитывать" героев книг в наш мир. Именно так в наш мир попали злодеи Каприкон и Баста, взамен которых книга забрала маму Мегги Терезу. И вот десять лет спустя злодеи хотят заставить Волшебного Языка, как они называют Мо, вычитать им из книги страшного палача-призрака Тень...

"Чернильное сердце" однозначно понравится тем, кто дома аккуратно складывает стопки книг по углам, потому что место на бесчисленных книжных полках и полочках закончилось еще несколько лет назад. Тем, кто не может выйти из книжного магазина с пустыми руками. Тем, кто действительно любит книги так, как любят их Мо, Мегги, Эльвира. И конечно тем, кто до сих пор верит в сказки:)

Мое имхо - это книга отлично заняла своей место в полупустой нише литературы для 10-12 летних. Не той литературы, которая убивает время не хуже контактов и одноклассников, а той, которая еще и чему-то учить. Доброте. Сочувствию. Любви к людям и, конечно, любви к книгам.

Must have для детской библиотеки

Защищать Бога надо не снаружи, а внутри себя.

Пожалуй, уже давно ни одна книга не вызывала у меня столь противоречивых эмоций. Возможно, это и есть показатель мастерства автора: даже не разделяя его идей, читатель искренне восхищён способом изложения, формой и глубиной, обилием подтекстов. Во всём этом роману Янна отказать, разумеется, невозможно. Но вот если пойти чуть дальше, то натыкаешься на ряд вещей, которые выбиваются из общего ряда и даже разрушают стройную картину авторских построений. Развивая морскую тематику, это что-то вроде рифов или плавающих в толще текста семантических мин. Не то чтобы простое несогласие с позицией писателя способно всерьёз испортить мне удовольствие от чтения, нет. Иногда хочется именно что не умилённо кивать, но возражать, подыскивая красивые контраргументы. Но здесь, в "Жизни Пи", кое-какие моменты подрывают смысловую логику романа, по крайней мере, в рамках моего восприятия этой самой логики. Но обо всём по порядку, ведь сотканная автором паутина отсылок и смыслов слишком тонка, чтобы вот так сразу рваться прямо к центру.

Во-первых, Индия. Удивительно, с какой точностью и великолепием урождённый канадец умудряется показать совершенно чуждую ему по происхождению культуру. Уже потом, когда закрутятся шестерёнки изысканных мировоззренческих и религиозных рассуждений, многие читатели с удовольствием заметят явное стилистическое сходство романа с прозой Салмана Рушди. Но ещё раньше, в самых простых деталях, описаниях быта и уклада простых индийцев Янн демонстрирует поразительное чувство темы, идущее далеко за рамки простой подготовительной работы с фактами. Это не просто поставленные в контекст времени и места задумки писателя: именно детство и родная культура героя на пару со спецификой тогдашней индийской жизни предопределили его путь.

Речь здесь, конечно, идёт о религии. Индуизм, в лоне которого родился и вырос герой, на самом деле нечто несравнимо большее, чем корпус догматов и священных текстов. Будучи одной из древнейших религий, он представляет собой грандиознейшую мировоззренческую систему, для полного постижения которой не хватит и целой жизни. И только в культуре, развившейся в колыбели индуизма, мог родиться человек, столь открытый новому и чуждый стереотипам. Речь здесь совсем не о том, что на фоне мириад индуистских богов пара лишних в сущности не играет решающей роли. Индуизм является своеобразной амальгамой казалось бы несовместимых концепций - политеизма и монотеизма, пантеизма и панентеизма. И, более того, в контексте индуистской культуры эти антонимичные по природе своей течения уживаются удивительно гармонично и красиво. Только идуист смог бы открыть своё сердце и смирению перед божьей волей, и идее жертвы во имя любви, и вечному поиску истины. Не видя при этом надуманных противоречий, а если точнее - превосходно видя и понимая, что никаких противоречий на самом деле нет. Примитивные персонификации в сознании Пи перерастают в некую абстракцию, в которой религия плавно эволюционирует в веру. Бог растворён в каждой частичке мира, а поэтому само понятие единственно истинной религии становится для героя чем-то чуждым и странным. Он поклоняется богу не как некой персонификации, но как идее жизни, любви, разума, порядка. Именно такая, очищенная от многовековой шелухи лживой религии чистая вера и есть та суть теизма, которую я, убеждённый безбожник и поклонник Докинза, готов принять всем сердцем.

Но здесь-то и скрывается первая странная вещь. Атеизм Мартелом интерпретируется как некий подготовительный этап перед обращением к богу. Но вот мне, например, не нужна концепция бога, она избыточна в рамках мартеловских же построений бог=природа/разум/любовь, с которыми я полностью согласен. Далее, мир фактов, основанный на знании и разумном сомнении во всём, что не объяснено этим знанием, объявляется Мартелом серым, насквозь прогнившим и вообще далёким от всякой веры. Но ведь вера вовсе не означает слепого доверия всему подряд. Янн сам же открывает перед собой пропасть, в которую в конечном счёте суждено провалиться его герою. И имя этой пропасти - эскапизм. На самом деле, нет ничего странного и плохого в фантазировании, в том, чтобы увидеть нечто за пределами нашей реальности. Но, сколь бы неприглядна и жестока ни была эта самая реальность, не стоит убегать в выдуманные миры, нырять в них с головой и уж тем более твердить себе, что выдумка эта и есть единственная настоящая реальность. Можно сколько угодно спорить об утешительной силе религии, но по-моему, это всего-лишь подспорье для слабого и неокрепшего человеческого разума. Есть вещи, которые очень тяжело принять, и поэтому иногда действительно лучше придумать для себя объяснение, исполненный смыслом кусочек реальности, много красивее и одухотворённее того, что было на самом деле. Но вот настаивать на универсальности и всеобязательности такого подхода - страшная ошибка.

И вот, став свидетелями путешествия героя, мы подмечаем постепенно все те несуразности и несовпадения, которыми пронизан рассказ о странствии Пи. И когда в конце мы получаем исчерпывающее, реальное объяснение того, что случилось, нам предлагают не просто предпочесть ему вымысел, но и объявить правду чем-то, стоящим вне веры. Разве страдания героя становятся меньше от того, что тигра на самом деле не было, а были просто кровь и смерть? Разве великолепная история о тигре поблекла, когда мы убедились в том, что это действительно всего лишь история? Разве грандиозность задумки Янна туснеет от того, что мы заменяем метафоричность некими философскими категориями? Коль скоро божественное присутствие действительно пронизывает насквозь целый мир, бог есть в каждом из нас, поскольку мы разумны, способны любить и восторгаться природой. Пи так жалко прощаться с Ричардом Паркером именно потому, что он помог ему защитить бога внутри его, Пи, души. Разве мы не способны понять отчаяние человека, которого страх смерти толкнул на то, что казалось ему несовместимым с идеей истинной веры? Отказываясь от правды, что дала рождение шизофреническим галлюцинациям о тигре, герой отвергает собственный поиск, обесценивает его, лишает смысла и причин. Без первой и третьей частей "Жизнь Пи" - просто приключенческий роман о мальчике и животных. И точно так же, как урезанный таким образом роман разом теряет глубину и очарование, теряет всякую цену такая красивая история - притча, которой Пи отказывает в стоящей за ней правде. Нет, мы вовсе не должны свести всё к ещё более скучному и сухому отчёту о кораблекрушении. Выбери в конце писатель правдивую версию, всё было бы ещё хуже. Но яростное отрицание правды - тоже не выход.

Но как бы то ни было, я восхищён работой Янна. Тонкий, элегантный роман, сочетающий в себе множество религиозных, этических и мировоззренческих подтекстов, "Жизнь Пи" по праву может считаться одной из самых ярких и необычных книг, мелькавших в букеровских шорт-листах в последнее время. Даже при том, что я не вполне согласен с автором, роману нельзя отказать ни в одном из упомянутых достоинств. И очень здорово, что замечательная экранизация Энга Ли подвигнула меня прочесть эту книгу, которая иначе скорее всего прошла бы мимо меня.

И ещё несколько фактов, котрые могут показаться интересными...

- Основной сюжетный ход - герой и хищный зверь одни в лодке посреди бескрайнего океана - повторяет канву романа Моасира Скляра «Макс и семейство кошачьих». Мартел даже был сначала обвинён в плагиате, но впоследствии сумел полностью оправдаться. В конечном счёте писатели достигли взаимопонимания, и в позднейших изданиях "Жизни Пи" Скляр упомянут Янном в посвящении.

- В фильме показано, как взрослеющий герой читает "Преступление и наказание" Достоевского и "Постороннего" Камю. Этих эпизодов нет в книге, но они введены с согласия писателя.

- В книге герой изначально не сомневается в том, что зверь не равен человеку. Именно с этим, как мне кажется и связана ассоциация "зла" в своей душе с хищником. Только в книге герой лишь укрепился в этом мнении, став свидетелем кормления тигра, а в фильме, наоборот, вера героя была подорвана устроенной его отцом демонстрацией. Странно, но такой важный момент оказался полностью на счету киношников. Идея о том, что вынужденная жестокость, продиктованная стремлением выжить, необязательно эквивалентна злу, очень важна в контексте романа. Ведь ей-то и объясняется разочарование от того, что Ричард Паркер так и не обернулся напоследок.

- Кстати, любопытный момент. В кино в демонстрации участвует именно Ричард Паркер, тогда как в книге - совсем другой тигр. Так что по фильму понятно, почему именно этот тигр стал для героя метафорой зла.

- Кстати, с тигром вообще связано множество вещей, из которых следует галлюциногенная природа происходящего. В книге есть совершенно шизофренический эпизод беседы с тигром и убийства им некоего француза, после которого всё сразу становится ясно. В фильме же вместо этого эпизода введена реальная ссора на корабле с тем самым французом и множество мелких, но существенных деталей. Когда тигр прыгает обратно в спасательную шлюпку, покидая остров, парус никак не меняет свое положение в ответ на нагрузку от его веса. Мгновение спустя мальчик ступает на то же место, и парус прогибается.
Как только шлюпка причаливает к мексиканскому берегу, тигр прыгает в ближайший пролесок, но песок, на который он прыгает, не разлетается от его лап.

- Имя Ричард Паркер - тоже особенное, и история о человеке-пауке тут вовсе ни при чём. Всё начал в 1838 году Эдгар Аллан По, опубликовав роман «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима». В результате бунта на корабле «Грампус» и кровавой резни герои во главе с Пимом остаются вчетвером в открытом море. Кушать нечего, и они убивают и съедают юнгу по имени Ричард Паркер. А в 1884 году корабль под названием Mignorette затонул в океане, и только четыре человека спаслись, среди них был юнга по имени Ричард Паркер, которого впоследствии убили и съели трое других выживших. Как видим, сначала художественный вымысел стал реальностью, а уже потом, у Мартела, приобрёл новое, совершенно антонимичное исходному прочтение.

- В фильм вставлена целая сюжетная мини-линия с возлюбленной героя, оставшейся в Индии. Что показательно, потом герой даже не пытается её разыскать. Учитывая пару любопытных моментом и особенно характерные фразы в диалогах этой парочки, всё это выглядит одним болльшим реверансом в сторону Салмана Рушди вообще, и его романа "Земля под её ногами" в частности.

Читать эту книгу - тяжкий труд, и не потому что слишком много умствований, нет, наоборот, умствований совсем нет, книга прямая, простая, ровная, но тяжелая, как сумоист с тремя пудами камней на шее. Хоссейни затронул много тем, и каждая по пуду.

Война, длящаяся годами, десятилетиями - раз. Какое-то чувство бессилия. Вот был Кабул, живой город, люди учились, работали, дети ходили в школу, студенты - в университет. Вот был Герат - живой город, пусть и поменьше Кабула, куда более традиционный, но все же вполне современный. И по прихоти каких-то человечков ррраз - и полгорода в развалинах. Половина населения - трупы. Треть сбежала, они беженцы в неустроенных лагерях, а там отсутствие удобств, болезни, почти нет врачей, так что тоже... трупы. А если не сбежал, то живешь под свист ракет, вжжжжю, голову втяни в плечи, все равно не поможет, вылетит тебе навстречу шмат мяса, обтянутый футболкой. Папа. Чем дальше я читаю про войну, а здесь она такая еще и бессмысленная, лишь бы повоевать кому-то, тем больше мне хочется ненавидеть человечество. Почему это вообще допускают, а главное кто? Заигравшиеся человечишки в погоне за баблом. Столько лет живем, а все хватаемся за ружья.

Женщина и ислам, особенно радикальные его ответвления - два. Не хочется особенно влезать в эту чрезвычайно щепетильную тему, но то, что описывает Хоссейни, это, извините, - п...ц. Эпизод Мариам с камнями - п...ц. 60-летний хрен, залезающий на 15-летнюю девочку - это п..ц. Муж, избивающий жену до выбитых зубов и разбитых почек, - это п..ц. Я понимаю, что это характерно не столько для конкретной религии, сколько для отношения некоторой части мужчин (мужчин ли?) к женскому полу вообще. Но почему-то после книги остается стойкое ощущение, что эта конкретная религия почему-то дает мужчине чувство абсолютной власти и тотального превосходства над женщиной. А абсолютная власть, как и тотальное превосходство, развращают. Превращают в скотов. Возможно, я не права. Скорее всего, я не права. Но сколько же раз мне хотелось взять лопату в руки и... и поступить как Мариам. Рашида, этого козла, вот ни капли не жаль, не жаль, не жаль.

Женская дружба - три. Мариам и Лейла. Невежественная незаконнорожденная дочь богатея, никому особо не нужная, насильно выданная за человека лет на 40 ее старше, забитая жена, неудавшаяся мать. И девочка из просвещенной семьи, с прекрасным детством, влюбленная, с пылкими чувствами. Жизнь свела их вместе, да как свела. Тут уж либо вместе, либо никак. И несмотря на первоначальные (вполне объяснимые) горечь и ненависть, они нашли друг друга, достучались до сердец друг друга, нашли любовь, пусть такую, но в этом разрушенном городе, в этом жутком доме, с этим мужем-уродом любая капля любви - это чудо.

Очень тяжелая книга, выматывающая, уничтожающая. Но нужная, очень нужная.

И никогда прежде они не понимали в полной мере,
что значит слово ужас…
Элис Сиболд

Когда в прокат вышел фильм «Милые кости», я ничего о нем не знала, в кино попала случайно, совершенно не подозревая, что меня ждет.
А ждал меня цепкий ужас, вспотевшие ладони, и сердце, которое действительно на миг остановилось. Мне казалось, что даже досмотреть до конца этот фильм я не смогу, слишком было тяжело. Но досмотрела, а когда вышла из кинотеатра, то решила никогда больше не пересматривать, и никогда не читать книгу, по которой он был снят.

"Меня звали Сюзи, фамилия - Сэлмон, что, между прочим, означает "лосось". Шестого декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года, когда меня убили, мне было четырнадцать лет"...

Прошло три года, я не сдержала своего обещания и прочла книгу.
И хотя теперь уже знала, что Сюзи не удастся спастись, тот же ужас я испытала снова. Более того, если в фильме зрителя пожалели и не показали сцену насилия и убийства, то автор книги читателя не жалела.
Кошмар, о котором никто не хочет даже думать, существует.
Существуют ублюдки, которые насилуют и убивают детей, они не заслуживают права на жизнь, и все же существуют.
Существовать, именно «существовать» приходится потом родителям пропавших детей. Им говорят, что найдена отрубленная по локоть рука, а они верят, что ребенок все равно жив...

Одна мудрая женщина сказала мне:
«Никогда не представляй себя на месте людей, у которых случилось горе, вдруг судьба посмеется, и ты узнаешь - каково это…».
Так вот, если будете читать «Милые кости», вы почувствуете, что автор себя представляла на месте каждого из семьи Сэлмон. А вы этого, пожалуйста, не делайте.

Просто не могла поверить, что мне уже не бывать рядом с ними; пускай это звучит глупо, но я не допускала такой мысли — отказывалась верить, и все тут...

Сюзи умерла. Умерла, а расстаться со своей земной жизнью не может.
В чем тут причина?
В том, как жестоко вырвали ее из жизни?
В том, что душевная боль ее близких не затихает, а становится с годами все более изощренной и жестокой?
В том, что она умерла, а зверье убивший ее жив и задумывает следующее насилие?
Вряд ли это оригинальная идея, что мертвые наблюдают за живыми, но может быть, когда семья распадается, когда каждый из них по своему держится за образ погибшей девочки, у нее просто нет шанса оставить их?

В аннотации книги я прочла, что она «написана таким на удивление светлым языком». Не знаю, я этого не заметила.
Это история о худшем, что может произойти с людьми. И автор заставит пройти с героями этой горькой книги день за днем, год за годом, боль за болью, страданье за страданьем…

А еще... Сложно сказать, но попробую.
Наверное, все мы теряли очень близких и дорогих людей. Когда такое происходит, мы в своем горе не слишком отличаемся друг от друга. Это горе постоянно, осознать и принять его невозможно. Существует ли Рай, я не возьмусь судить, но хочу верить (или надеяться?), что мои близкие там, где нет забот, не бывает плохой погоды, а есть только яркое солнце, красивые цветы и всегда зеленые деревья.
Может поэтому я никогда не чувствую их присутствия…

— Когда мертвые отпустят живых, живые смогут жить дальше.
— А мертвые? Нам-то куда деваться?...

Читая последние сто страниц в машине, под веселую музыку, свист проносящихся машин и в компании двух близких мне людей, я то и дело округляла глаза, испуганно ойкала, нервно хихикала, а порой и осуждающе хмурилась, вызывая серьезные опасения у попутчиков своим душевным состоянием. Отвечая на их недоуменные взгляды, я, захлебываясь восторгом, пыталась на пальцах объяснить какое неизъяснимое удовольствие я получаю от этой книги. Получалось плохо. Зато один из них тут же встал в очередь на прочтение и уже сегодня заберет эту книгу.

Я понимаю, что пишу это, все еще находясь под большим впечатлением. Что, может быть, спустя месяцы, а может даже недели, восторг схлынет и останется лишь воспоминание о нескольких волшебных часах проведенных внутри книги. Я понимаю, что это не НАСТОЯЩАЯ литература, что глубоких характеров автор не создал, важных вопросов не затронул, глобальных проблем не поднял. А ведь и не надо! Это - очень качественная РАЗВЛЕКАТЕЛЬНАЯ литература, написанная хорошим языком, держащая в сумасшедшим напряжении, оставляющая потрясающее послевкусие.

Хотите получить удовольствие, отдохнуть, развлечься? Читайте! Только не рассчитывайте вовремя заснуть ;)

PS: Обожаю Фермина! Попискивала от восторга, каждый раз встречая его на страницах романа.
PPS: Спасибо Arlett , которая вдохновила меня на прочтение этой книги своей рецензией

Если я не ошибаюсь, "Искупление" я начинала читать раза три. И каждый раз меня хватало страниц на тридцать, а книга заново отправлялась в гипотетический "ну кто же начинает читать в среду/в шесть вечера/в международный День рыбака/когда носки не поглажены/хомячок не причёсан и т.д. Вот с понедельника и начну!" Но безжалостный и беспощадный игровой рандом недвусмысленно дал понять, что никуда от Макьюэна мне не деться.

Роман, безусловно, очень хорош, я бы назвала его интеллектуально-стильным. Автор разбил его на три части. Первая часть, завязка, мне была наиболее литературно близка, и читалась с бòльшим интересом, чем вторая и третья части. Предвоенная Англия, богатый особняк, экзальтированное семейство со странностями – автор великолепно выписал атмосферу, царящую в первой части. Читая, мы осознаём, что повествование ведёт нас к чему-то, вероятно, не слишком приятному, которое вот-вот перевернёт всё с ног на голову. И вот не прошло и полгода, точнее полкниги, как ужасное событие потрясло до основания семейный фундамент Толлесов-Куинси и перевело их жизненные стрелки на альтернативные пути. Невольной свидетельницей события оказалась тринадцатилетняя Брайони Толлес, неуёмная фантазия и богатое воображение которой дали неверную интерпретацию происходящему и доставили незаслуженные страдания не только ей, но и её сестре Сесилии и возлюбленному Сесилии, Робби Тернеру. Но к сожалению, есть поступки и ошибки, которые невозможно простить и невозможно искупить, пусть даже на это будет положена целая жизнь.

Во второй части будет много войны, военных переживаний и военно-полевых наблюдений. Это как раз то, что я не люблю. И на фоне военного бесчинства мы продолжаем наблюдать за тем, как складываются жизненные обстоятельства наших героев, что меняется в их мировоззрении, а что остаётся величиной неизменной. Несмотря на тюремные и военные тяготы, постигшие Роби, он остаётся верен своим принципам и своей любви длиною в жизнь. И что удивительно, казавшаяся такой ветреной и неуверенной в себе, Сесилия тоже выпестовала свой характер; и также осталась верна своей первой любви, несмотря на военную неустроенность, долгую разлуку и редкие встречи. Сама же Брайони перестала быть избалованной девочкой и начала воспринимать жизнь с позиции очнувшегося от сна реалиста.

А в третьей части Брайони уже семьдесят лет, и она возвращается в дом детства, который заботами родственников превратили в престижный отель. Наступает кульминация и воссоединение семьи. Но было ли искупление? Для многих финал остался неоднозначным.

К своему стыду, только сейчас мне удалось прочитать эту книгу и посмотреть фильм. Хотя признаюсь, эта книга была всегда у меня на слуху.
Недавно, по работе, я оформляла заказ в кастинг агенство по подбору актёров. Актера искали по типажу Джефри Раша. Я очень люблю его работы, он как актер, всегда стоит для меня на уровне - премиум класса. И пересматривая его профиль, я заметила в его списке фильм, под названием «Воровка книг». Что-то знакомое… Точно! Книга которая была на слуху - «Книжный вор». И тут, мой мозг начал посылать сигнал о том, что, вечером после работы надо обязательно посмотреть этот фильм, ведь у старика Раша, очень хороший и элегантный вкус на роли. Но, для всей красоты картины, нужно было для начала прочесть первоисточник. Так ведь интереснее. И я начала с книги. Но красота картины тут же испортилась тем, что прямо с первой страницы вы встречаете не кого-то там, а самого повествующего эту историю - смерть. (В данном случае муж.род) Он, в своей редкой манере, не торопясь, начинает вам рассказывать историю девочки Лизель, с которой, ему однажды в лютый зимний день, пришлось случайно встретиться «взглядом». В тот день, он унесет ее младшего брата. И в тот день, когда он посмотрит ей глаза, он поставит себе цель, наблюдать за ней, дать ей возможность высказаться в том кошмарном мире, в котором ей предстоит выжить. Он сразу понимает, что, эта встреча с Лизель, это как бы очередной вызов самому ему, посмотреть на мир глазами доброй и чистой души человека, который вопреки его сарказму над глупостью людей, сможет еще раз убедить его в том, что, человеческая благородность, самое сильное оружие против него самого, хотя это его лишь тешит, потому что он, все равно свое заберет и это его истина. Но, тем не менее, он признает, что у него тоже есть слабость, которая начинается в книге с этих его слов:

«Ни капли не кривлю душой: я стараюсь подходить к этой ситуации легко, хотя большинство людей отказывается мне верить, сколько бы я ни возмущался. Прошу вас, поверьте. Я еще как умею быть легким. Умею быть дружелюбным. Доброжелательным. Душевным». И это его правда. Мы четко и ясно видим по книге, что забирая души, он отзывается о человеке, если он был хорошим и с добрым сердцем, с сожалением, как бы извиняясь перед душой умершего:

«Я мягко нес его по разбитой улице, один глаз у меня был соленым, а сердце - тяжелым, гибельным. Для Руди я постарался чуть больше. Я на мгновение заглянул к нему в душу и увидел выкрасившего черным мальчика, который выкрикивает имя Джесси Оуэнза, пробегая сквозь воображаемую финишную ленту. Я увидел его по бедра в ледяной воде, в погоне за книгой, и увидел мальчика, который, лежа в кровати, представляет, какой вкус может быть у поцелуя прекрасной соседки. Он сделал мне кое-что, этот мальчик. Всякий раз делает. Это единственный вред от него. Он наступает мне на сердце. Он заставляет меня плакать»

"По всем статьям, забирать такого мальчишку, как Руди, — просто грабёж: столько жизни в нём, столько всего, ради чего стоит жить, — и всё же я почему-то уверен, что ему бы понравились этот битый камень и разбухшее небо в ту ночь, когда он скончался. Он бы заплакал, обернулся и улыбнулся — если бы только увидел книжную воришку на четвереньках рядом со своим уничтоженным телом. Он бы обрадовался, что Лизель Мемингер целует его запыленные губы, убитые бомбой.
Да, я это знаю.
Во тьме моего бьющегося тьмой сердца — знаю. Ещё как бы ему это понравилось.
Видите?
Сердце есть даже у смерти"

Но, если человек был пакостным, и с кучей грехов на душе, он забирает его душу с превеликим удовольствием, да еще и с подобным ему сарказмом.

Очень драматичная история. В которой, несмотря на страшные времена и вопреки войне, где то за ширмой присутствует она - любовь, и которая на ряду со смертью, тихо и украдкой идет по сюжету, по домам, по сердцам, среди выживших. Если в первом случае он забирает свое, то, во втором она дает надежду. И во всей этой истории мы видим судьбу девочки в те годы, ее переживания, великую в ее жизни любовь и огромное желание просто выжить.

О фильме: Многое режиссер изменил. Но, сумел шикарно донести до зрителя основной замысел автора. Потрясающая игра актеров. Отличная работа оператора. Ну и особенно, хочу выразить восхищение художникам по костюмам, и режиссеру постановщику за очень высокий уровень своей работы.

Об авторе: Я не читала других книг Зусака. НО! Эта книга, на мой взгляд - шедевральная! И за это огромное ему спасибо!

Ну и Вам дорогие мои друзья, ОГРОМНОЕ СПАСИБО, за то, что побывали здесь и прочитали мои мысли. Если что не так, то прошу простить меня, постаралась написать без спойлеров.

Для меня это не история любви. И не история писательства. Не история предательства. Это история изломанных жизней.

Самая главная мысль, которая бьется у меня в голове - каждое наше решение несет за собой целую волну последствий, и последствий не только для нас, но и для всех с кем мы связаны. Мы никогда не бываем одни - мы всегда с кем-то. Каждое слово, каждая наша мысль и движение - все влияет на жизни тех, кого мы любим, а особенно на жизни тех, кто любит нас...

Вторая мысль - с детьми обязательно нужно разговаривать. Если ребенок живет в мире взрослых, занятых своими делами, и если он привык к тому, что от него отмахиваются и просят выйти из комнаты, если он боится или просто не догадывается даже подойти к маме или старшей сестре и задать вопрос - а почему так? А что это было? Это страшно. И для самого ребенка, и для окружающих его взрослых. Если бы Брайони только могла подойти к кому-то из своих бездельников-родных и посоветоваться. Но она одинока ровно настолько же насколько и талантлива. Мне так жаль этого ребенка, который оказался ввязан в игры взрослых. Всем было удобнее свалить это тяжелое решение на ее плечи. Ты же видела? Вот и ладненько, состряпаем обвинение, уберем неугодного и забудем.

Бедная вялая Сесилия, бедный наивный Робби, бедная фантазерка Брайони... И при этом Брайони вызывает у меня ярость и отвращение. Как и любой человек, который мнит себя вершителем судеб. И неважно ребенок это или семидесятилетняя старуха. И она не искупила свою вину. Замарать бумагу романом, который перевирает истину - это не искупление. Но еще большее отвращение вызывает ее мать, которая вместо того, чтобы подумать о дочерях лежит целыми днями в мягких подушках и размышляет о том, что велеть прислуге приготовить на ужин. Женщина-лень, женщина-сноб, которая старается переложить любые хлопоты на плечи других людей, но при этом мнит себя чудесной хозяйкой и матерью семейства. Единственное что ей было не лень и чему она отдавалась с рвением - это терпеть боль, ждать боль, думать о боли.

По сути единственный человек, который вызвал у меня симпатию - Робби. И не потому что он весь такой положительный и никому не сделал плохого. Просто он не такой как они. Совсем другой, настоящий, живой и сильный. Как же жаль, что его затянуло в это болото, в эту семью...

У меня возникла аналогия с моим любимым романом "Унесенные ветром". Степенный семейный уклад довоенного времени, когда каждый взгляд и вздох имеет значение, когда все думают о том, что надеть и как себя подать, потягивают виски и ведут разговоры ни о чем... И тут война и лишения. И вчерашняя барышня с белоснежными ручками уже простая медсестра в заляпанном переднике, а вчерашний романтичный герой - изувеченный и снаружи и внутри солдат... Падение старого мира и крушение всех надежд. Только вот в чем разница - этого всего могло бы и не быть, если бы не Брайони, Лола, этот мерзкий мужчина и глупая тяга к тому, чтобы тебя хоть кто-то выслушал и пожалел... Война не гналась за нашими героями, как за Скарлетт О'Хара, сбегающей из пылающей Атланты - их в нее швырнул случай, истеричный и ничего не стоящий. И как же тяжело читать эту сцену, когда трое виновных встречаются на улице будучи уже дряхлыми стариками, и все у них сложилось. все у них было. А у Робби и Сесилии не было ничего. Их жизнь не сбылась. И никакие выдумки тут не помогут.

Я частенько пишу свои рецензии, приурочивая их к какой-нибудь дате, это стало уже своеобразной традицией. Сегодня я тоже нашел достойное внимания событие, случившееся в этот день - 2 октября - только 92 года назад. Тогда, в 1928 году, в Мадриде была основана Прелатура Святого Креста и Дела Божия, более известная в миру как Опус Деи (Opus Dei) - Дело Божие. Официальная цель этой организации - помогать верующим обрести святость в повседневной жизни, занимаясь обычными земными делами, главные направления - просветительские и образовательные, в частности усилиями прелатуры был основан Наваррский университет в Памплоне.

В целом, есть некая закрытая религиозная организация, непонятно чем и как занимающаяся, но пользующаяся особым расположение самого Папы Римского, и насчитывающая в своих рядах почти 100 тысяч членов, это же просто находка для писателя, работающего в жанре интеллектуального детектива. Если подойти к делу с умом, раскочегарить топки конспирологического паровоза, то можно очень далеко уехать, в смысле заработать. Что и проделал вполне успешно Дэн наш Ричардович Браун, да простит он мне сию фамильярность.

Роману я поставил не ахти какую высокую оценку, но и не слишком низкую, все же 2,5 - это строго посередине предлагаемого диапазона оценок, другими словами - серенько и средненько. Знаю, что многие со мною не согласятся, им дороги те незабываемые минуты, которые держали их в тонусе интриги при прочтении. Я честно им завидую, но я не пережил подобных ощущений, хотя и много слышал о том, как их переживали другие. Но, что поделать, если меня во все время чтения сопровождали не интерес и интрига, а скука и откровенное раздражение.

Во-первых, мне крайне несимпатичен главный герой цикла - профессор Лэнгдон, он мне еще в "Ангелах и демонах" успел надоесть своей упорной туповатостью, которая каждый раз парадоксальным образом помогала ему открывать новые и новые секреты и тайны. Это, понятное дело, такой авторский приём, но даже удачными приёмами не стоит злоупотреблять, а то уже начинаешь ожидать: сейчас гениальный герой в очередной раз притормозит и на него, как рояль из кустов, свалится очередное прозрение.

Кстати, рояли в кустах, это тоже к Дэну Брауну, у меня вообще сложилось впечатление, что его романы, и этот в частности, это - сплошные заросли кустарников, культурно организованные по главам, и в каждой сегменте кустарникового парка, читай - в каждой главе, припасено по роялю. Это изобилие кустарниковой растительности и бесхозных музыкальных инструментов меня неимоверно раздражало, и мешало мне сосредоточиться на главном - сюжетной линии, насыщенной убийствами, предательствами, криптексами, Монами Лизами, могилами Ньютона и рядами Фибоначчи.

В-третьих, я ничего не перескочил, потому что во-вторых были рояли, мне всегда претит использование истории в попсово-базарном стиле а-ля Андрей Малахов, где главное родить сенсацию, какой бы несуразной и бестолковой она ни была. Именно такой душок у предложенной читателю версии о потомках Иисуса Христа. Ясное дело, что к этой версии никоим образом нельзя относиться не то что всерьез, а даже вполусерьез, но в моих глазах такое решение говорит только о том, что автор не захотел создать по настоящему интересную интригу, скатившись в дешевую сенсационность.

Кстати, Дэн Браун предвосхитил гениальных украинских ученых, считающих, что Галилея - это Галиция, выдвинув раньше них версию, что Галилея - это Галлия, таким образом наперед потроллив выдающуюся историческую мысль наследников Трипольской культуры.

А еще я подумал: "Говорят, что Леонардо да Винчи не интересовался женщинами, предпочитая мальчиков. Если это правда, то Брауну повезло, у Леонардо не осталось наследников, а то пришлось бы делиться гонораром. А вдруг, они есть, бывает же и на старуху проруха, может и Леонардо хоть разок по пьяни перепутал Эмиля с Эмилией, ну и... Короче, Дэн, поищи наследников да Винчи, все же по времени их появление намного ближе времени появления наследников Христа".

Дэн Браун своим творчеством в очередной раз убедил меня в постулате о том, что успешность писателя и его гениальность - вещи далеко не всегда взаимозависимые, так что я, наверное соглашусь с резкой, но, на мой взгляд, точной оценкой, данной роману Стивеном Фраем. Приводить её здесь я не буду из-за её агрессивности, но кому интересно, можете сами погуглить, это несложно :)

1. И сразу о плохом.

1.1 Похоже, автор держит своего читателя за беспросветного идиота (что, впрочем, вполне простительно). Это иногда смешит, но гораздо чаще раздражает.

1.1.1 Вместо того, чтобы написать, например: "в машине играла такая-то соната Гайдна, и она дюже ок," — он на 2 страницы начинает расписывать всю прелесть этой сонаты, как её исполняют различные музыканты, углубляется в биографию Гайдна, рассказывает всю его подноготную и т.д. О Боже! Зачем? Если человеку нравится академическая музыка — он сам составит своё мнение о любом произведении, а если не нравится — ему тем более не нужны эти рассусоливания. Мураками навязывает своё мнение, будто оно хоть для кого-то имеет ценность, кроме него. Хотя... вот, посмотрите, сколько, кхм... "ценителей искусства" вылезло после этой книжки. — Моцарт? Не, не слышал... Что говорите? МУРАКАМИ О НЁМ ПИСАЛ??? ТАК ЧЕГО МЫ ЖДЁМ, СКОРЕЕ НАДО КАЧАТЬ!!! О, БИТРЕЙТ 128 kbps, ВЕСИТ НЕМНОГО, — КАЧАЕМ, ПАЦАНЫ!! (Поясню: эта композиция — чуть ли не лейтмотив всей книги. Но ОБЯЗАТЕЛЬНО в исполнении "трио на миллион долларов" (Heifetz, Rubinstein, Feuermann)!) Тьфу, блин. Кстати, это касается не только музыки, но и кино — нужно срочно бежать смотреть фильмы Франсуа Трюффо! (к слову: а если я не смотрел и не хочу — я идиот, который отворачивает рыло от прекрасного?) — Литературы — Кафка! Кафка же! Кафка на пляже же! — Философии — всем дико Гегель, пацаны! — И так далее.

1.1.2 Автор ТАК МНОГО говорит в книге о метафорах, что начинаешь в каждой употребляемой им метафоре искать прямо-таки анагогический смысл, и что самое смешное — ты его находишь! А потом автор объясняет значение этой метафоры (да-да! он объясняет значение ПОЧТИ КАЖДОЙ своей метафоры!), и ты понимаешь, что тебя крупно облапошили! Потому что ты построил логическую цепочку длиной от Москвы до Пекина, а оказывается, что смысл этой метафоры понял бы даже пятилетний ребёнок! Зачем? Зачем он тогда её объяснял???
Да и метафоры у него — за голову можно схватиться. Полковник Сандерс в роли "не Бога, не Будды..." — это вин, ящетаю! Джонни Уокер? Харуки, друг мой, ты в своём уме, вообще? Метафора общества потребления? ОМГ! А по-моему просто бред сивой кобылы.
Держите вот вкусняшку, например:

— Мир — это метафора, Кафка, — услышал я его шепот. — Только эта библиотека — не метафора. Для тебя и для меня — не метафора. Библиотека... это библиотека, куда бы ты ни уехал. Пусть хотя бы в этом между нами будет полная ясность.
— Конечно, — сказал я.
— Библиотека что надо — настоящая, особенная, исключительная. И ничто не может ее заменить.
Я кивнул.

1.2 Литературный язык Мураками — это нечто! Попытки писать от лица подростка и человека, у которого плохо работает голова, успешно провалились. (Кстати! Он же ещё и из-за того так убого и коряво объяснял свои метафоры, что герои книги — не очень умные люди. И якобы потому нужно было вводить такие глубокие экскурсы в историю искусства, что это было объяснение ДЛЯ ГЕРОЕВ книги. Но это никак не оправдывает попыток навязывания своего убогого мнения об этом самом искусстве читателям. Да это вообще ничего не оправдывает, йоптить!)

1.3 ЭРЕКЦИЯ! МЕНСТРУАЦИЯ! ПЕНИСЫ! ПЕНИСЫ! ВАГИНЫ! ОНАНИЗМ! СЕКС! СЕКС! ГОМОСЕКСУАЛИЗМ!!! Харуки, свет очей моих, у тебя крааааааааайне убого получаются вставки на тему секса. Они выглядят дисгармонично, они выпадают из книги. Сами посудите:

Я глянул в ту сторону, куда показывала Саэки-сан. В самом деле, остров
вроде на месте. Как на картине. Однако сколько я ни всматривался, ощущения,
что это — то самое место, не возникало. Я сказал об этом Саэки-сан.
— Многое теперь не так, — согласилась она. — Все-таки сорок лет прошло. Естественно, рельеф стал другой. Волны, ветер, тайфуны... Конечно, побережье меняется. Песок ветром сносит. Но ошибки быть не может. Это здесь. Я и сейчас все четко помню. И еще — в то лето у меня впервые случились месячные.

Поясню: 50-летняя женщина рассказывает 15-летнему пацану о событии из её молодости. У Мураками, похоже, загон на этом деле. Я много встречал и натуралистичности в книгах, и описания эротических сцен, но так нелепо и плохо не было ещё ни у кого.

1.4 АНИМЕ! Я ненавижу аниме! А вся книга напомнила мне сценарий к какому-нибудь "мудрому" и "глубокому" выкидышу анимации, кои клепают в этих ихних япониях.

2. Ну а теперь о хорошем.

2.1 Легко читается. Но не является настолько же шлаком, как какие-нибудь Донцовы, Маринины, Никитины и проч.

2.2 Ну... в принципе, неплохой сюжет. Закрученный такой. Ждёшь развязки.

2.3 Всё-таки параллельное повествование есть какое-никакое...

2.4 Хватит меня мучить! Не знаю я больше достоинств этой книги!

3. Резюме: сколько волка не корми — он всё равно метафора свободы, неумения следовать правилам, неприятия ограничений и нелюбви подчиняться кому- или чему-либо. Это очень метафоричная метафора! Задумайтесь об этом! Ведь эта метафора может открыть вам глаза на очень важные вещи: на цену истинной свободы, на неумение следовать правилам, на неприятие ограничений, на нелюбвь подчиняться кому- или чему-либо... И никогда не забывайте об этом! Ведь свобода — не волк! Ой! Наоборот волк! Свобода — волк, волк! Не корми волка! Корми свободу! Вол... эээ... ну, короче, вы меня поняли.

Сразу скажу, что, если бы не флешмоб, "Книжного вора" я бы, наверное, так и не прочитала. Уж очень была наслышана о погрешностях перевода, "особенностях" языка и спекуляции автора на военной тематике. Поэтому, кстати, и взялась так скоро — прочитать и отвязаться. Однако, друзья... всё оказалось намного сложнее и тем интереснее.

Во-первых, язык. Честно, мне понравилось, как книга написана. И рассказчик понравился. Вообще, думаю, «необычность» языка во многом обусловлена «необычностью» рассказчика. Концентрированная метафоричность, нарочитая «изломанность» фраз, употребление тех или иных слов в абсолютно чуждом для них контексте, смещение смыслов и наделение новыми значениями, казалось бы, устоявшихся понятий — всё это позволяет автору создавать образы, которые не просто запоминаются, а впечатываются в душу читателя (во всяком случае «снега Сталинграда» я вряд ли когда-нибудь забуду, кто читал, тот поймёт, о чём я, да и не только их — «небо цвета евреев» и много чего ещё). Впрочем, не буду отрицать, иногда создавалось впечатление, что автор создаёт «текст ради текста», настолько изощрённой становилась словесная игра, а образность достигала какой-то запредельной насыщенности — создавалось ощущение полного погружения, без надежды вырваться на поверхность и глотнуть свежего воздуха. Переводить такое, думаю, не очень легко.

Во-вторых, обвинения автора в использовании «удобной» для слёзовыжимания темы Второй мировой войны. Да, Маркус Зусак написал пронзительную историю о взрослении одной девочки в фашистской Германии. Да, он рассказал о Войне и о том, как она ломает человеческие судьбы. И — да, эта история способна разорвать сердце. Тем более сердце особо впечатлительного читателя. Но разве это плохо? Разве задача писателя не в том, чтобы оставить след в человеческих душах, разбудить их, встряхнуть, о чём-то напомнить, что-то показать, подтолкнуть к сопереживанию, заставить думать?.. По-моему, автору «Книжного вора» это удалось. К тому же роман получился настолько многоплановым, что одним слёзовыжиманием тут явно не обошлось. И одной темой тоже. В «Книжном воре» с избытком подводных течений и марианских впадин, но этим-то он и хорош! Ведь именно благодаря многогранности, подтекстам и смысловой наполненности роман и кажется таким неоднозначным, поэтому он и вызывает споры, этим и цепляет.

И если уж на то пошло, неоднозначность в оценках — это ведь тоже плюс. О недостойном внимания и спорить не будут, согласитесь.

Каково это быть женщиной в мусульманской стране? Боль, обида и полнейшая безысходность преследовали меня на протяжении всего романа. Халед Хоссейни погружает читателя в мир двух женщин, живущих на территории Афганистана, и своим повествованием разрывает душу читающего на множество мельчайших частиц.

Я очень далека от культуры стран востока, поэтому вдвойне интересно прийти к минимальному пониманию мироустройства и мироощущения людей, воспитанных в других традициях и в другой вере. И хочу отметить, что чтение литературы, рассказывающей о мусульманский женщинах всегда отправляет меня на самый низ, и это не вызвано нетерпимостью к религии, как можно было бы предположить, а тем, как же тяжело родиться девочкой в подобной стране.

Всегда хочу обнять и окружить заботой героинь, которые за свою жизнь натерпелись чего-то столь ужасного, как насилие, неимение права выбирать путь в жизни, насильное замужество совсем еще маленьких детей. Действительно страшно, а еще ужасней то, что подобное творится и по сей день.

«Тысяча сияющих солнц» - мое первое знакомство с творчеством Халеда Хоссейни. И автор произвел на меня хорошее впечатление. Он не пытается выдавить слезу из читающего, повествование легкое и лаконичное, несмотря на то, что описывает тяжелые судьбы двух сильных женщин, Лейлы и Мариам.

Кроме того, писатель старается погрузить незнакомого с историей Афганистана читателя в атмосферу происходящей жестокости, нетерпимости и полнейшей дискриминации прав женщин, которая дает более полное понимание безысходности, в которой очутились героини романа.

Можно было бы начать критиковать многоженство, мужчин, которые идут на подобное действо, общество, которое такое позволяет и поощряет, но знаю одно, никогда человеку, прожившему в европейской культуре подобное не понять. Любовь выражается в разных формах, не всегда она романтическая, но всегда сильная и смелая, а поэтому было интересно наблюдать, как две женщины нашли в друг друге дом и покой, находясь все время в эпицентре бомбы, мужа, которая могла взорваться в любой момент.

Хочется сказать спасибо автору за такой трогающий и выжимающий все соки роман. Спасибо, что поднимает такие темы и не замалчивает в сторонке отношение к женщинам Афганистана. Со мной такое бывает редко, но под конец я даже прослезилась, а для меня это говорит о многом.

Начала читать это произведение как обычную художественную литературу. В процессе чтения переживала за героев, негодовала на родителей. Примерно на середине произведения решила почитать о нем, чтобы узнать капельку больше. И узнала, что это реальная история, это автобиография автора, и даже как-то немного стало грустно. Не спорю, в реальности полно историй таких семей: родители, как правило, оба пьют, пропивая пособие, а дети как-то живут, точнее выживают. Причем чаще всего такие семьи - многодетные. И, как мне кажется, большинство детей из таких семей решает не повторять ошибки родителей. Но бывают и исключения, и дети, не смотря на то, что пережили в детстве, заведя свою семью, тоже начинают пить. Но это лирическое отступление. Я считаю, что каждый распоряжается своей судьбой, и сам человек решает кем ему быть.

Никогда не надо бояться быть таким, какой ты есть, и никогда не надо слушать тех, кто, основываясь на собственных представлениях и предрассудках, говорит окружающим, как им надо жить.

Вернемся к истории. Здесь большая семья, которая состоит из 6 человек: родители, 3 дочери и сын. Жизнь была у них суровая, можно сказать, что они жили на улице, впроголодь, в старой одежде и постоянно меняя штаты из-за того, что отца начинали преследовать, как правило, за жульничество. Дети пытались выжить сами. Мать чаще не ходила на работу, чем ходила, и ходила тогда, когда дети ее туда отправляли; в приступах депрессии она лежала под одеялом и плакала, временами ела шоколад, тогда как вся семья давно уже ничего не ела. Отец чаще всего пил и дома не появлялся. Когда в семье были деньги, они ели. Но чаще их не было. И в такие моменты дети могли есть из мусорок, как бродячие животные.
Не смотря на все это, дети хорошо относились к родителям. И когда выросли хотели им помочь и увести их с улицы.
Книга заставляет задуматься. Подумать об отношении к родителям, о том, каким родителем хочешь быть ты.

Всегда найдутся те, кому эта книга понравится, а кому - нет. Также найдутся те, кто будет недоумевать зачем тут тот или иной персонаж, что его можно было и убрать, и те, кому будут казаться, что все персонажи на своих местах.
В этой части мы, вслед за Сажеруком, отправляемся в мир “Чернильного сердца”, мир из бумаги и чернил, где встречаются феи, русалки и стеклянные человечки. Сначала Мэгги, Фарид и Гвин, которых вчитала сама Мэгги, затем Мо, Реза, Мортола и Баста. И уже под конец истории, в Чернильный мир Мэгги вычитывает Орфея, что изначально отправил Сажерука и “четверку”. В нашем мире остается только Элионор, которая тоже хочет побывать в Чернильном мире, но ее никто туда не “вычитал”. И мы такие же, как и Элионор, хотим оказаться рядом с любимыми героями, но не можем. Можем только наблюдать за ними со стороны.
Эта часть сильно отличается от первой, ее сюжет строится иначе. Здесь происходит медленное погружение в Чернильный мир, мы медленно шаг за шагом следуем за героями, попадаем в передряги, пытаемся спасти комедиантов.… Здесь уже реальный мир, с реальными героями, настоящая живая история. Здесь есть капелька любви между героями, переживания за детей, драки и убийства, бегство от смерти и представления, что устраивают время от времени Фарид и Сажерук.
Фенолио, автор произведения “Чернильное сердце”, еще в конце первой книги попадает в свой выдуманный мир. Он пытается спасти свое произведение, которое начало жить своей жизнью, причем не такой, какой он изначально ее задумывал. Спасение произведения у него плохо выходит, под конец опускаются руки и он соглашается на ученика, Орфея, говоря, что свежая кровь поможет спасти Чернильный мир.
Кроме старых злодеев появляется еще один, Змееглав. К нему примкнули остатки банды Каприкорна, когда тот пропал. Он хочет получить власть над обеими частями у Непроходимой чащи.
У произведения трагичный финал. Надеюсь, в третьей части история завершится на доброй ноте.

Сердце. Кровь. Смерть.

Три слова, которые надо написать, чтобы умер Змееглав. Три слова, чтобы завершить трилогию.

Я не понимаю, чем вызван столько невероятный успех данной книги, видимо, книги о Второй мировой и Холокосте просто не принято ругать. Но, по моему скромному мнению, книга просто никакая при наличии всех слёзовыжимательных душетрепещущих элементов и одноногих собачек. К тому же мне не удавалось воспринимать происходящее как нечто, имеющее отношение к реальным историческим фактам, скорее как несуразное фэнтези по мотивам.

Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, повествование от лица Смерти (полагаю, автор хотел создать беспристрастного рассказчика, но Смерть получился весьма предвзятым и заинтересованным господином), которое не несёт особой смысловой нагрузки, кроме лёгкого флёра мистики и возможности переключаться между многими героями. Во-вторых, стиль. Он довольно необычный, полный игр со словесными конструкциями, яркими образами, ощущается в некоторых описаниях лёгкий уход в сюрреализм. Это может нравится или нет, восхищать или вызывать отторжение, однако мне это показалось откровенно неудачным ходом, убивающим серьёзность. В-третьих, фантасмагорические вставки — истории, написанные героями, фантазии о кулачных боях с Гитлером, — окончательно настраивают сказочный лад. Как антивоенный роман — откровенно слабо, как для самых маленьких. Как попытка показать жизнь и страдания обычных немцев в этот сложный исторический период — тоже по самым верхам, какому-то унылому воровству яблок или книг посвящено больше, чем гитлерюгенду или пешим маршам евреев до концлагерей.

Повествование от лица Смерти создаёт дистанцию между персонажами, читатель остаётся в роли наблюдателя со стороны, чувства героев в основном проговариваются, а не демонстрируются во всей полноте. Сухо, блекло, пусто, с переключением на живописные экзерсисы в изящной словесности при описании какой-нибудь лужи. Характеры действующих лиц ограничены шаблонами или отведённой сюжетной ролью, без глубины и многогранности. Сюжета как такового нет. Есть завязка, после которой идёт монотонное, без особенных резких подъёмов повествование, что так же спокойно перетекает в завершение.   Возможно, я черствый сухарь, но меня не тронуло ничего, даже многочисленные смерти персонажей (у половины из них по три страницы на всё жизнеописание, что не способствует сопереживанию этим условным кусочкам картона).

Я читала много книг о войне, в том числе и детских, показывающих предвоенные, военные и послевоенные годы глазами детей, без детализованных описаний ужасов, но иногда пробирающих до кома в горле всего одной фразой. Здесь же автор давил на эмоции слезинкой ребёнка в несправедливом мире, но наигранность просвечивала сквозь корявые декорации. Не тронуло совсем.