Рецензии — стр. 21

Эта книга хороший пример легкой, светлой литературы, описывающей военные и послевоенные годы в Великобритании. В романе описана немецкая оккупация Нормандских островов. Авторы подошли к отображению реальных событий с большим уважением. Здесь нет "игры в войнушку", страницы с описанием ужасов войны не носят легкого характера, в них чувствуется правда, они заставляют переживать о героях.
Основные события романа происходят в послевоенные годы, 1946 год. Это роман в письмах. Молодая писательница Джулиет, которая во время войны вела газетную колонку, получает письмо с острова Гернси от фермера Доуси, в руки к которому попала книга Чарльза Лэма с именем и адресом Джулиет. Так завязалась переписка, так Джулиет познакомилась с членами клуба любителей книг и пирогов из картофельных очистков.
Каждое письмо событие, яркий характер. Проникаешься симпатией к этой дружной компании и сочувствием к трагедии, которую им пришлось пережить во время войны. У каждого из героев осталась своя послевоенная печаль, но они заставляют себя жить и радоваться жизни, природе, книгам и друзьям. Развивается роман в письмах, но любовная линия в книге главная.
В книге много юмора, она лучится счастьем окончания войны, простым радостям жизни, светлой печалью от перенесенных тяготах и утратах.

Вот что мне нравится в чтении: одна-единственная деталька в повествовании заставляет взяться за другую книгу, а крохотная деталька в ней — за третью… Бесконечная геометрическая прогрессия, рожденная погоней за удовольствием.

Роман заряжает оптимизмом. Легкость книги не мешает, а помогает помнить о подвиге людей, переживших войну.
Фильм по этой книге, я смотрела до чтения. Отдаю предпочтение книге, но фильм сумел передать эту светлую атмосферу книжного братства.

Мне не нравится экранизация. Начала с этого по простой причине — из-за не очень удачного фильма читать оригинал не хотелось, и я упустила целый год, уверенная, что книга будет написана в таком же духе. Так ли это? Немного, но отчего-то персонажи из оригинала полюбились, что не случилось с экранизацией. Она показалась пустой, лишённой хоть каких-то чувств и теперь во мне сражается желание ещё раз глянуть, мало ли мнение поменяется, но другая часть вопит, что станет лишь хуже. Пока что рисковать не стану, но кто знает, как всё повернётся.

Роман в письмах, время действия — после второй мировой, персонажи — писательница и её друзья по переписки. Честно говоря, о том, что жанр эпистолярный не знала, поэтому какое-то время была удивлена и не представляла, как реагировать, но быстро привыкла и даже начала наслаждаться.

Всё благодаря героине Джулиет и её отношению к жизни, и непосредственно к войне, которая закончилась, но в памяти людей до сих пор жива. А ещё у героини прелестный характер и она выписана автором ярче, чем остальные. В экранизации Джулиет вышла иной — какой-то непонятной и немного отталкивающей, а здесь я её полюбила.

Житель острова Гернси пишет Джулиет из-за книги, которая когда-то принадлежала ей и впоследствии оказалась у него. В письме звучит необычное название книжного клуба, что заинтересовывает девушку и она, увлечённая, отвечает ему.

Вскоре это превращается в коллективное знакомство с жителями острова, к которым Джулиет начинает испытывать дружеские чувства. Она читает о том, как им жилось во времена оккупации, узнаёт больше о людях и делится подробностями о себе самой. Они становятся друзьями, и однажды Джулиет приезжает на остров, чтобы познакомиться в реальности.

Сейчас мало кто общается посредством писем, но в моём детстве это было обычным делом. Правда, когда мне стукнуло двенадцать, телефоны постепенно охватывали людские сердца, но многие всё ещё предпочитали почту. Казалось, что в этом есть нечто волшебное, пришедшее из далёких времён и сохранившееся, как маленькая и горячо любимая традиция. Я больше не могу с уверенностью сказать, что в том действии было больше тепла, чем в сообщениях, отосланных с телефона, но помню, как скучала по ушедшей традиции.

Пожелтевшая бумага, чужой почерк — неразборчивый или невероятно прекрасный, слова из прошлого, которые прошли сквозь время и сохранились, пусть и не в лучшем виде, но от этого отношение к ним не поменялось. С моего детства мало что осталось и это большое упущение, но приятно просто об этом вспомнить.

Читая книгу вместе с Джулиет узнавала о жителях острова, переживала с ними трудные времена, скучала по ушедшим, но не забывала улыбаться, потому что трагедия не покинула их окончательно, но дышать стало легче.

Практически до самого конца была уверена, что не всплакну, но на моменте со смущающимся Кристианом и помявшимися цветами, сердце защемило. На краткий миг стало больно за всех тех, кому не повезло и тех, кто закончил свою жизнь в ту эпоху, так и не узнав, что сталось с его родными.

Романы в военные или послевоенные времена совсем не моё. Сентиментальная сторона исходится слезами и переживаниями, но отчего-то продолжаю браться за них. И пусть о любви тут больше, чем о войне, но без печалей никуда.

Так что да, мне понравилось, и я осталась довольна. Как жаль, что экранизация отложила знакомство с оригиналом. И радует, что это не продлилось слишком долго или вообще навсегда.

Я всегда несколько побаиваюсь книг о войне, потому что они, как правило, или по-настоящему ужасные, а тебе этого спасибо, не надо, потому что у тебя и так бабушка в оккупации была, или откровенно, неприкрыто коммерческие - это когда автор не слишком незаметно прикидывает, что если на сто семидесятой странице гестаповец выколет глазки маленькой еврейской девочке и съест ее плюшевого мишку, то книга продержится в списке бестселлеров "Нью-Йорк Таймс" еще две тысячи лет. Ну и есть, конечно, случаи вроде назойливо программного фолксовского Birdsong, когда автор пятьсот страниц обтесывает о голову читателя мысль о том, что война - это плохо, используя художественные принципы, которые в истории человечества появились одновременно с палкой-копалкой и бронзовой мотыгой: полет окопных вшей над вырванными с корнем ногами, диарея и порушенная любовь, а то и все сразу.

Но в романе Доэрра ничего этого нет - точнее, не то чтобы там не было бы сюжетно мертвых девочек, морозов где-то под Украиной, ужасов гитлерюгенда и оккупационного сиротства, - только оно прописано не прямо тебе в глаза, чтобы застрять там моральным бревном и сплавиться вместе с водопадом слез прямо в душу. Нет, это книга в первую очередь про сплетение разрозненных человеческих историй, отдельные точки которых, так уж получилось, выпали на то время, когда мировой аппендицит загноился фашизмом.

Во Франции потихоньку слепнет шестилетняя Мари-Лор и ее отец, хранитель ключей в парижском музее естественной истории, вырезает для нее из дерева крошечную, но очень подробную модель их квартала, чтобы дочь училась видеть руками. В Германии восьмилетний Вернер, воспитанник сиротского приюта так и не опомнившейся от своего эльзасского акцента фрау Элены, находит первое в своей жизни радио, чинит его и вместе с младшей сестрой Юттой, арийской беляночкой, слушает далекие детские передачи на французском о космосе, солнце, звездах и движении света. Еще где-то, чуть глубже нарративного уровня, отзвуками первой мировой пишется судьба дяди Этьена, который сколько там - двадцать, шестнадцать лет - не выходит из своего узкого, высокого дома в Сен-Мало, обложившись книгами и радиоприемниками - будто мешками с песком - от грохота самой жизни. Еще где-то консервирует последние в мирном мире золотые окружья персиков мадам Меник, и где-то совсем-совсем глубоко дает черные завязи опухоль фон Румпля, которая всю книгу будет съедать его наряду с идефиксом обладания самым огромным голубым алмазом в мире - "Морским пламенем".
И затем эти неспешные круги на воде огромного моря жизни война сворачивает в один водоворот: Мари-Лор с отцом приходится бежать из оккупированного Парижа: спасать себя и тот самый голубой алмаз, Вернеру придется зажмуриться и спрыгнуть с закрытыми глазами с турника в самый центр нацистского флага, чтобы не взорваться в шахте, как его отцу. Дяде Этьену придется сделать шаг. Мадам Меник - организовать сопротивление из таких же неуемных старушек как она. Фон Румплю, придерживая гниющую опухолью мошонку, придется поползти по следу.

Рассказ об этих, таких меленьких на фоне прогорающего войной мира судьбах, выстроен как лоскутное одеяло: квадратик про Мари-Лор, засыпающую под звездным небом где-то не в Париже, потом прыг-скок к Вернеру, который мечтает о том, чтоб изучать в Берлине высшую математику, потом - к умеющему ждать фон Румплю, потом - к деревянным домикам отца Мари-Лор, потом - к птицам Фредерика и потом, еще дальше, снова Вернер и снова Фолькхаймер, снег, радиоволны, выстрелы в амбаре, ракушки, плеск океана, двести тридцать шесть шагов и шесть сточных канав до булочной. Весь роман поражает какой-то байеттовской глубиной и неторопливостью: подробным перечислением ракушек и прочих морских моллюсков, выстроенным на подоконнике по ранжиру шишками, долгим, почти осязаемым, течением пальцев по Брейлю, шипением омлета на сковородке, изобретением передатчика, ржавым стуком ключа в железной дверце, за которой - только соль, океан и улитки, звоном в ушах и чтением вслух под бомбами "Двадцати лье под водой".

Это не самый берущий за генетическую память роман о войне как таковой, потому что ее непосредственные ужасы похожи на вспышку справа - мелькнут страничкой и растворятся в обездвиженности оккупированного Сен-Мало, в стуке трости Мари-Лор и ненаписанных письмах к Ютте, в консервированных бобах и наполненной напоследок ванне. Это сюжетные портреты на фоне военного пейзажа, когда пустые окна и пустые желудки сливаются в серую грунтовку, которая делает только заметнее отдельные проявления невоенной, почти нормальной жизни: книги, ветер, весну и весь тот свет, которого мы не видим.

Я уже встречался с маленькими современными японскими книжками. "Брак с другими видами" Юкико Мотои, "Хроники странствующего кота" Хиро Арикавы. Может быть, какие-то ещё, которые забыл. Теперь вот Саяка Мурата и её "Человек-комбини" долго маячили на периферическом зрении. Жёлтая обложка, паспортное фото женщины. いらっしゃいませ! – буквальное приглашение. Сподобился.

Кэйко Фурукура – главная героиня книги – с самого детства не понимает норм человеческого общения. Она может безобидно предложить зажарить дохлую птичку, а может ударить мальчика лопатой по голове, если это оправдано целью, что уже не так безобидно. Психологическое образование подбивает порассуждать о диагнозах Кэйко, но оно же и сдерживает. Не буду.

Отдушину девушка находит в магазинчике-комбини, куда устраивается на подработку. И вот ей 36, а она всё ещё подрабатывает. Лавина вопросов от знакомых и родственников нарастает. Почему она не найдёт, наконец, нормальную работу? Или не выйдет замуж? А Кэйко магазинчик нравится. Она чувствует его музыку, его пульс. Она копирует повадки коллег, чтобы сходить за свою. И всё бы её устраивало, если бы не давление общества.

В магазине она знакомится с Сирахой. Вредный, озлобленный, неприятный со всех сторон тип. Он быстро покидает комбини, но не историю. Так у Фурукуры появляется шанс на внешнее благополучие, но общественное мнение и здесь сумеет зацепиться.

Чем дальше в лес – тем страньше и страньше. Сираха превращается в карикатуру на себя. Фурукура цепенеет в безволии. А общество... вот тут не знаю. Не могу уверенно судить о японских порядках. Может быть, их и правда тисками держит этикет. Может быть, они и правда лезут всем подряд в душу, не вытирая ног. С моим опытом происходящее к финалу расходится всё сильнее. А я ведь тоже не мастер коммуникации, хоть и лопатой никого не бил.

У нас, ин мазер Раша, вернее ロシアお母さんで, такие проблемы решаются двумя словами, в одном из которых есть буква "Х". Можно и тремя словами без буквы – "Мне так нравится". Но это уже личное.

А книга получилась простенькой, со вкусом, социальненькой. Как и всё современное японское, что мне попадалось. Это не Мисима, не Кавабата, не Танидзаки. Но миленько. Мне бесконечно симпатична идея счастливого человека в "Пятёрочке". Не так много об этом пишут. Я бы сказал, мало. И зря. Проблема давления общества на "нестандартного" человека поднимается в этом ключе со всей справедливостью.

Такие мысли возникли у меня во время и после прочтения. А ещё я подумал, что и само общество устроено справедливо. Такой вот парадокс. Во всяком случае, оно удерживает женщину от ножа, когда рядом плачет младенец. В этом есть резон. Кэйко не повезло. Или повезло в каком-то другом, более важном смысле: не увязая в нормативно приличных связях, она может позволить себе искренне наслаждаться симфонией комбини.

«Неужели для того, чтобы расчистить место новому, надо сжечь дотла старое?»

А за красивыми фасадами зданий скрывается боль. Это как за хорошей театральной постановкой, за идеальными ролями скрываются: настоящая жизнь, настоящие люди со своими проблемами, которые на сцене не видны.

Шейкер-Хайтс - город с картинки. Дома с красивыми фасадами, подстриженные лужайки, приветливые соседи, здесь даже мусорные баки стоят на задних дворах, чтобы не портить идеальную картину. Семья Ричардсонов живут в Шейкер-Хайтс. С виду у них очень счастливая семья: четверо детей, хорошая работа, красивый дом,…что еще нужно для счастья? Однажды в город приезжает Мия Уоррен со своей дочерью Перл. Мия - художница, птица, которая может свободно летать из города в город, быть ни к чему не привязанной и творить... Но Мия дала обещание себе и дочке: «В этом городе мы останемся насовсем». Поэтому, по стечению обстоятельств Мия и Перл снимают дом у семьи Ричардсонов… И тут будет жарко.

Я очень люблю книги, которые начинаются с финальной сцены, а затем все пазлы складываются в единую картину. Получается такой интригующий эффект: ты уже знаешь, чем закончится, но все равно интересно, что именно привело к такому финалу.

Я полюбила эту книгу за ее открытость и прямолинейность. Я все время пыталась встать на чью-то сторону, пыталась решить, кто здесь злой, а кто добрый. Но это не сказка, это роман о двух женщинах, о двух матерях, об их пути и пути их детей. Здесь нет хороших и плохих, правых или неправых. Здесь настоящая горькая жизнь: с обидами, несправедливостью, болью. Какая красивая бы не была внешняя оболочка «счастья», за ней скрываются неидеальные отношения между мужем и женой, детьми и родителями, братьями и сестрами, друзьями… И каждый борется с этим как может.

После прочтения книги я посмотрела сериал, который дополнил мои впечатления от книги. Это было очень жарко… Если вы не читали и не смотрели «И повсюду тлеют пожары», то я вам очень советую это сделать!

Американка Тара Вестовер получила всеобщее признание в 2018 году, когда вышла её первая и пока единственная книга, получившая множество наград и ставшая бестселлером. В ней - мемуары Тары о её детстве и взрослении в крошечном городке в штате Айдахо.

Мемуаров пишется великое множество, но чем же так выделились мемуары Тары? Родилась она в очень религиозной мормонской семье, и была младшей из семи детей. Главным в доме всегда был отец - человек с крайне радикальными взглядами на жизнь и окружающий мир. Он не доверял правительству, всё время ожидал от них нападения на его дом. Не верил в систему образования, якобы она промывает людям мозги. Потому его дети не ходили в школу и обучались дома (хотя вряд ли урывочное чтение религиозных книг можно назвать обучением). Он также не верил в медицину, и даже серьёзнейшие травмы в семье лечились просто травами, которыми занималась мать, местная повитуха.

И всё бы ничего, да только помимо этого в семье процветало насилие - как психологическое, так и физическое. Сначала был отец, а потом и подросший брат Шон. В книге Тара часто вспоминает случаи, когда отец подавлял её волю, отправляя выполнять опасную работу на принадлежавшей ему автомобильной свалке. А уж случаев, когда старший брат Шон по любому поводу её избивал и вовсе не счесть. И самое жуткое, что все эти вопиющие преступления прикрывались верой - это Бог так хочет, это его воля, а ты просто отклонилась от неё, за что тебе и наказание.

Среди семерых детей лишь трое, включая Тару, смогли вырваться из-под этого гнёта, смогли получить образование и чего-то добиться в жизни. Но всё это было далеко не так просто. Мало того, что отец годами промывал детям мозги, они ещё и жили настолько изолированно от реального мира, что поступившая в колледж Тара не знала, например, что такое ислам, или Холокост. Поэтому адаптироваться было вдвойне тяжелее.

На самом деле, это страшно, когда твоя семья, родные и близкие тебе люди, оказываются не просто не на твоей стороне, но даже опасны для твоего благосостояния. И требуется огромное количество душевных сил, чтобы это понять, принять и отгородиться от всего этого. Тара в книге явно показывает, как тяжело ей было распрощаться с родным домом, принять, что там её не ждут, если она не готова вновь подчиниться отцу.

Книга читалась далеко не просто, именно морально. Поэтому даже и представить сложно, насколько тяжелее было Таре через всё это пройти, но в итоге выкарабкаться, стать сильной личностью, получить образование и найти верных друзей. Её история очень мотивирует, показывая, что из любой ситуации есть выход, главное на это решиться.

Интересная задумка передать историю создания клуба в эпистолярном жанре.
Множество писем, записок и телеграмм, разлетающихся в разные стороны.
Надо обладать хорошей памятью, что бы сразу запомнить - кто есть кто и в каких отношениях. У меня большая проблема с запоминанием имен в книгах, особенно иностранных. Поэтому первая половина книги для меня оказалась катастрофой.
И когда я было решила воссоздать на листочке древо взаимоотношений от главных к второстепенным, картина более менее прояснилась.
Есть остров, есть клуб – то ли больших любителей пирогов, то ли книг.
Уютный такой, милый, но со страшными воспоминаниями, с картинками оккупационных трагедий и страха.
Элизабет - главное звено книги.
Она как магнит, создавший клуб и притягивающий людей даже после своего исчезновения. Любая история острова сводится к этому человеку. И она, как это обычно и бывает в книгах – человек смелый, самоотверженный и добрый. Для меня чуть непонятный. Почему именно так надо помогать?! Героизм очень уж необдуманный, при полном отсутствии самосохранения и здравомыслия. Хотя настоящий героизм, наверное, такой и есть.
И все же это единственный герой, про которого интересно читать.
Многие из писем давно пора сжечь, как просили их автора. Потому что глупость отдельно взятых героев книги просто трудно пережить.

А ведь поначалу подумывала, а не рвануть ли мне, не вступить ли в их клуб. Вдруг он там еще существует и я сказав, что теперь тоже знакома с Элизабет, использую это как пароль, ключик для попадания в их большую семью.
Но вовремя вспомнила, я же совсем не люблю картошку.

Но главное, скажу вам по секрету, они очень странные. Никогда не видят очевидного, того, что уже всплыло на поверхность и болтается под носом.
Почему они замечают шишки на голове, а не чувств, настроения, состояния близкого?!
Почему у них перевернуто понятие марали – никому не рассказать секрет едва знакомого человека и тут же залезть в дом друга, перевернув все его личные вещи, тут же рассказать о них соседке?!

Поэтому я решила никуда не ехать.

Несмотря на то, что аннотация к книге торжественно объявляет, что уже первая глава "принесла автору литературную премию и открыла миру новый талант большого масштаба – Эмили Фридлунд", мне лично хочется задать авторке (ой, как не люблю я это слово, явно уничижительное, но тут у меня другого нет) только тот вопрос, которым я озаглавила отзыв.

Мама просила меня молиться перед сном, и я каждый вечер повторяла одну и ту же молитву: «Дорогой Бог, пожалуйста, помоги маме, папе, Тамеке, Эйбу, Доктору, Джасперу, Тихоне и всем зверям во всех зоопарках не слишком скучать и чувствовать себя не слишком одиноко». «Не слишком» – это была моя мантра.

Не слишком - вот ключевое слово всего романа. Не слишком внятный сюжет: мадам под тридцать вспоминает себя пятнадцатилетней девчонкой, которая в свою очередь вспоминает своё раннее детство, когда она обитала в коммуне хиппи. Не слишком много событий (это если не сказать, что их очень мало): по сути - всего два, как учитель обрюхатил её одноклассицу, хотя "виновник торжества" в этой ситуации под очень большим вопросом, и как семейная пара дала умереть собственному сыну четырёх лет, потому что религия не позволила им обратиться к врачу - ведь молитва лечит, а лекарства это так, пшик. Не слишком близкое отношение имеет девушка к этим событиям: с одноклассницей они даже не подруги, хотя в конце книги промелькивает опять же не слишком точный намёк на то, что в эту Лили она влюблена, а что касается умершего малыша, то она иногда сидела с ним в качестве няньки, привязалась к ребёнку, но снова - не слишком, не настолько, чтобы хоть что-то сделать. Не слишком яркая жизнь героини не может вызвать ярких эмоций у читателя. Тут единственное, что трогает, ужасает (а ведь в аннотации обещали, что "именно такая книга, которую надо читать зимой под одеялом: от нее мороз по коже") и возмущает, это горе-родители. Он - профессор, с поехавшей крышей, утверждающий, что во Вселенной нет места, где нет Бога, особо же это касается детского тельца, в котором зреет опухоль мозга. Видимо, он приверженец одного из учений, о котором в книге вот такая информация:

Рай и ад – это просто разные способы мыслить. Смерть – ложная вера в то, что все имеет свой конец. Для приверженцев Христианской науки существует только следующая фаза, которая, насколько я понимаю, та же самая, что и данная фаза, только вы, возможно, ее видите иначе.

Она - бывшая студентка мужа, ныне занята в основном правкой его как бы научных работ, сына любит до умопомрачения, но ... Лео, её обожаемый муж, не шевелится, вот и она не шевельнётся.

Чету Гарднеров, которых обвиняли в причинении смерти по неосторожности, оправдали через три недели на том основании, что они подлежали освобождению от судебного преследования по религиозным убеждениям.

А остальное всё не слишком: довольно странные отношения с матерью, доходящие до того, что Мэделин ( или всё же Линда? её называют то так, то эдак) думает, что тогда у хиппи кто-нибудь перепутал детей, и это не её мама. Не слишком понятно, к чему в жизни стремится, чем вообще интересуется героиня. Зато вот что абсолютно понятно - она ничего не добьётся в любом случае. Под лежачий камень, как говорится...

Не поставила двойку только из сочувствия маленькому Полу, которого убили, иначе не скажешь, взрослые и вроде бы умные люди...

Впечатления: В школе я, как и многие, читала греко-римские мифы. Только не в изложении адаптированного Куна, а в более взрослом и подробном пересказе от зарубежного автора (фамилию которого я возможно когда-нибудь вспомню). И кровишки со смертями там было предостаточно, так что Цирцею из тех мифов я запомнила как злую, и даже ужасную, колдунью. После же знакомства с романами Мадлен Миллер я всерьёз задумалась - на истории скольких же мифологических героев и богов можно взглянуть совсем с другой стороны. В этой версии Цирцея стала теперь чуть ли не самой моей любимой героиней мифов)

Главное достоинство "Цирцеи" для меня - полное погружение в происходящее. Я не знаю как автор это сделала, но я на полном серьёзе поверила в существование богов когда-то там несколько тысяч лет назад. Она их сделала реальными. По-настоящему "оживила" историю Цирцеи, и всех тех, кто её окружал. Восхитительно!

Не менее мне понравился сам образ главной героини. Она оказалась самой человечной из богинь. Не зря автор показала в эпизоде с Прометеем как все упивались его страданиями на божественном суде, и только одна из дочерей титана Гелиоса подошла к нему и проявила сочувствие. Тогда как каждый бог думал только о себе, Цирцея умела и хотела думать о других. Именно это - забота, любовь, дружба по отношению к другим, сделали её сильной и заставили бороться за свое место под солнцем, чтобы защитить тех, кто ей дорог. Ещё мне очень понравилось в Цирцее её чувство собственного достоинства. Когда надо прогнуться, но никогда не унижаться. Её история отношений с Гермесом и потом Одиссеем в этом плане очень показательна.

И если я в начале думала, что сюжет романа будет довольно вялотекущим и скучным, ну какие события всю книгу могут происходить с богиней, запертой на небольшом островке? То я быстро поняла, что ошибалась. Роман наполнен событиями, героями, историями. Финал же истории Цирцеи меня крайне порадовал. Он именно такой каким и должен был быть. И заложенная автором идея о различии божественной и человеческой природы как по мне воплощена сполна.

И опять же моё любимое - эстетика. Греческая мифология. Боги, титаны и герои. Солнечная Цирцея с её темным искусством колдовства. Её остров, утопающий в зелени. Её травы и цветы, выросшие из крови титанов. Верная львица. Стая волков, охраняющая очаг. Гермес с его неутолимой жаждой нового. Дедал, попавший в ловушку своего таланта. Одиссей, заблудившийся в воспоминаниях о войне, и в женщинах. Пенелопа, верная в первую очередь себе. Медея и её месть. Прометей и его жертва. Чудовищная Сцилла и тайна её происхождения. Троянская война и Критский лабиринт с Минотавром. Было истинным удовольствием читать обо всем этом, узнавать давно знакомые образы и открывать в них новые оттенки.

Кстати, спасибо писательнице за небольшой отрывок про Гектора. Прям музыка для моих ушей))) Наконец-то:) Еще и из уст Одиссея, это дорогого стоит! Обычно Одиссей хвалит только самого себя:)

"– Я встречался с Гектором однажды. В самом начале войны, когда мы еще делали вид, что перемирие возможно. Он сидел рядом со своим отцом Приамом на шатком табурете, а казалось – на троне. Он не блистал как золото. Холеным и безупречным не выглядел. Но был целен, как монолитная мраморная глыба, высеченная из породы. Его жена Андромаха наливала нам вино. Потом мы узнали, что она родила Гектору сына. По имени Астианакт – “владыка города”. Но Гектор называл его Скамандрием – в честь протекавшей близ Трои реки."

Каких-либо недостатков романа, даже если они были, я просто не заметила, настолько мне нравилось то, что я читаю. Но ради справедливости должна заметить, что порог вхождения в книгу, где-то первые страниц 50, все же придётся преодолеть)))

Итого: Замечательный роман! В нем есть всё - сюжет, герои, идея, эстетика, мифология. Мадлен Миллер определённо становится моим автопокупаемым автором. Очень надеюсь ещё прочитать из-под её пера романы о других героях и богах, про Одиссея, например, и Гектора, и Елену Троянскую...)))

"Над головой кружат, снижаясь, созвездия. Моя божественная природа сияет внутри, как сияют последние лучи солнца, прежде чем утонуть в море. Я думала когда-то, что боги – противоположность смерти, но теперь вижу: они всего мертвее, ибо не меняются и ничего не могут удержать."