"Ямы" первая толстая книга, которую прочел мой младший сын. После нее бесстрашно взялся за еще толще :), За Корнелию Фанке. А "Ямы" прочитал, потому что посмотрел фильм, очень фильм ему понравился (конец там конечно переголливуден, в книге жизненнее), решил, что в книге будет больше подробностей и взялся. До того по традиции канадской начальной школы читал книжки тонкие, ворохом, но тонкие. А кандские учителя говорили мне не торопить его. Зачитает, когда придет время. Время пришло после фильма :).
В Канаде совсем другой подход к детскому чтению. Вот российская статья
В статье все дружно переживают, что дети не читают книги, которые читали в детстве родители. И что вообще не читают книги.
А я помню, почему бросил читать старший сын в начальной российской школе - они два раза подряд с разными учителями прочитали замечательную книгу Богомолова "Иван". Она потрясна. Не зря Тарковский снял по ней фильм. Но ИМХО она не по возрасту для начальной школы. Вообще-то она о том, как взрослые растерялись и ничего не смогли сделать с военной психотравмой ребенка. Вот как, как можно было это давать первоклашкам? Это же страшно в столь юном возрасте прочитать о детском ужасе и бессилии взрослых. Я думаю, что вот так дети и перестают читать - от перегрузки эмоциональной и прочей. А в том что дети не читают то, что родители - ничего страшного, не книги, так что другое найдется общее. Могут и родители почитать книги детей.
Под катом - как в Канаде обстоят дела с чтением в школах....
Сразу оговорюсь. Думаю, моим детям повезло со школами и учителями. Потому что учебный план в Канаде выглядит действительно планом - одни общие слова, как ему следовать – дело учителя.
Ну и много воды утекло. Думаю, что образование в Канаде ухудшилось. Программу все время упрощают.
В начальной школе основная задача научить читать, привить любовь к чтению и, далее, ее не отбить. Книжки на этом этапе – так называемая учебная литература, разбитая по уровням, на каждом следующем уровне – сложнее словарный запас и грамматика. При этом такая литература часто шедевральна! Тот же «Крошка Енот» Лилиан Муур. Но никто таковой ее не считает и с пиететом не относится! Может потому что ее очень много и потому что тексты коротенькие?
В классной комнате на стене нет «Экрана успеваемости», никто не знает оценок одноклассников. Зато висит типа Экран чтения. В этом они соревнуются. Призы дают не только победителям основным, но и промежуточным – перешел на другой уровень чтения или с тонких книжек на книги с главами - тебя отметят.
Оказывается, дети боятся читать толстые книги и потому долго тянут и читают тонкие. Есть специальные переходные по 2-3 главы. Это детективы и приключения, истории про отношения в классе и семье, но – это все еще учебная литература.
В довольно тонком виде есть и адаптированная классика. Как мне, возмущенной, пояснила одна мудрая учительница – это для любопытных, которые еще не могут осилить подлинник, но очень хотят знать сюжет, или для тех, кто по природе своей не читатель и никогда не осилит подлинник, зато будет в курсе классических сюжетов. Ничего, настоящие читатели еще вернутся к оригинальному произведению.
Также она мне сказала, что чтение - это труд, сложно все время читать классику, особенно детям, с детскимчтением надо чтоб процесс был непрерывен (!!!), чтоб они читали все время. И потому пускай читают тяжелое вперемешку с легким, главное – не отбить охоту потому что скучно, потому что не понял, потому что обязаловка.
Библиотекари школьные тоже поощряют детей за чтение, не только учителя. Выдают… наклейки. Хорошие учителя и библиотекари выискивают в магазинах самые необычные стикеры. И когда ребенок сдает книгу, то получает стикер на выбор. Пустяк, но почему-то работает. Стикерами облеплены рабочие папки (то, что у канадского школьника вместо тетрадок). Или бумажки – закладки для книг.
Администрация может приобрести программу углубленного чтения у районо (за школьные деньги, отдельная история, как устроен бюджет). Это необязательная программа. Она включает список книг по уровням сложности и оценочную систему. Прочитал книгу из списка. Ответил на довольно сложные вопросы (компьютеризированные) на понимание, словарный запас, тонкости сюжета. Получил оценку в баллах. Вот точно такую же программу по математике мало какая школа покупает (увы). А читательскую активно. Участие в ней - по желанию, ни на какую школьную оценку не влияет набранное количество баллов, но дети с удовольствием участвуют.
Чтение в школе проходит «многостаночно». Читается одновременно книг 5. Что-то читается в классе вслух и разбирается. Что-то краткосрочный проект – завтра надо ответить письменно на вопросы. Что-то долгосрочный - надо будет писать подробное сочинение. Что-то потому, что тему проходят на другом уроке и к ней надо бы почитать рекомендованное. И это с начальной школы по старшую включительно – стопка художественных книг.
Очень подробно разбирается текст, читаемый в классе. Но не так как мы привыкли – не с точки зрения художественной, национальной и прочих ценностей (будет, но в старших классах). А структура. Сначала положительные герои – отрицательные (даже без эпитетов, чисто по поступкам), строение – завязка, кульминация, развязка. Какая сцена между какими героями вызвала кульминацию. Варианты с множественными кульминациями вместо одной большой. Сколько какая часть занимает в книге. Рисуются схемы. Часто сочинение это не сочинение в привычном виде, а вот подробнейшая схема структуры текста со стрелочками от героев к героям, от события к событию, вызвавшими кульминацию или приведшими пошагово к развязке. Или таблица. Ну или пишутся «классические» сочинения. Они должны выглядеть примерно так – основной тезис состоящий обычно из трех подтезисов с краткими доказательствами, далее абзацы подтезисов с развернутыми доказательствами (цитатами и мыслями по этому поводу) и заключение – еще раз коротко основной тезис и намек на новый тезис, который мог быть бы новой темой для нового сочинения по книге. К окончанию средней школы (8мой класс) в идеале ученик умеет написать такое сочинение и проанализировать текст и другими извращенными видами. Мне показалось, что художественные прелести, шедевральность и значение для читателей/группы людей в средней школе не рассматривают. Но при этом изучают жанры, приемы (эпитеты-метафоры и тому подобное). Но как-то не акцентируясь на важности авторов или конкретных текстов.
В средней школе читают уже только толстые книги, которые литература а не учебка.
Обычно это происходит так – учитель задает тему. Дети ищут книгу по теме, согласовывают с учителем, читают, пишут сочинение. Делают презентацию в классе. Получается, что бедный учитель должен прочитать все книги, чтобы оценить сочинения.
Из того, что я хорошо запомнила – старший сын с ног сбился, подбирая книгу по теме «От лица животного, но не сказка». Он хотел втюхать «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», учительница сначала одобрила, но потом видимо, бедная, сама прочитала за вечер, и сказала утром, что не подходит, ищи дальше, это не настоящее животное (птица) а очеловеченное. Сложная тема, полкласса по-моему читало одно и то же – The incredible journey, не нашли больше ничего подходящего. Но это редкость, что не нашли, обычно – все читают каждый свое. Потом делают в классе презентацию. Если она хороша, то получается, как с рецензиями на этом сайте – весь класс заносит в хотелки и читает.
Как устраивают презентации. Бывают театрализованные. Когда надо одеться героем и войти в его роль и отвечать на вопросы после некоторого представления. Бывают а-ля научные – когда ты показываешь слайды с тезисами, доказательствами и иллюстрациями в подтверждение. Делают поделки по теме книги. Настольные игры. Коллажи (это самое простое). Очень много вариантов.
Что мне хорошо запомнилось. Не помню тему. Надо было взять свои любимые разных исполнителей тексты песен. Картинка иллюстрация к каждой песне + следующая песня должна по ассоциации вытекать из предыдущей. Приветствовались самые смелые и необычные ассоциации. Во время презентации надо было обосновать. Или наоборот. Классу надо было догадаться.
Как это все оценивается? Очень удобно. Когда дают задание, то оно в письменном виде, хорошо сформулировано и распечатано. + К этому прилагается оценочный листок в виде таблицы. Оценка разбивается на составляющие и градации. Уже понятно, ЧТО надо сделать, чтоб получить хорошую оценку. И всегда можно получить С (тройку) при плохом сочинении, набрав баллы чисто за оформление. Проверенная работа возвращается с таблицей, где галочками помечено, что ты из требований выполнил.
Из интересного оформления помню суперобложку к книге. Сочинение внутри, а саму обложку надо было нарисовать и оформить по правилам суперобложек. Пока ребенок делал задания даже я запомнила где какая информация размещается на суперобложках.
В старшей школе все сложнее. A+ ставится не просто за хороший тезис и его хорошее раскрытие, а при условии, что ты удивил учителя, что учитель узнал что-то новое из твоей работы.
В старшей школе дети тоже выбирают, что читать, но уже не из всей обширной литературы. А учитель, задавая тему, дает список, из которого надо выбрать книгу. То есть уже не будет 30 разных презентаций, скорее всего будет 30 презентаций по 5-10ти книгам.
Что самое плохое – в старшей школе уроки английского (литературы отдельно нет, это все один урок – язык и литература) по чтению должны покрывать какие-то злободневные темы, обычно остросоциальные. И потому после очень радостной литературы начальной и средней школы дети (уже подростки) читают сплошные дистопии и другой депресняк. По-моему, тут часть читателей отсеивается. Дети, которые поголовно полюбили читать за начальную и среднюю школу, ломаются на темах унылых и переключаются на другие занятия. Времени почитать для себя не хватает, а школьные списки ужасны.
В результате самый любимый автор канадских школьников – Шекспир (единственная! классика, которая обязательна, все остальное на выбор, очень много современных нашумевших книг, лишь бы остро социальны были).
Что хорошо было для моих детей – практически не было поэзии + ничего никогда не надо заучивать наизусть. Научили еще в начальной школе делать набор «подсказок» для презентации. Такие картонки маленькие в которые можно подглядывать (продаются в канцтаварах). И это даже поощряется. Иногда отчет по книге – надо сдать такие картонки-подсказки.
Что в общем неплохо – литература в школе учит не столько литературе (= не отбивает интерес, тебя не кормят Достоевского величием когда тебе еще это рано знать), сколько анализу текста и писанию эссе. Все эти школьные сочинения – хорошая подготовка к той писанине, которая бывает во взрослой жизни (у англоязычных ее много) на основе тех книг, которые ты сам выбрал читать.
Как же я рада, что наконец купила эту книгу! На самом деле о её существовании я узнала буквально год назад, до этого я смотрела только фильм, и даже не подозревала, что он снят по книге. Экранизацию я люблю нежно и трепетно с самого детства. Пересматривала уже десятки раз, и каждый раз ревела, переживая и проживая эту историю заново, всей душой. Я достаточно редко смотрю фильмы, но это один из тех, которые я готова пересматривать бесконечно, хотя и знаю уже наизусть.
И вот как только я узнала, что есть книга, конечно же мне очень захотелось её заполучить.. Но увидев в магазине, мне стало жалко отдавать около 500р за тоненькую книжку в 140 стр. И так прошел целый год, я все откладывала покупку, но в магазине каждый раз зачаровано на неё смотрела, брала в руки, листала и все не покупала. Но тут на лабиринте были очередные скидки, и я наконец решила, что дальше откладывать некуда и заказала её, к моей радости, обошлась вдвое дешевле, чем реальном магазине. Я пока только начала её читать, но знаю, что в любом случае она для меня будет очень теплой, родной и душевной историей))
Вот только я немного расстроилась, что в книге не оказалось сочинения Лесли, о её "погружении" в подводный мир) В фильме я просто обожаю этот момент, когда она стоит у доски и читает.
Когда-то в детстве я, помню, останавливала фильм и записывала текст сочинения по предложению в свой личный дневник:D А потом читала и представляла все это в голове. Я до сих пор его помню наизусть)) Так вот, начав читать эту повесть, я очень надеялась дойти до момента, в котором будет описано сочинение Лесли, и было интересно каким оно будет, таким же как в фильме, или может другим, более обширным.. А оказалось, что его совсем нет:( Жаль, это очень душевная деталь, которая отлично дополняет повествование, как мне кажется)
Я осторожно вхожу в этот дикий и прекрасный неизведанный подводный мир. Я плыву в тишине. Лишь моё дыхание нарушает это безмолвие. Надо мной нет ничего кроме мерцающего света — место откуда я пришла и куда вернусь, когда закончу здесь. Я погружаюсь. Здесь безумно красиво. Я опускаюсь глубже, мимо подводных скал и тёмных водорослей, на самую глубину, где меня ждёт стая серебряных рыбок. Рассекая водные просторы, я выпускаю наверх пузыри, похожие на маленьких медуз. Проверяю кислород. Времени не так много, чтобы увидеть всё, что я хотела, но я рада, что побывала здесь.
Эту книгу я читала на работе. За окном мела метель. Я, чашка чая и мигающий свет остались наедине в пустой комнате. Я открыла книгу и начала читать. Ребята это было страшно. Именно в такую погоду и в такой ситуации наверное нужно читать это произведение. Призраки,страшные места,убийца скрывающийся где - то в тишине.. Домой я не шла, я бежала, постоянно оглядываясь по сторонам.! Очень сильное впечатление на меня произвела эта книга. :)
И как наконец-то научиться жить взрослой жизнью, если не можешь себя контролировать даже с книжками?..
Есть, понимаете, какая-то очередность, последовательность, планы, которые выстраиваешь бережно, радуясь за свою серьезность. Вот, мол, и работа есть, и бюджет распланирован, и на выходные успеешь съездить куда-нибудь в гости к родственникам, поиграть в Монополию и научить читать младшего брата. Якобы образумилась, выросла, оставила всякие безумные идеи. А потом бежишь с работы на поезд, забываешь дома паспорт, опаздываешь, но все равно приезжаешь на вокзал за час, чтобы слушать гимн, ловить поезда-птиц, и...
Даже не удивляешься, когда осознаешь, что Красная стрела уже летит от одной столицы к другой, и вся размеренность вместе с этим летит к черту, потому что по всем законам мироздания не должно было быть ни верхней плацкартной полки, которая, само собой, #42, ни туманного ГЗ МГУ, ни высотки-Дома.
И, представляете, летишь по бульварам в восьми сотнях километров от дома, встречаешь случайных знакомых и радуешься сияющему городу. Нагло обрываешь чужой телефон, потому что грустно хочется плакать, а значит, нужно позвонить и рассказать об этом - чтобы грусть отступила, оставив вместо себя ощущение защищенности и уверенность в том, что _все_будет_. Чтобы проснуться в хостеле от внезапных смс, а потом спрашивать, где находится этот чертов Сбербанк ( - Ну, там у тебя справа от Чистых прудов есть улица... - А справа - это если встать лицом куда??), консультироваться про трамваи и влетать в почти закрывшийся книжный, прятаться от дождя, и "Что мне нужно почитать? Мне нужен Гейман?" - нужен, конечно, даже если останешься в чужом городе совсем без денег и без малейшей мысли о том, как вернуться домой.
И где-то внутри сидит такая себе взрослая Настя, которая бурчит о том, что я ведь даже не читаю бумажные книги, но ее можно обнимать, пока опаздываешь к закрытию метро, и транскрибировать слова на обложке, пока сидишь на паре в уже-не-своем институте. И заново влюбляться в мир, жизнь, город (...), и
- Ты уже решил, чем займешься?
- Посмотрю мир, - ответил Никт. - Попаду в неприятности. Выберусь из неприятностей. Побываю в джунглях, увижу вулканы, пустыни и острова. И людей. Я хочу встретить много-много людей.
Спасибо, жизнь, что ты настолько прекрасна.
Еще пару лет назад, закопавшись в изучение детской и частично подростковой литературы, меня поразило, что с возрастом лет на 11 просто какая-то дырка. Ну и вообще с подростковой литературой. Ну, конечно, проще перепечатывать Чуковского, Маршака, Сутеева, Драгунского, Носова - старая советская классика, и Карлсона с Пеппи Линдгрен, разбавить Мумми-Троллями... я так говорю, что возможно, у кого-то возникнет ощущение, что имею что-то против. Отнюдь - детская классика - это очень хорошо. Просто с возрастом лет до 10-ти все, в общем-то, чудесненько, вполне можно выехать на классике, и много подтягивается и современного, и просто менееизвестного, переводного. Но дальше складывается ощущение, что подходишь к краю пропасти, ну или почти пропасти. Даже, что интересно, практически ни у кого из издателей нет специальной серии. УПС! Не "нет", а "не было". :) Да, неплохие книги издает Самокат, но кажется, нет специальной серии под этот возраст. А вот "Розовый жираф" откровенно порадовал. Порадовал своей новой серией "Вот это книга!", о которой я узнала только совсем недавно. Да, судя по всему, и серия совсем молодая, наверное, с конца прошлого года начали печатать, да?
И вот стоят у нас две книжечки этой серии. Одна из них - ЯМЫ. Дочка вдруг говорит: "Ямы - это же holes?" И тут я вспоминаю. Действительно, осенью она читала сначала Стейнбека, причем, подозреваю, что "Жемчужину" она выбрала для прочтения потому, что она была тоненькой, но я все равно ее хвалила и говорила, что Стейнбек - серьезный, уже взрослый писатель, классик американской литературы. А потом она читала книгу, про которую мне говорила, что это самое-самое, что она до сих пор читала (правда, эмоциональность тут как и у меня - пока читает, это почти всегда - самое-самое :)), советовала мне почитать, и говорила, что это еще круче Стейнбека. Да, это были "Holes", я вспомнила. Так что теперь в переводе придется мне самой читать. "Чего они там - ямы что ли копали? А зачем копали-то?" - спрашиваю. "А это, если я тебе скажу, то и читать неинтересно будет", - отвечает.
А.П.
Тёплые веточки ветра.
Веточки на тёмном вечернем ветру. Мир как-то состарился, поседел… от слёз, на ресницах.
Веточки в небе напоминают подтёки на детском акварельном рисунке: ветвится солнце, облака, люди… птицы, ветвятся зачем-то.
Воспитательница в детстве подходила ко мне, замирала над правым плечом, как ангел, и её тень на столе и листке, качала головой.
Тень уходила, улетала, в заплечную даль, и тень моей головы, робко проявлялась на столе: я зачем-то качал головой и грустно улыбался.
Но тень молчала, на её немом лице не было заметно улыбки.
Тени не улыбаются? Почему с таким трудом нам даётся улыбка… в горе?
Словно мы кого-то предаём.
Стыдная улыбка. Запретная. Улыбка в темноте.
Её хочется прикрыть рукой, как-то что-то срамное, увечное.
Улыбка — алая царапинка изувеченной на века, души?
Люди ходят по парку, с царапинками алыми на лицах…
Говорят мужчина и женщина. И вдруг… царапинка. Что то алое в воздухе: смех. Мужчина целует её в царапинку, лечит… зализывает ранку.
Помню, так же трудно, стыдно, как улыбнуться сейчас, мне было стыдно в юности, когда я хотел сказать милой подруге: люблю тебя.
Всего 9 букв.. а кажется, что прошёл 9 кругов ада.
Те, кто чуточку заикается — вязнут на век, в 1 кругу ада этих двух слов: самом несправедливом и страшном: бледно-жёлтое, как лист в конце октября, кому-то молящееся - Л.
Мне кажется, я чуточку поседел, когда выговаривал эти два слова.
Сколько прошло времени в том парке осеннем? Год? 10 лет? 2 века?
Седой мальчик, признаётся в любви.. не менее седой девочке.
Впрочем, это уже мой сон, тогда.. века назад, когда мир был ещё цел и шумел листвой.
Сколько раз я старел за это время? Ну хоть девочки разные были. И парки.
Вчера был странный, грустный день, похожий на мой детский рисунок.
Тёмные веточки, кляксы грачей на жёлтой листве и ранимая синева.
(Синяя краска в детстве заканчивалась раньше всех. Самая вкусная… губы — вечно в синеве и в небе, как в чернике.
Воспитательница вечно машет головой, словно я с ангелом целовался.
Синяя краска в комнатке кюветной — разбавлена водой. Отмели синевы, неба. Похоже на цвет моих глаз..)
А под деревьями — Сальвадор Дали в раю, в образе дворника.
Блаженные островки листвы, похожие на маленькие планеты на рассвете.
На островке спит собака. На другом островке — ещё одна, и ещё…
Райские острова, где живут собаки. Они спят. Им мягко и тепло.
Кажется, осень была задумана только для того, чтобы опала листва и этим бесприютным ангелам, было не зябко спать.
Деревья вечером поют колыбельную собакам и ангелам..
Птицы так ревностно смотрят на них: они спали в листве, среди неба, а теперь — собаки.
Может, собаки что-то пытаются вспомнить? Похожи на повзрослевших лисят в сказке Экзюпери...
Милый дворник, я люблю вас! Не смущайтесь, да-да, я вам!
Можно, я возьму вашу метлу и постелю вон той собаке чудесную постель из листвы?
Могу постелить и вот этой милой женщине в тёмном плаще, только она не ляжет…
Небо лужицы. Моя тень на ней. Детская тень подошла, ласково взяв тень моей руки.
Заходим в небо. Поднимаем лица, сердца, туда, где облетает синева на обнажённых ветвях.
Можно века так стоять. В луже такой, голубой, хорошо признаваться в любви… или просто, грустить.
Здесь какая-то тайна детства, и мы не успеваем её разгадать, рано повзрослев.
Сладко было пройтись по луже, оставляя потом на асфальте, следы, прирученные, нежные, как увязавшийся за тобой… бесприютный, безрайный призрак собаки.
Боже, как нежно тают эти следы! Вместе с сердцем: стук, стук.. в синеве.
Словно шаги поднимаются в небо. С сердцем.
Но ещё слаще было проехаться на велосипеде, по голубой лужице, смеющейся солнцем.
Ласточкина грация тугого, тёмного шелеста по асфальту (ну что за слово такое грустное? Смазанное эхо асфоделиевых цветов..).
Полоса ночи прочерчена на сером асфальте.
Словно на запотевшем окне, кто-то провёл пальцем… и замер, загрустил.
А может и заплакал. Не видно…
Заплечный, детский голос:
- Смотри! Смотри! Ворон прячет что-то прямо возле нас, и не стесняется, словно нас и нет!
- Это грач. У грачей носик светлый.
И правда, почему он нас не замечает? Даже обидно… и за грачей нас не считает.
Знает, что мы не возьмём то, что он спрятал.
Давай его проучим? Нежно.
- Как?
- Мы же почти невидимые для него. Всё равно что призраки.
Он уйдёт, мельком взглянув на нас крылышком взгляда, а мы… подойдём и раскопаем клад.
- Клад?? Что за клад?
- Золото, бриллианты… всё что угодно.
- Ты шутишь?
- Нет. Грачи любят всякие сверкающие штучки. Он вполне мог спрятать золотое кольцо… или орех.
- Я хочу кольцо. А ещё серёжки, с изумрудом, а ещё…
- Ты из грача не делай то рецидивиста.
Ну что, пошли на «дело»?
..............
Да не крадись ты так. Это смешно смотрится.
Нас не видит никто, ты забыла?
- А чего сам крадёшься?
- Для атмосферы. Я не сильно. Меня может и видно…
- На нас с веток смотрят птицы. И даже дворник.
Саш… мы похожи на идиотов.
Мне стыдно. Может не будем?
- Поздно отступать. Но мы же добрые воры.
К тому же, чуточку безумные…
- Я — добрый. Ты — безумный.
- Ну всё, мы на месте, давай, копай.
И правда, что-то на нас птицы смотрят.. Не уютно.
- Сам копай!
- Давай я отвлеку. Сделаю вид, что уронил что-то, и ты нагнёшься.
- За невидимой вещью?
- Ну давай на самом деле что-то уроню. И сам... нагнусь.
- Ну что? Что там? Он вот здесь, под веточкой спрятал.
- Пока нашёл только своё кольцо.
- Сейчас наверно грач следит за нами с изумлением: он точно такого там не прятал.
- Нашёл! Простой орех. Даже обидно…
- И стыдно. Что мы будем с ним делать? Я не хочу его есть.
- Я тоже не хочу. А давай… спрячем в ямку что-нибудь удивительное?
Представляешь, грач вернётся, грустный, как всегда.
Будет думать, там орех, а там…
- Подарок! Вот он удивится! А что положим?
Я положу свои синие часики, можно?
- Мможно. Только маме не скажем.
А я положу.. конфету с черникой, и… может. пуговицу оторвать?
- Я хотела конфету…
Ладно, удивлять птицу, так удивлять.
Веточки в синеве. Веточки синевы.
За кустом отцветшей сирени, спрятавшись, как разбойники, сидят молодой человек и ребёнок.
Силуэт улыбающегося ребёнка за его левым плечом, похож на нерасправленное крыло.
Они наблюдают за тем, чёрная, похожая на ворона, птица, робко, бочком, словно детский, дурашливый почерк, крадётся к заветной веточке в жёлтой листве.
"- Мой отец говорит, что телевидение разрушает мозг.
-Он ничего не понимает, мы смотрим телевизор каждый день.
-Оно и видно."
"-Хорошо, когда есть сестра.
-У меня их четыре и я бы с радостью сменял их не собаку.
-Собаку все хотят"
Бывают истории, которые сплошь - преемственность и узнаваемость. Писательница Кэтрин Патерсон пишет книгу о двух детях, придумавших волшебное королевство, о котором знали только они. Рассказывает эту историю под влиянием реальной трагедии, произошедшей с подругой сына. Годы спустя, выросший сын ее пишет по книге сценарий и появляется кино. Подростковое, который мне в тогдашние 37 не смотреть бы, но смотрю, очарованная, не отрываясь.
Спустя еще много вспоминается неожиданно тот фильм. Без причин, без внешних предпосылок, набиваешь в поисковик, пересматриваешь кусочками. Удивляясь тому, что героиня, запомнившаяся похожей на Киру Найтли теперь вовсе такой не кажется. А вот мальчик смутно знаком. Да не смутно, очень, до болезненного узнавания. Ну точно, Пит из "Голодных игр". Как причудливо тасуется колода. И за прошедшие годы ты совсем перестала смотреть телевизор. Не то, чтобы раньше оторваться от него не могла, но все же имел какое-то место в твоей жизни, теперь вовсе ушел. Постепенно, малочувствительно.
Он очень в тренде оказался, этот фильм. Они и сняли-то его за семнадцать миллионов долларов, в прокате взяв сто тридцать семь. Поправьте, если ошибаюсь, сдается - это потрясающий финансовый результат. И критика куда, как благосклонно приняла. Эта история как-будто не втискивалась, распихивая плечами конкурентов, на желанное место, но спокойно вошла в ей одной предназначенную нишу, свое место. И так же спокойно сдержанно светит оттуда восьмой год уже.
Может быть дело в том, что всем детям свойственна эта форма эскапизма - создавать волшебную страну, играя. Кто-то предпочитает действовать, не задаваясь вопросами, как там все устроено в этом дивном мире, куда попадаешь со своими друзьями, а другим зачинено-заборонено. Другим нравится оформлять вербально. Мы с подругой лет с восьми до десяти придумывали свою.
Она жила дальше меня от школы и по дороге домой, мгновенно как-то отключались от повседневных дел и забот, переносясь туда. Путь быстро заканчивался, останавливались возле огромного, в три обхвата, карагача возле моего двора, швыряли портфели и продолжали плести истории своей швамбрании. Часами. За то время, что стояли у карагача, можно было переодеться-поесть-уроки сделать и кучу заданий, данных мамой. Но прекратить-оторваться никакой человеческой возможности.
День за днем, за годом год. Все обидчики в этих историях бывали наказаны, да не просто получали свое - становились смешными и странным образом теряли после инфернальный ореол в реальном мире. И там было красиво, ярко, очень быстро. Правда, скорость теперь вспоминается, постоянные гонки на сверкающих лаком низких широких машинах. По дорогам с идеально ровным покрытием, причудливо изгибающимся многоуровневыми развязками. Ночь, огромные махровые звезды, запах тропических цветов. Ничего так ясно не помню, как это.
Откуда у двух маленьких советских школьниц, которые и в кино-то ничего подобного не видели, такая страсть? Поди разбери. Потом мы как-то начали читать французские романы. и говорили все больше о них. Потом не сошлись во мнениях, которая из нас будет Констанцией, какая Миледи и сильно разодрались. С фингалами и клочьями вырванных волос на расческе после. Потом помирились, но что-то уже ушло. А после и вовсе каждая стала дружить с другой девочкой.
Она написала мне, что хочет все вернуть. Письмо имело волнистую в некоторых местах бумагу, долженствующую обозначать слезы, которые капнули ненароком. Но зная Наташку, точно понимала - это она намочила руку и потрясла над листком. Ничего, в общем, не срослось. Позже, но то другая история.
Книга не понравилась, хотя на Западе её прочитало более миллиона, и совсем недавно вышел диснеевский фильм, а это значит, что количество читателей подскочит не как у Гарри Поттера, но тоже на несколько миллионов читателей.
Но когда я прочитал про детей, которые синхронно прыгают и бьют мячом, то меня сразу же переклинило: я это уже где-то видел. И точно, во сне видел. Такая же синхронность. Только вместо детей, толпа людей, каждый день делают одни и те же телодвижения. Я тот сон включил в свою книгу. Поэтому выдам отрывок. Спрайты там - это образы, созданный самим сновидцем, своей фантазией и энергией.
" Опять этот проклятый город. Словно мерзкая зловонная жижа он погрузился в лиловый туман. Здесь всегда идёт мелкий, нудный дождь. Дым, клубящийся над лесом заводских труб и изрыгающий свои ядовитые испарения от нескончаемого, ползущего, словно раскалённая лава, потока машин, властвовал над этим мрачным городом. Живая река человеческих тел, спешащих на работу, опять поглотила меня, захватила в свой суетный поток и понесла по тёмным грязным улицам.
Я изучил досконально этот людской водоворот и закрытыми глазами мог бы описать каждого спрайта, принявшего человеческий облик. На вид все они имеют свой пол, возраст, одежду, гримасу. Хотя у всех одинаково озабоченные лица. Эту хмурость и озабоченность не может скрыть даже маска самодовольства и надменности. Я знал заранее, что произойдёт с каждым из них в последующую секунду, кто пройдёт справа или слева, кого поглотит и растворит в себе серая и бездушная масса ходящих манекенов. Знал тембр голоса каждого из них, знал наизусть все те пустые и бессмысленные слова, доходящие до моего уха. Знал каждый камешек, каждую царапинку на тротуаре.
Вот сейчас меня попытается обойти огромный афро-американец, одетый в дорогой, твидовый костюм - шаг чуть-чуть левее. А вот эта ярко-разукрашенная дамочка, на ходу болтающая с кем-то по мобильному телефону, раньше сотни раз задевала меня своим левым плечом. Но это было давно, очень давно. Сколько раз я ни пытался избежать касания этой противной дамочки, но некто невидимый удерживал меня в том же положении: сотни, тысячи раз, пока мне не удалось чуть-чуть подкорректировать эту проклятую программу. И так каждый день!
О, эта проклятая жизнь. Как же я от тебя устал! Тысячи, нет миллионы раз одно и то же... каждую секунду, нет миллисекунду. Но ведь раньше было хоть какое-то разнообразие: я задевал прохожих, сворачивал на случайные улицы, орал непристойные песни и танцевал твист с оголённым задом.
Да, так было раньше. Но этот проклятый кукловод словно отлаживал мою жизненную программу, а точнее - пожизненное заключение в этой примитивной и тупой программе псевдобытия.
Начиная где-то с шестисотого повтора этого безумного дня всё стабилизировалось. Программа жизни заработала, безукоризненно выполняя от просыпания и окончательного погружения в сон абсолютно одни и те же действия. Я превратился в безупречно отлаженный бесперебойный механизм.
Читаю интересную книгу, с головой ушла в описываемые события, глотаю страницу за страницей. И вот напряженный момент - одному из героев выносят смертельный приговор по совершенно абсурдному, немыслимому поводу. Верх несправедливости, невероятная жестокость и глупость, нервы накалены до предела, но еще теплится надежда, и все внимание сосредоточено на этом вопросе - разрешится ли это недоразумение? И тут я замечаю мелкими печатными буковками надпись у самого сгиба страниц - "эта книга очень хорошая, рассказывающая о жизни"
)))) В любой другой момент я бы отнеслась к этой надписи лишь, как к милой мелочи, привет от предыдущего читателя будущему, но сейчас, читая самый важный и напряженный момент!!
Мне смешно и грустно. Смешно - потому что книга, конечно, о жизни, но не совсем она реалистична. А грустно - потому что понимаю, что и такое может быть (в смысле - верх несправедливости и глупости).
А вообще очень люблю находить в библиотечных книгах такие сюрпризы:) Жаль, что подобные вещи происходят редко. Нет, я не сторонница того, чтобы люди в массовом порядке исписывали библиотечные книги! Просто такие вещи приносят маленькую радость:) Тем более, что книги, которые я выбираю в библиотеке, берут не так уж часто. Эту, например, если судить по контрольному листку возврата, читали три года назад - 5 декабря 2013.
Не успела она перейти к длинной балладе о юном рыцаре, которого невеста ни с того ни с сего отравила варёным угрём, как из-за угла часовни появился Сайлес с картонной коробкой.
Во всей это наполненной множеством культурных и исторических отсылок именно этот момент меня особенно зацепил.
Ведь я и сама частенько пела своей дочке на ночь песню "Лорд Рэндал" Мельницы.
Приятно знать, что даже сквозь века и расстояния у людей всегда находится нечто общее.
