Рецензии — стр. 85

Начинала книгу с твёрдой уверенностью, что она окажется совсем не в моём вкусе. Был вечер 30 декабря, в воздухе витало прозрачное ощущение невидимого новогоднего волшебства, а здесь - лазурный океан, раскалённое солнце, крики чаек да болотистая почва под ногами в сандалиях. Думала, я брошу книгу, на 10-й странице, потом на 40-й... А под конец расплакалась, потому что пришлось расставаться с далёким миром юной, немного дикой, свободной и сильной души. Оказывается, произведение медленно, неспешно вошло мне в душу и прочно там обосновалось.
Да, эта книга про одиночество. И про то, как человеческое сердце способно принять это одиночество в друзья, породниться с ним, создав особенный островок отношений, в котором больше нет места постороннему. Долго страдая, сердце привыкает и становится свободным. Киа, главная героиня, становится частью мира дикой природы, разделив своё одиночество с её обитателями. Казалось бы, сюжет почти примитивный, о некой юной нимфе, брошенной лучшими представителями рода людского на произвол судьбы. Но не тут-то было! Автор вовлекает в сюжетный ряд динамические повороты, насыщая его детективной линией, психологией отношений, прекрасными ответвлениями о флоре и фауне болотистой местности Северной Каролины. Книга действительно яркая и глубокая. Наряду с очаровательным изобразительным словесным искусством, когда казалось, что воздух дышит горькими прибрежными травами, а глазам было легко представить перламутровые пёрышки ястреба Купера, Делия Оуэнс мастерски создала жизненную канву Киа и её историю, вплетая туда нити настоящей драмы о предательстве, силе, мести, любви, верности, выборе, свободе и одиночестве.
Книга впечатлила в хорошем смысле слова. Рада начинать год с такого пронзительного и сильного произведения.

Иногда я пытаюсь представить степень отчаяния, которое толкает человека на самоубийство, и моё воображение рисует тёмную, склизкую трясину, где лишь смерть видится лучом света: другими словами, абсолютную противоположность нормальному человеческому состоянию.

Мне тяжело писать об этой книге, потому что она оказалась для меня очень личной. Сложно подобрать слова, чтобы выразить все обрушившиеся на меня во время чтения эмоции. Как бы мне ни нравилось творчество Джулиана Барнса, этот роман я не смогла прочитать быстро, небольшое по объёму произведение растянулось на неделю. И в эти 240 с небольшим электронных страниц вместилось столько мыслей, переживания, происшествий, что обдумывать прочитанное мне придётся ещё долго.

Начинается история с рассказа главного героя, Тони Уэбстера, о своей жизни в старших классах элитной школы Великобритании. Он повествует об обычных учебных буднях, о друзьях и первой любви. В жизни Тони, Колина и Алекса всё шло размеренно и предсказуемо, пока в класс не пришёл новенький. Казавшийся странным Адриан не привлекал к себе внимания, держался особняком, однако многое в нём притягивало не только одноклассников, но и учителей. Так, он не боялся высказывать своё мнение, даже если оно противоречило мнению большинства, в том числе преподавателей, и, казалось, знал обо всём на свете, словно был не 17-летним парнишкой, а умудрённым опытом стариком. Он запросто цитировал труды именитых философов, разбирался в естественных и гуманитарных науках, много читал и не стремился подражать большинству. Тогда всем казалось, что Адриана ждёт великое будущее, которому поспособствует блестящее образование.

И всё же жизнь подающего надежды ученика сложилась совсем не так, как того ожидали окружающие. С того момента, как Тони узнал о постигшем одноклассника несчастье, прошлое для тройки главных героев начало открываться совершенно с других сторон, а личность Адриана оказалась ещё большей загадкой, чем им виделось в школьные годы.

Невероятно пронзительный роман, показывающий, как важно не делать поспешных выводов о людях, с которыми мы сталкиваемся. К сожалению, подобно Тони, мы нередко совершаем поступки или произносим слова, за которые впоследствии нам становится очень стыдно. Но уже поздно злиться на себя, и можно лишь постараться изо всех сил не совершать подобных ошибок в дальнейшем. Когда смотришь в прошлое, становится очень больно от осознания того, что многое уже не исправишь, и ты начинаешь размышлять о том, как бы сложилась ситуация, поступи ты иначе. Именно об этом и размышляет герой произведения спустя 40 лет. И всё же шанс есть. Не только у Тони, но у каждого из нас.

Не укажи я в своём завещании, чтобы меня кремировали, а пепел развеяли по ветру, я бы распорядился, чтобы мне сделали такую надгробную надпись: "Тони Уэбстер. До него так и не дошло."

Сложная и психологически тяжелая книга. История Кати словно злющая луковица, заставит рыдать самые нежные сердца. Поймала себя на мысли, что не испытывала такого страха, даже за просмотром ужастиков. Все клоуны, любители бензопил и человеченки не конкуренты рядовым будням одной ученицы начальной школы. В роли антагониста суровая действительность. Необычная, но такая живая и яркая манера повествования навевала чувство, что всё это я сама переживаю. Читала и невольно вспомнила свое детство, сравнивала себя, своих близких и Катю. Вывод был неутешительный, девочка действительно нуждалась в помощи, но в первую очередь психологической.
Отдельная тема отец Кати, который вероятнее всего и является главным источником проблем ребенка. Жестокость могла привести к печальным последствиям. Одним детям, требуется кнут, а другим просто необходимы постоянные пряники, иначе их нежная душа не выдержит. Интересно, что Кикимора здесь играет роль скорее крестной феи. Первое создание обратившее внимание на страдания девочки. Хотя само существование кикиморы как реального объекта под сомнением. Ее видели, но существовала ли кикимора на самом деле? Или она результат неосознанного творчества девочки. Катя долго переживала и плакала, поэтому кикимора могла появиться в воображении девочки. На деле же была обычной детской куклой, которую в конце сожгли. А крик из комнаты? Так это многоквартирный дом... Я немного прочитала книг с наличием магического реализма. Но в моем понимании, этот жанр как хамелеон. Все события можно объяснить мистикой или защитой нашего мозга от стресса. В период острого напряжения привидеться может многое.
История Кати это борьба старого с новым. Прошлое и настоящее схлестнулись в состязании за главенство.
Первое это многострадальные волосы Кати с постоянными петухами и колтунами. Молва гласит, что девочка всегда должна иметь длинные волосы. Это красиво и женственно. Красивыми они будут когда за ними ухаживаешь, но на это должно быть время. Но его у Катиной мамы как раз не было. Длина волос не служит определяющим фактором в жизни. Можно быть красивой и женственной с короткими волосами.
Второе это полное отрицание взрослыми героями технических новшеств, способных облегчить жизнь человека. Все техника зло вещала учительница и бабушка девочки. Может и так, может ждет нас терминаторский конец, но это в наших руках. Глупо отрицать то, что имеется на каждом углу, нужно учить правильно пользоваться и отличать нужное от мусора. Грамотное применение окупится сполна.
Третье это атмосфера в классе. У некоторых учителей есть свои особенности преподавания. Они выделяют успевающих учеников, затем с ними работают, а остальные побоку. Такая ситуация была в классе у Кати. Ее классная руководительница проработав много лет и вероятнее всего потеряв интерес, скорее всего просто не переносила детей, которым нужно было уделять чуть больше времени, чем обычно. Поэтому не разобравшись решила спихнуть девочку в спец. школу.
В качестве противовеса Кати была легкими штрихами описана ее подруга Лара. Представительница типичной благополучной девочки. Горько было наблюдать как Катя завидует подруге, даже сама не понимая этого.
Финал порадовал, но оставил свои вопросы насчет дальнейшей жизни матери и дочери. Если раньше мать не могла вернуться в институт из-за денег, то на что ей пришлось пойти, чтобы все организовать. И главное как это в дальнейшем отразится на Кате.
Книга зацепила с первых страниц и однозначно понравилась даже больше "Похороните меня за плинтусом".

Узнав о книге с предполагаемым двойным дном, да к тому же написанной в некой сюрреалистичной манере я конечно же решила ее читать. И вот прочитала.
Небольшой фрагмент советской эпохи пришелся и на мое детство, так что характерные черты того времени, щедро всплывающие в повествовании, мне были понятны. Только вот они не будоражили сознание, вызывая слезливую ностальгию по утраченному. В голос я тоже не смеялась, хотя книга (надо отдать ей должное) не лишена, местами, качественного тонкого юмора. Но! Она наводнена таким чудовищным, на мой взгляд, количеством стилистических огрехов, что уже с самого начала, моя охота искать запрятанные между строк тайные смыслы поубавилась: на первый план вышла задача во чтобы то не стало продраться сквозь текст. Ломаный ритм изложения, бесконечные повторы слов, использование одних и тех же синтаксических фигур, растянутые громоздкими деепричастными оборотами предложения, которые в свою очередь частенько ничего не несут, кроме собственно слов, то есть, лишены смысловой нагрузки, все это отвлекало меня от сути. Я не читала, а постоянно спотыкалась о какую-то «словесную свистопляску». Уже потом, в одной из статей критиков набрела на мысль, что такая подача передает атмосферу, то есть физическое состояния болезни главных героев и их моральную неустроенность в жизни. Но вот насколько это правомерно... Наверное, решать читателю.
Добраться до тайных смыслов книги мне все же удалось, хотя подобные раскопки во время чтения не приносили никакого удовольствия. В общем, думаю, я нашла все подсказки и собрала пазл. Вот только он мне не понравился, так как в сложившейся картинке я не увидела смысла. Я прочитала книгу, и поверхностно, и глубоко. Но мне всегда казалось, что подобная «многослойная литература» существует не для того, чтобы читатели разгадали ребус, а для того, чтобы во время разгадывания такового читатели набирались новых идей, знаний, фонтанирующих эмоций в конце концов. Говоря проще, - не для результата, а ради процесса. Или, - если с результатом нам откроется какой-то сакральный смысл. Никакого смысла, тайного или хотя бы мало-мальски занятного с последней страницей книги мне, увы, не открылось.
Нет, здорово конечно, что книгу можно прочитать несколькими так сказать способами, но вот только, ради чего? Ради самой идеи… И жанр. Сложно его соотносить с сюрреализмом, где события и образы неоднозначны, а реальность размыта до той степени, что ты ее не узнаешь. Реальность "Петровых" никак уж размытой не назовешь: четкая привязка ко времени и месту (советский союз). Обстановка прописана настолько детально, что читатель не забывает ни на секунду, где он сейчас находится.
Впервые не могу поставить оценку произведению. Кстати, именно этот факт подвиг меня на прочтение первой книги автора «Отдел».

Я не буду писать разгромную рецензию, я не очень это люблю. В основном то мне и критиковать нечего.
Просто не понравилось, причём почти с самого начала, буквально с первых строк. Но я упорно продвигалась вперёд, силясь понять, за что так хвалят и любят эту книгу.
Не поняла. Не нашла ключей, подсказок между строк, даже язык не восхитил.
«Петровы…» оставили меня абсолютно равнодушной. А если и были какие-то дельные мысли и вопросы, то они давно исчезли. Вот мне и урок- на такие книги отзывы надо писать по свежим следам.

До зубовного скрежета скучный, болеющий гриппом и разносящий эту заразу по городу Петров; жена Петрова, правда бывшая, с именем, которое о многом говорит, с обычными библиотечными буднями и бооольшой вавкой в голове даже и без температуры, хотя грипп у неё тоже в наличии; сын супругов, тоже ничем особо не примечательный ребёнок.
Ведут скучную, рутинную жизнь. Хорошо, что случился грипп, он то и внёс в неё разнообразие.
А ещё друг Петрова Игорь. Личность весёлая, абсолютная противоположность Петрову, умеющая попадать в разные пикантные ситуации.
Они не раздражали, не вызывали сочувствия, не смешили, не… в общем, никаких эмоций. Они попросту прошли мимо меня. Со всеми своими ключами и уж тем более с аллюзиями.

А уж юмор меня поразил, говоря языком самого Сальникова, до бесконечности. Даже стыдно приводить цитаты, которые «тронули» мою душу. И дело не в нехороших словах. Сами мысли пошлые и грязные. И это высокая литература? И за это куча премий? Решительно не понимаю

Больше писать нечего. Ведь по сути сам роман ни о чём.

P. S. Прошу считать мою оценку завышенной. Скорее всего немного заразилась гриппом «петровых».

Каждую историю можно рассказать по-разному. Можно начать с начала и линейным повествованием разворачивать сюжет, вводя персонажей и описывая события. Правда, такой простой способ изложения уже давно не в почете. А можно перевернуть все с ног на голову, начать с конца или середины, а потом в ту же книгу вставлять отрывки из другой, вымышленной, а в нее из еще одной более вымышленной. Тогда это будет по-нашему, по-современному, шарадное повествование. И уже непонятно, то ли ты любопытный и высокоинтеллектуальный читатель, то ли ослик, идущий за так привлекательно висящей перед носом морковкой по лабиринтам авторской фантазии. Да и какая, в самом деле, разница? Интересно же!

Старушка Этвуд, абсолютная ровесница моей бабушки, непростая дама. У нее есть твиттер, страничка на фейсбуке, а рука всегда на пульсе. Поэтому кому как не ей создавать ультрасовременные истории любви, нелюбви, предательства и преданности с элементами детектива, психологической драмы, используя прием «книга в книге» и параллельные сюжеты. Не буду вдаваться в подробности и пытаться дать оценку героям и их поступкам, здесь любой спойлер – яд, а все характеры мозаично сложены мельчайшими подробностями взросления героинь, что, на мой взгляд, их поступки абсолютно логичны и укладываются в заданное уравнение. Просто скажу, что «Слепой убийца» - книга-коктейль, в котором опытная рука соединила, казалось бы, несоединимое, на выходе получился уникальный продукт, бьющий в голову. Тот самый случай, когда средней оценки не существует, читатели резко делятся на восторженных поклонников и яростных противников. И оппозицию очень сложно понять. Ведь уникальность романа налицо. Книга живет и дышит, как будто Этвуд создала роман вуду, влив в него собственную кровь, сшив своими нервами. Канадская шаманка. Скажите, как ей можно не восхищаться?..

Пожалуй, “История одиночества” - самый сильный и пронзительный роман среди всего творчества Джона Бойна. И дело не только в выбранной им теме - сложной, важной и вовеки не теряющей своей актуальности, о которой нельзя молчать и нужно постоянно говорить, - но, по большей части, успех этого творения заключается в том, как автор сумел ее раскрыть: честно, открыто, беспощадно и очень эмоционально.

Главный герой романа - священник Одран Йетс, глазами которого нам и предстоит взглянуть на эти страшные события. Возможно, Джон Бойн специально сделал своего персонажа максимально безликим и тусклым, что сделать повествование как можно более объективным и реалистичным, но, честно говоря отец Одран - один из самых непонятных и противоречивых героев для меня.

Повествование постоянно перемещается во временном пространстве от настоящего времени до детских лет главного героя. И это оказалось очень удачным авторским ходом, позволяющим не дать читателю заскучать, с одной стороны, а с другой помогающим раскрыть важные события в самый нужный момент, чтобы создать максимально подробный и точный портрет персонажей.

В самом начале романа, когда мы встречаемся в отцом Одраном в 2001 году, писатель, через эпизод с его сестрой (когда Одран позорно и трусливо бежит от вопросов своего встревоженного племянника, делая вид, что не замечает болезненного состояния сестры) иллюстрирует самую главную черту личности своего героя - это трусость. Одран всеми силами души стремится жить максимально комфортно и спокойно, стараясь не обращать внимание на тревожные звоночки из окружающего мира. Лишь бы его не трогали.

Вообще, Одран Йетс не производит впечатление однозначно плохого героя, в нем есть и заслуживающие уважения и располагающие к себе качества: душевная чуткость, сочувствие и сострадание, он совестлив, добр, отзывчив. Чего только стоит один из самых душераздирающих эпизодов романа, когда он просит прощения у одного из своих племянников! Разве может так искренне мучиться своей виной плохой, злой человек? И разве он может задать самому себе такой вопрос:

Если я не умею разглядеть толику добра в любом из нас, если не верю, что общая боль наша утихнет, то какой же я священник? И что я за человек?

Но, пожалуй, самый большой недостаток отца Одрана - это его слабохарактерность, благодаря которой он в течение всей жизни просто плывет по течению, не задаваясь никакими вопросами и сомнениями.

Я с нетерпением ждала, когда перед нами приоткроется тайна, как Одран обрел свое призвание. И какое же разочарование меня ждало, когда я обнаружила, что этот важнейший жизненный выбор сделала вместо него его мать. А он просто разрешил ей это сделать. Так что нет тут никакой красивой сказки о долге перед человечеством, духовном очищении и сострадании к ближнему. Просто так получилось, вот и все.

И вся дальнейшая жизнь отца Одрана в качестве священнослужителя это полностью подтверждает. Лучше всего на эту тему высказался его лучший друг:

Что? - Он затрясся от смеха. - Ты себя считаешь хорошим священником? Полно, ты вообще не священник. <...> Тебя возвели в сан тридцать с лишним лет назад, но ты и дня не прослужил в приходе, пока Джим Кордингтон не сунул тебя на мое место. <...> Двадцать пять лет ты торчал в своей школе - обучал английскому, переставлял книги на полках, но не делал ничего из того, что положено хорошему священнику. Ты прятался от жизни. И сейчас прячешься.

А возразить на это Одрану и в самом деле нечего - он понимает, что безнадежно упустил всё.

Однажды в запале Эйдан спросил, не кажется ли мне, что я профукал свою жизнь. Нет, ответил я, не кажется. Но я ошибался. И Том Кардл был прав. С самого начала я все знал и ничего не сделал. Снова и снова гнал всякие мысли об этом, не желая признавать очевидное. Я молчал, когда надо было кричать, я убеждал себя, что я выше этого. Я соучастник всех преступлений, из-за меня пострадали люди. Я профукал свою жизнь. Каждый ее миг. Самое смешное, что глаза мне открыл отсидевший педофил: молчальники виновны наравне с преступником.

Пару слов о нашем главном злодее. Мне не было его нисколечко жаль, когда он с жалким видом сидел на скамье подсудимых, мне не было жаль того человека, который на вопрос, понимал ли он, что поступает плохо, цинично отвечал, что “Наверное, я вообще не прибегал к категориям “хорошо” и “плохо”. Тут они не годятся. Если уж увяз, обратной дороги нет”. Мне не жаль человека, который обвиняет в своих грехах всех окружающих и несправедливый мир.

Но мне жаль того мальчишку, который со страхом каждую ночь просыпался от того, что его отец опять входит в его комнату… Мне жаль мальчишку, которого насильно отдали в семинарское училище, хотя он в бога-то и не верил даже. Мне жаль мальчишку, который рыдал по ночам, который вернулся избитым и со сломанной рукой после своего побега из семинарии…

Это не является для него оправданием и не искупает его вину, но я искренне жалею этого мальчика…

Отдельного упоминания заслуживает реакция церковной верхушки на развернувшийся скандал - такого лицемерия, ханжества и круговой поруки надо еще поискать. Просто послушайте разговор между Одраном и архиепископом - больше тут и добавить нечего:

— Скажите, ваше преосвященство, он это делал?
Архиепископ нахмурился, словно не поняв вопроса:
— Кто и что делал?
— Том. Он виновен?
— Есть ли такой человек, отец Йейтс, у кого не отыщется пятнышко на душе? — Кордингтон развел руками и усмехнулся. — Помнишь: кто из вас без греха, первый брось на нее камень. И вспомни, чему нас учили в семинарии: все мы игрушки в руках дьявола. Но мы обязаны сдерживать свои низменные порывы. И мы будем сражаться, слышишь? Будем сражаться и победим. Мы прищучим этих брехунов, чего бы нам это ни стоило. Чистый как стеклышко, Том Кардл вернется в свой или какой-нибудь другой приход, и тогда, Одран, что, по-твоему, произойдет?
Я покачал головой. Казалось, мне вынесли что-то вроде смертного приговора.
— Ты, мой дорогой Одран, <...> сможешь вернуться в свою драгоценную школу и учить юных ублюдков почитать Церковь.

Самый главный вопрос, который у меня остался после прочтения “Истории одиночества” - это знал или не знал отец Одран о том, что происходит вокруг него? Мне сложно поверить, что он мог лгать своему племяннику прямо в лицо в момент самой наивысшей искренности и открытости. С другой стороны, он ничего не смог ответить, когда его приперли к стенке открытой констатацией факта: “По-моему ты все знал, Одран”. И откуда тогда его самобичевание и всепоглощающее чувство вины в самом конце повествования?

В общем, я так и не нашла однозначного ответа на этот вопрос. Да и в конечном итоге, такое ли важное значение имеет степень его вины? Может куда важнее задуматься над словами железнодорожного служащего, в которых гораздо больше правды и смысла?

На моей работе нужно думать обо всех, кто тебе доверился и вручил свою жизнь. А вдруг кто-нибудь пострадает из-за твоего недосмотра? Или моего. Хочешь, чтобы тебя мучила совесть, что ты в ответе за большое горе?

Давайте не будем молчать о важном!

Интересный роман, хороший, но немного путанный.
Местами пафосный, иногда наигранный, но чаще всё-таки переигранный -не мог, как мне кажется, даже такой выдающийся советский ученый, как герой этой книги, обладать такими дьявольскими возможностями и властью. И второй момент -также труднопредставимо, чтобы обычная, вроде как, по началу девушка, вдруг оказывается, по ходу развития сюжета книги, какой-то дьявольской фурией.
Есть в романе и другие "фактологические" моменты, которые как-то не очень подтверждаются теми "картинами", которые может видеть перед собой читатель...
Тем не менее, если не сильно придираться к сюжету и не особо требовательно требовать "правду" по-Станиславскому, роман у писательницы получился, а в некоторых местах имеются даже вполне красивые "филологические" обороты и прочие разные лингвистические "вкусности".

Что-то не могла пройти мимо. Хотя и не очень люблю Нила Геймана (и признаюсь в этом). Но тут обещали такое - ТАКОЕ!!!
Не очень большая повесть - но действительно очень пронзительная. Герой приезжает в места своего детства, к озеру, которое он называл океаном. Мне сразу пришли на ум поэтические образы: вот, в детстве и озеро казалось таким огромным, и мир вокруг. А теперь - измельчал...
От Геймана ждешь фэнтези или мистики. Но поначалу в этой книге кажется, что всяческая мистика уступит одному - ностальгии по ушедшему детству. И это - даже хорошо. К герою я как-то привязалась, он мне откликнулся. Он - книжник, находил отдушину в выдуманных мирах, когда мир вокруг был не очень дружелюбным и понимающим. Даже самые близкие люди. Пока не появляется - соседская девочка Лэти.
Но мистика в книге тоже будет - даже немного внезапно. И сразу мне вспомнились Кэтрин Патерсон - Мост в Терабитию или Тони ДиТерлицци и Холли Блэк - Спайдервик. Хроники (сборник) . Когда не поймешь - это детишки так играют, или они действительно просто мудрее и глубже нас.
Признавалась, что не очень жалую Нила Геймана, потому что подозреваю за ним, что он берет хорошо лежащие идеи. И пусть и надстраивает на них всякое, порой изобретательно и изящно - но идеи-то... Но здесь, пусть на ум и приходили другие книги - как-то одновременно похоже на все и невероятно самобытно. Возможно, потому что, как бы автор не отнекивался, что все персонажи вымышленные, но... Если поскрести всю фэнтезийную и ведьминскую мишуру - такие глубины пронзительности и детского крика разверзаются.
Просто автор пишет о временах, страшных для любого ребенка. О том переломном моменте, когда приходит понимание, что - взрослые больше не придут и не помогут. Думаю, что за всей этой "ужасной няней" эпизод можно рассмотреть очень прямолинейный

Даже неожиданно у Геймана получилось пронзительно и проникновенно. Единственное - порой слегка затянуто, и уже все понятно, и можно бы закончить...
Наверное, точнее всего я скажу - еще немного его же "Коралины". Уж очень похож и антураж, и герои. Поэтому если и буду советовать - то в первую очередь любителям творчества автора. В поисках, где бы раздобыть ее немного "Коралины" - это прям хороший вариант. А еще посоветую - читать примерно в такое время, осеннее. Сам дух повести такой: ностальгирующий, меланхоличный. Когда все фэнтезийные декорации легко протираются тряпочкой - и остается...

Бывает ли у вас так, что, когда вроде бы точно помните, как что-то происходило лет 10 назад, всё же в самых глубинах памяти немножко суетится маленький чёртик, подсказывающий, что всё же не совсем так было сказано, сделано, подумано? У меня бывает... И, поскольку в отличие от героинь книги, дневников я не веду, остаётся только гадать, насколько честно я помню событие. Не то, чтобы я специально хотела "подкрасить" в нужных местах, а просто действительно, как сказано у Матвеевой, память - большая затейница.
В книге, вернее, в историях двух женщин, чьи судьбы неразделимо переплелись именно из-за дневников, особенно ценна честность воспоминаний. Их двое - дворянская девочка Ксеничка перед самым сломом нормальной дворянской жизни и советская девочка Ксана перед самым концом советского периода истории. Начинают они вести дневник примерно в похожем возрасте, около десяти лет. Каждая где-то немножко представляет, как когда-нибудь дневник будет прочитан кем-то, и этот кто-то восхитится информативностью, стилем, событиями жизни. Но маленькая Ксеничка больше думает о своей роли летописца:

Геничка не права: я воображаю себя не сочинительницей, а летописцем с бесконечным свитком в руках…

Ксана же, у которой не очень складываются дружбы, не слишком привлекает немецкий, которым мама заставляет заниматься, больше использует дневник для собственного удовольствия, но тоже с некоторой надеждой на будущих читателей:

Начинаю новую тетрадь своего дневника. Она очень красивая и такая чистая, что хочется записывать сюда только хорошее. Или хотя бы умное, интересное для моих будущих детей… Может, спустя сто лет моя внучка или правнучка тоже случайно найдёт эти тетрадки и будет читать их втайне от всех, а потом начнёт вести свой дневник, подражая бабушке, и так будет продолжаться вечно, каждые сто лет!

Дневник Ксана - это в подражание Ксеничке, чьи дневники совершенно случайно попали к ним домой. Но девочка, зная, что её бабушку звали Ксения, искренне верит, что читает бабушкину историю. Оказывается, это вовсе не так...

Я слушала папу, а внутри у меня тогда всё прямо стонало: как же так, Ксеничка Лёвшина – не моя бабушка! Все эти польские и германские родственники, которых я уже привыкла считать своими, жизнь в Полтаве, Лёля и Геня, гимназии, балы – всё это было моим, и вдруг папа заявляет, что я не имею на Ксеничку Лёвшину никакого права. В моих жилах не течёт польская и немецкая кровь, а только обыкновенная русская. Никаких столбовых дворян по Шестой книге! Никакого графа фон Лёвенштейна, сражавшегося на Куликовом поле!

Однако Ксана Лесовая уже так привыкла к мысленному общению со своей "коллегой", что перестать читать и вникать в события - выше её сил. Тем более, что жизнь и судьбы обеих чем-то схожи. Даже не по событиям, а по полному совпадению жертвенности характеров. Ксеничка, мать восьмерых детей, положившая жизнь на алтарь великого мужа, и Ксана, незамужняя и бездетная, отказавшаяся даже от попыток как-нибудь устроить собственную жизнь ради семьи, в которой - не любящая её мать, вечно пьяная невестка и племянник с постоянно обостряющейся шизофренией... Они разные, но они как-то душевно рядом...

Времена, в которые жили Ксана и Ксеничка, не похожи ничем, кроме своей неопределённости, непредвиденных изменений, разрушения вчерашних идеалов. Обе героини - странные. Но это на мой, вполне практический и здравомыслящий взгляд, и после того, как прошло несколько дней с прочтения книги. А пока читаешь, тебя переполняют их эмоции, и, возможно, моментами душа становится чище от их чистоты:

способности к моментальному душевному восстановлению я сама не имею и воспринимаю её в других как некий изъян.

Объёмная книга подогревает ожидание развязки, и вот с этим немного проблемно. В общем-то понятно, что вряд ли роман закончится каким-то супер вотэтоповоротом, поскольку в самом повествовании резких движений нет. Концовка получилась, может быть, слегка смятая. Это можно было предчувствовать с момента, когда особенное внимание стало уделяться учёному Матвееву (и обязательно обратить внимание на фамилию!), минерологу, геологу etc., тому самому человеку, который, мягко говоря, пустил под откос жизнь Ксенички...

Очень хороший язык романа, не усложнённый сильными стилизациями, избежавший современного жаргона. Тут цитатник для всех жизненных ситуаций прекрасно можно пополнить:

Легко восхищаться Джокондой, но, если не знать, что её написал Леонардо, уверены ли вы, что проведёте рядом с никому не известной улыбающейся Лизой хотя бы минуту? Что мы видим в первую очередь – сам шедевр или табличку с именем автора?

И не только здесь, но повсюду, где живут люди, в шкафах белеют спрятанные скелеты, улыбаясь фарфоровыми зубами.

Думаю, это будет не последняя моя встреча с Анной Матвеевой. А уже совсем скоро встречусь с ней, как с автором Тотального диктанта. Кстати, для будущих участников: никаких нестандарных употреблений знаков препинания, вроде большой любви Арсеньева к тире или Рубиной к точке с запятой, не заметила))).