Рецензии на книги — Генри Миллер

Совершенно точно и однозначно убедился в том, что знал давным-давно — литература подобного рода не для меня.

Нет, я ни в коем случае не посягаю на право Генри Миллера писать то, что ему заблагорассудится, делиться с читателями своим вИдением мира и отфильтровывать в картине Мира только тёмные и сугубо физиологические и не самого приятного и эстетического свойства стороны жизни. Равно как не посягаю на право тех, кому нравится подобная литература, восторгаться творчеством Генри Миллера, обсуждать достоинства обоих Тропиков, рекомендовать их другим читателям, ещё не знакомых с творчеством Миллера, и выставлять книге высокие оценки. Как говорится — вольному воля. Но одновременно оставляю за собой право принимать или не принимать литературу, в которой почти каждая страница тщательно "запикана"…

Pure filthy poetry

Книга, которая бьёт все мои личные рекорды по перечитыванию — кажется, уже знаю её наизусть, но она зовёт меня к себе раз за разом. Книга, которая испортила меня, отравила меня, заразила меня желанием жить. Не существовать, жить. Эта книга - инъекция свободы под кожу. Она — портал в прошлое, позволяющий услышать, как поёт её автор — реально живший и реально живущий в этом тексте — я не знаю более живого текста, чем этот. Настоящий Художник слова — он не брезгует использовать все ресурсы языка, на котором он пишет. И в этом нет ни грамма отвратительного, ни толики пошлого и отторгающего. Из обыденных вещей он создаёт ярчайшие образы, позволяя читателю осязать, видеть, проживать то, что он описывает.

Поэзия в прозе. Песнь и, в то же время, плевок в морду Искусству.…

Послушайте, он действительно поёт! И это, оказывается, не красочное преувеличение и не милая метафорка, сочинённая им самим о себе.

Никогда не писала рецензии на музыку. И не буду.

Я бралась за "Тропик рака" раз, наверное, десять. Я говорила: "Да, классно он пишет, это правда. Отлично же!" Могла даже зачитать пару абзацев кому-нибудь, кто находился рядом. Но потом неизменно закрывала и останавливалась. Затем произошло последовательно два события: мы договорились с Рони вместе почитать Миллера в ноябре, и на меня свалилась эта бумажная книжка. Так что на сей раз я, сами понимаете, читать не бросила и потихоньку ползла, по паре страниц в день, потихоньку восхищалась тем, "Как он пишет! Как он пишет!"

А потом что-то произошло: я даже не знаю, когда это началось, просто в какой-то момент я…

Поздравляю, если вы прочитали эту цитату, вы прочитали книгу. Вот только потратили на это от силы 30 секунд, а не как я – 3 месяца.

Миллер... К его «Тропику Рака» я подошла необдуманно. Ведь чтобы понять и осилить произведение, нужно узнать жизнь автора. Иначе весь роман пройдет сквозь вас как поток больного творческого сознания и оставит наедине с мыслью: «Что, черт возьми, здесь произошло?»

А происходило следующее: Париж начала 20 века, американский эмигрант, голод, нищета и много секса. Мрачного, примитивного и, возможно, откровенного для прошлого столетия, но не для нашего времени. Сюжет отсутствует, приличный язык иногда тоже. Все события хаотичны, сумбурны, наполнены многоголосой философией и жаждой пригубить алкоголя.

Читать книгу сложно. Она как американские горки, либо падение…

Точнее всего о своём романе сказал сам Миллер. Мона в романе говорит главному герою: "Почему ты не покажешь мне то Париж... <...>... о котором ты всегда пишешь?" И он понимает, что как ни крути, всё равно не сможет показать ей именно тот Париж, потому что если главный герой видит тени на стене пещеры, то другой человек видит отблески теней на стене пещеры, а то и вовсе копошащуюся перед глазами тьму. К чему это всё? Я часто не могу написать внятные отзывы, по разным причинам, но это тот редкий случай, когда я не хочу писать какие-либо оценивающие/объясняющие/личные слова про роман, потому что я всё равно не смогу показать вам того Парижа, того романа Генри Миллера, который я когда-то прочитала. Это был удар под дых, собственные мысли, продуманные другим человеком, даром что нас разделяло…

«Мое желание плыть беспредельно — плыть и плыть, соединившись со временем, смешав великий образ потустороннего с сегодняшним днем. Дурацкое, самоубийственное желание, остановленное запором слов и параличом мысли.» Генри Миллер «Тропик Рака»

Генри Миллер — это я. И не то чтобы это обстоятельство внезапно обнаружилось однажды утром после беспокойного сна, и не то чтобы гавальда блажь такая на меня напала с мегаломанским колоритом — не то, и никаких прав нажимать на волшебную лайвлибовскую кнопку «я — автор этой книги» у меня по-прежнему не появилось — хоть руки всякий раз и чешутся, и не потому чешутся, что готова подписаться под каждым словом этих или каких-либо ещё авгурских проповедей в дневнике наблюдения за живой природой с аллегорически-лирическими отступлениями в мистический…

Я сейчас этак лениво и по-барски прокручивал список своих книг в поисках пробелов, чтобы накатать очередной свой многомудрый, высоколитературный, искромётный и сногсшибающий отзыв, пока есть время, раз уж выпала свободная минутка (не работу же работать и не учёбу учить, в самом деле!), гляжу — Миллер неотрецензированный лежит! Я такой сразу, мол: что за фигня? как так? да я же сейчас такой отзыв накропаю, огого! закачаешься! — и, хренакс, а чё писать-то? Нет, ну то что Миллер няша няш — это и улугбекам всяким понятно, этим я никого не удивлю и не шокирую (а как же без этого написать отзыв на Миллера?), а вот по делу-то ни черта выдавить не получается! Ну тут я понял сразу, что неспроста я сразу не написал ни строчки, а просто малодушно внёс книгу в список "прочитано", типа — сами…

Да, такое признание может вызвать недоумение и даже презрительную гримасу - я люблю тебя, Генри Миллер. Люблю истово, где попало, присасываюсь к страницам на бегу, захожу в подворотни и там набрасываюсь так, как будто впервые в жизни столкнулась с печатным словом. Твой язык обводит острым контуром самые эрогенные зоны мозга и давит, давит, давит с разной степенью ритмичности так, что я наконец в изнеможении умоляю остановиться хоть на секундочку. И потом прошу продолжать. И снова. И снова. Я ненасытна. Как хорошо, что ты можешь так долго. Ты просто неиссякаем. Только что выплеснул в меня целый фонтан своих образов и мыслей, и вот снова готов доводить меня до литературного блаженства. О таком авторе мечтает каждая женщина. Чтобы прилипнуть к нему жадными глазами и он никогда, никогда не…

Этот Париж, ключ к которому – только у меня, не годится для экскурсий даже с самыми лучшими намерениями; это Париж, который надо прожить и прочувствовать, каждый день проходя тысячи утонченных страданий, – Париж, который растет внутри тебя, как рак, и будет расти, пока не сожрет тебя совсем.

И снова я вспоминаю, как, зачарованная названием, открыла «Тропик Рака», прочитала две страницы и закрыла, а потом долгие месяцы мучилась дилеммой, читать или не читать. С одной стороны – ну, такой отврат, с другой – автор известен весьма, да и название все равно манило. В конце концов порешила, что все-таки прочитаю, но когда-нибудь сильно потом. А что потом? Потом была «Роза распятия», вполне мне понравившаяся, потом был Селин, занявший отдельное помещение в сознании и душе, и после всего этого я…

"Миллер был лучшим!" - надрываю я горло. Вишнёвое пиво, мокрый асфальт, осенние тёмные вечера. Немного денег, бытовуха, безразличные прохожие. Она идёт рядом, чуть позади. Магазинные ценники, грязный пол, чай в карман, усталые глаза охранника в мониторе. Здравствуйте. До свидания. Пустой желудок, сумки на плечах, разобранное вешало в руке, психбольница у моста, надпись на асфальте: "Будь собой". Ещё немного денег. Умерла мать. С каждым бывает. Она плачет, я ухожу.

Вешало лежит на траве, я курю на тротуаре. Почему ты никогда меня не слушаешь?! Теперь уходит она. Я кидаю пачку сигарет ей вслед. Её кроссовок размашисто пинает сигареты на проезжую часть. Под колесами машин мнутся наши чувства.

Тот парень поворачивает голову. Иди своей дорогой, псина. Меня трясет от злости, её от холода.…

Биографическая трилогия #1

Что мне сказать Вам, дорогой друг? Написать ли о том, как Париж прекрасен весной, когда в воздухе пахнет цветами, а Эйфелева башня так и манит влюблённых? Или о том, как хорошо прокатиться по Булонскому лесу в такси, наблюдая из окон за красавицами, пытающимися заработать своим прекрасным телом себе на хлеб? Нет, дорогой друг, я не катаюсь в такси по Булонскому лесу и на Эйфелеву башню никогда не поднимался. Я лучше расскажу Вам о задворках Парижа, о том Париже, который я знаю, в котором живу.

Но Париж здесь ни при чём. Это мог быть и любой другой город.

Он не так прекрасен, как Вы себе его представляли. Здесь каждый день приходится выживать, пересчитывая в карманах деньги и понимая, что никогда не добьёшься блеска и славы. Из развлечений - девочки, но прежде чем…

Генри Миллер в свое время нихреново так взорвал культурный контекст - многие люди тогда о таких вещах не то что говорить, но даже и мечтать боялись. А он написал и даже не скрывал, что это всё автобиография. Сейчас же оно покоряет не тематикой, а способом ее подачи. А подача прекрасна - неприкрытый циничный порно-декаданс с совершенно неповторимым отношением к себе, к нижнему своему и ко всему остальному пространству. Это надо просто уметь так разговаривать и мыслить, объяснять, в чем фишка - бесполезно. Я вот так не умею. А Миллер умел. Умел, делал и рассказывал в подробностях, лениво поплевывая в потолок. Казалось бы, совершенно упоротая история, как весьма сволочной чувак скитается по Европам и имеет всё, что сумел догнать. И рассказывает про всяких знакомых из породы тех, которых в…

С Миллером какая (ведь) история? Смотришь на портрет его - вполне, вроде умный, фактурный мужчина.. а прикидывается шлангом.. Ну то есть, то, что шланг у него между ног есть, и весьма немаленький, и то, что он об этом, имеющемся у него предмете всё время очень хочет всем рассказать и рассказывает -понятно и похвально (ну а чо, сам не похвалишься, кто ж тебя похвалит) и сопереживательно. А вот насчет всего остального - ну да возбуждать может, для того и пишется, только (вот) уже после (самоудовлетворения, например) всё это сегодня вызывает такую снисходительную "профессорскую" улыбку, улыбку, преподавателя, прочитавшего нарочито-скандальный текст студента, перестаравшегося в своей наивной познеподростковой фантазийной гиперсексуальности (ну а как по-другому оценивать эти его…

Затруднительная для меня оказалась книга, еще одно сырое тесто. Генри Миллер - действительно новатор и, видимо, действительно талантище. Я попозже объясню, почему видимо и почему для меня его талант неочевиден.

Генри Миллер взял и превратил (извратил?) свою жизнь и свой собственный поток мыслей в нечто, похожее на книгу. Есть весь из себя такой Генри, мелкий работничек Телеграфа, непризнанный гений, готовый за бесплатно навесить любую херотень любому собеседнику в баре, любому, даже бухому, даже неподходящему, и тот к нему проникнется и даст ему денег. А если собеседник еще и женщина, то лучше помолчать, наверное, хотя я не смогу, никогда не могла молчать про такое, так вот она тут же растечется под стул лужицей и ему даст подставит ему некоторые места, даже потребные, даже неподходящие,…

Миллер очень необычный писатель. Он пишет о себе, своих мыслях, фантазиях и всё это так сумбурно и неупорядоченно, что выглядит сплошным потоком слов, который на самом деле очень похож на течение наших повседневных мыслей и событий, чем очень делает всё происходящее в его голове похожим на реальность. Он может начать с высоких рассуждений и закончить воспоминаниями о том, как он с кем-то спал, после чего столь же внезапно переходит к воспоминаниям детства и рассказам о своих приключениях, книгах и совсем непонятном галлюционационно абстрактном восприятии происходящего. Действительно, наши мысли не линейны и не логичны, они так и скачут, сбиваемые то одним, то другим раздражителем, помехой, гормоном, алкоголем.

Книга почти бессюжетна, как и наша жизнь (это можно отнести и к «Тропику…

Слова — это одиночество. (Генри Миллер «Тропик рака») Жизнь – это одиночество. (Рэй Брэдбери «Вино из одуванчиков»)

Когда-то, читая произведения Миллера, я восхищалась его слогом, его метафорами, его особым восприятием мира, находя в книгах частичку себя, своего отношения. При этом, надо признаться, никогда особенно не задумывалась ни над глубиной его романов, ни над протестной формой творчества Миллера, ни над средствами самовыражения. Мне просто нравились его книги. Нравятся и сейчас. Их любишь за искренность, за прямоту, за не прилизанный по норме взгляд на вещи.

Миллеровская проза – бродяга, заросший грязью и покрытый струпьями, под лохмотьями которого скрывается личность, наделённая богатым внутренним миром. Поначалу, читая откровенные сцены и натыкаясь на мат, немного кривишься…

Вызов импресарио Контркультура. Произведение писателя, относящегося к этому течению и отзыв от лица человека, который оптимистично настроен. Ну вы зря говорите, что герой этого рассказа мерзавец. Я бы с вами не согласился. И вовсе он не мерзавец. Его ведь можно понять, ему можно посочувствовать. Начнём с того, что он экспат, он же американец. Американец в Париже. Вы знаете, как американцу трудно в Париже? Во-первых, трудности с языком, французским он владеет далеко не в совершенстве.

Во-вторых, ему надо на что-то жить, а в Париже столько соблазнов. Вы думаете, он тут стрижёт купоны, как австралийский овцевод стрижёт шерсть с мериносов? Нет, пока нет. Он пишет книгу, он занят благородным литературным трудом, а гонораров пока нет. Они ещё впереди, в будущем, а жить на что-то надо прямо…

Продолжаются злоключения Генри Миллера в Нью-Йорке, большом-яблоке-возможностей, только все эти возможности пока что канают мимо. Краткое содержание первой серии таково (the road so far): Генри познакомился с Марой-Моной и решился уйти от жены, очень много при этом тарахаясь и звездострадая. Ушел. В этой серии по идее все должно было быть восхитительно: райское наслаждение от новой женщины (и тысячи еще попутных других), чудесные ощущения от попоек с друзьями, полное окунание в жизнь богемного эпатажного писателя и так далее, но нет (оркестр такой, нонет, включается). В этой серии Генри ноет и подпевает нонету. Но нету у него работы, но нету у него книги, то есть книги не пишутся, не растет кокос, видно в понедельник его мама родила. Про маму, кстати, он тоже вспомнил и про "родителя",…

«Какая музыка была, какая музыка звучала...» (Ю. Визбор)

Публика постепенно заполняет огромный гулкий красочный зал. На небесной высоте розоватого потолка тысячесвечёво сияют люстры, в стрельчатые готического вида окна мягко и вкрадчиво заглядывает темнеющая синева наступающего вечера. С межоконных проёмов на собирающийся люд торжественно и требовательно смотрят портреты композиторов; отдельные слушатели ответно робко поднимают свои головы и всматриваются в лики творцов — что сегодня вы мне подарите, какую магию звуков и состояний выплеснете на меня... Ряды партера разноцветно играют костюмами мужчин и платьями дам; вот и на балконах рассаживаются любители и ценители Музыки, а на подиуме сцены по-хозяйски расположился и начинает издавать свои какафонические джунглеобразные звуки…

Генри Миллер для меня писатель хоть и известный, но, честно говоря, не то чтобы любимый. Несколько лет назад я прочитала его роман «Тропик Рака» и на этом желание читать что-то еще из творчества писателя прошло. Я не скажу, что книга мне не понравилась. Просто полученных впечатлений мне оказалось достаточно, чтобы понять, что автор, как это часто говорят, не мой. Но романы это одно, а книги о читательском опыте знаменитого писателя – совершенно другое. Тем более не дать шанс книге с названием «Книги в моей жизни» совершенно невозможно. И, как оказалось, эта работа не просто стоит того, чтобы ей дали шанс, это интересное объемное эссе о взглядах, ощущениях, размышлениях, отношении, восприятии мировой литературы в целом и нескольких писателях в частности.

Что делает книгу живой? Как часто…