О трусости и детективной литературе

Скоро выйдет в свет мой роман, в котором будет сцена с жестоким изнасилованием. Этот эпизод будет обыгрываться дважды. Один раз мы увидим его с точки зрения персонажа, который пережил это. И еще раз – глазами персонажа, который стал свидетелем этой жестокости… и не вмешался.

Ужасно. И намеренно.

Но причины, по которым этот персонаж принял такое решение, вполне разумны; в мире, что сошел с ума, была всего лишь доля секунды, чтобы сделать свой выбор. Несмотря на всю разумность, собственное решение преследует героиню и приводит к череде новых выборов, которые уведут с пути истинного обоих персонажей.

На начальных этапах развития истории я заметила определенную напряженность, связанную с критикой именно этого момента в сюжете. Определенный процент людей считал, что история стала бы лучше, если убрать из нее этот «кусок» – она бы превратилась в более простое и не такое эмоционально сложное путешествие. Другие предлагали мне полностью изменить действия персонажа – превратить его в героя.

И хотя я понимаю, чем они руководствуются, предлагая мне эти изменения, которые сделают книгу более приемлемой, но решение о том, что персонажи будут бездействовать – это то, что интересно мне. Трусость и то, как мы примиряемся с ней в своей душе – вот в чем весь смысл. Это мой апельсин, который я хотела выжать.

Когда мы слышим истории о других людях, у которых есть проблемы в семье или со своим окружением, то представляя себя на их месте, воображаем, что все было бы по-другому. «Я бы никогда», «как они могли» – вот что думаем мы. Это заложено в человеческой природе – выставлять себя добрым самаритянином, миротворцем, героем.

Вот почему в литературе великое множество героев. Трусам же отводят лишь побочную линию. В лучшем случае они – второстепенные персонажи, в худшем – злодеи.

Но в реальности мы живем в мире, где героизм – это редкость. Вопреки нашим собственным убеждениям, большинство из нас может оказаться трусами.

И так же, как у персонажа моей книги, очень часто на это у нас есть веские причины. В конце концов, трусость – это просто попытка избежать риска. Самаритянин рискует попасть в западню. Миротворец рискует быть непонятым и отвергнутым. Герой рискует своей жизнью. Есть лишь доля секунды, в течение которой нам нужно сделать выбор – вмешаться или нет; и это так по-человечески сделать выбор в свою пользу, а не в пользу кого-то еще.

В сущности, это просто невероятная вещь, когда кто-то поступает иначе.

И хотя большинство из нас никогда не станут свидетелями такого ужасного инцидента, как изнасилование, тем не менее, достигнув совершеннолетия, мы неизбежно начнем сталкиваться с тем, что наши действия не соответствуют собственной самооценке. Наши поступки с другом, которого мы не защищали; наши действия с организацией, которую мы оставили, а не попытались изменить; наши разговоры, которые мы откладывали, пока не стало слишком поздно.

Противостоять трусости других – это просто. Это они не смогли.

А вот противостоять собственной трусости – вызывает дискомфорт, поэтому мы избегаем такого противостояния. Мы оправдываемся. Мы находим объяснение. Мы придумываем для себя способы «справиться», чтобы согласовать свой жизненный опыт с самооценкой. Мы испытываем стыд, когда наших оправданий оказывается недостаточно для того, чтобы очистить себя от чувства вины, но, тем не менее, это не мешает нам использовать их. «Я по-прежнему хороший человек», – успокаиваем мы себя, несмотря на все свои поступки, которые говорят об обратном.

Осуждение других за действия, которые мы прощаем самим себе, называется «фундаментальной ошибкой атрибуции», и это явление имеет место, потому что у нас есть доступ лишь к нашему сознанию. Мы знаем все причины, по которым поступили именно так, а вот о том, что происходит в голове других людей, мы можем только догадываться.

Исключение, конечно же, составляет художественная литература – тут нам не нужно гадать о том, что происходит во внутреннем мире персонажа, мы можем там побывать. В книгах можно увидеть, как персонажи стараются исправить ущерб, причиненный тем, что им не хватило смелости на что-то; и вот они стремятся улучшить окружающий их мир и мир внутри них самих. И это может помочь нам самим преодолеть расстояние между оправданием собственной трусости и осуждением отсутствия храбрости у других людей.

Конечно, всем хорошо известна мысль о том, что литература увеличивает способность к эмпатии. Но слишком часто это подается, как сочувствие к обиженным. Это приводит нас к двоичной системе восприятия, в которой главные персонажи являются либо героями, либо жертвами. А это именно те роли, которые люди могут комфортно примерить на себя.

Я же утверждаю, что поставить себя на место труса психологически будет более полезной вещью. Попытаться выяснить свои чувства, когда мы разочаруемся в своих ожиданиях относительно самих себя; попробовать представить то, как мы будем работать над собой, чтобы получить искупление – всё это может помочь нам, когда в нашей жизни неизбежно возникнут подобные обстоятельства. А еще это помогло бы нам найти в себе сочувствие и понимание других людей, которые пытаются преодолеть собственное неприятие любого риска.

Я полагаю, что мое тяготение к таким историям – это своего рода признание. Я чувствую так, скорее всего, из-за того, что в своей жизни гораздо чаще была трусихой, нежели героем или жертвой. Это признание звучит ужасно, но я верю в то, что если бы люди были честны с самими собою, это казалось бы более естественной вещью. Я лгала, когда правда была неудобной или могла причинить боль; я уклонялась от ответственности, которую должна была нести на своих плечах; я отводила свой взгляд от вещей, которые не хотела видеть.

Но кто не делал того же самого?

И, если я права, то мы должны так же охотно принимать трусливых персонажей, как принимаем героев или жертв. Нет, конечно же, трусы – это не образцы для подражания, но они знакомы нам так же хорошо, как лицо, которое мы видим в зеркале по утрам. И вот вся наша борьба в попытке получить искупление, даже после самого незначительного трусливого поступка становится самой обыденной вещью.

Если художественная литература может быть руководством к сопереживанию, то трусливые персонажи могут показать нам путь к тому, чтобы быть добрее к себе и милосердней к другим людям.

Бриджит Фоли (Bridget Foley)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ