Как научная фантастика cформировала социализм

Автор: Ник Хаббл (Nick Hubble)

Последний роман Кима Стэнли Робинсона «Министерство для будущего» бросает вызов господству капиталистического реализма на Глобальном Севере. В нем представлена спекулятивная история будущего, в которой действия коллектива положат конец капитализму и спасут мир от изменения климата. Придумывая альтернативу для статуса-кво, Робинсон продолжает давнюю почетную традицию авторов-фантастов левого крыла, создающих утопические сюжеты.

Традиция эта восходит, по крайней мере, к Вестям ниоткуда Уильяма Морриса (1890), в которых рассказывается о пролетарской революции, ведущей к идеальному обществу без бедности и угнетения. Пусть и по-разному, но Робинсон и Моррис разделяют видение человечества, живущего трудом, и воспринимают его как социальную деятельность, действующую как в природе, так и против нее. Все подобные произведения, в том числе и других известных социалистических романистов-утопистов, от Х. Дж. Уэллса до Иэна Бэнкса, способствуют идее социализма, предоставляя читателям радикальные изображения посткапиталистической жизни, которые редко встречаются в СМИ.

Утопическая научная фантастика не просто предлагает нам план будущего. Она также прокладывает новую ветвь размышлений об истории. На задней обложке последнего выпуска Tribune приводится цитата Маркса о том, что «творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо-благоприятных шансов». Ну а если бы существовал кардинально другой способ переосмысления обстоятельств, в которых мы оказались? Что, если бы мы перестали так часто связывать историю с прошлым и начали думать об ней с точки зрения будущего?

В своей книге «Воображаемое будущее» (2019) Макс Сондерс описывает возникновение в межвоенной Британии «истории будущего», под которой он подразумевает историю настоящего и его ближайшего будущего, написанную с точки зрения будущего далекого и воображаемого. Ученый и общественный деятель коммунистического толка Дж. Б. С. Холдейн написал часть своей книги «Дедал, или наука и будущее» (1923) в форме студенческого эссе из 2073 года, описывающего, как биологические разработки наподобие роста эмбрионов вне тела матери стали широко распространенной практикой. Холдейн представил предсказание полной трансформации обычных сексуальных отношений как простой факт. Он взглянул на будущее и, воспринимая свое настоящее как преходящий этап истории, освободился от ограничивающего морального компаса старых традиций и прошлого в целом.

Сестра Холдейна, Наоми Митчисон , размышляла аналогично при создании своей феминистской научной фантастики. Она характеризовала свой роман «Нас предупреждали» (1935) как «историческое произведение о современниках». И этим дала понять, что тоже думала о своем настоящем с точки зрения более прогрессивного общества будущего. Описание фашистского захвата Англии в романе предупреждает читателей о необходимости трансформации классовых и гендерных отношений. И все ради того, чтобы избежать подобной участи и получить будущее, в котором все будут равны.

Сама идея – потребности будущего перевешивают потребности прошлого и настоящего – превратилась в этический принцип по аналогии с забастовками. Митчисон отметила, что в обществе существует тенденция рассматривать продолжающиеся забастовки или политические кампании как агрессивные или враждебные действия против существующего общественного строя. Но такая борьба стала законной только в ретроспективе и лишь благодаря общему осознанию того, что в результате условия жизни станут лучше. Поэтому утверждалось, что социалисты должны представлять ценности утопического будущего как хорошие с этической точки зрения, а действия капиталистического класса – как враждебные, против «хорошего общества» будущего. Это научно-фантастическое ощущение будущего, за которое стоит бороться, воспевалось культурной политикой левых в 30-х годах. И конечно, оно поддерживало решающий вклад британских рабочих во Вторую мировую войну и отчасти привело к избранию лейбористского правительства 1945 года.

Образцом этого прогрессивного будущего, в значительной части создаваемого левыми фантастики межвоенных лет, был Советский Союз – существующий, впрочем, до описанного в «Нас предупреждали» показательного процесса и освещённый с точки зрения эмансипированных женщин-работниц, пользующихся правом определять, от кого им рожать детей и надо ли это вообще делать (однако при оценке вклада Митчисон в разговоры об сексуальной свободе и контрацепции следует помнить о ее участии в Обществе евгеники). В своей научно-популярной работе «Моральные основы политики» (1938; репринт в 1971) Митчисон утверждала, что традиционная сексуальная мораль коренится в дефицитной экономике, и что свобода и равенство станут нормой только тогда, когда будут удовлетворены все материальные потребности. Так она предсказала, что окончательный успех или поражение Советского Союза будет зависеть от его способности создать пост-дефицитное общество.

В конечном итоге СССР потерпел поражение, но история этой неудачи гораздо интереснее и поучительнее, чем когда-либо признавали оппоненты. Довольно творческий документальный труд Фрэнсиса Спаффорда о советской попытке удовлетворить все потребности с научной точки зрения, Страна Изобилия (2010), описан как эквивалент научно-фантастического романа Робинсона или Урсулы Ле Гуин.

В более общем плане идея утопического пост-дефицитного общества формирует основу для самой устойчивой части социалистической научной фантастики последних лет – серии «Культура» Иэна Бэнкса (1987–2012). Все вместе эти романы представляют собой расширенное исследование этики вмешательства социалистических сил, призванной заставить закоренелые иерархические государства освободить свой народ. Записывая с точки зрения истории будущего ИИ «Разум», Бэнкс децентрализует классическую либеральную идеологию, которая сегодня доминирует в обсуждениях относительно гуманистических вмешательств и заменяет ее аргументированным анализом поставленных на карту политических ценностей.

Масштаб данного вида космической оперы также демонстрирует ограниченность ценностей правящего класса. Как отмечал критик Фредрик Джеймсон, традиционный роман – это буржуазная литературная форма, которая структурно зависит от формальной установки. Например, вступление одной из героинь Джейн Остин в брачный договор, регулирующий отношения собственности и общественный порядок. Напротив, научная фантастика – это жанр, который стремится вырваться за рамки подобных ограничений. Расширяя масштаб действий с границ современной жизни, определяемых обстоятельствами рождения и возможностями работы, в бесконечную вселенную, он открывает безграничное исследование индивидуальных и социальных возможностей. Как только вы увидели лучи Си, пронизывающие мрак близ ворот Тангейзера, вы не сможете вернуться к пассивной позднекапиталистической жизни.

То, что мы находим в социалистической научной фантастике за более чем столетнюю историю, является руководством к некоторым из необходимых перспективных сдвигов, позволяющих нам освободиться от идеологических ограничений настоящего и продолжить творить историю. Эти романы дают не только надежду и вдохновение для трудных времен, но и новое чувство удивления по поводу того, чего может достичь истинное общество равных.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ