Кого мы читаем, когда читаем Харуки Мураками

Автор: Рован Хисайя Бучанан (Rowan Hisayo Buchanan)

Книги – это товар, не похожий ни на какой другой. Писатели – не айфоны. Новички не подвинут ветеранов пера. И неважно, насколько вам нравится Салли Руни , вам бы и в голову не пришло, что Оскар Уайльд давно канул в лету. Восхищение Эммой Клайн не заставило бы вас произнести слова о том, что она затмевает Джоан Дидион . Писатели не смещают друг друга. Однако Харуки Мураками именно так оказался на международной арене.

Альфред Бирнбаум был первым, кто перевел романы Мураками на английский. И вот как он описывает работы писателя: «…полная противоположность тяжеловесным и суровым голосам Кэндзабуро Оэ , Кобо Абэ , Дзюро Кара и Кэндзи Накагами – читая их, ваше лицо может исказиться от боли». Такую же позицию можно четко увидеть, читая в 1989 году отзывы на роман «Охота на овец» в New York Times. Эта книга – первая публикация писателя, нацеленная на американский рынок. Герберт Митганг описал ее так: «Это смелый и яркий прорыв в международной литературе… Это не традиционные произведения Кобо Абэ… Юкио Мисимы … или … Ясунари Кавабаты ». Все остальные американские критики эхом вторили ему – они отделяли Мураками от этих японских писателей и пели ему дифирамбы за это.

Мураками говорил, что на него большее влияние оказала американская литература, нежели японская. Если принять утверждение о том, что превосходство Мураками заключается в его непохожести на других японских писателей, то нельзя не вспомнить о феномене, который писатель и активист Никеш Шукла называет «синдромом горца» – когда представители одной расы или небольшой группы сталкиваются либо соревнуются друг с другом таким образом, что в результате такого противостояния может быть только один победитель.

Как Мураками, чьи книги разошлись по миру миллионными тиражами и чье имя знают даже те, кто не читал ни одного его произведения, стал номинально самой значимой фигурой японской литературы за рубежом – вот тема небольшого, но увлекательного исследования (трактата) Дэвида Карашимы «Кого мы читаем, когда читаем Мураками». Главный вопрос его исследования – как автору бестселлеров удалось собрать огромную читательскую аудиторию по всему миру.

Обложка японского издания книги намекает, что Мураками-человек и Мураками-писатель, чьи работы переводят на другой язык, могут не совпадать друг с другом. На обложке мы видим название книги – оно струится сверху вниз – японскими литерами, за исключением имени Мураками – его набрали романскими литерами. Такое противопоставление – его нет в англоязычном издании – предполагает, что перед нами самый настоящий культурный продукт. Когда кто-то покупает книги Мураками на английском языке, то он приобретает и автора, и результат издательской работы. Писатели могут и не быть айфонами, но когда они создают блокбастер, то американский рынок играет в их карьере определенную роль. И Карашима сосредоточил свое внимание на вопросе о том, как Мураками удалось попасть на этот самый рынок – сам Карашима называет свое творение «историями про ярких персонажей, которые первыми проложили дорогу работам Мураками к англоязычной аудитории». Попутно он исследует мотивы этих персонажей; человеческие качества, которые они воспевают; и слова, которыми они цепляют нас.

Карашима ведет своих читателей на экскурсию в мастерскую, где занимаются переводами. Он начинает с Бирнбаума – первого переводчика Мураками – и Элмера Луке – редактора Коданши – японского издательства, которое очень хотело попасть на американский рынок. Третий роман Мураками – «An adventure surrounding sheep» («Охота на овец») – сюрреалистичный роман с элементами мистики, который начинается с того, что главный герой пытается разобраться в смерти девушки, с которой у него когда-то был секс. Изначально действие этой истории происходило в 70-х, но Бирнбаум и редактор книги, Луке, считали, что нужно «учитывать американских читателей, особенно тех, которые проживают в Нью-Йорке»; а те, как они считали, хотели чего-то «посовременней». Поэтому из книги, которая вышла в 1989 году, они убрали все очевидные упоминания, касающиеся периода времени, описанного в романе; также они ненавязчиво добавили упоминание речи Рональда Рейгана, которую тот произнес уже после того отрезка времени, что описывается в книге; а еще они изменили название книги на «A wild sheep chase». (Говорят, что Бирнбаум сказал что-то вроде «Вам не кажется, что это название гораздо лучше оригинального?»)

Из их следующего проекта «Страна Чудес без тормозов и Конец Света» было вырезано около ста страниц. Хотя Мураками и говорил, что ему хотелось написать книгу, которая включала бы в себя нелогичные фрагменты, Бирнбаум и Луке боялись, что американские читатели потеряют к ней интерес, поэтому вырезали значительные куски из романа. В частности, они убрали отрывки, касающиеся Девушки в Розовом – персонажа, который ведет главного героя по лабиринту. Например, в первоначальном варианте книги был четырехстраничный эпизод, где она поет песенку про свой розовый велосипед. Хосеа Хирата, доцент кафедры японского языка в университете Тафтс, объяснил Карашиме, что отрывки, которые подверглись цензуре, выставляли Девушку в Розовом сексуально агрессивной. В качестве примера он приводит диалоги между главным героем и девушкой. Вот, в частности два из них:

«Эй, – окликнула меня девушка, отложив книгу в сторону. – Ты уверен, что не хочешь, чтобы я проглотила твою сперму?»

И

«У меня встал».
«Дай посмотреть», – сказала девушка. Немного посомневавшись, я решил, что могу показать ей. Я слишком устал для споров. И, в конце концов, я же не задержусь в этом мире надолго. К тому же я не думал, что если покажу семнадцатилетней девушке свой здоровый эрегированный член, то это приведет к каким-то психологическим проблемам.
«Вижу… – сказала девушка, разглядывая мой вставший член. – Можно дотронуться?»

Когда спрашивают об этих вырезанных отрывках, Луке отвечает, что проблема этих сцен не в их сексуальности, а в том, что они «на грани абсурда», а он не хотел, чтобы «автора книги не приняли». Он не считает, что проблема в возрасте героини: «Конечно, все было бы совсем по-другому, если бы героине было 12 или что-то в этом роде». Ни Карашима, ни Луке не вдаются в подробности, говоря о том, почему сексуальность девушки может выглядеть или не выглядеть абсурдной, и почему это может стать причиной, по которой американские читатели не примут книгу. Карашима цитирует слова критика Гитты Марианны Хансен, которая отметила, что это просто «позор» – не включить эти отрывки в книгу, сама она считает, что «описание секса в мирах Харуки Мураками больше относится к самопознанию и взаимодействию персонажей, которые не понимают друг друга, а вовсе не к порнографии. И многие чувства и ощущения теряются после того, как конкретные слова и образы вычеркиваются».

Мураками не первый автор, чьи работы претерпели изменения при переводе. И где провести черту всегда остается предметом споров. Проблема с Девушкой в Розовом вызывает в памяти эссе Владимира Набокова о переводах, где он писал: «Презренен тот самодовольный человек, который вполне понимая смысл, боится поставить в тупик глупца или совратить дофина! Вместо того, чтобы блаженно устроиться в объятиях великого писателя, он продолжает беспокоиться о недалеком читателе, что забился в угол и играет там с чем-то опасным и грязным». Независимо от того, были ли эти сокращения полезными или, напротив, нанесли ущерб роману – они, определенно повлияли не только на размер книги. (Помимо всего прочего, Бирнбаум и Луке сделали по меньшей мере одно добавление в книгу – незаметную отсылку к отцу Бирнбаума.)

После всех своих правок Луке и Бирнбаум с тревогой ожидали, что «истинные фанаты Мураками… придут в ужас». Но, несмотря на все свои вольности, редакторы рассматривали свою работу как защиту интересов Мураками. Они занимались многими вещами, которые выходили за рамки их служебных обязанностей. Например, когда Мураками упомянул, что считает Принстонский университет хорошим местом для написания книги, Луке организовал ему пребывание там. Луке и Бирнбаум утверждают, что все изменения, которые они вносили, были направлены на то, чтобы завоевать американскую аудиторию – желание самого Мураками. Писатель отмечал, что японские редакторы не настолько придирчивые, как американские. Возможно, редакторский стиль Луке и Бирнбаума заслуживает похвалы; Мураками много раз рассказывал, что он восхищается работами Реймонда Карвера – общеизвестный факт, что все его книги подвергались жесткой редакции Гордона Лиша – редактора New Yorker. Тем не менее, можно увидеть некую двойственность в отношении Мураками к Бирнбауму – он называл его «скорее своим представителем, нежели дотошным переводчиком». Согласитесь, здесь можно увидеть намек на то, что иногда редактор заходит слишком далеко.

Литературная слава Мураками росла, менялись люди, которые работали вместе с ним. К 1992 году Мураками сменил редактора – теперь вместо Луке был Гари Фискетджон из Knopf. Луке всегда с любовью отзывается о Мураками, говоря, что он очень «признателен» за то, что был одним из тех, кто помог «запустить двигатель Мураками». Хотя остается непонятным, кем он был – инициатором или жертвой перехода Мураками в новое издательство. Первая книга, которую выпустило издательство Knopf, был сборник рассказов, над которым работали несколько разных переводчиков, в том числе и Бирнбаум. Но первый роман Мураками, изданный Knopf, был переведен Джеем Рубином. Бирнбаум, похоже, до сих пор не может решить – это писатель покинул переводчика (Бирнбаум словно испарился), или же он ушел по собственному желанию.

Рубин тоже внесет значительные изменения в работы Мураками. В Японии «Хроники заводной птицы» были изданы в трех томах, тогда как в США роман вышел одной книгой. Рубину казалось, что некоторые части оригинала были «хаотичны», поэтому он вырезал некоторые отрывки, чтобы сделать произведение «более сжатым и понятным», всего было вырезано около 25000 слов. В отличие от Луке и Бирнбаума, которые, как говорят, вырезали некоторые сцены в процессе перевода, Рубин всегда делал два варианта перевода – полный и отредактированный. Knopf выбрало сокращенный вариант. Фискетджон сказал, что полная версия «абсолютно невозможна для Америки», и, вполне вероятно, он был прав. В конце концов, считается, что именно эта книга совершила прорыв Мураками в США. Хотя невозможно точно узнать, это ли решение помогло добиться Мураками успеха за пределами Японии, или же его писательское видение засияло бы в любом случае.

Для тех, кого интересуют любые, даже самые мелкие, подробности, связанные с Мураками, Карашима включил в свою книгу издательские сплетни – ну, например, устраивалась ли для Мураками вечеринка, на которую пригласили семь суши-мастеров, или сколько раз писатель встречался (и встречался ли?) с Карвером. Такие анекдотические ситуации не только занимательны, они еще и иллюстрируют, как появлялись и распространялись мифы о писателе. Карашима, который ограничил свой анализ ранними работами Мураками, отмечает, что восприятие произведений писателя тоже постоянно изменяется. И вполне возможно, что, как и просил Мураками, когда-нибудь его ранние работы будут доступны на английском в полном варианте.

Однако хотелось бы знать, изменит ли наше понимание Мураками переводы работ следующего поколения японских писателей для всемирной аудитории. Большую популярность получило интервью, которое взяла у Мураками японская писательница Миэко Каваками. В нем есть момент, где она обращает внимание на то, как писатель описывает женщин:

Это обычное дело, когда кто-нибудь из моих подруг говорит мне: «Слушай, если ты так сильно любишь творчество Харуки Мураками, то, как ты оправдываешь его описание женских образов?» Дело в том, что есть что-то сбивающее с толку в описании женщин в ваших историях.

Каваками продолжает тонкое, с легкой негативной окраской, препарирование женских персонажей, обращая внимание на то, что «зачастую женщины в его книгах выполняют роль некоего портала или предоставляют возможность пройти через какую-то трансформацию при помощи секса», что в свою очередь «вынуждает играть их чрезмерно сексуальную роль». В то же самое время она отмечает, что писатель очень хорошо воплотил женские образы в некоторых своих персонажах. Каваками вполне может позволить себе задавать подобные вопросы писателю – ее последний роман «Груди и яйца» [Breasts and eggs] высоко оценен и признан «бескомпромиссной жемчужиной» в исследовании женской природы. Этот обмен мнениями – конструктивная критика и ответная реакция двух уважаемых японских писателей – был переведен для англоязычной аудитории; а сам факт, что это интервью получило читательский отклик на международном уровне, открывает новые горизонты.

Лично я был просто счастлив обнаружить, как много японских писательниц переводят для англоязычных читателей. Среди них Миэко Каваками, Ёко Огава , Кикуко Цумура, Хироми Каваками и Саяка Мурата . Конечно же, помимо Мураками, всегда были другие японские писатели, чьи работы переводились на английский. Чаще всего мне попадались люди, которые хоть и не испытывают особого интереса к Японии, но читали что-то из творчества этих женщин. Помню, тогда я думал: «Наконец-то хоть кто-то кроме Мураками». Но такое восприятие – как некая ловушка. Этим женщинам не нужно подвигать Мураками. Когда огромной популярностью пользуется лишь какой-то один представитель культуры, то всем остальным приходится отстаивать всю свою культуру. А вот когда разговаривают несколько человек, то это превращается в беседу – что гораздо интересней.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ