Однажды Джойс Кэрол Уотс свернется калачиком с котом и прочтет «Поминки по Финнегану»

— Кому бы вы настоятельно порекомендовали прочесть вашу книгу?

— Какой неожиданный вопрос! По правде говоря, не знаю. У меня никогда не было ни малейшего предположения о том, кем является моя аудитория (или аудитории). Я не устаю удивляться тому, насколько разные люди читают мои книги. (Конечно, я получаю представление о своих читателях на автограф-сессиях, но всё варьируется от места к месту.)

— О чем вам всегда хочется рассказать на интервью, но никогда не удается?

— Наверное, о вопросах ремесла и техники — структуры, стиля, — но подобные вещи трудно обсуждать во время интервью. Пожалуй, полезнее всего анализировать художественные произведения в университетской аудитории или на писательском воркшопе; на моем воркшопе по художественной литературе я могу целый час разбирать очень короткий рассказа Хемингуэя.

(Большинство писателей во время интервью с терпением и надеждой ждут его конца, особенно на сцене или на телевидении. Они/мы скажут практически всё что угодно, лишь бы ускорить процесс, потому что боятся утомить беспокойную аудиторию. Как писатели-беллетристы, мы склонны фантазировать, вот и во время интервью мы, как правило, выдумываем — чаще, если оно идет в прямом эфире, а в письменных, например в этом, реже. Интервью — светское мероприятие, а потому неизбежно поверхностное в некоторой степени, как и любая светская болтовня в принципе. В таких разговорах не может быть ничего серьезного, глубокого или даже искреннего.)

— В какое время дня вы пишете?

— Ранним утром, поздним утром, после обеда, вечером до или чуть позже полуночи — вот идеальное время. Я становлюсь продуктивнее по ходу дня, и поздно вечером уже с головой ухожу в работу. К этому времени работа уже не кажется чем-то (исключительно) личным.

— Как вы боретесь с творческим тупиком?

— Тупик — это такой тип улицы без сквозного движения. И ничего больше. Конечно, людям время от времени кажется, что они в «тупике» — скорее всего, потому что они недостаточно фантазируют, не ведут записи и не создают эскизы произведения, не исследуют свою тему заранее. Никто не может начать писать, просто напечатав первое предложение. Писательство — это мастерство фантазии, и оно должно начинаться с активного фантазирования. Думаю, сильнее всего вы сможете прочувствовать это на себе во время прогулок, а еще лучше бега, в каком-нибудь тихом красивом месте, где нет ни души. (А разнообразные отвлекающие факторы и банальные перемены только убивают воображение.)

— К каким книгам вы возвращаетесь снова и снова?

— «Избранные стихотворения» Эмили Дикинсон, «Уолден» и «Дневники» Генри Дэвида Торо.

— Кроме книг, без каких произведений искусства — фильмов, телешоу, картин, песен — вы не представляете своей жизни?

— Не представляю своей жизни? Это преувеличение. По определению, мы не можем «представить» наши жизни каким-либо другим образом — только так, как они нам уже даны. Наоборот, люди часто говорят: «Я не смог бы жить без ___», а мы думаем: «Ну конечно сможешь, раз я смог».

— Каким был лучший совет по писательскому мастерству, из тех, что вы когда-либо получали?

— Никто и никогда не давал мне советов по писательскому мастерству, да я и не спрашивала.

— Назовите первую книгу, в которую вы влюбились?

— «Алиса в стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Мне было восемь — думаю, не стоит объяснять, почему они мне так понравились?

— Как называется классическая книга, которую вы, к своему стыду, никогда не читали?

— Однажды я свернусь калачиком вместе с котом и прочту, или хотя бы внимательно просмотрю, «Поминки по Финнегану» — эту великую оду бессмыслице Джойса. Я читала «Улисс» бесчисленное количество раз, практически наизусть знаю «Дублинцев» и «Портрет художника в юности» — и тем не менее я прочла только 100 страниц «Поминок».

— Есть ли книга, которую вы бы хотели написать?

— Книга, которую я бы хотела написать? Серьезно, только одна? Практически всю классику хотела бы, и многое другое. Я была бы этому очень рада, поскольку написать великую книгу — это значит получить опыт ее написания; и этот опыт, хоть и внутренний, негласный, должно быть, стал бы невероятным приключением. Написать, например, «Свет в августе» Фолкнера, или «Преступление и наказание» Достоевского, или короткие рассказы Кафки, или «Радугу» Лоуренса, и многое другое — это всё равно что прожить мириады жизней на мириадах планет.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ