Дэвид Хэйр: «На каждый час работы над сценарием приходится десять часов, потраченных на споры вокруг него»

Драматург и сценарист рассуждает о редакторах-дилетантах, занудах из «Бафты» и о том, кому следует и не следует позволять «улучшать» свои сценарии

Каждый день, с понедельника по пятницу, я встаю в 7 утра и приношу жене завтрак в постель. Ей вечно хочется чего-то соленого. Мне нравится делать это, потому что остальную часть дня мне, возможно, придется посвятить своим интересам. Потом я выхожу из дома и за 15 минут пешком добираюсь до студии, которая когда-то принадлежала художнику Марку Гертлеру. Именно здесь он в 1916 году написал свой антивоенный шедевр «Весело кружиться».

Распорядок дня зависит от того, пишу ли я сценарий для театральной постановки или для экрана. Если я работаю над пьесой, то могу сначала пролистать несколько газет в Интернете, а потом начать писать диалог, набрасывать идеи или рисовать схемы взаимодействия персонажей в альбоме, который приобрел в магазине для художников. Когда я буду готов, то перенесу всё, что у меня есть, в компьютер и перепишу набело. У меня настолько плохой почерк, что порой я не могу разобрать, что я нацарапал. Даже если за день мне удастся выдавить из себя всего пару строк диалога, я не впадаю в панику. Всё время, потраченное на пьесу, в любом случае потрачено с умом, независимо от результата. В один день ты совсем ничего не можешь написать, зато как-нибудь потом напишешь сразу восемь страниц. Ты никак не можешь управлять этим. В обеденное время я отправляюсь в местный гастроном и покупаю там пирог со свининой или бублик. Если до обеда писалось хорошо, я продолжу работать и во второй половине дня. Если нет, я пойду в кино или сяду отвечать на электронные письма.

Если я пишу сценарий для экрана, то жизнь идет совсем по-другому. На каждый час работы над сценарием приходится десять часов, потраченных на споры вокруг него. У тебя с самого начала есть свое видение будущего фильма, но тебе, скорее всего, придется иметь дело с полусотней людей, которые, как правило, из лучших побуждений, будут предлагать тебе что-то свое. Работа над фильмом – это фестиваль чужих мнений, и если ты хочешь, чтобы твоя идея выжила, придется развить в себе навыки адвоката. Сценарист – это в большей степени адвокат, чем писатель.

В такие дни я обычно сажусь на телефон или часами заседаю на всевозможных собраниях, довольствуясь простыми бутербродами и символическим апельсином. Продюсеры делятся на две категории. Великие дают советы, которые помогают тебе лучше понять собственное произведение. Надоедливые подробно расскажут о том, как бы они сами написали эту историю. У меня есть одно простое правило. Только те, кто вложил средства в результат, могут давать советы.

И вот что это означает. Когда ты пишешь сценарий, массе людей захочется пофантазировать о том, как его можно улучшить. Но участвуют ли они в съемках, чтобы быть вправе это делать? Если ты финансируешь фильм, понятно, что у тебя есть законное право спорить о том, как его можно улучшить. Но всякие дилетанты-редакторы и зануды из «Бафты» (Британская академия кино и телевизионных искусств – прим. перев.), которые считают, что вправе судить сценарий, никак в него не вложившись, – это пустая трата времени. Такая вот простая истина. Хочешь сидеть за столом – покупай фишки.

Самое сложное в фильме – это отличить хороший замысел от плохого. Весь смысл написания сценария состоит в том, чтобы предоставить стартовую площадку, с которой режиссер, актеры и оператор потом могли бы прыгнуть вверх, чтобы создать нечто более впечатляющее. Ты должен вдохновить своих коллег. Если ты слишком подробно всё распишешь, то не оставишь места для их гения. Но если ты не будешь сражаться за структуру и главную идею своего сценария, то всё вообще покатится к черту и потонет в бесконечных импровизациях актеров и изысках режиссерского произвола.

Главная радость от работы над фильмом – это сотрудничество. Иногда лучшим способом провести день становится присутствие на съемочной площадке и наблюдение за тем, как Кэри Маллиган, Билл Найи или Билли Пайпер отрабатывают свои роли. Это волнующе, но и поучительно. Когда хорошие актеры репетируют твой текст, они осваивают его и показывают тебе его слабые места. Это становится отличной заменой тем часам, что ты бы мог провести в одиночестве. Хорошие актеры позволяют на всё взглянуть по-новому.

Умные режиссеры приглашают сценариста и в монтажную комнату, потому что монтажеры фактически выполняют ту же работу, что и ты. Они определяют форму, структуру, тему и характер повествования – только делают это в конце процесса, а не в начале. Только второсортные режиссеры закрываются от тебя в монтажной, пытаясь доказать, что именно они являются авторами фильма. Я стараюсь избегать таких людей.

В последнее время мне повезло работать с молодыми режиссерами – Робертом Айком в театре и С.Дж. Кларксон на телевидении. В обоих случаях это было чистое удовольствие, отчасти потому, что их молодые взгляды углубили мои сценарии, но также и потому, что оба они наделены невероятным чувством юмора. Самое удивительное в описании писательского дня в кино и театре – это то, сколько времени мы тратим на смех.

Коротко:
Часы работы: утром всегда, днем – когда это полезно
Слова: пьеса может отнять восемь недель, а может и два года
Время, потраченное впустую: всё работает на результат
Напитки: кофе с утра, чай в 5 вечера

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ