4 Хроника пикирующего бомбардировщика. Часть 2

Продолжение. Начало – здесь.

Во второй части лекции о Пелевине Дмитрий Быков последовательно проводит мысль, что В.О., исчерпав творческий метод и интеллектуальный запас (частично), решил не устраивать литературную революцию, а изменить способ воздействия своих книг, построив вокруг своей личности секту. А подвигла его к этому утверждению гневная реакция на первую лекцию сообщества «Пелевин.ру». (Обещалось даже физическое воздействие).

Но в этой «шутке» есть определенная доля сермяжной правды. Ведь цель любой секты – повышать самоуважение своих членов. Человек, совершенно не меняя образа жизни, может начинать считать, что он умнее других, т.к. ему открыто «нечто», недоступное окружающим. Или просто «прислониться к бренду», как бы ловя на себе отблеск его славы.
Так что, нет ничего удивительного, что вокруг многих известных личностей складывается такой кружок особо приближенных или истинных толкователей. (Сразу же вспоминается эпизод из воспоминаний Адрона Кончаловского. Когда он начал критиковать один из эпизодов фильма Тарковского, на него сразу же набросилась свора вот таких «приближенных», но Андрей Арсеньевич быстро осадил их фразой: «Ему можно»).

Существуют три необходимых и достаточных условия функционирования любой секты:
- создать иллюзию, что существует некая всеобъясняющая идея и скормить эту идею большинству;
- создать круг близких, которые понимают, что скармливаемая идея не верна и является предметом манипуляции, но они внутри своего кружка понимают все правильно;
- наличие «святых» - тех, кто верит всерьез.
По этому принципу построено почитание «Гарри Поттера», но там, правда, уже масштаб религии. И по этому же принципу построен мир поздних романов Пелевина – есть люди, есть халдеи и есть вампиры. И градация эта отнюдь не случайна.

Быков считает, что к «Generation П» Пелевин исчерпал свои интеллектуальные и литературные способности, и дальше требовался качественный скачок либо через радикальное обновление формы, либо путем перехода к новым внелитературным средствам воздействия на читателя. И не случайно в этом месте своей лекции он вспоминает Л.Н.Толстого.
Существует довольно-таки распространенная точка зрения, что у Льва Николаевича произошел философский переворот, и он начал писать иначе. Но, на самом деле, все было с точностью до наоборот. Была исчерпана одна художественная манера, написанием совершенной «Анны Карениной». В поисках новой формы Толстой перешел к прямому высказыванию, щедро разбавляя тексты публицистикой. И под этот новый стиль к 1882 году он вынужден был подогнать свое философское учение. Художник опередил философа.

Пелевин же двигался в противофазе. Стилистически он остался прежним: много разговорной речи, стремление к включению в тексты целых трактатов, общение учителя и ученика, афоризмы и издевательские описания… Но резко изменился эмоциональный фон его произведений. Вместо сострадания и жалости, со всеми оговорками, появилась интонация тотального презрения. Тотальной ненависти к самому проекту «человек».
И это, естественно, отразилось на содержании. Зачем стараться ради этих людишек, когда можно подкинуть череду тяжеловесных софизмов, и они, зараженные синдромом поиска смысла, будут делать из них сколь угодно глубокие выводы.

В принципе, любой писатель проходит через такой роковой перелом. Это неизбежно, ибо достигая в чем-то совершенства, он вынужден искать новую манеру повествования. И далее Быков наглядно иллюстрирует этот тезис на примере творчества Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Мережковского, Чехова, Маяковского, Пастернака и др. Но писатель не изолирован от окружающего его общества, которое может сильно повлиять на выбор нового стиля. Пелевин последовал за своим читателем. Читателем, у которого презрение (работы, власти, родни и т.д.) стало образом жизни - его самооценка не выдерживала напора обстоятельств и, чтобы приподнять себя, надо было опустить других.

В итоге Быков поставил Пелевину диагноз: эмоциональная недостаточность. И именно поэтому любая настоящая эмоция современному В.О. кажется пошлостью. Хотя, закончил он все-таки на оптимистической ноте: «Но время изменится, и художники последуют за ним».

Вердикт. Лекция интересна не только размышлениями о Пелевине, но и тем бэкграундом, который демонстрирует Быков для обоснования своей точки зрения. Рекомендую.

P.S. Рецензии на другие лекции Дмитрия Быкова:
«Пастернак. Доктор Живаго великорусского языка»,
«Чехов как антидепрессант»,
«Цветаева. Повесть о Сонечке»,
«Стругацкие. Пикник на обочине».