Трейси Шевалье: «Писательство является магическим трюком, во время исполнения которого я все еще удивляюсь»

Автор: Трейси Шевалье (Tracy Chevalier)
Иллюстрация: Alan Vest for Review

Писатель описывает ее продвинутые техники откладывания, радость исторического исследования и чувство финального приложения ручки к бумаге

Часть меня желает, чтобы было легко описать обычный писательский день. Мне приходилось слышать об этих самодовольных эффективных часах, когда писатель – обычно мужчина, стоит сказать – сидит каждый день в девять утра с чашечкой эспрессо, пишет до обеденного перерыва, готовит попурри (рыба, тушенная в вине или воде – прим. пер.), пишет с двух до пяти, играет в теннис и сразу после ужина садится со стаканом солодового виски, перечитывая написанное за день. Этот сценарий я одновременно желаю и ненавижу, а такой самоконтроль и дисциплина никогда не будут доступны мне.

Радость в написании исторических романов приходит от занятий исследованиями: скрываясь в библиотечных манускриптах 19 века о технике прививки яблонь или средневековой символике растений, или дневниках золотоискателей. Или, еще лучше, путешествуя, стоя рядом с огромными секвойями в Калифорнии, или охотясь за ископаемыми на пляже в Лайм-Реджис, или прогуливаясь от Сохо к Спиталфилдс (лондонские улицы – прим. пер.), представляя, что это 1792 год. Исследования – это то, что дает мне идеи, что помогает мне создавать персонажей и строить сюжеты.

Исследования это легко. Вот что на самом деле трудно – это сидеть и писать. Частично это трудно, потому что скучно. Наиболее продуктивное писание происходит тогда, когда у меня спокойное течение жизни и чистый распорядок дня – ничего в дневнике, никаких поездок, никаких встреч, никаких кофе с друзьями. Кружение перед «посадкой» для работы занимает у меня много часов – часов распития чая, проверки электронной почты, Твиттера, Фейсбука, новостей. Я с восхищением отвечаю на телефонные звонки (нет, вы совсем не побеспокоите меня – пожалуйста, звоните), я набрасываюсь на посты в момент публикации. Я изучаю некоторые непонятные факты, что ведут меня вниз, в другие кроличьи норки ненужной информации. Я внезапно решаю посмотреть на новые машины в интернете или на различные материалы для занавесов.

Часто мне приходится оставить исследование вместе с его соблазнительным компьютером, а также окном вместе с его видом на жизнь моих соседей и сидеть в гостиной или за кухонным столом. Но еще лучше – собственно, здесь я сейчас и пишу эти слова – в Британской библиотеке. Я упрятываю мой телефон, приношу ноутбук или рукопись, сижу в сосредоточенной тишине читальных залов, и нет ничего более стимулирующего, чем пребывание в окружении сфокусированных людей.

Что бывает, когда мне удается отгородиться от всех отвлекающих факторов, когда я, наконец, сажусь за чистую страницу. Я пишу одно предложение, затем следующее и следующее. Бумага и ручка для начала (карандаш в Британской библиотеке) – компьютер на потом. Удивительно быстро вырастает тысяча слов, пустые, устрашающие меня каждый день страницы, и у меня все на сегодня.

Но что происходит, когда моя ручка царапает, останавливается, царапает? Я проделываю магический трюк, который все еще удивляет меня. Я в этом мире, за моим кухонным столом, но в тоже время в голове держу другой, полный людей, которых я никогда физически не встречала, но знаю их сущность. Они текут сквозь мою ручку: трудно, часто очень трудно, – но настойчиво.

Где-то внутри я знаю, что это действительно работает, когда что я говорю и как я говорю сливаются воедино. Это не случается с каждым словом – это поэзия; проза более снисходительна. Но когда это работает, может быть, один раз в день, дважды, если я на волне, я получаю глубокое удовлетворение. Тогда я поднимаю голову и смеюсь над собою за растрату кучи времени для использования моих продвинутых техник промедления, откладывая этот момент. Что меня так пугало? Есть метафора, что звучит, персонаж, что говорит истину, сюрприз определенного словосочетания.

На следующий день та же самая вещь, если мне повезет: ужас пустой страницы, слишком долго кружу, приземляюсь, пишу. Это должно происходить стабильно, в противном случае оно не будет работать. А часто так и случается.

Йейтс описал наилучше писательскую жизнь словами: «Не спеши, не отдыхай». Беккет тоже: «Постоянно не получается? Неважно, попытайтесь снова, потерпите неудачу снова, потерпите ее лучше».