Харпер Ли: изнанка истории величайшего литературного возвращения

Харпер Ли во время работы над книгой Убить пересмешника: "У меня ужасное чувство, что это даст мне оценку". Фото: Дональд Арброк (Donald Uhrbrock)

В прошлом сентябре английский литературный агент Эндрю Нюрнберг получил сообщение от адвоката, представляющего Харпер Ли, знаменитого автора единственной, неизменно популярной книги. Оно гласило: "Пожалуйста, срочно позвоните мне".

Ли стала клиентом Нюрнберга год назад, когда ее отношения с предыдущим агентом закончились судом. Поскольку она написала только роман Убить пересмешника , опубликованный в 1960 году, ее агенту приходилось заниматься лишь вопросом об авторских правах писательницы за границей. Когда пришло сообщение от Тони Картер, Нюрнберг был на книжной ярмарке в Москве. Это случилось поздним вечером, и он предположил худшее. Но когда он наконец перезвонил, оказалось, что речь идет не о смерти Ли.

– Я нашла другую рукопись, – сказала она.

Нюрнберг рассказал мне, что в тот момент не мог произнести ни слова.

– Это было последнее, чего я мог ожидать, – признался он. – Конечно, мы и подумать не могли еще об одной книге. Никто не мог.

Ожидается, что "Пойди, поставь сторожа" ("Go Set a Watchman"), роман Харпер Ли, написанный до "Убить пересмешника", появится в продаже во всем мире 14 июля, и те немногие, кто уже прочитал его, скрывают его содержание с ликующей свирепостью. В США уже напечатано 2 миллиона экземпляров, в Великобритании и странах Содружества первый тираж составил 700 тысяч копий. Эта книга бьет рекорды по предварительным заказам у своих издателей, а кроме того по этому же показателю она стала книгой года на сайте Amazon. В момент написания этой статьи книга занимала первое место в рейтинге бестселлеров на amazon.com, на строчку выше романа "Грей" Э.Л. Джеймс.

Этот феномен настолько поразителен, что почти походит на мистификацию. Я спросила английского издателя книги Джейсона Артура: если бы Вам пришлось придумать внезапно обнаруженный роман, который гарантировал бы максимальные продажи и рекламу, как высоко он поднялся бы в этом списке? Издатель согласился, что трудно было бы представить лучшего кандидата, и вспомнил, как раньше шутил – поскольку никто и представить не мог, будто такое возможно – что если его скромная типография будет переживать тяжелые времена, они всегда могут рассчитывать на "следующий роман Харпер Ли".

Харпер Ли в 2006 году. Фото: Eyevine

Что ж, теперь это не шутка. Рукопись, набранная на печатной машинке, прошлым летом была найдена Тоней Картер – хотя возникают новые споры о том, что о ее существовании знали и раньше – в сейфе старшей сестры Ли, Элис. Рукопись "Убить пересмешника" хранилась там многие годы, но, по словам Картер, никто не изучал ее более пристально. Но когда она начала ее просматривать, то нашла другую рукопись, прикрепленную к обложке первой: в ней было много знакомых персонажей – конечно, Глазастик и Аттикус – но они были старше, и действие книги развивалось в конце 50-х годов, когда, скорее всего, и была написана книга. Она встретилась со своей подругой и клиентом Нелл Харпер Ли, чтобы показать свою находку.

– Она называется "Пойди, скажи сторожу", – так, говорят, начала разговор Картер.

Ли оставалась невозмутимой.

– Ты имеешь в виду, "Пойди, ПОСТАВЬ сторожа", – поправила она. (Цитата из Библии – книга Исаии 21:6).

– Я начала читать ее, – добавила Картер. – Это продолжение "Пересмешника".

– Это не продолжение, – ответила Ли. – Это его родитель.

Ее генеалогическая терминология оказалась точна: хотя сюжет романа "Убить пересмешника" развивался в более ранние годы, он родился из книги "Пойди, поставь сторожа".

– Боже, благослови Элис, – вымолвила она.

Конечно, не обошлось без скепсиса. Ли глуха и практически слепа, она живет в доме для престарелых с тех пор как перенесла инсульт в 2007 году; действительно ли писательница находится в здравом уме, чтобы дать разрешение на публикацию рукописи? Этот вопрос может быть несущественным – или даже сентиментальным – поскольку Картер выполняет роль доверенного лица. Этот факт очень беспокоит некоторых людей. Картер, протеже и коллега Элис Ли, управляет делами сестер уже несколько лет, с тех пор как Элис перестала справляться с ними самостоятельно. Став представителем Ли, Картер начала судиться с местным музеем, затем с бывшим агентом Ли, а после подорвала репутацию женщины, написавшей книгу о сестрах – адвокат выпустила заявление, подписанное Харпер Ли, в котором утверждалось, что писательница не давала согласия на написание этой книги. По словам автора биографии, Мардж Миллс, Элис позднее извинилась перед ней за это недоразумение, объяснив, что "бедняжка Нелл Харпер не может ни видеть, ни слышать, и она подпишет все, что положит перед ней человек, которому она доверяет".

"У меня ужасное чувство, что это даст мне оценку": Ли в юридической конторе своего отца в 1961 году, когда она получила Пулитцеровскую премию за свой единственный на тот момент роман (Фото: Дональд Арброк / TIME LIFE IMAGES)

Тем не менее многие положительно отзываются о Картер и ее работе на Ли. Несколько раньше в этом году штат Алабама расследовал возможный случай "жестокого обращения с пожилым человеком" – подозрения были объявлены беспочвенными. Историк Диана Макуортер, которая знакома и с Картер и с Ли, утверждает, что "Тоня никогда не сделала бы ничего, что не соответствовало бы желаниям самой Нелл". Мэри Макдонаф Мерфи, занимающаяся подготовкой к выпуску обновленной версии своего документального фильма о Ли "Привет, Страшила" (2010), подтверждает, что Ли "не делает ничего против своей воли".

Эндрю Нюрнберг и Джейсон Артур недавно навестили Ли в Алабаме и лично убедились в ее оживленности и уме. Настоящий англофил со стажем, она процитировала знаменитые стихи бывшего поэта-лауреата (придворного поэта – прим. перев.) Джона Мэйсфилда и разыграла дьявольскую пародию на преподавателя Льюиса, у которого училась в Оксфорде в 1948 году. С Нюрнбергом и Артуром она посмотрела постановку пьесы "Король Лир", ради которой им пришлось провести в дороге несколько часов, делала язвительные замечания по поводу спектакля; она даже поддразнивала Нюрнберга из-за размера его ушей.

Есть еще вопрос насчет "Мисс Элис". Элис Ли умерла в прошлом ноябре в возрасте 103 лет – через несколько месяцев после обнаружения рукописи и за несколько месяцев до объявления о ее публикации. Немалое беспокойство связано как раз с этим: стала бы она препятствовать выходу книги, знала ли она вообще об этих планах? Мэри Мерфи брала интервью у Элис Ли незадолго до смерти, и по ее словам, Элис когда-то одобрила рукопись "Убить пересмешника", еще до публикации: "Я думала, что книга хороша, но все же удивилась тому, как ее приняли".

Элис была на 15 лет старше Нелл; она признавала, что они с сестрой были очень разными. Элис была вынуждена бросить колледж и вернуться домой, чтобы работать и помогать семье в Депрессию, а затем она открыла новую дорогу, став первой в городе женщиной-адвокатом. Кроме того ей пришлось вынести все "прелести" жизни в маленьком городке, жители которого убеждены, что его выставили на всеобщее обозрение в образе вымышленного Мэйкомба – места действия романа "Убить пересмешника". Она и представить не могла, что нью-йоркское заигрывание ее маленькой сестрички было таким впечатляющим. Возможно, потому она и скрыла рукопись.

Известно, что трудно найти какие-то факты о Ли, так что любые споры буду весьма отвлеченными. Но две вещи, кажется, стоит отметить: во-первых, из-за покрова тайны, которой окутана книга "Пойди, поставь сторожа", лишь немногие люди могут выносить какое-то суждение о книге, и именно они окажутся в выигрыше от ее публикации. И во-вторых, каким бы ни оказался роман, он, вероятно, может навсегда изменить наш взгляд на книгу "Убить пересмешника".

Правда об Аттикусе: что происходит в "Пойди, поставь сторожа"?

Что можно выяснить о "Пойди, поставь сторожа" за это мучительное время до выхода книги? Опираясь на самые общие слухи, Джейсон Артур говорит, что это определенно не "черновик" "Убить пересмешника" и что в новом романе нет заимствованных из него сцен. Однако между ними налицо некоторые нестыковки, которые Ли пожелала сохранить, включая одну, вступающую в противоречие с главной сюжетной линией "Убить пересмешника". На самом деле он полагает, что содержание книги, если на то пошло, может вызвать еще большие споры, чем драма, сопровождающая его открытие. "Я думаю, что после выхода этой книги люди будут очень удивлены, – замечает он. – В некоторых моментах даже шокированы. Найдутся и такие, кто скажет: опубликовав эту книгу, вы испортили для меня "Убить пересмешника".

Основная причина озабоченности это судьба любимого героя (или правда о нем). "Убить пересмешника", краеугольный камень литературы XX века, затрагивает разные темы: детство, расизм, изнасилование, затворничество, жизнь в общине, Американский Юг. Но в его центре – нравственное воспитание маленькой девочки, которая наблюдает за своим исключительным отцом. Мудрый и забавный голос рассказчицы, Глазастика, это то, на чем держится книга. Но ее настоящий герой – Аттикус Финч, адвокат, который берется защищать черного мужчину, обвиненного в изнасиловании бедной белой женщины. Хотя присяжные выносят обвинительный приговор, черная община его почитает – как его с тех пор почитают в американской культуре. Но все может измениться.

Действие в "Пойди, поставь сторожа" развивается через 20 лет после событий, описанных в "Пересмешнике". Глазастику теперь 26. "Поскольку история рассказывается от лица взрослого, а не ребенка, – поясняет Эндрю Нюрнберг, – то яснее выступают многие оттенки. Это был тяжелый период для многих южан, и люди колебались, какую позицию стоило занять во времена сегрегации". Или, как выразил это Артур: "Если соскрести внешний слой, то те, кого вы считали прогрессивными, на самом деле менее прогрессивны, чем казалось". О боже, Аттикус.

"У меня ужасное чувство, что это даст мне оценку": как создавались книги

Нелл Харпер Ли переехала в Нью-Йорк из Монровиля, штат Алабама, в 1949 году. Она закончила университет, но бросила юридическую школу, не доучившись один семестр. "Она никогда не собиралась заниматься юриспруденцией", – рассказывала позднее ее сестра Элис. Но она считала, что "юридические дисциплины дают хорошую практику пишущему человеку". Ее отец, как и сестра, был, конечно, адвокатом – и прототипом Аттикуса Финча.

В Нью-Йорке Ли нанялась на работу по продаже билетов авиакомпании "The British Overseas Air Corporation" – это позволяло ей как работнику летать в Великобританию со скидкой. (Она провела предыдущее лето в Оксфорде и, как говорила ее сестра, влюбилась в Англию). Она жила в Верхнем Истсайде, в квартире без горячей воды, писала по ночам рассказы и время от времени встречалась с другими южанами. В конце концов, друг ее детства Трумен Капоте – воспитанием которого частично занимались родственники, бывшие соседями семьи Ли в Монровиле – представил ее кое-кому из своих космополитических знакомых. Он написал своему другу, музыканту Майклу Брауну, попросив присмотреть за его "застенчивой подругой из Алабамы".

Браун и его жена Джой, бывшая балерина, взяли Ли под крыло. Они рекомендовали ее литературным агентам – Энни Лори Уильямс и ее мужу Морису Крэйну. Во внутренних офисных записях под датой 28 ноября 1956 года отмечено, что "автор – милая маленькая южанка из Алабамы, которая с акцентом говорит "Да, мэм" и "Нет, мэм". Морис Крэйн согласился с ней работать, ознакомившись с пятью короткими рассказами, озаглавленными: "Земля прекрасного "навсегда", "Полная комната зерна", "Наблюдатели и наблюдаемые", "Снег на горе" и – намек на ее остроумие – "Это шоу-бизнес?" Считается, что, по крайней мере, одна из этих историй стала впоследствии сценой в романе "Убить пересмешника", но ни одна не была опубликована, более того, они до сих пор не найдены.

Рождество того года Ли провела в Нью-Йорке с Браунами. Майкл Браун только что поучил гонорар за одну из своих "промышленных мелодий" – жанр, в котором он работал для таких компаний как "Зингер" и "Электролюкс", создавая пеаны их продукции – и потому совершил жест щедрости (или, как потом называла это Ли, "жест любви"). В ветках рождественской елки она нашла надписанный конверт. "Дорогая Нелл, – гласил текст. – У тебя есть год, свободный от работы, чтобы написать все, что твоей душе угодно. Счастливого Рождества".

Ли нужно было немедленно приниматься за работу. Она написала другу с большей проницательностью, чем могла от себя ожидать: "У меня ужасное чувство, что это даст мне оценку".

Судя по картотеке, Харпер Ли отсылала своему агенту еженедельно по 50 страниц рукописи "Пойди, поставь сторожа". (Фото: Колумбийский университет)

К 14 января она отправила своему агенту первые 50 страниц романа. Морис Крэйн сделал отметку о получении в карточке, озаглавленной именем автора и названием произведения: "ЛИ, НЕЛЛ ХАРПЕР… ПОЙДИ, ПОСТАВЬ СТОРОЖА". Неделю спустя она прислала еще 50 страниц. Через неделю еще 50 страниц она привезла лично. Весь роман был доставлен в стопках по 50 страниц, последовательно, с такой точностью и регулярностью, что писательница, видимо, подчинила себя жесткой системе, которую сама разработала. Позднее в одном интервью она сказала, что в писателях ее больше всего раздражает "неряшливость" – и затем пояснила: "Наверное, я так к этому придираюсь, потому что знаю за собой склонность к неряшливости".

Все 293 страницы рукописи были в распоряжении агентства к концу февраля. Крэйн и его супруга, которые к тому времени сдружились с Ли, работали вместе с ней над книгой еще несколько месяцев. В мае Ли прислала новый вариант, полностью переработанный, и Крэйн, по воспоминаниям Джой Браун, отправил рукопись десяти издателям, которые ее отвергли. Один из них все же проявил интерес: семейное издательство "Дж. Б. Липпинкот", работавшее в Филадельфии, как любили говорить в их компании, с тех пор как президентом был Джордж Вашингтон.

"Милая, ты нашла издателя!": рождение романа (или двух)

Издательство "Липпинкот", нью-йоркский офис которого находился в доме 521 по Пятой авеню, публиковал в основном медицинские учебники, книги по истории и школьные хрестоматии. (Когда им предложили роман Ли, самой продаваемой книгой издательства была "Хирургия: принципы и практика"). Тем не менее, у них было то, что один из бывших работников описал как "крошечный ужасный" коммерческий отдел, занимавшийся детской литературой, биографиями и случайными книгами. Женщина-редактор была единственной сотрудницей этого отдела, и она нашла в рукописи Ли нечто, с чем можно было работать.

Тэй Холофф – урожденная Тереза фон Холофф – была маленькой, но очень энергичной женщиной. Тогда, в 1958 она была седой дамой с глубоким голосом, грозной и требовательной. Дебора Оуэн, теперь литературный агент на пенсии (и жена бывшего министра иностранных дел Дэвида Оуэна), пришла работать в "Липпинкот" сразу после секретарских курсов. Она сравнивала Холофф с Эдит Пиаф: "Она курила и пила – как это делает большинство редакторов – сухой мартини за обедом". Она была выносливым человеком, как рассказывает Оуэнс – она помнит, как Холофф проходила 11 лестничных пролетов, пока не было электричества – и "выдающимся редактором".
Ли пришла в офис "Липпинкот" тем летом. Холофф так описывала этот случай: "В жаркий июньский день 1957 года темноволосая темноглазая молодая женщина робко вошла в кабинет на Пятой авеню…" Но книга не была принята безоговорочно. Согласно записям Крэйна, Холофф просматривала новый черновик "Пойди, поставь сторожа" в июле, а в августе книга опять была исправлена.

Офис "Липпинкот", Пятая авеню, 521 (Фото: Музей Нью-Йорка)

"Было много недостатков, – позднее писала Холофф. – Это больше походило на сборник рассказов, чем на роман. И все же в книге была жизнь. Настоящая жизнь. На страницах появлялись цельные люди. Их можно было увидеть и почувствовать. Бросалась в глаза работа резкого, острого ума, даже мудрости. Но был ли это ум профессионального романиста?"

Наконец, в середине октября издательство "Липпинкот" подписало контракт. Крэйн написал Ли в насмешливой южной манере: "Милая, ты нашла издателя!" Затем он прибавил: "Понадобилась умная женщина-редактор, чтобы заметить очевидное". Но несмотря на этот триумф то, что последовало после него, было, по мнению Ли, "долгим и безнадежным периодом написания книги с нуля снова и снова". В течение следующих двух лет в Нью-Йорке и Алабаме, куда Ли часто приезжала ради больного отца, они с Холофф работали над романом. "Когда она не соглашалась с моим предложением, мы обсуждали это, иногда целыми часами, – вспоминала Холофф. – Думаю, я могу с уверенностью сказать, что она всегда знала – я на ее стороне, даже когда я была очень суровым критиком".

Название книги менялось: "Пойди, поставь сторожа", "Аттикус", "Убить пересмешника". Имя автора тоже изменилось, Ли решила убрать "Нелл". До сих пор нельзя сказать наверняка, сколько же книг было написано, пока результат не приблизился к тому, что Холофф назвала "заключительной победной метаморфозой". Говорят, что это Холофф склонила Ли сфокусироваться на воспоминаниях Глазастика о детстве. Также есть мнение, что планировали опубликовать "Убить пересмешника", а затем "Пойди, поставь сторожа", возможно, предварительно выпустив какой-то переходный роман между ними. В любом случае, Холофф заключила: "С тех пор, как я поняла, что ее абсолютная преданность своему писательскому труду неизменна, я больше не беспокоилась за ее будущее".

"Милая маленькая южанка": убеждения Харпер Ли

Когда пытаешься представить Харпер Ли в то время – и когда встречаешь ее на книжных страницах – сразу бросаются в глаза три вещи: ее решительность, ее убеждения и ее остроумие. Тот факт, что она пробилась в издательский мир Нью-Йорка, будучи женщиной и южанкой, демонстрирует несгибаемость, которую трудно предположить в таком скромном человеке. Во внутренних записях ее агентов (как бы добродушно они ни имитировали ее акцент) безошибочно угадывается снисходительность.

Более многозначительно то, что "Убить пересмешника" – роман о расовой проблеме, и, оглядываясь назад, легко предположить, что Ли подняла эту тему, когда о ней говорили многие. Но правда в том, что ее позиция была исключительной, рискованной, опередившей свое время.

Когда Ли отмечала Рождество с Браунами, в ее родном штате только что закончился автобусный бойкот, длившийся год под руководством Мартина Лютера Кинга. Хотя Верховный суд США признал сегрегацию в автобусах неконституционной, это решение привело к мощному всплеску расового насилия. Белые жители Алабамы, выступавшие против сегрегации, подвергали себя серьезной опасности: за четыре дня до того, как Ли отправила Крэйну первые 50 страниц своей рукописи, пять церквей чернокожих и дом либерально настроенного белого пастора были взорваны. И все же убеждения Ли оставались твердыми. Во время одной из поездок домой в то время, она написала другу, что отказалась от встречи с пресвитерианским священником, объяснив это так: "Я не была уверена, что смогу держать свой рот закрытым… в противном случае всему Монровилю станет известно, что я член NAACP, что запрещено Богом".


Ли с Грегори Пеком во время съемок фильма "Убить пересмешника" в 1962 году (Фото:CORBIS)

Была ли это шутка или она действительно состояла в Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения? "Не могу поверить, что у нее хватило на это смелости, – считает Диана Макуортер, чья книга "Carry Me Home" ("Отвези меня домой") о движении за гражданские права в Алабаме завоевала Пулитцеровскую премию. – Такая позиция требовала большой силы характера. Занять ее значило пренебречь социальным остракизмом". Макуортер поясняет: "Даже для либералов было непросто напрямую бросить вызов расовому разделению". Вместо этого они пытались сделать сегрегацию "более мягкой, человечной". С точки зрения Макуортер, книга "Убить пересмешника" сама по себе "дерзость" – написанная белой южанкой – словно предназначенная быть "актом протеста".

Не все осознают, какова была расстановка политических сил в то время. Через год после публикации "Пересмешника" журнал "Эсквайр" отклонил статью Ли, мотивируя свой отказ тем, что редактор не мог поверить, будто существуют сегрегационисты, которые одновременно являются противниками Ку-клукс-клана. "По мнению "Эсквайра" это даже теоретически невозможно! – написала она одному из друзей. – Я хочу сказать, что если верить этим светилам, то и Юг теоретически невозможен".

Все это практически заранее отвечает на вопрос: показался ли роман "Пойди, поставь сторожа" политически взрывоопасным для своего времени? Эндрю Нюрнберг полагает, что не это послужило причиной, по которой книгу не опубликовали – ведь в "Липпинкоте" приняли рукопись, планируя ее напечатать – но он признает, что "если бы роман опубликовали тогда, он посеял бы немало раздоров. Однозначно". Это, добавляет он, "очень политизированная книга" и "очень важная книга с точки зрения истории, потому что она дает представление о том, как все происходило на самом деле на территории Алабамы".

В романе есть отсылки к процессу "Браун против Совета по образованию" и к важнейшему решению Верховного суда от 1954 года, запретившему раздельное обучение по расовому признаку в школах. Режиссер Мэри Мерфи задается вопросом, не была ли "прямая борьба за гражданские права слишком жаркой, чтобы справиться с ней". В конце концов, говорит она, "если можно было отстраниться от нее, отправить героев в 30-е годы и рассказать историю, развернувшуюся во времена, когда маленькие [белые] дети жили бок о бок с черными людьми, это было бы воспринято легче".

А что насчет остроумия Харпер Ли? Боути Боутрайт, влиятельный киноагент, была "только-только с Юга", когда ее в 1963 году наняли для подбора актеров в фильм Боба Миллигана по роману "Убить пересмешника". Она сказала мне, что Ли "одна из самых забавных людей в мире". Ее умение иронизировать безусловно развито больше, чем у кого-либо из тех, кто брал у нее интервью. В год, когда ожидался выход фильма, один репортер спросил Ли, как картину могут принять на Юге. "Я задавалась тем же вопросом, когда вышла книга, – ответила писательница. – Но издатель посоветовал мне не беспокоиться – там ее никто не станет читать".

Есть нечто восхитительно сложное в этих словах – безупречный момент для шутки, лукавая насмешка над издателем, кажущаяся лояльность к тому, кто обратился к ней с этим вопросом, мягкое ворчание в адрес близких ей южан, подразумеваемое противоположное мнение о них: сильное, но неуловимое чувство чести. Ли перестала давать интервью год спустя. Но она была так остроумна, словно всегда находилась в стороне от мира.

"Я все еще живая, хотя и очень тихая": история после 1964

Харпер Ли затворница или она просто оберегает свою личную жизнь? До недавних пор она входила в число знаменитостей, которых многие считают умершим. "Я все еще живая, – возражает она в новом предисловии к "Пересмешнику", – хотя и очень тихая".

Те, кто ее знает, тщательно подчеркивают, что в отличие от Дж. Д. Сэлинджера она не пряталась от мира, она только отказалась общаться с прессой. Однако Сэлинджер написал и опубликовал несколько книг. Достоверно известно, что Ли продолжала писать и после "Пересмешника" – "это медленно, очень медленно", сказала она в 1964 году – но больше ничего не издала. В своем литературном творчестве она больший затворник, чем любой другой американский классик. Почему?

Обычный ответ на этот вопрос в том, что ее напугал бурный прием публики и огромные уровни продаж – ей не нравился весь этот ажиотаж, и она опасалась, что не сможет соответствовать планке, заданной первой же ее книгой. (К сведению: было продано больше 40 миллионов экземпляров). Впоследствии она говорила, что ее реакцией на успех книги было "полнейшее оцепенение. Было ощущение словно ее отправили в нокаут". Кроме того, добавляла писательница, она надеялась на "быструю и милосердную смерть от рук критиков" и, возможно, скромное ободрение. Вместо этого она получила нечто устрашающее. Как она сказала своему кузену: "Единственный для меня путь вел вниз".

Ли обессмертили на экране, в том числе в образе, воплощенном Сандрой Баллок в "Дурной славе" (2006) (Фото: REX FEATURES)

С другой стороны, некоторые считают, что она отнюдь не потерпела неудачу в своих усилиях, просто ей суждено было написать одну великую книгу. "В "Липпинкоте" болтали, что ее хватило бы только на одну книгу", – вспоминает Дебора Оуэнс, и это перекликается с сомнениями Холофф об "уме профессионального романиста". Конечно, Ли говорила, что надеялась написать "несколько романов", но даже эти замыслы были повторением все того же романа: многолетняя хроника того, что она назвала "жизнью среднего класса в маленьком южном городке" по мере ее исчезновения. Книга, основанная на реальном преступлении, за которую, по ее заявлению, она взялась в 1980-х, так и не была написана.

Возможно, представления о писательстве и издании книг следует отложить, чтобы лучше понять ее. "Есть люди, которые пишут, и мне кажется, что они очень отличаются от тех, кто должен писать", – сказала однажды Ли. Она относила себя ко второй категории, и полагала, что "писательство это особая форма искусства, это усилие, которое не может быть предпринято для публики". Вы пишите для себя, объяснила она: "это бесконечная дорога самоанализа". Писатель должен творить ради изгнания если не демонов, то "благословенной неудовлетворенности".

Кажется неправдоподобным, что человек, всегда писавший для себя, перестанет, начав проводить большую часть времени наедине с собой. Печально, но вопрос о том, писала ли Харпер Ли в течение последних 55 лет, несущественен, поскольку весь ее труд после романа "Убить пересмешника" это вечеринка, на которую никто больше не приглашен.

Но я буду удивлена, если окажется, что "Пойди, поставь сторожа" станет ее последним словом. Мы знаем, что есть еще переписка и другие бумаги. Пока неизвестно, позволит ли она их опубликовать или захочет уничтожить. У нее в запасе может быть еще с десяток романов, тайно подготовленных к посмертной публикации. Все это лишь вопрос того, как Ли оценивает свою работу в конце жизни и что она оставит стервятникам.

В прошлом месяце шесть обыкновенных писем от Ли к ее близким друзьям были выставлены на аукционе Кристис, и когда торги остановились на сумме в 90 000 $, минимальная цена не была предложена. Оценка была высокой, но причина снятия лота, кажется, не только в сумме. Почему частная переписка Ли должна попасть в чужие руки за деньги при жизни писательницы? Словно ее призрак прибыл пораньше и сделал слова на бумаге невидимыми или обратил их в молчание.

Автор: Габи Вуд
Перевод: Scout_Alice
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ