Творчество с риском для жизни

Автор: Эмили Темпл (Emily Temple)

Даже самые суровые поэты и самые крутые Хемингуэи должны признать, что профессия писателя не слишком опасна. (В отличие, скажем, от рыбака, шахтера, лесоруба, помощника метателя ножей.) Если, конечно, не учитывать риск повреждения запястного канала, а также последствия малоподвижного образа жизни – эти проблемы, безусловно, реальны, но не заслуживают того, чтобы их увековечивали в сонетах. И тем не менее некоторые писатели на самом деле серьезно повредили здоровье в результате напряженного творческого процесса или – в ряде случаев – из-за наркотиков, с помощью которых пытались этот процесс стимулировать. Ниже несколько историй прославленных авторов, которые открыли, что писательство может быть занятием весьма опасным, а подчас и вовсе смертельным. Так что в следующий раз, садясь за компьютер, вы, может быть, проявите осмотрительность. Да спасательному жилету. Нет амфетаминам.

Джон Дж. Росс в книге «Тремор Шекспира и кашель Оруэлла: медицинские проблемы в жизни великих писателей» описывает Оруэлла как «пример регулярно повторяющегося избыточного напряжения и перегорания». Оруэлл с детских лет страдал от слабого здоровья, положение не улучшилось, когда в Испании он получил ранение в шею. Как пишет Росс в «PW», «его здоровье впервые было по-настоящему подорвано во время работы над книгой Памяти Каталонии , а героические усилия, предпринятые в процессе написания и редактирования романа 1984 должны были его убить». Как замечает Росс, очень уместно здесь процитировать строчку из эссе писателя Почему я пишу : «Создание книги – ужасная, изнурительная борьба, похожая на долгий приступ какой-нибудь мучительной болезни». В самом деле, по мере написания романа автору становилось все хуже: «Он начал кашлять кровью, его донимал жар, а по ночам бросало в пот, он потерял 28 фунтов [около 12,5 кг – прим. перев.]. Последние два месяца Оруэлл работал, не вставая с постели». У писателя развился туберкулез, который вскоре его погубил.

Анелиз Чен в «Поэтах и писателях» замечает, что Герман Мелвилл «настолько погрузился в свой китовый роман, что все члены его семьи втайне от писателя обменивались письмами, советуясь, как заставить его немного отдохнуть. Игнорируя призывы близких, он завершил работу над романом, страдая от резей в глазах, приступов паники и постоянных болей в спине, подтачивавших силы писателя». Джон Дж. Росс приводит слова жены Мелвилла Лиззи, которая писала, что «этот непрерывный умственный труд вкупе с взбудораженным воображением выматывают Германа… [Он] денно и нощно поглощен своим литературным трудом и рискует здоровьем». Так же оценивал ситуацию и Натаниель Готорн , когда писал, что его друг «несомненно страдает от неустанной литературной работы, которая в последнее время не приносит ему успеха; уже довольно долго то, что он пишет, явно указывает на болезненное состояние ума».

Джакомо Леопарди , итальянский поэт XIX века, которого Адам Кирш провозгласил «величайшим певцом покорного, беспомощного страдания», прослыл таковым, возможно, из-за тяжелого сколиоза: болезнь превратила поэта в горбуна и, как он сам говорил, в «ходячий гроб». Вину за свое состояние он возлагал на «крайности в усердии» – читайте: на то, что слишком много писал – и однажды заметил: «Ужасающе и непоправимо уничтожил я самого себя и таким останусь до конца дней, сделав свою внешность страшной и отталкивающей для большинства людей». Все во имя его стихов, которые, несмотря на то, что поэт умер, не дожив и до сорока лет, относят к лучшим поэтическим образцам своего времени.

Оноре де Бальзак славился своим пристрастием к кофе, который любил за пользу для искусства. Писатель пил кофе в огромных количествах, чтобы подстегнуть творческий порыв, пока, наконец, согласно его эссе «Наслаждение и боль от кофе», не стал для максимального эффекта поглощать холодную кофейную гущу на пустой желудок:

Кофе попадает в желудок, этот мешок с бархатистыми стенками, сплошь покрытыми выступами и бугорками. Кофе не находит в этом мешке ничего другого и начинает атаковать эти нежные и чувственные неровности; он ведет себя как еда и требует пищеварительных соков; он скручивает желудок, выжимает из него эти соки, как жрица, взывающая к своему божеству; он жестоко мучает эти прекрасные складки, как погонщик мучает пони; всю поверхность будто охватывает пламя; искры несутся вверх, достигая мозга. С этого мгновения все приходит в возбуждение. Идеи бодро маршируют, подобно батальонам мощной армии, устремившейся к полю боя, и разгорается яростная битва. Воспоминания вносят свой вклад и реют в вышине яркими флагами; кавалерия метафор пускается в великолепный галоп; артиллерия логики врывается в схватку, гремя подводами и зарядами; снайперы целятся и стреляют по приказу воображения; формы, образы, персонажи встают на дыбы; бумага покрывается чернилами – ночные труды начинаются и заканчиваются потоками этой черной воды, как битва открывается и завершается черным порохом.

Такое, конечно, подходит не всем. Бальзак предупреждает: как-то он порекомендовал свой подход приятелю, отчаявшемуся выполнить какую-то работу. Однако тот был «высоким тоненьким блондином с редеющей шевелюрой», и для него бальзаковский метод не обернулся ничем хорошим. Да и для самого Бальзака эксперимент закончился плачевно – говорят, он умер в 51 год от кофеинового отравления.

У автора философии объективизма Айн Рэнд тоже была зависимость, возникшая в творческом процессе: амфетамины. Продав в 1938 году издательству «Кнопф» Источник , она поняла, что не успеет завершить роман к оговоренному сроку. Даже после годовой отсрочки она завершила только четвертую часть своего труда. В 1940 году издатель отказался от книги, и никто другой не взялся бы за ее публикацию. В конце концов Рэнд уволила своего агента и сама смогла организовать переговоры с Арчибальдом Огденом, редактором из «Боббс-Меррилл компани», а тот в свою очередь сумел надавить на начальство и купить права на книгу. У писательницы появился еще один год для завершения романа. Тогда она и начала применять бензедрин, что позволило ей работать в чудовищном темпе и сдать рукопись за день до дедлайна. Однако у такой продуктивности была своя цена. Положившись на наркотики, Рэнд получила в комплекте «перепады настроения, раздражительность, эмоциональные вспышки и паранойю». Как утверждает биограф Дженнифер Бернс, «к моменту, когда роман был дописан, врач Рэнд настоял на полном двухнедельном покое, поскольку писательница была близка к нервному срыву».

Если вы знакомы с творчеством Кафки , то не станете удивляться, когда услышите, что во имя искусства он проходил все круги ада, эмоционально и физически. Так Зэди Смит написала об этом на страницах «Нью-Йоркского книжного обозрения»:

«В «Асикурациони Дженерали» [страховое общество – прим. перев.] Кафка страдал из-за того, что был вынужден работать по двенадцать часов – у него не оставалось времени на писательство. Два года спустя он поднялся по карьерной лестнице, заняв пост старшего клерка в Обществе страхования от несчастных случаев на рабочем месте, что обеспечило ему одну смену в день с половины девятого утра до половины третьего дня. И что получилось? Он обедал до 15.30, потом спал до 19.30, занимался, затем наступала очередь семейного ужина. В итоге писатель принимался за работу в одиннадцать вечера (как отмечает Бегли [автор биографического эссе о Кафке под названием «Страшный мир в моей голове» – прим. перев.], ведение дневника и написание писем отнимали как минимум час, а то и два ежедневно) и продолжал «в зависимости от моих сил, настроения и удачи до часа, двух, трех ночи, а как-то и вовсе до шести утра». Затем прилагал «все мыслимые усилия, чтобы отправиться спать» и урвать немного времени на отдых, дабы вновь отправиться утром в офис. Такой образ жизни все время держал Кафку на грани срыва.

То, насколько ослаблен был его организм, могло сыграть или не сыграть роль в развитии у писателя туберкулеза гортани и его дальнейшем разрушительном воздействии на тело Кафки, так что говорить, будто его погубила работа было бы слишком, и все же это кажется существенным фактором. Боли в горле не давали Кафке принимать пищу, так что формально он умер от истощения, до последнего работая над рассказом «Голодарь».

Перевод Scout_Alice
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ