Книжные женщины-убийцы: непреходящее обаяние ангелов смерти

Роковая женщина: Розамунд Пайк в экранизации романа Гиллиан Флинн "Исчезнувшая"

Автор: Лесли Макдауэлл (Lesley McDowell) – о том, как женщины, которые убивают, зачаровывают писателей от Томаса Харди до Анджелы Картер

Внимание! Текст содержит спойлеры!

Джейн Стил, заглавная героиня нового исторического детектива Линдси Фэй, проходит тот же путь, что и ее любимый книжный персонаж Джейн Эйр. Как и мисс Эйр, она терпит оскорбления от своего двоюродного брата и от директора школы-интерната, не обошлось и без таинственной злобной экономки. Однако существенное различие в том, что Джейн Стил убивает своих недоброжелателей.

В своем "Историческом послесловии" Фэй признает, насколько "нелепо" изображение убийцы а-ля Джейн Эйр. Но "эта нелепость соткана одновременно из правды и вымысла": Стил воспитывается в школе Лоуэн-Бридж, основанной на образе Ловуда из "Джейн Эйр", прототипом которого, в свою очередь, послужила школа Кован-Бридж, погубившая сестер Шарлотты Бронте Марию и Элизабет. Джейн Стил сама акцентирует на этом внимание: "Я была не придуманной сиротой, а самой настоящей".

Этот разрыв между реальностью и выдумкой в какой-то степени и используют авторы, пишущие о женщинах-убийцах, причем делают они это с изобретательностью, которая большинство персонажей отнюдь не радует.

Возможно, в этом и кроется секрет обаяния таких героинь, как злая королева из "Белоснежки" или Эми Данн из Исчезнувшей , равно как и настоящих женщин-убийц. А когда вымысел и реальность встречаются, мы просто не можем устоять перед таким сочетанием.

В XIX веке Томас Харди не удержался и превратил Тэсс из рода д'Эрбервиллей (героиню одноименного романа) в убийцу, позволив ей пронзить сердце Алека д'Эрбервилля. Харди вспоминал о повешении, свидетелем которого он стал однажды. От преступницы исходил какой-то двусмысленный эротический призыв ("Я помню, как прекрасно было ее тело на фоне неба, как тесная черная шелковая накидка очерчивала ее формы, пока тело медленно поворачивалось то в одну, то в другую сторону"), и этот эротизм он привнес в образ своей героини.

Уилки Коллинз в романе 1866 года Армадейл подчеркнул сексуальный шарм беспощадной Лидии Гвилт. Книга была опубликована почти 10 лет спустя после суда над 22-летней Мэделин Смит, обвиненной в отравлении мышьяком своего французского любовника. Напоминание об этом деле было для многих весьма неприятно.

"Реальность, - написал один критик, - была подавлена сексуально неоднозначным образом домашней отравительницы, женщины… которая подсыпает мышьяк в еду и питье своего ничего не подозревающего мужа". Присяжные на процессе Смит не смогли вынести обвинительный приговор, ссылаясь на "недостаточность улик" и таким образом выпустили на свободу женщину, которую общество считало смертельно опасной.

Лидия Гвилт влюбляется в мужчину, которого собирается убить – в искусстве, как и в жизни, секс и смерть неизбежно переплетаются. Однако Коллинз преображает Смит в женщину, которая испытывает раскаяние и в итоге расплачивается жизнью за приписываемое ей преступление. Она принимает наказание и за нравственное падение, и за убийство.

Харди и Коллинз убили своих преступных персонажей. Джеймс Кейн в начале XX века пошел еще дальше. Секс и смерть смешались в реальном судебном процессе над Рут Шнайдер и ее любовником Джаддом Греем, которых в 1927 году обвиняли в убийстве мужа Шнайдер.

Любовные письма Шнайдер показали ее как женщину несчастную и легкомысленную; внешне, насколько можно судить по фотографиям, она была совершенно неприметной. В романе 1936 года Двойная страховка , основанном на этом случае, Кейн гиперболизирует сексуальную привлекательность Филлис Недлингер – книжное воплощение Шнайдер: "Под ее голубой пижамой скрывались формы, которые могли свести с ума любого мужчину". Недлингер также романтизирует себя: "Иногда мне кажется, что я сама Смерть, летящая сквозь ночь в алом саване и такая прекрасная". Из-под пера Кейна Шнайдер вышла опасным и безумным серийным убийцей.

Уилки Коллинз подарил своей героине голос: Лидия Гвилт говорит с помощью своего дневника. Кейн же вывел чистый образ роковой женщины, и мы видим Недлингер исключительно глазами ее любовника. Оба эти подхода почти выходят за привычные рамки, зато они заставляют нас задуматься над нашим восприятием женщин-убийц, их скрытой порой способности испытывать печаль и ужас.

Женщины-писательницы избирают другой путь, гораздо меньше стремясь к возмездию для своих вымышленных героинь.

Меган Эббот в 2009 году написала роман Bury Me Deep ("Похороните меня глубоко"), основанный на печально известных "чемоданных убийствах" 1931 года. Писательница позволила нам заглянуть в разум убийцы, как и Коллинз, и предложила читателю сюжет об отклонениях в сексуальном поведении, закончившихся преступлением и наказанием. Уинни Рут Джадд обвинили в том, что она застрелила двух подруг, посчитав их соперницами, а тела спрятала в дорожных чемоданах.

Джадд стала прототипом Мэрион Сили, одинокой и неуверенной в себе женщины. После того, как ее бросил муж, страдающий от зависимости, она устроилась работать медсестрой и попала под развращающее влияние двух аморальных женщин, а затем в сети политикана-спекулянта. Но "она не привыкла падать духом", и Эббот дает своей антигероине шанс, оценив ее инстинкт выживания достаточно высоко, чтобы позволить ей сбежать.

Это исключительный образец книжного убийцы – реальная преступница, ее прототип, была приговорена к пожизненному заключению.

Снова и снова появляются сюжеты с героинями-убийцами, и эти сюжеты зачастую бросают вызов официальной, общепринятой версии, а иногда и вовсе опровергают ее. Роман Маргарет Этвуд Она же "Грейс" (1996) основан на жизни Грейс Маркс, обвиненной в убийстве своего хозяина и другой служанки в 1843 году.

Грейс дается право голоса – она рассказывает свою историю молодому психиатру. В своей версии событий она мечется между правдой и вымыслом, играет фактами. Убийца она или нет? Этот вопрос Этвуд оставляет открытым.

Точно так же и Анджела Картер отказывается судить в рассказе 1985 года "Убийца с топором из Фолл-Ривер", сюжет которого писательница заимствовала из дела Лиззи Борден.

Картер начинает эту историю с жаркого дня, когда отец и мачеха Борден были убиты в своем доме в Массачусетсе. "Жара, жара, жара… раннее утро, еще не прозвенел фабричный звонок, но даже в этот час все сверкает и вибрирует под лучами белого гневного солнца, застывшего высоко в неподвижном воздухе".

Согласно мифу о Лиззи Борден, на убийства, в которых ее обвиняли, ее толкнули болезненные критические дни, мучение от которых усугубилось зноем. Однако в новом исследовании Сары Миллер "Убийства Борден: Лиззи Борден и процесс века" утверждается, что было так же жарко, как и всегда.

Картер описывает дом бедности, закрытых дверей и подавленных желаний. На самом же деле дом был очень просторным, а Борден обожала своего отца и относилась к нему с почтением. Даже после оправдания жители Фолл-Ривер все равно смотрели на нее как на убийцу.

Картер изобразила сильную и полную злости женщину, "ангела смерти", которого довели до жажды мщения. Поступая так, Картер пренебрегает реальной участью Борден. Однако в "Тигре Лиззи", другом рассказе о Борден, написанном несколькими годами позднее, Картер вновь меняет свою позицию. На сей раз она показывает Борден ребенком и предрекает, что местные жители сделают из нее жертву. Картер, как истинный художник, видит эту ситуацию двояко.

Встреча с женщиной-убийцей на страницах книги может многое сказать не только о нашем взгляде на женщин вообще и на тех, кто совершил преступление, в частности. Еще такая героиня воплощает в себе загадку перехода жизни в искусство.

Книжная женщина-убийца демонстрирует свою сущность, отклоняющуюся от нормы, но также и то, какие границы может разрушить вдохновение. Стоит ли удивляться, что мы находим ее то понятной, то необъяснимой. Если Муза женщина, возможно, это значит, что она убийца.

Перевод: Scout_Alice
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ