Обзор профиля Scout_Alice

Автор взялась за крайне сложную тему и блестяще воплотила ее во всей полноте. Мужчина и женщина оставляют своих прежних избранников во имя своей любви. У обоих взрослые дети, которые вынуждены изредка контактировать. Все намекает на семейную драму, но внезапно это превращается в историю об изнасиловании и так называемой серой зоне согласия. Я не юрист, но на взгляд обывателя эти дела кажутся одними из самых сложных: с одной стороны понятие согласия довольно расплывчато, с другой сфера межличностных отношения очень тонкая, а с третьей - урон, нанесенный жертве бесконечно велик, но формально неизмерим. Вторая часть романа представляет собой скрупулёзно воспроизведенный судебный процесс.

Тема актуальная в наши дни и в какой-то момент ловишь мысль, что сейчас пойдет довольно однобокая история с metoo и феминистками, но нет. И в этом мастерство автора: она действительно осталась объективной. Несмотря на то, что на суде приводятся показания девушки, и читать это, конечно, тяжело, Тюиль все же рассматриваемая ситуация интересует больше не с психологической, а с социальной точки зрения. Поэтому фигура девушки и ее семья отходят на второй план, мы теряем их из виду, едва заканчивается судебный процесс, да и во время его происходящее мы видим с точки зрения Александра и его родителей. Перед нами человек, который искренне считает, что был, возможно, несколько резок и прямолинеен, но уж никак не совершил насилия. Почему? Потому что она не сказала "нет", не убежала, не оттолкнула. Мы так и не узнаем, что произошло по факту, обе стороны можно понять, и лучше всего эта ситуация интерпретируется в речи защитника, ссылающегося на разное отношение к сексуальным отношениям со стороны привлекательного молодого мужчины, завсегдатая вечеринок, живущего в Америке, и еврейки, долгое время жившей в общине, в Израиле, с религиозной матерью. Ясно, что они по-разному интерпретировали то, как и к чему шел их совместный вечер. Так что виновен ли и насколько - вопрос остаётся открытым, автор не выносит суждений.

Хотя кое в чем, кажется, она все же выдает свое отношение.

Фигура отца обвиняемого просто вопиет о потребительском отношении к женщине, он прямо-таки иллюстрация мужского шовинизма, притом в совершенном варианте: не унижает, не высказывает сомнительных идей, не домогается... Но все в его отношении даже к самой любимой женщине настолько пропитано нарциссизмом, что угадывается причина, почему этот герой вообще оказался в романе. Легкость, с которой он потакает своим желаниям и оправдывает отступление от обещаний другим и самому себе, поражает. Даже любовь для такого человека несколько искаженное понятие, определяемое через "я", а не через объект любви: я ее хочу, она мне нужна, в моей жизни без нее все не так. При этом ее потребности годами отбрасываются им как второстепенные.

Есть и другой родитель, более, казалось бы, сознательный. Клер, мать Александра, писательница и практически специалист по вопросам этики. Но она оказалась в ситуации настолько противоречивой в этическом отношении, что такого никому не пожелаешь. А с другой стороны не сталкиваемся ли мы с этим в жизни регулярно, только не в таких драматичных эпизодах? Всякое требование возмездия меркнет, стоит лишь представить, что оно обращено против близкого тебе человека, особенно твоего ребенка. Виновен он или нет? Если да, то как на это реагировать? Клер терпит поражение в собственной жизни, потому что не может соответствовать своим же моральным критериям. И это усугубляется тем, что она публичный человек. Поднимается проблема того, что сегодня в многообразии медиа и социальных сетей, человек оказывается перед необходимостью высказываться быстро и по любому поводу, что влечет за собой временами необдуманные ответы и, как следствие, пятна на репутации, которые остаются с тобой навсегда.

Думаю, эта книга будет интересна многим, потому что тема эта в последние годы особенно остро стоит, но при этом преподносится она очень односторонне. Почему-то всякая наболевшая проблема, получив ход, разворачивается в таких масштабах, а борьба и дискуссии принимают настолько уродливые формы, что вызывают обратную желаемой реакцию. Сколько женщин заявляют, что они не имеют ничего общего с феминистками, потому что это движение дискредитирует себя излишней агрессивностью отдельных представительниц? Скольких раздражает киношная повесточка, хотя раньше они были абсолютно нейтральны в лгбт? Почему ущемление одних в итоге превращается в ущемление других? Но Карин Тюиль, по-моему, удалось сохранить нейтралитет на очень зыбкой почве, а это далеко не у всех получается.

Сложно о таких книгах что-то здравое сказать, а тем более критиковать, но вот впечатления мои того требуют. Роман масштабный, берет начало в 1946 году, но по факту не раз и не два заглядывает во времена более отдаленные. Это история становления Израиля, так что априори знаешь, что будут страдания, лагеря, геноцид и так далее - на эту тему уже кое-что в читательском багаже есть, так что все было ожидаемо. Открылись и кое-какие неизвестные факты о том времени, например, я не представляла, какое мужество по отношению к оккупантам проявили датчане, при том что их страна сдалась практически без единого выстрела, равно как удивил меня и категорический отказ Франции выдать евреев на фоне, опять же, не самого их активного сопротивления вторжению. Как всегда гнетущее впечатление произвела Польша со своим жестоким пренебрежением к немалой части своего народа...

Впрочем, мы тогда не жили, так что оставим грехи ушедших им. По большей части на фоне экскурсов в историю мы наблюдаем за тем, как евреи пытаются вернуться к Обетованной Земле, но им в этом препятствуют сначала на пути, затем уже на месте. Эта часть, наверное, самая интересная, хотя политики много, как и во всем романе. Не могу пройти мима вопиющего отношения к ситуации англичан - по книге они, конечно, страшные люди. БОльшая же часть книги все-таки о борьбе на местах - о противостоянии с палестинскими арабами. Вот тут надо сильно набраться терпения, что я сделала, так как тема не моя. Автор подробно и скурпулезно реконструирует историю о том, как появились первые поселения, налаживалось хозяйство, ввозились беженцы, обучались самообороне и нападению дети и молодежь, устаканивались отношения с арабами и все в том же духе. После наступления переломного момента, а именно когда ООН признала независимое еврейское государство, не менее скурпулезно автор перешел к описанию неминуемой войны. Это все очень кратко, потому что сама книга весьма и весьма объемна.

В целом мне было интересно, потому что огромный пласт информации для меня нов, но... Есть минусы, которые лично для меня объясняют, почему эту книга не настолько на слуху, чтобы ее можно было причислить к классике первого ряда.

Дальше...

Проблем я вижу две, но они капитальные - со стилем и с героями.

По поводу стиля я не имела бы особых претензий, потому как не особо требовательна: язык хорош - я наслаждаюсь, язык посредственный? Сосредоточусь на сюжете. Тут стиль не плох, он просто не к месту как будто. Слышала, что автор был журналистом. Можно считать это слышно и в его тексте. Это не политическая агитка, конечно, это похоже на неприлично длинный документальный фильм или серию репортажей, но я все же хотела почитать роман, а не публицистику, которой стараюсь избегать. Дотошность, плакатность - и никакой вам воздержанности новостника или аналитика, тут скорее весьма агрессивная авторская колонка. В напряженные моменты казалось, что вот-вот включится Губерниев.

Вторая проблема частично вытекает из первой - персонажи деревянные, притом чем более живыми их старается сделать автор в редких заходах на художественное поле, тем очевиднее становится, что получается у него не жизнь, а мелодраматическое подражание. Все, что касается исторических заглядываний в прошедшее, тут он не изменяет публицистике - будущие герои ковались к таких условиях, что автор и тут не вышел за свои рамки: это просто готовые очерки о героях к советским газетам. Но и там встречаются "перлы" вроде того, что она "смотрела ему вслед, понимая, что полюбила навсегда". По мне пОшло, но это дело вкуса. В настоящем моменте в центре Китти, американская медсестра, и Ари, борец за независимость. Не стоит обманываться аннотацией - нет тут никакой истории любви на фоне войны, тут просто страсть пробежала посреди политических волнений. И в описании характеров и личных отношений та же проблема: мелодрама и романтизм в кубе. Ари, центральный персонаж, помесь героев Джека Лондона и Айн Рэнд - колосс, воплощенная мощь, несгибаемый, неубивемый, а притом еще удачливый авантюрист и хитрец. Супермен, одним словом. Сложновато воспринимать его как человека. Как и большинство героев в палестинской части романа: они слишком хороши, а накануне войны весь их быт, социальное устройство, внутренние отношения показаны так, что автору осталось только пустить по лугам овечек, гуляющих бок о бок со львами - все, картина рая готова. Он сам попадает под обаяние созданного им магнетического образа Палестины, который сводит с ума огромное количество несчастных, замученных, метущихся по свету людей, которые выстрадали право на дом, как мало кто другой. Им нельзя не сочувствовать, но стилистика всего этого подкосила замысел, как мне кажется.

К вопросу о доме. Крайне аккуратно воспринимала бы эту книгу как источник реальной информации - автор предвзят настолько, насколько это вообще возможно. Если задуматься, то и другую сторону конфликта можно понять: первая, вторая волна эмиграции, третья... А у Юриса выходит, что все по справедливости, герои вернулись к корням, принесли сюда цивилизацию и культуру, так что в некотором смысле гонения со стороны арабов объясняются их комплексом неполноценности. Думается мне, что все гораздо сложнее, раз конфликт длится и по сей день и отнюдь не только арабы гонят прочь евреев, но и те, в свою очередь, гонят арабов из их же домов. Все это тяжело, узлы таки конфликтов завязываются годами, а иногда веками, и никто уже никогда не найдет виноватых, а страдают в итоге все. Так что я, пожалуй, все-таки поспорила бы, что у еврейской нации монополия на страдания, хотя для избранного народа они прошли уж очень тяжелый путь, и при всей неоднозначности ситуации, одно точно достойно восхищения: то, как они сохранили свою нацию, когда все все предвещало ее распад или полную ассимиляцию.