«Саркофаг – покойник, который дышит. Дышит смертью. На сколько его еще хватит? На это никто не ответит, до сих пор невозможно подобраться ко многим узлам и конструкциям, чтобы узнать, каков у них запас прочности»
В первую ночь мне снились кошмары: больницы, умирающие, трупы… Это после тридцати прочитанных страниц, потом я практически не читала книгу на ночь. Ни одна газетная статья и заметка не будет полнее, нежели книга Светланы Алексиевич — собранные хроники… Нет слов, чтобы начать, нет слов, чтобы закончить, нет сил жить с этим, нет сил мириться ни с бытом, ни с загубленными жизнями, ни с политикой власти. Вообще это какая-то мистическая книга: в один момент у меня потерялись все отмеченные для рецензии цитаты, просто канули в небытие, но невелика беда, потому что ими — одинаковыми — усеяна вся книга. Потом я все-таки их восстановила, но только ту часть, которую отметила в первый вечер. И теперь пишу, не зная, с чего начать.
Что такое Чернобыль по своей сути? Это иллюзия. Это ненастоящий мир, закрытый, но с виду абсолютно такой же, как раньше: невиданный урожай, неиспорченный вкус продуктов, живописные пейзажи, уютные хаты… Мир, который начался со светящегоя облака — невероятно красивого зрелища. Убийственная красота коллективной смерти — ничего другого это не сулило. Но кто знал? Это история о простых людях, которые становились радиоактивными объектами, опасными, заразными, но все равно любящими родину, любящими родных и близких, не желающими верить и принимать, и хотя смерть тут же доказывает обратное — это люди борятся за привычный мир, эти люди — наблюдатели, которым суждено пережить самый страшный ад в плену собственной иллюзии. Но как можно иначе? Когда вот она — твоя жизнь?! Какая радиация? Какая угроза? Но тут теперь навсегда поселилась смерть. На тысячи лет, на тысячи поколений.
Для меня не все истории стали щемящими, однако точно могу сказать, что очень больно от того, как ясно дети осознавали свою смерть, так ее не всегда осознает взрослый. Дети стали играть в радиацию, у них умирали куклы. Вы понимаете, какой это мир? Какое детство? Я — нет. Это слишком. Это уже слишком. Детсткая онкология, развившеяся ниоткуда за месяцы, генные мутации, которые сложно не то, чтобы представить, а и нафантазировать для какого-нибудь бестселлера…
«Иногда будто слышу его голос... Живой... Даже фотографии так на меня не действуют, как голос. Но он никогда меня не зовет. И во сне... Это я его зову...»
Поразительно, просто поразительно, когда читаешь пронзительнейшую историю преданности влюбленных, любимых, что нарушают все правила, проходят через все границы, лишь бы быть рядом. У этих женщин не работал никакой инстинкт самосохранения — все вопреки случившемуся, за жизнь, а в итоге — за смерть. Читаешь все это и в самый последний момент вспоминаешь, что должен бы читать в первую очередь не о любви.
А простые люди? Население, которые наблюдало за нелепым, на первый взгляд, захоронением жилых домов, своих домов, своего огорода — всего, что было смыслом их жизни. А те, которые остались и жили там, дышали смертью, причем жили, по своим мирским мерам, неплохо: были свободными от новостей и властей, ели собственноручно выросший урожай — жалко же, и вообще — мало верили в небезопасность той земли, которая попеременно окрашивалась неким белым порошком, где вода в лужах становилась то желтой, то зеленой. Мало кто из них осознавал и чувствовал себя хоть сколько-нибудь обреченными на что-то ужасное. У них все было практически, как обычно. Конечно, вокруг умирали: кто от рака, кто просто не из чего, но это же привычное дело? Всегда умирают и всегда каждый думает, что его это обойдет стороной. Самонадеянность, простота или глупость?..
Солдатики, ликвидаторы, добровольцы — люди разных возрастов, званий, профессий, характеров. Ни у одного из них не было призвания — идти на смерть, но каждый из них пошел. Кто принудительно, многие добровольно. Хотелось быть героями, не боятся смерти, спасать, а потом на шестикратную зарплату закрыть вопрос бедности. Были и те, кто шел не за званиями и деньгами, не за героичной романтикой, а просто потому что должен. Никто из них не думал, насколько они будут должны, насколько они потом будут не нужны со своим: ”Не имеете права, я — чернобылец, я вас спас!”, какие только ответы не приходилось слышать. Но сначала они были героями, людьми, которым подсилу даже выиграть радиацию, людьми, которые стремились в лоно смерти, людьми, которые потом превращались в сгустки радиоактивной массы, ужас которой неизвестен ни одному современному -писателю или -режиссеру фантасту.
«Но мы еще не знали, что они все – первые.»
Самое ужасающее — даже не то, что это все иллюзия, которая так легко разбивается. Самое ужасающее — это те, кто эту иллюзию создал и поддержал. Коллективная смерть, самоубийство прозрачное или окруженное мифами, но неискушенное, настоящее. Тысячи людей просто отправляли в лапы смерти, не защищая их, “чтобы не вызвать панику”, единицам тех, кто в силу профессии хоть столько-то понимал — угрожали и затыкали рты. Советская пропаганда, в основе которой была иллюзия контроля над ситуацией, безопасноть и вездесущий советский человек, для которого радиация — это так, плюнуть и растереть. И вот эта ментальность героическая, когда не стремишься к лучшей жизни, но зато стремишься в лапы смерти, мысли, что о том, что у нас может не быть чего-то там, но зато всегда будут герои и воины — это так красиво играло на руку властям-кукловодам, которые напропалую убивали людей, как скот, а потом еще и сталкивали их с реальностью, не давая даже дожить… А люди верили, “потому что советский человек верит”, верили безумно, бездумно, всей душой. А как, например, иллюзия безопасности по обе стороны: для населения — раз раз тут военные, значит все будет хорошо, для военных же — водка уменьшает радиацию. В итоге одни утешаются, глядя на форму и обилие военных на улице, а другие — спиваются, а потом умирают — удобно, очень удобно. Всеобщее оправдание — советсткий менталитет, не полное, но все же очень значительное отсутствие защитных мер (при возможностях хоть где-то!), потому что кто-то наверху не захотел паники (лучше пусть умирают) и ложная информация. А в конце один из верхушки — коммунист — будет восклицать о том, что он тоже расплачивается, потому что его маленькая внучка болеет раком. От этого должно было стать легче тысячам других, потерявших, загубивших?.. Проглотили? Нужно было спасать, да, но нужно было и ценить, имея полные склады аммуниции, нужно было не рассказывать об безопасности и не сеять мифы. Тогда бы был оправдан риск, а так это не риск — это убийство.
Вам не поверят, потому что вы сами себя обманываете.
«На первых полосах советских и зарубежных газет – репортажи о суде над виновниками чернобыльской катастрофы…
А теперь… Представьте...»
Красивые пейзажи, дикие животные, бегающие по лесам, потрясающая природа — а мир замер. Здесь все предметы и все живое обречено на захоронение: дома, с мебелью и фотографиями, животные под калитками, в ожидании своих хозяев, насекомые… Абсолютно все в одночасье и потеряло и обрело смысл: отстрелевание домашних животных, похороненный дом, запрещенный урожай, перекопанные насекомые — бред? Нет, смерть. Кто занимался истреблением — убийцы? Нет, убитые, уже убитые, уже доживающие мучительный кусочек жизни. И это все навсегда. Как тогда было поверить в ненормальную необходимость отстреливать, перекапывать, хоронить?..
И ни одна, ни одна даже самая лучшая рецензия, не передаст того ада, те чувства, которые ощущаешь, читая и внутренне протестуя протих всех горечей, несправедливостей и глупостей в угоду трагедии, но еще и в угоду времени. И ни одна, даже самая лучшая хроника чернобыльской трагедии не передаст того ада, который пережили люди, жившие близ зоны отчуждения. Как говорят, это даже хуже войны, потому что там у людей была победа. А тут… Трагедия, не чудом, а тысячами жизней, не разросшаяся до масштабов вселенной. Трагедия, которая до сих пор умалчивается. Трагедия, которая до сих пор будоражит. Трагедия, которая Дай Бог, чтобы не повторилась. И почему у меня гнетущее ощущение, что человечество (и мы, живущие так близко к местам трагедии) до сих пор не оценило ни факта, ни тех всех людей, ни будущего?.. Оценивают ли экскурсионные маршруты масштабы трагедии или так - ездят в большинстве "посмотреть", а потом все забывают, превращая чей-то умерший мир в очередную экскурсию на отдыхе? Иллюзия продолжается, не находите?
Чтобы помнили...
