Цитаты — стр. 142

Свернуть 

Любить — это глагол, а не существительное. Это не какая-то вещь, определённая раз и навсегда. Любовь развивается, растёт, поднимается, опускается, погружается в пучину, течёт, подобно подземным рекам в глубине земли, которые, однако, ни на минуту не прерывают своего движения к морю. Иногда они… Развернуть 

Школа — это мир наизнанку: здесь никогда не пишут чёрным по белому, а только наоборот. В школе многое делается для того, чтобы всё улетучилось, как лёгкая белая пыль от мела.

Свернуть 

Существуют два способа смотреть на человека. Первый — это когда смотришь просто в лицо. Другой — когда смотришь только в глаза, словно они — лицо. И когда смотришь так, становится страшно. Потому что глаза — это жизнь в миниатюре. Белая склера — пустота, в которой плавает жизнь; цветная радужка —… Развернуть 

Любовь существует не для того, чтобы осчастливить нас, а для того, чтобы показать нам, способны ли мы пережить страдание.

Взрослые определённо существуют на свете для того, чтобы напоминать нам о страхах, которых мы не знаем. Боятся только они.

Любовь - это своего рода сила гравитации, такая же невидимая и всеобщая, как и физическая. Наше сердце, наши глаза, наши слова, при том, что даже не замечаем этого, неизбежно оказываются в конце концов там, где находится то, что любим.

Только когда человек верит в то, что существует нечто за пределами его возможностей — а это и есть мечта, — человечество делает шаг вперёд, и это позволяет ему верить в себя.

Свернуть 

Сначала тебе говорят: ты должен быть личностью, должен самовыражаться, должен быть самим собой! Потом, когда пытаешься показать им, что ты из себя представляешь, твердят: у тебя нет индивидуальности, ты ведёшь себя, как все остальные. Ну, что это за разговоры, в самом деле? Эх, кто их разберёт:… Развернуть 

Стал читать откровения Иоанна и вдруг подумал, что Апокалипсис - от страха личной смерти. Всеобщая смерть - это утешительная справедливость.

Как жалко тебя оставлять, сказал я жене. Она сжимала мне руки. Никто так не сожмет наши руки, когда нам хорошо. Никто.

Невероятно, что в свои шестнадцать лет ты полагаешь, будто жизнь - это школа, а школа - жизнь. Что ад - то училы, рай - каникулы, а отметки - Страшный суд. Возможно ли, чтобы в шестнадцать лет мир ограничивался школьным двором?

Свернуть 

Мне с детства был невыносим звук собственного сердца. Если ночью, во сне я, ворочаясь, ложился так, что начинал слышать пульсацию, сердцебиение, — скажем, укладывал голову на плечо, — то пробуждение наступало мгновенно. Стук сердца мне всегда казался отвратительным, предательским, убегающим. С… Развернуть 

Странно, людям часто не о чем разговаривать: встретившись, они молчат и при этом думают всё время, неустанно болтается в их головах какая-то бурда, безвкусный гоголь-моголь из сомнений, или обид, или воспоминаний...

— Как книга? – спрашивал я Дашу.
— Мысли короче, чем предложения. Мысли одеты не по росту, рукава причастных оборотов висят, как у Пьеро.

Вопросы простые, ответы простые, чувства простые до тошноты. Люди так давно ходят по земле, вряд ли они способны испытать что-то новое. Даже Конец света ничего нового не даст...