Рецензии — стр. 3

Микки в очередной раз умер. Ну и ладно. Это его работа — умирать. Желательно с пользой для общего дела. Он — расходник, клон с загруженной памятью, человек, которого не жалеют, потому что новое тело всегда можно напечатать. Вся система держится на этом — можно сгореть, замёрзнуть, взорваться и всё равно вернуться в строй. Никакой драмы, просто очередной вторник в жизни клона.

Когда-то он был историком. В те далёкие времена, когда кому-то ещё было интересно, что происходило до вчерашнего дня. Сейчас вся информация укладывается в два клика, а его диплом — подставка под кружку. Он не управляет техникой, не лечит, не чертит маршруты. Он просто умеет держаться. Его решение стать расходником — не из героических побуждений. Это был последний шанс сбежать с родной планеты, где всё пошло прахом. Если единственный способ выбраться требует подписаться на смерть — подписываешь, потому что альтернатива хуже.

И вроде бы всё идёт по стандартному сценарию: расходник умирает, воскресает, страдает молча. Но ситуация выходит из-под контроля, когда седьмой Микки чудом выживает, а восьмой уже бодро вылезает из резервуара. Два человека с одинаковыми воспоминаниями, с одними страхами, привычками и… правом на жизнь. Одна комната, две копии и ноль шансов объяснить это начальству без последствий.

Роман ловко играет с вопросами идентичности. Ты — это тело? Или воспоминания? Или, может, просто желание выжить? И если копий много, а обед один — кому положена ложка? Автор не щадит героя, вываливая на него моральные дилеммы с интенсивностью автоматной очереди: умереть или сдаться? Сдаться или соврать? Соврать или рискнуть ради того, кто тебя бы и пальцем не пошевелил спасти? Всё это — на фоне планеты, где мороз такой, что сопли замерзают быстрее, чем ты успеваешь их высморкать. А ещё там бродят гигантские многоножки, которые, по иронии судьбы, оказываются человечнее, чем некоторые персонажи в человеческой форме.

Именно в этих эпизодах книга раскрывается особенно ярко. Микки, замерзающий в расщелине, ведёт внутренние монологи на грани чёрного юмора и философии. Он говорит о смерти как о чём-то почти бытовом — вроде смены постельного белья. Ирония тут — не украшение, а кислородная маска. Без неё история давно бы захлебнулась в пафосе. А так — читатель вместе с героем смеётся, корчится, задаётся вопросами и, может быть, чуть-чуть боится.

Экологическая тема появляется не сразу, но бьёт точно. Люди прилетают на новую планету с пафосным намерением «начать всё сначала» — и первым делом начинают геноцид местной фауны. Это метафора настолько прямая, что по ней можно класть асфальт. Автор не машет транспарантами, он просто показывает: даже на другой планете мы всё равно действуем по старой схеме — разрушить, а потом удивляться, почему стало хуже. Даже если перед тобой не агрессивный хищник, а разумное насекомое, решившее тебя отпустить. А ты в ответ — с огнемётом. Культурный обмен, что уж.

И в какой-то момент становится ясно: расходным тут может быть всё. Не только человек, который подписался умереть ради миссии. Но и сама планета, и окружающая среда, и чужие формы жизни. Всё, что мешает добиться цели «здесь и сейчас», автоматически становится лишним. А если что-то пойдёт не так — полетим дальше. Пусть горит.

Темп у книги бодрый, как утренний кофе с паранойей. Микки всё время в движении: то спасается от гибели, то придумывает, как не вляпаться в неприятности, то выясняет отношения со своей новой копией — как будто это младший брат, который не только занял его кровать, но и всю жизнь целиком. Динамика держится крепко. Даже философские вставки не тормозят — наоборот, читаются с интересом. Хотя в финале автор решает, что пора объяснить всё чуть подробнее, чем хотелось бы. Как родитель, который показывает, как завязывать шнурки, даже если ты уже в ботинках. Немного утомительно, но не смертельно.

Сам Микки — персонаж-аттракцион. Он не герой, не мученик, не гений. Он просто устал. Он не хочет быть мясом. Он хочет быть собой. И даже когда умирает от высоких доз радиации, умудряется пошутить. В этом — вся его человечность. Он не вдохновляет на подвиги. Он вдохновляет на то, чтобы держаться. А это, пожалуй, не менее важно.

Конечно, есть шероховатости. У Микки профессия историка, но он не знает о корабле Тесея — символическом образе, напрямую связанном с его существованием. А ближе к финалу книга вдруг решает притвориться философским трактатом и включает «режим объяснений». Хотя и так уже всё ясно — смысл светится, как аварийная лампочка в коридоре базы. Но на общем фоне эти сбои — не катастрофа.

В итоге — остроумный, крепкий научно-фантастический роман, который задаёт серьёзные вопросы и отвечает на них с характерной ухмылкой. Иногда доброй, иногда злой, но всегда — живой. Микки-7 — это не просто история клона. Это рассказ о человеке, который отчаянно не хочет исчезать. Даже если весь мир говорит ему: «Ты — расходник». Он отвечает: «А я всё равно здесь». И это — по-настоящему цепляет.

Когда появляется очередное произведение Виктора Пелевина я покупаюсь... Я покупаю книгу, очаровываюсь, разочаровываюсь и чувствую себя слегка обманутым )) Скользить по смыслам произведений Пелевина несложно и приятно... Это вам не Канта штудировать, продираясь через смыслы (как через колючие кусты), недоступные для осознания... Со времен Насекомых и Чапаева, автор стал более изощрен... Соеденил свои книги невидимыми для первооткрывателями творчества нитями-линками... Он сулит расрытие какой-то огромной тайны тем, кто прочитает бОльшую часть его произведений (в идеале, разумеется всех)... И это очередной удачный маркетинговый ход... или нечто большее ))) 
Мне нравится  игра ВП со словами и фразами, многослойность смыслов, отсылки к этимологии, культурно-исторический багаж, упакованный в изящный чемодан с огромным количеством замков... Находя ключи к этим замкам я (не скажу за всех читателей) наконец этот чемодан открываю и обнаруживаю внутри другой чемодан-матрешку... И эти бесконечные квесты, очень наглядно передают иллюзорность того, чем занимается автор, а вместе с ним и я... В чтении книг Пелевина для меня самое ценное не результат, а именно процесс... Результат всегда остается неизменным ))) 
Рекомендую ли я читать произведения Пелевина? Нет! Буду ли покупать их, с нетерпением ожидая новинки? Да! )) 

Продираясь сквозь дебри конъюнктурного сюра я получил меньше удовольствия чем раньше. За что минусую любимому автору ещё одну звезду. Как потомственный буддист я стремлюсь к избеганию страданий, которые Виктор вываливает на меня философскими очерками, объединенными весьма слабенькой сюжетной линией. Да и эта линия проступает пунктиром, невнятна и почти не видна.

Материал, который автор продает мне через издателя сырой и полупереваренный. Я должен его проглотить? С KGBT+ у меня не заладилось с самого начала... Потом, вроде бы удалось нащупать нитевидный сюжетный пульс... Но оказалось, что это не пульс, а эхо морзянки из прошлого произведения, которое Виктор усердно пришивал и прошивал линками, то ли по прямой просьбе издателя, то ли по собственной коммерческой инициативе. Тем кто не читал трансгуманизм, думаю вообще не стоит браться за новый труд писателя. Или трудную новь... Мне кажется так сказать правильней.

Концовка меня могла бы окончательно разочаровать, но к счастью я не был очарован изначально)) Остановите! Вите нужно выйти! Как в советской школе... Выйти и войти как положено!

Дать звенящую ясность, за которую невозможно зацепиться. Сюжетный поток, несущийся стремительно и ярко... Виктор, достань уже с антресолей свой глиняный пулемет!!!

Я в тебя все ещё верю!

P.s. Издатели... Книга от автора бестселлеров раз в год это о количестве... Лично я готов потерпеть... Я готов переплатить... Но я хочу читать настоящего Пелевина, а не вот это всё...

Максимально странная книга. Наверное, название должно было о многом мне рассказать. Но я люблю всё странное, и это была любовь с первого взгляда.

Всегда покупаюсь на аннотацию, в которой упоминается что- то про журналистов или редакцию. У меня уже был печальный опыт знакомства с подобными историями - «Тринадцатая редакция» совершенно меня не впечатлила в свое время. Может не попала в настроение. Но это было скучно, а сюжет в моей голове не всплывает никакими уговорами. Мне так захотелось сразу стереть прочитанное из памяти, что мозг не замедлил это сделать.

И теперь «Странные времена»... Книга не только не разочаровала, а сразу перекочевала в раздел «Мои любимцы 2024 года». Я от нее получала наслаждение сравнимое с наслаждением от просмотра любимого сериала, у которого ты уже посмотрел 4 сезона и ждешь с нетерпением 5 сезон, чтобы продолжить быть счастливым).

Начало довольно обычное, девушка ищет работу и совершенно случайно проходит собеседование в одну очень подозрительную редакцию. А потом понеслось.

Пожалуй, я даже с особым трепетом читала о тех моментах, в которых ничего и не происходило. Для меня это вообще не свойственно, так как люблю динамичные произведения, где постоянно что - то происходит и заставляет переживать за главных героев. Надо отдать должное авторскому слогу, погружавшему в историю с головой. Плавный, с примесью черного юмора и не всегда здоровой иронии. Могут быть задеты чьи - то чувства. Но это будет прекрасно)

Отдельное спасибо хочется сказать за редакционный жаргон. Понимаю, что в каждой сфере есть свой особенный лексикон. Но тут он меня поразил в самое сердечко:

«Он руководствовался крайне необычным методом отбора статей, который вращался вокруг рыбы. При упоминании новой темы главный редактор либо задавал дополнительные вопросы, либо выкрикивал название одного из представителей морской фауны с номером и переходил к следующему пункту. После первоначального замешательства Ханна сообразила, что таким способом обозначались объем статьи и страница в газете. «Планктон» считался самым незначительным — всего пара строк, «креветки» занимали параграф, «форель» — два абзаца, «лосось» — три, «дельфинам» отводилась полоса, а «акулам» — целый разворот.
Этим профессиональный жаргон не ограничивался. Слово «жареный» означало, что к истории шли рисунки или фотографии, а «с пузырьками» — цитаты. И то и другое считалось отличным дополнением. Если Бэнкрофту не нравилась статья, он приказывал или «выбросить ее обратно», или «положить в морозилку». Последнее, по предположениям Ханны, являлось эквивалентом переноса материала на более позднюю дату.
«Кита» же они пока не нашли, отчего атмосфера в помещении начала накаляться, становясь неловкой.»

Срочно надо открыть свою редакцию, чтобы пользоваться такой потрясающей терминологией))

До смерти обожала перепалки Грейс и главного редактора Винсента Бэнкрофта:

«— Он уволился, помнишь? И бросил в тебя дырокол.
— Точно, — протянул мужчина, прикладывая руку ко лбу. — Так вот почему головная боль такая пронизывающая.
— Это произошло две недели назад, и дырокол в тебя не попал.
— А, теперь припоминаю. Он отлетел в как-его-там. Чудесный вышел спектакль.
— Точно не для Окса, который поранился. А голова у тебя болит по обычной причине.
— Ну да, ну да, — состроил кислую мину мужчина.
— Винсент Бэнкрофт, не смей корчить мне рожи!
— Откуда ты знаешь... — владелец кабинета недоуменно огляделся.
— Уж знаю.
— Да чтоб...
— Два.
— Но я же ничего не сказал! — гневно всплеснул руками Бэнкрофт.»

Суть в том, что Бэнкрофт подписал соглашение, по которому ему можно в течение дня сказать не более трех нецензурных слов, и Грейс скрупулезно контролирует исполнение данного договора)) Разве они не милашки?!)) Да! И разговор у них происходил через интерком, что больше добавляет комичности происходящему.

Поделюсь еще одним любимым моментом, от которого смеялась в голос:

«— Потому что вы слишком боитесь Мэнни, чтобы уточнить детали самому.
— Я его не боюсь! — вышел из себя Бэнкрофт и бросил в помощницу хлыст, который просвистел совсем рядом с ее ухом.
— Вы что, сейчас швырнули в меня хлыст?
— Нет. Иначе он бы в тебя попал. Моя меткость безупречна!
— Сказал тот, кто сам прострелил себе ногу.»

Ведь скажите же, что это просто великолепно?) (слава богу, что в моем подчинении совершенно нет людей, иначе это была бы редакция «Странные времена»)

Для меня книга еще ценна тем, что я находила совсем маленькие отсылки к значимым для себя произведениям. Нет, об этом напрямую в тексте не говорится, но кто сказал, что мое воображение будет сдержанным? Вот, например:

«Однако упомянутый мертвец оказался вовсе не студентом, а уже состоявшимся мужчиной далеко за сорок. Стерджессу не сказали его имени, только кодовое обозначение: Кадавр-427Х, что бы это ни значило.»

Давно хочу прочитать «Кадавры» Алексея Поляринова, а тут странное стечение обстоятельств как бы намекает, что пора бы уже бросить все дела и наконец - то отдаться мистическим мотивам в последний месяц лета.

«Итак, сверхъестественные существа предстают под разными именами во множестве обличий, но общее их название — «малый народец» или просто «народец».»

А вот тут было совсем странно, так как у Терри Пратчетта я читала очень мало книг, но в данном случае пришла на ум «Маленький свободный народец». Причем первая книга из цикла... Хм... Чтобы это могло означать?)

Когда же встретилась с этим моментом (некнижная отсылка):

«— Надеюсь, ты не тратишь впустую мое драгоценное время, — угрожающе произнес Моретти, но все же взмахнул свободной рукой, и в воздухе материализовался фолиант с образцами запахов.»

Подумала, что сотрудники «Avon» добрались и сюда)) Каталог с запахами вам ничего не напоминает?)) Потри страничку и ощути аромат). За воспоминания из моей бурной молодости я готова расцеловать автора этого произведения.

«Странные времена» позиционирует себя как фэнтези, но, если честно, фэнтези там почти и нет. Никогда не думала, что скажу это, но в данном случае минимальное количество сказочных мотивов - это лучшее что могло случиться с книгой.

Однозначно буду читать вторую часть, потому что история чем - то неумолимо притягивает меня. Хотя вроде бы ничего особенного на первый взгляд там и нет.

Или может быть есть?)

«Однажды он непременно напишет книгу советов для начинающих журналистов и первым пунктом упомянет, что самое важное в расследовании — везде носить с собой горячий напиток и сдобу.»

Вообще это книга жанра мною крайне нелюбимого, магического реализма книга. Но, как и с Мариам Петросян - Дом, в котором... , тут случилась какая-то магия, не иначе (ахаха, реалистичная магия), как там, читал всю ночь, не спал до утра. На самом деле даже несколько ночей, т.к. книга пухленькая, я не могла от нее оторваться. При том, что намешана тут такая сборная солянка ингредиентов, что еще чуть-чуть, переборщи автор хоть в одном месте, и получилась бы полная нечитабельная бурда. Но автор справилась! Это было волшебно.

Хотя я даже не знаю, с чего начать, и как это все связать воедино. С самого начала мы узнаем, что главный герой у нас будет лишен неким "Генералом" своих, очевидно, магических способностей. Также мы узнаем, что Максима забросят в самый опасный участок, где он по идее должен немножко сдохнуть. Максим же на Второй Мировой не сдохнет, наоборот, преуспеет, так что придется его засунуть в сибирские лагеря, чтобы точно сдох. Максим же на руднике не сдохнет тоже, наоборот, преуспеет в завоевывании авторитета,и вообще сбежит. Поначалу будет мноооого лагерного арго, не ботают по фене, но где-то близко. Это было неожиданно и непривычно. Ну и с обсценной лексикой тоже встретимся, хотя я вот не люблю такое читать, меня оно устраивает максимум в прямой речи.

Итак, Максим с рудника в компании еще двоих зэков сбежит, и добежит до небольшого советского поселка Лисьи Броды, ну как советского, еще недавно китайского, пограничного, короче, так что среди жителей можно встретить всякие национальности. А раз пограничного, то в духе русских сказок, можно встретить еще и всякие потусторонние сущности. Дедушку Бо, держащего небольшое кафе с китайской едой, можно встретить. Его дочь-полукровку, лисичку-оборотня-кицунэ, можем встретить, тоже некоторой магией владеющей. А еще в пограничном городе пограничники, вестимо, да и отдел НКВД иногда заглядывает, и военные, и врач-хирург с некоторой историей, и целый калейдоскоп героев, каждый со своей тайной или подтайной, и под подтайной еще третья выглядывает. И среди всего этого безобразия Максим ищет свою жену, которую, как ему подсказывают НКВД видели среди пленных некоего безумного ученого, который тоже тут недавно обитал, да быстренько свалил, как прослышал про НКВД.

Короче, чехарда и мешанина адская, тут еще и староверы, и любовные трех и четырехугольники, и автор до крайности физиологичен, человеческие выделения различной природы ее не смущают, мужчины периодически эти выделения выделяют в окружающую среду, тем более такая соблазнительная кицунэ меж ними ходит. И девочка, дочка кицунэ, тоже ходит, но она еще маленькая, сама не ведьма, но что-то мама сильно переживает, и кажется, плотно сидит на крючке у безумного ученого, т.к. только он знает, как снять проклятие с роды лис-оборотней, чтобы дети кицунэ больше не умирали.

И тем не менее этот клубок классно и интересно распутывать, наблюдать за перипетиями персонажей, и даже магия никакая не мешает, возможно, помог экзотичный для меня антураж с китайщиной, а возможно, я просто приняла на грудь что этот мир несколько иной, как мой, но не совсем. Правда, одну из главных интриг "китайского божества" я разгадала почти сразу же, потому что блин эта реальность вот такова и боле никакова, но и даже это не помешало мне наслаждаться авторской безумной фантазией. Полет мысли фантастичный, конечно.

PS И в традициях Толкиена, самый мерзкий персонаж, которого непонятно, зачем автор держит в живых, давно б убил, естественно будет ценою своей жизни спасителем всея.

Мы видим, как человек идёт по улице. Улица, кажется, московская. Человек идёт несколько нервно. Хотя не очень понятно, как это – идти несколько нервно.

Этот человек с неровной походкой - совсем не Саша. Про Сашу будет попозже. А перед нами Фролов Сергей Петрович: средних лет мужчина, филолог, специализирующийся на литературе 20-х годов 20-го века, преподаватель в местном универе.

Дмитрий Данилов в своей особой саркастичной манере описывает Россию недалёкого будущего, в которой была принята смертная казнь за пару преступлений: коррупция и адюльтер. Собственно Серёжа загремел за последнее.

Приговор вступает в силу не сразу, преступнику даётся даже пара месяцев на то, что бы уладить свои дела, повидаться с роднёй, слетать в отпуск... В конечном счёте негодяй попадает в этакий отель строгого режима. Кормят пять раз в день, выводят на прогулку, полная свобода в использовании телефона и интернета, даже работать удалённо можно, а за побеги ничего не бывает. Минус один: ежедневно тебя проводят по белому коридору, а за твоей спиной висит огромный пулемёт (а вот и Саша), который может стрельнуть, а может и не стрельнуть... Весёлые у них тут конкурсы, короче говоря.

– То есть я вот так иду, и мне в спину стреляют, да?
– Ну, в общем, да. Вы ничего даже не заметите. Пулемёт разносит человека сразу в клочья, за полсекунды. Вы ничего не почувствуете. Гуманная казнь. Да правда, вы не бойтесь. Раз – и всё. Даже ничего не успеете почувствовать.

Несчастный Сергей вынужден ходить мимо Санька, гадая, сегодня наступит момент "икс", али пронесёт. Впрочем, он быстро привыкнет к подобному положению вещей.
По сути, автор в своей повести рассуждает об экзистенциальном кризисе и присущем любому здравомыслящему человеку ужасе перед смертью. Мы ведь тоже ходим под незримым лезвием и не знаем, что с нами случится в будущем.

Повесть вышла очень неплохая. Тут есть как саркастичные шутки, так и сложные темы на подумать. Много отсылок к поэтам Серебряного века. Персонажи, пусть и странноватые, но вполне живенькие. Ближе к концу Данилов использует сорокинские приёмчики, это читателя неподготовленного вполне себе удивит.

По итогу остаётся небольшая непонятка насчёт вот этих "законов". Смертная казнь, так-то, обычно используется для того, что бы налоги на содержание преступников сэкономить, а не наоборот. Так что выглядит всё минимум экономически невыгодным, а на самом деле вообще притянутым за уши. Конечно, и тут не обошлось без модной в кругах интеллектуалов хулы нашего государства. Да и предыдущего государства тоже (это я про Советы, если кто не понял). В целом, ожидаемо.

Аннотация нам продаёт книгу как некий ответ Оруэллу, как очередную пачкотню бумаги на тему тоталитарии и всего такого. Я всё же предпочитаю видеть в книге кошмар перед бытиём и внезапным его окончанием. В таком случае история действительно работает как надо.

Я уже немного знаком с творчеством Алексея Сальникова, правда не по его главному шедевру про Петровых которые в гриппе, а по роману "Отдел". Первое знакомство меня впечатлило, поэтому я с большими энтузиазмом взялся за новый роман автора.
Сюжет книги просто потрясающий. Я очень люблю, когда автор встраивает в наш обычный мир, что то необычное. И главное что бы это все было в идеальной гармонии. Автор отлично вписал в реальный мир свою фантастическую идею. Я даже местами задумывался, а может я чего то не знаю?
Главное место в этой книге занимают герои. Пьющие херувимы, популярные демоны и вечно перерождающиеся оккульттрегеры живут среди нас и как то налаживают связи между собой. Но лично меня больше впечатлили гомункулы, они такие мирные, спокойные, никогда не лезут на первый план, но имеют очень большое значение.
В начале книги некоторые моменты могут остаться для вас непонятными, но не переживайте, со временем вы будете в курсе всего.
А после прочтения задумываешься, а может действительно все так и происходит? Может кто то и подогревает наши отдаленные городки? Сам живу на севере в небольшом городке ЯНАО и иногда все кажется так уныло, а потом раз и я снова люблю свой город.
P.S.Пока читал, почему то на ум пришла серия "Дозоры" Лукьяненко, наверное есть тут что то общее и похожее.

"Ночь. Луны овал лица провалится с небес.
В окно уставится, останется смотреть.
Что в твоем сердце все же нет свободных мест.
И снова ты должна любовь свою стереть.
И снова ты должна..."
Уматурман

До чего я люблю ощущение, когда превращаешься в ребёнка в будний день, без всяких праздников и дня рождения получившего огромный мешок с конфетами! Эта беспримесная радость от книги - так нечасто бывает. Эта невозможность побороть бегущие по всей шкуре мурашки и постоянное отлавливание себя на том, что слушаешь, разинув рот, как тот самый ребёнок, уставившийся на мешок с конфетами... Даже не знаю, откуда выплыл у меня этот образ нежданного подарка, никаких сладостей в книге нет... Зато есть несколько раз повторяющаяся фраза:

Но есть ещё логика хаоса, которую называют судьбой.

Так что будем считать, что я подчинилась этой логике (в связи с отсутствием собственной=D) и буду рассказывать о книге, как о мешке с конфетами, доставая их постепенно, согласно детской моей привычке самое вкусное оставлять на потом.

Ириски (с детства не люблю) - многочисленные зэки, смершевцы, китайские бандиты, остатки японского отряда 512, нарезающие круги вокруг города Лисьи Броды, начало и конец которого обозначены многократно простреленным знаком с надписью на трёх языках. Это такой как бы фон, но даже тут есть образы, которые никак нельзя не выделить. Старый рецидивист Флинт, после побега вместе с Максимом Крониным нашедший последнее пристанище в глухой тайге и так и не добравшийся до своей мечты - Австралии, благословенной земли, где живут одни каторжники, а вертухаев вообще нет, да ещё, говорят, бобры там водятся с птичьим клювом... Убийца, преступник, клейма ставить негде, но - и после смерти держит слово, помогает Максу, как может...

Карамельки - разноцветные и с разной начинкой: староверы: братья Ермил и Андрон, их жёны Марфа и Танька - у каждого своя история, у каждого своя боль...

Большие мармеладины - начинка разная: особист Родин со своим подхалимским "тксказать"; майор Бойко, которому глаза застило золото, да в такой степени, что всё - предательство, убийство, измена - ерунда, главное, золото-золото-золото; медсестричка Аглая - сумасшедшая?морфинистка?новое воплощение древней китайской красавицы? - и всё, и ничего из этого; доктор Иржи Новак - несчастный человек, искреннейше верящий и в своё проклятие, и в то, что

не слепой, вижу, что город наш особенный...

Шоколадные конфеты - с орехами, пралине, изюмом и всякие))). Лиза - лиса-оборотень, последняя из древнего рода настоящих лисиц, кто пережил первое превращение и остался в живых (тут, чтобы было понятнее, скажу, что род их проклял мастер Джао - великий даос с тысячей жизней и тысячей лиц). Лизу в деревне считают ведьмой (что почти правда) и шлюхой, что тоже почти правда... Беды у неё две: её дочери Насте скоро исполнится семь лет, а это возраст первого превращения, и ради спасения девочки Лиза готова на всё: стандартный набор - предательство, убийство, измена... Вторая же беда - она действительно влюбилась в Максима Кронина... Сам Кронин: циркач, солдат, зэк с уранового рудника,человек, помеченный шрамом в виде китайского иероглифа ван, с памятью, выплывающей мелкими волнами среди огромных провалов - человек, живущий с ощущением:

Пусть хоть кто-нибудь, кроме смерти, идёт сейчас со мной рядом.

Зефир в шоколаде (моя любимая сладость) - рядовой Паша Овчаренко. Мальчишка с чистыми доверчивыми глазами, про которые Кронин сто раз думал, что парни именно с такими глазами чаще всего гибнут. И я всю книгу переживала, ожидая, когда уже наступит тот самый момент, когда почти невероятная удача Пашки (из серии дуракам везёт) наконец-то кончится... И не кончилась. Или кончилась совсем, это уж что считать концом жизни? существования? вечности?...

Чувствую я, что мешок мой бесконечен, как всегда кажется ребёнку, только что его получившему)). Могу сказать только ещё одно: при всей невероятности мира, в котором происходит действие книги и где присутствуют учёные, разрабатывающие эликсир вечной жизни, лисы-тигры-волки - все оборотни, терракотовая армия древнего китайского императора, менталисты такого класса, что управлять военным отрядом как куклами им проще пареной репы и ещё множество всяких чудес, этот мир ужасающе реален, до такой степени, что даже не возникает желания кривиться и говорить: да ладно, так не бывает...

А на донышке моего мешка - огроменная шоколадка, и это - актёрская работа Григория Переля, которая, безусловно, добавила книге красок и звуков таинственного города Лисьи Броды...

На прощание ты можешь задать мне три вопроса. Как в сказке...