Дьявольский чай: таинственная история чая в художественной литературе и реальной жизни

Рядом окно сотряслось под резким порывом ветра, и покрытое полосами дождя стекло задребезжало. Снаружи хвойные деревья, возвышающиеся над дорогой, идущей вдоль горного склона, мельком осветила вспышка молнии. Встав из-за стола, неимоверно нуждаясь в передышке, я взяла кружку и взболтала содержащуюся в ней темную жидкость, смакуя последний её глоток. Вглядываясь в глубину кружки, легко заметить, что горькие листья на дне напоминают контур вороны с распростертыми крыльями.

Может, дело в погоде. Может, дело в жуткой природе сцены, которую я только что закончила описывать, но одной чашки чая сегодня точно будет мало. Конечно, я говорю о настоящем чае, о горьковатых листьях камелии китайской, а не о сдержанном и пресном травяным отваре, столь любимом дотошным детективом Агаты Кристи Эркюлем Пуаро.

Саундтрек в виде раскатов грома за окном кабинета, а также мой излюбленный напиток – крепкий, темный отвар, – это то что надо для совсем-не-солнечного романа «Поле костей» (The Bone Field) (второй книги из моей детективной серии «Темный рай» (Dark Paradise), сюжет которой разворачивается на тропическом гавайском острове).

И пусть в моей собственной детективной серии события происходят в столь непривычной обстановке, для любого детективного романа – особенно его легкого поджанра – всё же характерна сцена, когда сыщик попивает чай и размышляет над уликами, устилающими его или её путь, чтобы потом, не отходя далеко от чудесного чайника и постепенно опустошая его, соединить их, словно разные кусочки мозаики.

Как читатель я просто обожаю жуткое художественное оформление; подобное Ф. Д. Джеймс использует в первом романе о детективе Адаме Дэлглише «Лицо её закройте» , когда чайная палатка на деревенском праздновании становится средоточием зла, обманчиво контрастируя с тихой повседневностью английской деревушки. Я жажду такой атмосферы, какую создает Артур Конан Дойл в рассказе «Вампир в Суссексе» , используя простую, ничем ни примечательную фразу, предвещающую раскрытие Шерлоком Холмсом таинственной личины вампира и его жутких мотивов: «"Чай готов, Долорес", – сказал Фергюсон». А дальше, конечно, начинается кошмар.

Подлинная история этого растительного напитка – хроника таинственных и запутанных событий о простом, безвинном растении, на котором кровью строились империи, которым оправдывали войны, подпитывали и взращивали торговлю опиумом.

Неужели вместо успокоения жертв преступлений в маленьких деревушках чай стал подспорьем для войны и работорговли? Ну, как бы, да. В Китае чай (или «ча», как его называют там) употребляли давно, но из мест естественного происхождения во все другие части света его поставляли трудолюбивые купцы из Голландии. Голландцы, французы и португальцы, начавшие новую жизнь на месте, называемом Новым Амстердамом (теперь это Нью-Йорк), сами страстно полюбили чай. Этот ароматный отвар очень быстро пленил колонистов. К 1640-м годам листья скромного чайного кустарника приобрели такую популярность, что пробрались в роскошные кладовые состоятельных первопоселенцев, которые могли позволить себе столь экзотическое лакомство.

Узрев для себя пользу, этим воспользовалась Ост-Индская компания, основанная в 1960 году в Британии и занимавшаяся поставкой специй, шелка и других товаров через Индийский океан; казалось бы намереваясь передать чай в массы, на самом деле, таким образом Британия стремилась усилить свой контроль над Индией и местами планируемого производства большинства чая, поставляемого в другие регионы (в том числе и колонии вдоль современного Восточного побережья Америки).

Всем известно, что произошло в 1773 г., когда Британский парламент вмешался со своим «Чайным законом», разработанным для финансовой поддержки находящейся на грани разорения Ост-Индской компании: ровно через океан от Британии, в Массачусетсе, разъяренные колонисты решили превратить всю Бостонскую бухту в бурлящий котел соленого чая, бросив 342 сундука камелии китайской вариться, никем не распробованной, в глубинах океана. Конфликт всё продолжал нарастать, достигнув своего пика в 1775 году, когда первые пушки Американской революции выстрелили в Массачусетсе.

У стремящейся к монополии Ост-Индской компании были ещё и другие проблемы. В первую очередь требовалось установить контроль над столь прибыльной торговлей индийским опиумом. Пусть Китай по-прежнему производил основную массу мирового чая, потребляемого в бескрайних количествах британцами, британская экономика от этого выигрывала мало, но её положение могло улучшить создание в Индии первых чайных плантаций в Ассаме, а также развитие каналов поставок огромных запасов опиума. Уже в 1839 году Британия вовсю воевала с китайской Империей Цин за торговлю, в частности, чаем и опиумом.

В то время как я сама предпочитаю чай с молоком без добавления подсластителей, оказывается, за сахар, являвшийся товаром широкого потребления, также свирепо сражались, когда это было связано с чаем.
Только начав распространяться по Америке, чай быстро набрал ещё большую популярность, когда в качестве подсластителя стали использовать сахар. В свою очередь, из-за этого возросла работорговля, благодаря которой на плантации сахарного тростника Карибских островов и Америки поставляли новую рабочую силу.

Не считая сахар и опиум, я разделяю эту страсть. Моя жизнь, если можно так сказать, была пропитана чаем. Некоторые вещи, связанные с ним, прекрасны; так, например, давным-давно от чайной компании «Celestial Seasonings» мне поступило предложение сочинить эссе на десять вкусов самых известных и уникальных чайных сортов компании, включая их ведущий вкус «Sleepytime» («На ночь»).

Некоторые не были такими прекрасными. Всю жизнь я пью чай, пью вёдрами, крепко заваренный, бодрящий и тонизирующий. Моя мать франко-португальского происхождения и отец, неизменно унылый русский художник, оба предпочитали чай кофе, так что на нём я и выросла. Младенцем я не переставала плакать, а мама только-только вошла в ряды родителей, и кто-то из её родственников посоветовал наполнить мою бутылочку теплым чаем на молоке. Если верить семейной легенде, меня можно было успокоить только так, и чай быстро стал основой моего рациона.

Что я действительно могу иметь чайную зависимость, я поняла лишь около десяти лет назад, когда журнал, на который я работала, отправил меня в Германию, в Аюрведический санаторий, расположенный на природе в нескольких милях от ближайшей деревни. Санаторий занимал огромные площади, и им руководили несколько почтенных докторов из Индии. На его территории стоял особняк, который, как я себя убедила (хотя бы просто из-за своего возраста), должен был кишеть нераскрытыми тайнами вроде потерянных кем-то очков и ключей, необъяснимых смертей чьих-то тётушек и котов, лиц, появляющихся в зеркалах, когда никто в них не смотрит.

Чего я не знала, так это что за все пять дней моего пребывания там нельзя было ничего, содержащего кофеин. Впервые я почувствовала что-то неладное у себя в комнате, когда заметила, что кроме электрочайника на столе стояла маленькая деревянная шкатулка, наполненная разными пакетиками травяных сборов. Даже не подозревая, какая ужасная кофеиновая ломка меня ждет, я решила не брать в голову то, что казалось не более чем незначительным неудобством, и занялась своими делами – интервьюированием докторов и лекарей для своей статьи.

В конце второго дня без кофеина меня одолела жуткая боль в мышцах и голове, настолько сильная и раздражающая, что я не могла ни о чем думать. Главврач принес мне отвратительное по вкусу месиво, сваренное специально для моей аюрведической доши, уверяя, что оно поможет справиться с настырной головной болью, но отверг мольбу о простой чашке чая. Убежденная, что он замешан в неком сговоре, я спланировала свой побег. Тем же днем, вместо назначенного посещения бани и восстановительной прогулки по художественно оформленному саду, я перелезла через высокую, рельефную живую изгородь на мощёную дорогу, ведущую в деревню, и поспешила поймать попутку.

К тому времени, как я добралась до единственного в деревне кафе, я уже придумала целую историю о заботливом докторе, ставшем первой жертвой в череде жестоких убийств. Я заглотила целый чайник чая (и кусочек яблочного торта), а на обратную дорогу до особняка прикупила ещё и небольшую баночку черного чая. Из всего этого я вынесла не то, что всегда должна питать свою индивидуальную дошу, но то, что никогда не должна выходить из дома без собственного запаса чайных пакетиков.

И по сей день в моей сумке всегда есть немного на тот случай, если в поездках придётся требовать от агрессивно настроенного официанта черный чай с молоком вместо некого гнусного варева на горячей воде с лимоном; или если придётся объяснять не толерантной официантке, что кофе абсолютно ничем для меня не притягательно.

И хотя я готова согласиться, что кофе приятно пахнет, но губы мои соприкасались с ним лишь трижды за все тридцать лет моей жизни, и его (по крайней мере, я так считаю) крайне переоценивают. Мой сыщик, Кали Махо (Kali Mahoe), пьёт кофе, собранный с плантаций на Большом острове (Гавайи), но так было сделано намеренно: у всех запоминающихся персонажей, конечно же, должны быть пороки и недостатки, благодаря которым читатель улавливает в них нечто человеческое. И хотя Кали лишь временами балует себя чашечкой чая или чайными сборами на основе глазированных фруктов, больше похожими на нудный травяной отвар Пуаро, ей всё же придется изучать сорта, выращиваемые теперь высококлассными фермерами на гавайской вулканической почве. Возможно, далее по сюжету я ещё расскажу об этих плантациях.

И тем не менее, упоминание чая добавляет истории оттенок меланхолии, что меня как читателя всегда цепляет; так же – и в фильме по роману «Парк Горького» во время разговора детектива Аркадия Ренько и его возлюбленной-подозреваемой Ирины Азановой. Ренько узнает, что сибирских соболей разводят для нелегальной продажи за рубеж, и подозревает, что Ирина в этом замешана. Между ними нет никакого доверия, но они слишком заняты, влюбляясь друг в друга; развивая любовь, порожденную страхами и перипетиями. И чтобы справиться с этими эмоциями, он, конечно же, предлагает ей чай:

Ирина: – Что такое, Аркаша?
Аркадий Ренько: – Я не могу предложить тебе сахара к чаю.
Ирина Азанова: – Мне и не нужно.
Аркадий Ренько: – Ты всё ещё думаешь, я тебя обманываю? Что я работаю на милицию?
Ирина: – Аркаша...
Аркадий Ренько: – Ты полагаешь, я пытаюсь заманить тебя в ловушку, что всё это – лишь некая ужасная игра?

И правда, ужасная игра: игра под чашку горячего, ароматного напитка с жестоким прошлым, часто сопровождавшего выдуманные убийства. Ровно так, как и должно быть. Вы можете не согласиться, но я не буду слушать. Я буду на кухне читать книгу, отмеряя чайные листья и грея воду. И ждать, когда чайник отключится, оповещая, что настало время налить воды.

Дебра Бокур (Debra Bokur)

Дебра известна миру как титулованный писатель, деятель киноиндустрии и журналист. В 2020 г. издательство Kensington Books выпустило её первую книгу в серии «Dark Paradise», «Похититель огня» (The Fire Thief).

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ