Как книги, которые мы читаем в детстве, формируют нашу психику

В то время как телевизионная экранизация эпической фантазии Филипа Пулмана «Темные начала» выходит на наши экраны, одна писательница рассказывает, как эта трилогия изменила ее жизнь.

Автор: Гвендолин Смит

В детстве я резвилась в колледжах Оксфорда, каталась на бронированных медведях и отправлялась в Свальбард, чтобы увидеть величие северного сияния – и все это не покидая стен эдвардианской террасы в Кардиффе.

Нет, я не была фантазеркой. Или, по крайней мере, эта фантазия была не только моей. Все эти авантюры были навеяны воодушевлением по поводу прочтения трилогии Филипа Пулмана «Темные начала» . «Северное сияние», первая книга в трилогии, была опубликована в 1995 году, когда мне было четыре года, и только спустя несколько лет после ее выхода я влюбилась в произведения Пулмана. Но когда это, наконец, случилось... Ох, как же сильно я влюбилась! Присоединившись к героине Пулмана Лире в захватывающих арктических путешествиях и стычках в параллельных вселенных, я забыла о ночевках с друзьями, семейных ужинах, и даже о свадьбе моего брата.

Если бы я подробно описала все причины, по которым мне нравилась трилогия, это бы заняло всю газету. Но в общем все сводится к трем вещам. Во-первых, я любила Лиру, которая своими озорством и отвагой позволила мне увидеть, какой была бы жизнь, не будь я такой робкой заучкой. Во-вторых, это были неотразимые «деймоны» Пулмана – своего рода звериное я. Компаньон, меняющий форму от тюленя до снежного барса, казался улучшенной версией моей скучной воображаемой подруги Шерил. И в-третьих, это был... бунтарский дух. У меня было уютное детство в лоне церкви Уэльса, и история христианства мне представлялась непрерывным творением добра. Раскрытие Пулманом авторитарной стороны религии было столь же бодрящим, как дуновение арктического ветра, о котором я читала в его книгах.

Я выросла и, наконец, согласилась прочесть еще кое-какие книги – но моя преданность Пулману никогда не ослабевала. Вот почему я положительно дрожу от возбуждения по поводу звездной экранизации трилогии, которая идет по воскресеньям вечером на BBC One.

Явный ажиотаж по этому поводу среди моего поколения является доказательством того, о чем я всегда подозревала: больше всего мы привязываемся к книгам, которые встречаем в детстве. И хотя можно предположить, что кто-то устроит вечеринку для просмотра телевизионной экранизации произведения, прочитанного во взрослом возрасте, но это гораздо более вероятно для детского автора. (Моя квартира, 8 вечера, «Бронированный медведь» – отличный костюм для холодной погоды.)

Так что же стоит за нашей крепкой связью с детскими книгами? Журналистка Люси Манган предлагает кое-какие идеи в своих воспоминаниях о детском чтении «Книжный червь». Она полагает, что склонность детей к перечитыванию не только полезна, но и необходима, учитывая изобилие новой информации, которое предоставляет книга. «Вы узнаете о людях, об отношениях, о разнообразии доступных им [персонажам] реакций и о ситуациях и обстоятельствах гораздо больше, чем позволяет одна-единственная реальная жизнь. Каждая книга – это целый мир», – пишет она.

Поэтому я бы сказала, что наша любовь к детским книгам возникает не только из-за знакомых перечитываемых сюжетов, но и благодаря самому факту перечитывания. Как говорит Манган, в детских книгах мы впервые сталкиваемся с множеством аспектов жизни. Такие периоды интенсивных открытий, как правило, откладываются в памяти.

Еще один фактор – время. В юности целые дни можно проводить за чтением. Сложнее, когда у тебя есть работа и WhatsApp. Манган также отмечает, что более высокие ожидания означают, что такие «дни свободного погружения» сложнее пережить в зрелом возрасте. «Когда вы становитесь взрослым, ваши вкусы (и/или предрассудки) более развиты, ваше время более ценно и ваши критические способности труднее отключить». С другой стороны, дети радостно непосредственны в процессе чтения – другими словами, они не беспокоятся о том, подойдет ли книга под их #personalbrand (личный бренд) в Instagram.

Кроме того, писательница Кэтрин Рэнделл предположила, что детские книги работают на двух уровнях, удовлетворяя детскую жажду приключений в сочетании с пониманием взрослым автором сложных аспектов жизни. Действительно, им приходится работать на двух уровнях, чтобы исключить скучных родителей, читающих своему потомству. Таким образом, в некотором смысле детские книги действуют сложнее, чем книги для взрослых, передавая многослойный смысл с той легкостью, которая необходима для того, чтобы удерживать краткосрочное внимание. Такая ловкость не останется незамеченной читателями.

Именно поэтому, если кто-то интересуется вашей любимой книгой, а вы утверждаете, что разрываетесь между букероносной «Девушка, женщина, другой» Бернардины Эваристо и «На маяк» Вирджинии Вулф, всем понятно, что вы лжете. Ни одна из них не может быть вашей любимой книгой. Ну, или, по крайней мере, книгой, оказавшей на вас наибольшее влияние. Книги, наиболее глубоко нас потрясающие, проникающие в нашу психику и формирующие наше мировоззрение – те, что мы читаем в детстве.

Конечно, некоторые снисходительно улыбаются, мол, детские книги связаны с ностальгией. Но рассматриваемая ностальгия – это не стремление «вернуть контроль» в тоске по более простым временам. Скорее, это тоска по более простому мировоззрению. Детское чтение совпадает с периодом, когда будущее кажется широко распахнутым. С помощью детских книг мы стремимся воскресить не прошлое, а эту привлекательную радостную перспективу.

Кроме того, великий дар историй Пулмана о мире Лиры в том, что они настолько же являются частью настоящего, как и прошлого. Наряду с сериалом, каждый, кто недавно был в книжном магазине, знает, что Пулман все еще продолжает серию. Вторая книга в трилогии «Книга пыли» (тесно связанной с «Темными началами») «Тайное содружество» была опубликована в прошлом месяце. Она возвращает нас к двадцатилетней Лире. Я уже прочла ее дважды. В конце концов, окунуться в литературный эскапизм можно не только в детстве.

Литературная любовь всей жизни

«Маленькие женщины» Луиза Мэй Олкотт

Я была в восторге от «Маленьких женщин» и трех книг, которые за ней последовали. Я обожала читать о здравомыслящей Мэг, пацанке Джо, болезненной Бет и избалованной Эми с ее светлыми локонами (я ей завидовала). Я не уверена, что идентифицировала себя с какой-либо из «маленьких женщин», но погружение в повествование было столь же полным, как бегство в другую страну (точнее, в Массачусетс, Америка). В настоящее время, я думаю, главная причина, по которой эти книги покорили стольких читателей, заключалась в виртуозной сентиментальности Олкотт. Мы так привыкли пренебрегать сентиментальностью, что забываем о том, какой мощной силой она может быть. – Кейт Келлауэй, автор «The Observer»

«Таинственный сад» Френсис Бернетт

Моя мама подарила мне «Маленькую принцессу», когда я была в возрасте принцессы, и история о страданиях Сары Кру когда-то была моей любимой. Но это лишь потому, что я еще не прочла «Таинственный сад». Читая в сентябре этого года во время нарастающей депрессии о том, как Мэри Леннокс успокоила свои истерики воздухом Йоркшира и победила печаль так же, как расцветают нарциссы, я почувствовала, что это именно та метафора, которая была мне нужна. Сара Кру всегда хорошая, просто испытывается обстоятельствами. Мэри Леннокс же избалована, но учится быть доброй к себе и другим. Это очень викторианский ревайлдинг – жесткий отец раскаивается и возвращается, а любовь к природе превращается в любовь к Богу – но он дает девушке надежду, показывая, что ее счастье в ее собственных руках. – Джоанна Биггс, автор и помощник редактора «London Review of Books».

Романы о Джеймсе Бонде Яна Флеминга

Я завидую детям, которые выросли на «Груффало» или «Янтарном телескопе» . В моем юношеском чтении не хватало таких современных чудес. Мы читали то же, что читали наши родители. В пейзаже детского воображения послевоенного времени преобладала викторианская классика «Алиса в Стране чудес» ) или эдвардианская ( «Ласточки и амазонки» ). Чтение для меня было грехом, а не фантазией. Больше всего я любил приключения агента 007. Роман «Казино Рояль» был опубликован в 1953 году, когда я родился. Джеймс Бонд – мой Гарри Поттер. Когда я пристрастился к чтению (фонарик под одеялом) именно романы Флеминга («Доктор Ноу», «Голдфингер», «Из России с любовью») стали тем литературным наркотиком, о котором я вспоминаю с тоской, стыдом и сожалением. – Роберт МакКрам, автор и помощник редактора «The Observer»

«Добывайки» Мэри Нортон

Я не помню, когда впервые прочла «Добываек» Мэри Нортон. Кажется, эта книга всегда была частью моего детства. Как и в случае с лучшими детскими книгами, она наполнила мой мир магией. В каждом месте, где мы жили, я искала укромные уголки, где могла бы жить наша семья «добываек». Когда пропадали мелкие вещи, я была убеждена, что их «позаимствовали», и думала, для чего крошечные человечки могут использовать одну пластиковую туфельку Барби (может, в качестве миски для супа?). «Добывайки» поддерживали мое воображение, и в детстве, когда я часто переезжала и часто чувствовала себя одинокой, эти крошечные существа стали моими тайными друзьями, а я, их восхищенным наблюдателем из «человеков». – Керри Хадсон, писатель

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ