16 декабря 2018 г., 00:43

2K

Что Вирджиния Вульф искала в ночном небе?

22 понравилось 7 комментариев 2 добавить в избранное

Автор: Джош Уилбур

«За ватой повседневности скрывается узор», − писала Вирджиния Вульф . Как в жизни, так и в литературе, сырая, нефильтрованная реальность стала её предназначением.

Поэтому неудивительно, что её очаровала астрономия. «Когда вы смотрите с точки зрения звезд, − говорит Кэтрин в "Ночь и день", – наши повседневные дела отступают на второй план, не так ли?» Ночное небо открывает обширную и загадочную вселенную, и Вульф часто смотрела на неё, ища разгадки её тайн.

Отец Вирджинии Вульф, Лесли Стивен, был выдающимся литератором, который активно участвовал в викторианской одержимости естественной историей. Его библиотека была заполнена старыми и новыми томами по биологии, геологии и астрономии, а юная Вирджиния, не получившая формального образования, большую часть детства провела в этом хранилище знаний. «Своим образованием я обязана отцовской библиотеке», – писала она позже. Вульф почти наверняка знала о вращении планет, циклах Луны и расстоянии между звездами. В конце XIX века европейское интеллектуальное общество боролось с новым осознанием глубины времени, пониманием его невиданных масштабов, и Вульф выросла как раз в период этих радикальных перемен.

Именно так Вульф воспринимает небесную сферу: как нечто идиллическое, нечеловеческое и все в таком духе.

По мере того, как росла Вульф, она не только не потеряла интерес к звездам (позже в её летней резиденции даже появился телескоп), но также не отставала от астрономии того времени. В своей книге, вышедшей в 2003 году, «Вирджиния Вульф и научный дебат» Холли Генри предоставляет множество доказательств того, что Вульф была прекрасно осведомлена и о звездах, и о планетах, а также о революционных открытиях Эйнштейна и Хаббла. Основные факты астрономии Вульф изучала как заядлый читатель Джеймса Джинса, автора «Загадочной Вселенной» (хорошо известной научной книги для широкого круга читателей). Вульф сосредотачивалась на описаниях огромной бурной Вселенной, и, как отмечает Генри, «отрывки, взятые почти дословно из нетехнических астрономических книг Джинса, появляются в […] «Волнах» (1931) и «Годах» (1937)». Вульф прекрасно понимала странность космического пространства, значение различных галактик и, как она писала в «Узком мосту искусства», что «возраст Земли – 3000000000 лет; что человеческая жизнь длится всего секунду… именно в этой атмосфере сомнений и конфликтов приходится сейчас творить писателям».

В 1927 году она вместе со своей возлюбленной, Витой Сэквилль-Уэст, отправилась из Лондона в Йоркшир, чтобы увидеть полное солнечное затмение, возможность, которая выпадает раз в жизни. Вульф подробно описала это событие в своем дневнике, отметив «красные пятна» на солнце (магнитные следы солнечной активности) и последовательное изменение от светлого к темному и вновь светлому, и до самого «все кончено до 1999 года».

Телескопы, которые в начале XX века становились все более доступными, также манили Вульф. Прежде, чем стать владелицей собственного телескопа, Вульф проводила вечера, наблюдая за небом с членами группы Блумсбери , и написала об этом короткий рассказ «Прожектор», историю о юноше, который сквозь телескоп сперва смотрит на звезды, а потом – на девушку. Её дневники и письма были усеяны упоминаниями телескопов, и, согласно Генри, «телескопы или телескопические устройства […] фигурируют буквально или метафорически в шести из девяти романов Вульф, а также во многих эссе и рассказах». Сэквилль-Уэст почти построила планетарий в Лонг-Барне (цена была огромной для того времени – двадцать тысяч фунтов стерлингов) потому что, как она писала Вульф в письме в 1929 году, созерцание звезд было «еще одним аспектом Мира Вирджинии».

Так же, как и научная фантастика.

В 1937 году Вульф написала восхищенное письмо британскому писателю-фантасту Олафу Стэплдону, расхваливая роман «Создатель звезд», амбициозную книгу, в которой он исследует историю Вселенной. Она писала:

Не думаю, что поняла больше, чем незначительную часть – тем не менее, я поняла достаточно, чтобы заинтересоваться и возликовать, поскольку иногда мне кажется, что вы ловите идеи, которые я пыталась выразить, только делала это куда более неуклюже, в художественной литературе. Но вы пошли намного дальше, и я не могу не завидовать вам, как завидуют тем, кто достиг того, к чему стремился.

К чему же стремится Вульф и все никак не может достичь? Она была очарована ночным небом, но с какой целью?

Некоторые ответы можно найти в Корнуолле. Её семья проводила летний отдых в домике на побережье Корнуолла, где широкий горизонт оставлял в её душе неизгладимый след. Юные радости Талланд-Хауса («карманного рая», по словам её отца), будут преследовать Вульф всю жизнь. Она неоднократно описывала это место – в «Комнате Джейкоба», в «Волнах», в «На маяк» − с ощущением ностальгической меланхолии, луны и звезд над головой. В «Маяке» на первый план выходит видение Вульф космического пространства посредством зодческих ухищрений: океан оказывается в роли фундамента, газон у дома – сцена, а небо – потолок. И в критические моменты космос парит над героями Вульф.

С первых страниц романа миссис Рэмзи, прототип покойной матери Вульф, очарована видом океана: «Перед нею лежало огромное блюдо синей воды; и маяк стоял посредине – седой, неприступный и дальний; а направо, насколько хватал глаз, сплываясь и падая мягкими складками, зеленые песчаные дюны в колтунной траве бежали-бежали в необитаемые лунные страны.

Этот вид, сказала она, останавливаясь, и глаза у нее потемнели, страшно любит ее муж».

Именно так к небесной сфере относится и сама Вульф: идиллично, не воспринимая её как нечто человеческое. Позже миссис Рэмзи вновь видит луну, в то самое время, когда её дочь Пру мельком видит её:
«спускаясь в этих мыслях по лестнице, она заметила, что луна уже смотрит в лестничное окно – круглая, желтая луна равноденствия; и она повернула, и все увидели, как она стоит над ними на лестнице.
Это моя мама, – думала Пру. Да. Пусть Минта смотрит; пусть Пол Рэйли смотрит. Мы все – что? А она настоящая…»

В этой сцене слияние луны и матери подчеркивает желание того, чтобы объективная и субъективная сферы соединились раз и навсегда. Вульф всегда стремилась к более совершенному единению с природой. Если верить критику Жану Гегье: «Существование для Вульф было равноценно балансированию между двумя неизвестными пропастями, её и не её». Если она и витала в облаках, то лишь потому, что они (облака) представляли более чистую форму бытия, не обремененную личностью. Так же, как луна и звезды. В «Волнах» Рода видит падающую звезду: «Однажды ночью сквозь облака пронеслась падающая звезда, и я сказала: «Поглоти меня».

«Во мне живет беспокойный искатель. Почему в жизни нет места открытиям? Нет чего-то, на что можно возложить руки и сказать: «Вот оно».

Такова основа увлеченности Вульф астрономией. Ночное небо дает ей вспышки «сути», слово, которое она использует в своих посмертных мемуарах: «Мы – слова, мы – музыка, мы − суть». Там также есть дневниковая запись 1926 года, составленная, как это бывает, когда она набрасывала черновик «Маяка» − которая близко перекликается с приведенной выше сценой:

«Во мне живет беспокойный искатель. Почему в жизни нет места открытиям? Нет чего-то, на что можно возложить руки и сказать: «Вот оно». Моя депрессия – изнуряющее чувство. Я смотрю, но дело не в этом… дело не в этом. А в чем? Умру ли я, прежде чем найду это? Потом […] я вижу горы в небе: величественные облака; луну, взошедшую над Персией; и меня гложет чувство, великое, удивительное, что там что-то есть… это. Я говорю не совсем о красоте. Дело в том, что сути достаточно – удовлетворение, достижение.

Вульф смотрит вверх и находит таинственное «это». И колеса судьбы вновь вертятся, потому, что она должна написать «это». Вульф объясняет в «Своей комнате»:

Что такое «реальность»? Нечто очень рассеянное, непредсказуемое – сегодня находишь ее в придорожной пыли, завтра на улице в обрывке газеты, иногда это солнечный нарцисс. Словно вспышкой освещает она людей в комнате и чеканит небрежную фразу.

Переполняет душу, когда бредешь домой под звездами, делая безгласный мир более реальным, чем словесный […] И мне кажется, никому так не дано жить в постоянном ощущении этой реальности, как писателю. Отыскивать ее, и связывать с миром, и сообщать другим – его задача.


Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ
Источник: lithub.com
В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы
22 понравилось 2 добавить в избранное

Комментарии 7

За ватой повседневности скрывается узор

Почти набоковская мысль...
Прелестная статья. И Набоков, и Вулф - равно были заворожены звёздными узорами и луной.
А для Вулф, там, в тёмной сорванности пространств, было нечто её, родное, какая-то женственная размётанность к звёздам, желание всё обнять и всем стать, всему светить...

В 1927 году она вместе со своей возлюбленной, Витой Сэквилль-Уэст, отправилась из Лондона в Йоркшир, чтобы увидеть полное солнечное затмение, возможность, которая выпадает раз в жизни.

С чисто художественной точки зрения - просто чудесный образ, вульфовский: луна обнимает солнце, как равное, в этой странной и равной, почти нездешней любви...

Спасибо за статью.

laonov, Пожалуйста :) Рада, что понравилась. (Хоть и не я её автор :D)

ne-ta-lady, Да я перевод имел в виду ( но и сама статья - хороша))

«Во мне живет беспокойный искатель. Почему в жизни нет места открытиям? Нет чего-то, на что можно возложить руки и сказать: «Вот оно». Моя депрессия – изнуряющее чувство. Я смотрю, но дело не в этом… дело не в этом. А в чем? Умру ли я, прежде чем найду это? Потом […] я вижу горы в небе: величественные облака; луну, взошедшую над Персией; и меня гложет чувство, великое, удивительное, что там что-то есть… это. Я говорю не совсем о красоте. Дело в том, что сути достаточно – удовлетворение, достижение.

Эти строчки прямо будто бы про меня. Приятное открытие, что одна из любимых писательниц была мне близка по теме космоса и астрономии)

Читайте также