Удивительные воспоминания Ричарда Форда о влюбленных родителях

Автор: Дилан Фоли (Dylan Foley)

В 1928-м хорошенькая 18-летняя девушка по имени Эдна Акин долгими часами работала за сигаретной стойкой в отеле, расположенном в Хот Спрингс, в Арканзасе. Несколькими годами ранее ее забрали из школы при монастыре ее мать-манипулятор с отчимом, который работал менеджером в сфере общественного питания, и время от времени прикладывал свои руки в неправильные места — у юной Акин было немного свободы в жизни.

Но мужчина по имени Паркер Форд, щеголеватый и, по меньшей мере, красивый, продолжал ее навещать. Паркер управлял несколькими мелкими продуктовыми магазинчиками в районе. Они быстро влюбились и побежали к мировому судье расписываться.

«Мои родители посмотрели друг на друга и сказали: "Вот кто-то хороший", — пишет Ричард Форд в своих новых мемуарах «Между ними: Вспоминая моих родителей». Книга — пышный пересказ жизни родителей, в ней также запечатлен небольшой городишко на Юге в процессе перехода от депрессии к послевоенному благополучию. Мемуары сконцентрированы на работе отца Форда, на его разъездах в качестве коммивояжера Faultless Starch Company вместе с женой, когда они останавливались в отелях, выпивали в барах и продавали крахмал. Форд прекрасно пишет о любви родителей — двух обычных людей, переживающих сложные семейные истории — и продолжает красноречивое повествование вплоть до их смерти.

«Смерть родителей была значимой для меня», — говорит 73-летний Форд в телефонном интервью из своего дома в городе Бутбей, штат Мен. «Когда я оглядывался назад на их жизнь, за все те годы, что их не было, я понял, что смерть затмевала ее. Я хотел восстановить предшествующую смерти жизнь».

Форд — вежливый интервьюируемый, легко может посмеяться над собственными ответами. Хоть он и жил за пределами родного Миссисипи на протяжении 55 лет в Мидвесте, штат Калифорния, и в северо-восточных штатах, в его акценте прослеживаются сильные следы глубокого Юга.

Форд начал биографическую работу об отце, потому что тот угасал. «Мемуары — это свидетельство существования человека, — говорит Форд. — Опыт моего отца начал утрачиваться для меня. Он не был человеком, которого заметил бы мир. Я подумал, что, возможно, в процессе работы я увижу в нем добродетели, которых не замечал, будучи ребенком. И я действительно нашел в нем добродетель, которую смог сформулировать».

Паркер родился в маленьком городе Аткинсе, штат Арканзас. Его отец, фермер и джентльмен, выпил карболовой кислоты, когда в 1916 году потерял свою ферму, оставив свою жену Минни вдовой с тремя детьми. Хотя Паркер был самым защищенным младшим сыном, ему все равно пришлось уйти из школы после седьмого класса.

Эдна родилась в сельской местности Арканзаса. Чтобы сбежать от изнуряющей бедности, ее мать, Эсси, взяла Эдну и оставила мужа. «Эсси гналась за чем-то, способным вытащить ее из глуши, — рассказывает Форд. — Ее второй муж Бенни был боксером в клубе. Он разъезжал по маленьким городкам и участвовал там в боях. То был 1915 или 1916 год. Эсси встретила его где-то. Он был симпатичным блондином, и тогда еще не растолстел. Она подумала: «Вот оно. Этот парень не выедет из города без меня».

Бенни был человеком в движении, и амбициозная Эсси увязалась за ним. Он устроился в вагон-ресторан официантом, затем стал менеджером общественного питания в отелях. Эдна стала мешать Эсси и ее новому роману, и ее сдали в школу при монастыре. «Они избавились от моей матери, потому что она была слишком симпатичной».

Мать вытащила Эдну из школы в 16 лет, когда им понадобилось, чтобы она приносила деньги в семью. «Опыт в монастырской школе дал моей матери ощущение превосходства над своим народом, она узнала, что царящие там грубость и беспорядок не были для нее единственным возможным вариантом, — говорит Форд. — Это породило в ней неутолимое стремление к образованию. Она полюбила читать и всегда что-то читала».

Сводный дедушка Форда, Бенни, был очень запоминающимся персонажем. Ребенком Форд часто оставался с Бенни и Эсси в Литл-Роке, в отеле, где работал Бенни. «Боже, Бенни манипулировал всеми, — говорит Форд, — Я его любил. Он был отличным парнем, а с женщинами был очаровательным пустомелей (его слова). Уверен, он попытал счастье с моей матерью: странное объятие, странное сжатие».

«Моя мать осознавала, что где-то там существовала жизнь, иная, нежели жизнь матери и отчима, — говорит Форд. — Когда она познакомилась с моим отцом в Хот Спрингс, то подумала: "Это — мой билет отсюда", — и выпрыгнула».

Образование в монастырской школе сделало из нее мишень для свекрови, ирландской протестантки, которая решила, что Эдна — скрытая католичка, и пытала ее всякий раз, когда пара приезжала в Арканзас.

«Я крутился среди них всех, когда был маленьким, но не был в курсе происходящей психодрамы, — говорит Форд. — Лишь повзрослев, я смог увидеть усилия бабушки по отрицанию моей матери. Они проявлялись в форме непринятия помощи на кухне, исключения ее из разговоров, избегания прямого обращения к ней, — всеми способами, которыми старые ирландские протестанты сторонятся вас».

Мемуары содержат яркие изображения жизни в дороге на Юге в 1930-е годы. Хоть депрессия и разрушала страну, для Паркера и Эдны этот период был подобен долгим выходным. «У них была комната в Литл-Рок, служившая для них убежищем, — говорит Форд. — Они могли все время быть в дороге, и он зарабатывал достаточно, чтобы ей не приходилось работать. Они хотели уйти от семьи любой ценой. Они жили в дороге. Сегодня они могли быть в Босье-Сити, штат Луизиана, а завтра уже запасаться продуктами в лавках Нового Орлеана. Они не брали работу домой. У них не было высшего призвания, им было достаточно друг друга».

«Они жили в отелях, пили, заходили в дорожные дома, и это было весело, какое-то время», — говорит он.

В дороге они организовывали демонстрации бытового крахмала группам фермерских девушек, готовых вступить в брак. «Наверняка в Америке все еще есть места, где используют крахмал, — размышляет Форд. — Крахмал в виде спрея, который продавал отец, все еще встречается на полках магазинов, а значит, где-то люди накрахмаливают свои рубашки».

После 15 лет брака Эдна забеременела, что стало сюрпризом, поскольку считалось, что она не способна к зачатию. В первый год своей жизни Форд путешествовал с родителями на машине компании, пока Паркер наматывал круги, продавая товар.

Когда разъезды с младенцем стали мешать работе, они сняли дом в Джексоне, штат Миссисипи, и Эдна оставалась там с ребенком, пока Паркер был в разъездах по пять дней в неделю. Ричард встал между родителями, вызвав перемены в их жизнях, но он был любимым ребенком.

«Джексон был хорошим выбором, потому что был центром региона продаж отца, и находился далеко от семьи, — говорит Форд. — С другой стороны, это был плохой выбор, поскольку место было старое и гадкое, оно было церковное, фанатичное и исключительное. Родители никогда не чувствовали себя принятыми в Джексон. Они всегда чувствовали себя Арками (жителями Арканзаса — прим.пер.)».

Форд углубляется в свои воспоминания и находит там яркие изображения своего отца, вернувшегося поздно домой в одну из пятничных ночей 1951 или 1952 года, с пакетами еды на вынос из далекого Нового Орлеана.

«Он несет комковатые белые упаковки, полные креветок, тамалес или устриц, прямиком из Луизианы, — пишет Форд. — Мой отец, Паркер Форд, крупный мужчина — он мягкий, тяжелый на вид, улыбается так, словно узнал веселую шутку. Он рад быть дома».

«Мой отец был чрезвычайно почтителен и вежлив, — говорит Форд. — Он не был утонченным, ведь у него просто не было такого опыта».

Форд славится своей железной памятью. «Я страдаю от замедленного развития, — шутит он. — Перестал развиваться в возрасте 17 лет. Я либо обременен, либо благословлен довольно вместительной памятью. Отчасти дело в удаче и генах, отчасти потому, что я был единственным ребенком, окруженным многими другими детьми. Все эти воспоминания равноценны движущимся картинкам, бегающим в моей голове. Любой подтвердит, и, в частности, моя жена, что моя память настораживает. И не всегда это хорошо».

Некоторые из воспоминаний Форда — мрачные, например, первый сердечный приступ отца в 1948 году, когда ему было четыре года. «Я помню, как моего отца выкатывают на каталке», — говорит он. Позднее Форд видит своего отца в кислородной палатке: он пытается улыбнуться, чтобы успокоить сына.

Сердечный приступ изменил все, превратив любимую работу Паркера Форда в стрессовое испытание — крупный мужчина работал в собственном гробу. Повисшая над семьей угроза смерти не обсуждалась с юным Ричардом.

«Я уверен, доктора говорили ему, чтобы он перестал курить, но то, что нам известно о курении сегодня, не было известно нам в 1948-ом, — говорит Форд. — Он перестал курить сигареты, но набрал вес, и переключился на трубку».

Мать оставляла Ричарда в библиотеке на несколько часов за раз. Влияние детства на его взрослую жизнь в качестве писателя происходит из бедности родного города. «Думаю, мое становление писателем отвечает на вопрос, который был задан моим детством, а именно: «И это все?» Я думаю, жизнь в Джексоне, в тех условиях, в которых жили мы, ни в каком смысле не была нищенской, но она заставила меня желать большего».

«Поскольку я много был один, я начал приукрашивать реальность, — говорит он. — Иногда люди задавали мне вопросы и я приукрашивал ответы. У меня было ощущение, что все, что мне было дано, не было достаточным. Поэтому я искал полную, яркую жизнь».

Паркер, охваченный послевоенным процветанием, стал одержим покупкой дома в пригороде.

«Я не вполне могу представить, откуда в их жизни взялось напряжение стремления, — говорит Форд. — Они точно были вовлечены в культурные изменения, и что-то могло родиться в их головах самым естественным образом. У отца был друг в пригороде Нового Орлеана, около озера Пончартрейн, в Джентилли. Я помню, как мы, на машине компании, ехали навестить этих людей в их квадратном оштукатуренном доме. Может, именно тогда он и заинтересовался пригородом. К началу 1950-х он по-настоящему загорелся. Он очень хотел перебраться в пригород».

Форды одолжили деньги у родителей Эдны и купили дом за пределами Джексона, когда Ричард был подростком. Паркер купил новенький Олдмобиль и упивался загородной жизнью.

В 1960 г. второй обширный сердечный приступ убил Паркера в любимом им пригородном доме. Его смерть оставила небольшую семью опустошенной. Ричарду было 16.

Когда все пришли в себя, брат Паркера Пат, букинг-агент цирка, видавший невыразимые вещи во время Второй мировой войны, отправился в похоронный дом Джексона, где покоился Паркер, и отправил его тело назад, в Аткинс, штат Арканзас, для похорон. Поезд с телом Паркера уже ушел, когда Эдна обо всем узнала. Ее 83-летняя свекровь Минни забрала своего сына навечно.

«Это было вопиющее, насильственное и ужасное событие, — говорит Форд. — Им я закончил книгу. Я говорю: "В мире существуют и более печальные истории, но их не так много". Отец хотел бы быть похороненным рядом с моей матерью. Они не были людьми, которые стали бы заключать подобные договоренности. Когда пришло время хоронить отца, у моей матери вырвали все из рук».

Прошло 57 лет после смерти отца, но гнев Форда в связи с семейным предательством так и не ослаб. «Я рад, что написал эту часть в довольно злобной манере, — говорит он. — Я очень зол на этих людей».

Когда его мать взялась за столь необходимую работу в качестве агента по недвижимости, и после нескольких стычек с законом, Форд осознал, что ему необходимо покинуть Джексон. «Это чудо, что я оттуда выбрался, — говорит он. — Когда я вспоминаю то время, я понимаю, что что-то должно было происходить в моей жизни, — что-то, с чем я не могу познакомиться снова. Это имеет отношение к Миссисипи и той расовой ситуации, которую я просто отбросил. Мне просто нужно было убраться». В 1962 году он был принят в Университет штата Мичиган, хотя его полицейские записи чуть не погубили его побег. «Там был инструктор, нанятый штатом Мичиган, потому что я должен был прикрепить к своему заявлению справку из полиции, — говорит Форд. — Ист-Лансинг сказал: "Расскажите нам об этом парнишке". Позднее инструктор мне сказал: "Думаю, вы понимаете, что мы сделали вам одолжение"».

В Мичигане Форд испытал на себе региональную дискриминацию. «Первый год в Мичигане был не очень легким, — говорит он. — Когда я получил тройку по одному предмету, чуть его не завалив, учитель сказал мне: "Мистер Форд, вам здесь не место. Вам следует вернуться в Миссисипи и учиться там". Я подумал: "Еще чего!", и начал заниматься усердно. Я работал как вол».

В тот год Форд встретил свою жену. «Я был помощником официанта в её общежитии, — говорит он. — Однажды днем я, будучи немного пьяным, убирал со столов. Я заметил красивую блондинку из Вирджинии и начал с ней флиртовать. Так все и началось. Мы с Кристиной вместе уже 55 лет, и 49 лет женаты».

К концу книги Форд остро осознает, что никогда не стал бы писателем, если бы его отец остался жив.

«Я не был вундеркиндом, — говорит Форд. — Я ушел из старших классов в разгаре занятий. Я также любил нарушать правила и был оппозиционно настроенным. Если бы он остался жив, то обязательно бы мной занялся. Все это было задолго до того, как я узнал, в чем прелесть чтения и зачем нужна литература. Я бы не пошел в юридическую школу. Я не пошел бы и в морскую пехоту. После его смерти моя жизнь была мне передана».

«Я жил в морской пехоте 20 лет, — говорит Форд из своего приморского города с населением 3200 человек. — Я хотел, чтобы Кристина оставила работу в Новом Орлеане, которую она планировала, поэтому я пообещал найти место, дом на берегу океана, от которого она не смогла бы отказаться. Я начал с Джерси Шор и двигался к северу. В конце концов я нашел в Мене место, которое мог себе позволить, и оно оказалось в городе Бутбей. Моя жена, наконец, переехала сюда. Для меня дом — это там, где моя жена».

Переводчик: Mikuha
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ