За пределами "Повелителя мух": о новой волне феминистских триллеров о выживании

"В мире, где женщины сталкиваются с разрушительными угрозами их правам, свободам и телесной автономии, нетрудно понять, почему аллегория борьбы за выживание остается сильной"

«Что лучше — иметь правила и договариваться или охотиться и убивать?» — спрашивает Пигги в романе Уильяма Голдинга «Повелитель мух» . Концепция выброса персонажей на необитаемый остров, чтобы проверить их человечность и обнажить присущие им недостатки и уязвимости, не является новым тропом в повествовании. Но, как и многие другие литературные темы, на протяжении десятилетий эта концепция в основном использовалась для того, чтобы пролить свет на души и внутренних демонов людей.

Конечно, были и исключения: например, ранняя научно-фантастическая аллегория «Остров Ангела» американской писательницы-феминистки, суфражистки и журналистки Инес Хейнс Ирвин. В романе, опубликованном в 1914 году, группа мужчин терпит кораблекрушение на острове, населенном крылатыми женщинами. Они пытаются одомашнить женщин, затем подрезают им крылья, заставляя оставаться на земле, пока женщины в конце концов не восстают, чтобы спасти своих дочерей от той же участи. Но в целом, от  «Робинзона Крузо»  до  «Пляжа»  и  «Таинственного острова»  и даже в кинематографических исследованиях сценария, таких как «Каставей», классический идиллический и одновременно опасный остров остается мужским миром.

Появился шквал новых феминистских триллеров о выживании, как в художественной литературе, так и на экране, включая «Шершни», «Дикарки» и «Без происшествий».

Очевидно, что в настоящее время существует значительный аппетит к феминистским пересказам и смене пола известных историй, и нетрудно понять, почему идея дать женщинам шанс принять вызов выживания в негостеприимной среде привлекательна для современной аудитории. (В «Без происшествий» именно физическая сила и гимнастическое мастерство женщин-чирлидеров позволяют им получить доступ к драгоценным кокосовым орехам, когда обезвоживание угрожает их выживанию, после того как качки не смогли их достать).

Наряду с очевидно несколько запоздалым осознанием Голливудом того, что девочки-подростки могут иметь сложные, нестереотипные характеры, сопоставление девочек-подростков с жанром триллера позволило удовлетворительно ниспровергнуть классический троп драгоценной, беспомощной, одержимой имиджем чирлидерши. «Дикарки» получил высокую оценку за представление разнообразного, сложного состава персонажей и за выдвижение на первый план сюжетных линий гомосексуальной тематики, а героиня «Шершней» борется с нежелательной беременностью и взвешивает риски самопроизвольного аборта. Вряд ли Робинзон Крузо или Чак Ноланд когда-либо сталкивались с такими проблемами.

Концепция избавления от ограничений и ожиданий социального контракта, которая ранее считалась наиболее интересной как критика концепции врожденной мужской морали и благородства, также созрела для феминистского исследования. Как сказала соавтор «Шершней» Эшли Лайл в интервью The Hollywood Reporter: «Мы подумали: кто более социализирован, чем женщины? Будучи девочками, вы рано учитесь тому, как заставить людей нравиться вам и какова социальная иерархия. Это более интересный путь к тому, чтобы все рухнуло».

В обществе после «#MeToo» возможность спрятать персонажей вдали от цивилизации предлагает захватывающие возможности для изучения современных проблем, связанных с женоненавистничеством и сексуальным насилием. В «Дикарках» исследовательница Гретхен Кляйн показывает, что ситуация девочек была специально создана для того, чтобы изучить, как бы развивалось общество в отсутствие патриархата. (Или, как описывает Entertainment Weekly: «драма о группе девочек-подростков, которых эксцентричный академик, употребляющий такие слова, как „гинотопия“, заманивает на семинар по расширению прав и возможностей женщин»). Это не может быть более своевременным, поскольку женоненавистники в Интернете намеренно разжигают злобу по поводу того, что мужчины становятся ненужными, брошенными и угнетаемыми феминистской «гинократией».

Концепция также поддается естественному комментарию к нашей одержимости реалити-шоу о каставеях и необитаемых островах, особенно когда героини «Дикарок» и «Без происшествий» пытаются использовать свои знания о телешоу, чтобы помочь себе выжить, обнаруживая, что реальная жизнь (как и женственность) не всегда такая, какой ее представляют на экране.

В этих историях также часто исследуется растущее понимание пересечения гендерного неравенства и климатического кризиса. В романе Меган Хантер «Конец, с которого мы начинаем» (The End We Start From), который скоро будет снят в триллере с Джоди Комер из сериала «Убить Еву», антиутопическая картина разрушения климата сплетается с убедительным портретом выживающего материнства.

Конечно, обращение к мрачным антиутопическим вымышленным условиям, чтобы заставить читателя или зрителя признать реальность насилия, которое уже происходит у них под носом, вряд ли является чем-то новым. Хотя это и не классический сценарий необитаемого острова, «Рассказ служанки» можно с точностью назвать феминистским триллером на выживание, настолько опасной и негостеприимной является среда, в которой оказались Оффред и ее сверстницы. Как знаменито сказала Маргарет Этвуд: «Когда я писала „Рассказ служанки“, в нем не было ничего, что не произошло бы в реальной жизни где-то и когда-то».

В мире, где женщины сталкиваются с разрушительными угрозами их правам, свободам и телесной автономии, нетрудно понять, почему аллегория борьбы за выживание остается сильной. Нападения волков и акул в этих недавних сериалах и романах вполне можно заменить нападениями на свободу женщин со стороны тоталитарных режимов, консервативных законодателей и экстремистских женоненавистников.

Но есть и другая важность этой последней подборки историй: не случайно все они посвящены борьбе девочек-подростков за выживание. Мы живем в уникальный момент, которого никогда не было раньше и который никогда больше не повторится, когда поколение нецифровых аборигенов воспитывает и обучает поколение цифровых аборигенов. Невозможно переоценить тот разрыв, который это породило в плане незнания взрослыми ландшафта жизни девочек-подростков и сексистского насилия, которому они ежедневно подвергаются. От натиска нежелательных фотографий с членами и требований обнаженной натуры до роста порнографии мести, подделок, оскорблений в сети, женоненавистнического порно, роликов, манипулятивных фильтров изображений и многого другого — девочки-подростки борются за выживание. И все это в то время, как весь остальной мир беззаботно говорит им, что они превосходят мальчиков и преуспевают, как никакие другие молодые женщины в истории.

Тем временем девочки-подростки смотрят вокруг себя и видят, что нет справедливости за их боль. Что мужчины, обвиненные в сексуальном насилии, занимают самые высокие посты в стране. Что вероятность того, что мужчине, на которого они подадут заявление об изнасиловании, действительно предъявят уголовное обвинение, колеблется где-то в районе однозначных цифр. Что общество будет падать духом, оправдывая и защищая сексуальное насилие над молодым человеком, если у него впереди многообещающая спортивная карьера.

В этом утопании на виду у всех есть разочарование и ужас, которые эффективно переносятся в триллер о выживании. Это не исследование дикости, присущей самим молодым женщинам, а исследование захватывающей дух, нормализованной жестокости, которую общество применяет к ним. Ужас нужен не для того, чтобы отразить более тонкую реальность жизни девочек-подростков, а потому, что жизнь девочек-подростков в буквальном смысле слова — это история ужасов. Остальной мир, похоже, просто не замечает этого.

Как говорит Лия в первых сценах фильма «Дикарки»: «Если мы говорим о том, что произошло там, то да, травма была. Но быть девочкой-подростком в нормальной Америке — это был настоящий ад».

Лаура Бейтс (Laura Bates)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ