17 февраля 2011 г. 22:35
41
5
Задача, которую Диккенс ставил себе в «Эдвине Друде», не касалась собственно литературного мастерства. В этом смысле он уже достиг наивысшего совершенства, какое ему было доступно. Но построение сюжета, его драматическое развертывание всегда было слабым местом Диккенса и лишь в редких случаях ему удавалось. С этой стороны его неоднократно критиковали как после его смерти, так еще и при жизни. И в нем зародилась мысль — показать, что он тоже может крепко построить сюжет, по-новому, оригинально и так, что никому не удастся предугадать его развитие. Развязка останется тайной автора и будет неожиданностью для читателя. Он с гордостью говорил, что напал на «совершенно новую и очень любопытную идею, которую нелегко будет разгадать… богатую, но трудную для воплощения».
Пробежавшись предварительно по рецензиям и узнав, какой резонанс вызвал в свое время роман, я принялась за чтение. Поначалу я просто наслаждалась неспешным, тягучим языком автора и знакомилась с "виновниками торжества". Диккенс практически сразу дал понять, кто будет жертвой и моя фантазия уже начала опережать повествование, рисуя сцены убийства. Я сидела и самодовольно ухмылялась, думая, что ничего у автора не получилось, поскольку все слишком предсказуемо и не надо особо напрягаться над разгадкой этой самой тайны Эдвина Друда. Когда я уже готова была увериться в том, что единственная причина таких дискуссий по поводу развязки заключается только в незавершенности романа, Диккенс очень красиво сделал финт ушами. Он ввел в повествование нового персонажа Дика Дэчери, который почему-то вдруг решил приехать в Клойстергэм навеки поселиться и как-то ненавязчиво начал интересоваться всем, что связано с Эдвином. А тут еще и ненормальная старуха, заявившая, что «Нэд - опасное имя. Тому, кого так зовут, грозит опасность.», оказывается знакома со злым гением намного ближе, чем казалось раньше. В общем, Диккенс заинтриговал и... ушел чисто по-английски, оставив читателей теряться в догадках, снова и снова пробегать прочитанные строки, в надежде найти хотя бы самую маленькую подсказку.
Хорошо, что этот роман за многие годы изучили вдоль и поперек, расспросили родных и знакомых Диккинса, кто хоть что-то мог знать о его задумках и планах развития сюжета, и дали нам возможность максимально приблизиться к "правильному" финалу. Плохо, что эта развязка навсегда останется всего лишь догадкой, хоть и тщательно проанализированной.
Комментарии
«Да, пожалуйста! – начал я своё письмо одному редактору на его оговорку рассказать «по-конкретнее», и так как он после этого замолчал, то не пропадать же ему (письму) зря. Только будь осторожна: - Считается, что Диккенс не оставил плана своего последнего романа. Это неправда. Он, подобно своему современнику Эдгару По в «Пропавшем письме», разместил его у всех на виду. Роман не не дописан, а не дочитан. Я был бы менее корыстолюбив во мнении о своих современниках, если бы за полгода с момента открытия (28 ноября 2010) мне бы не то чтобы показали деньги, но хотя бы проявили готовность воспринять это событие. Куда уж конкретнее: представьте себе, что все (абсолютно все!) концы связались, смысл всех иллюстраций раскрылся и роман предстал во всём блеске завершённости и таланта автора, так внезапно и безвременно ушедшего. Сначала я думал ограничиться техническим описанием структуры романа. Но теперь считаю, что сначала надо реконструировать текст, чтобы сохранить эффект внезапности развязки. И, конечно, надо думать об экранизации как самого романа, так и доказательств реконструкции.
28 мая этого года внезапно от кровоизлияния в мозг (диагноз Диккенса) скончалась моя тёща. За три часа перед этим я заехал к ним, чтобы оставить первые главы своего эссе на корректуру (был у неё в трудовой биографии факт корректорства в газете). Говорили в том числе и о Диккенсе, и о его смерти; отужинали, уговорились встретиться через день. А через три часа позвонил тесть…
Не вижу тут никаких знаков, но, похоже, меня это коснулось больше, чем я ожидал».
Такое письмо. Сюжет на миллион долларов! Никакая «личка» не вместит доказательную базу.
Диккенс не «ушёл чисто по-английски». Он внезапно умер. Не планировал он оставлять «читателей теряться в догадках», а хотел спокойно подвести их к неожиданной развязке. На самом деле это миф, что роман изучен «вдоль и поперёк». Стоит только сличить перевод с подлинником, чтобы ясно осознать, что значительной части вопросов просто бы не возникло. А они в свою очередь не вызвали бы неправильные ответы. И тогда правильный финал, единственный финал, вырисовался бы гораздо ближе горизонта. Постоянные выражения о невозможности завершения романа сами уже стали стойким клише. Ошибка! Финал есть, он вычисляется очень точно и доказательно. Но не здесь же его приводить?