Люблю и ненавижу эту книгу! Чем больше меня бесил Цвибышев с его ничтожностью и самомнением, подлостью и самооправданием, тем больше восхищалась талантом Горенштейна. После романа совсем не хочется употреблять местоимение "я". Само повествование где-то слишком затянуто (товарищи по книге даже знают где. Да-да, чудесная борьба за койко-место. Продираешься через плотные джунгли, задыхаешься в узком проходе, испытываешь панику при малейшей мысль о том, чтобы снова оказаться внутри главного героя - можешь продолжать играть в игру "продолжи ряд". Так, слишком большое отступление. Тут закроется скобка). И эта тянущаяся пластинка невероятно выводит из себя, концентрирует тучи на небе и заставляет всей душой ненавидеть всех людей, у которых есть хотя бы 1/100 вот такого вот Цвибышева, то есть всех.

Во время ничтожного ковыряния за койко-место еще какой-то зародыш жалости шевелился где-то на задворках совести по отношению к этой гусенице, но с момента ее трансформации в мотылька во время реабилитации отца - все, финиш. И вот тут я прозрела. Как всегда невероятно доставляли не какие-то внутренние изменения в личности героя (хотя они, если отойти о твсего пережитого, прекрасны), а то, что его окружало. Описаны типичные 50-е с развенчанием культа, зреющим недовольством и расколом в обществе, сохранением еще старых традиций, но вот уже болтается на прогнившей ветке коммунистической идеи "новый человек", облизанный и разложенный на мельчайшие молекулы в учебниках и партийных планах, которого многие ласково называют "совок". Они тут часто поглядывают со страниц и можно сделать разветвленную классификацию. Только грустно от этого как-то. Мало что сейчас поменялось, кроме бешеной порции дикого капитализма в щи. Как мне кажется, ГЦ - идеальный пример того, что при наличии хотя бы капельки цинизма в ученом мире можно было ожидать от гомункула.

Жил был такой ̶Г̶о̶ш̶е̶н̶ь̶к̶а̶ Гришенька, весь несчастненький и всеми обиженный - родителями, мерзкими дядьками и тетьками, которые это щуплое и довольно подлое создание кормить не хотели, системой. Не было у него ни друзей, ни людей, которые к нему бы хорошо относились, а девушки просто не замечали. Но он парень не промах, планку не опустил, хвост иногда серпом, а иногда молотом. И все, что с ним долго случалось в этой почти эпичной борьбе за кровать (нет, даже не кровать - это придает человеку хоть что-то значительное -, а за койко-место) совсем не несправедливость судьбы и какая-то подлая ошибка. Нет, этот Григорий - мерзкая пиявка на теле гипотетического, абстрактного и идеализированного общества. Только он такой не единственный. Однако нам суждено видеть мир именно его глазами, залезть в эту мерзкую шкуру и до самого конца испытать всю гамму ощущений от его падения на самое дно во мнении окружающих людей, унижений и отчаяния до поднятия почти на самый верх. И чем выше мы вместе поднимались, тем сильнее становились. Это уже не один дрожащий то ли Гоша, то ли Гриша - это почти номенклатура. Сила, власть. Можно хоть сколько бравировать собственной самостоятельностью, независимостью и неподвластностью общественному мнению, но до Григория всем далеко. Все внутри меня бурлит и плещется от этой книги.

Банальная, но заключительная мысль. Григорий Цвибышев - новый маленький человек, только пришедший к успеху. С самого начала за его спиной и потрепанным пальтишко невольно мелькала старая и протертая до дыр шинель. Только ГЦ совсем не зря герой нового поколения - его может быть жалко в самом начале, но не жалко все оставшееся время, когда трагедия АА разворачивается в обратном порядке. Сильно, ярко, неизгладимо.