3.5

"Место" - ровная нить рассказа: если за нее ухватился, текст не отпускает, до Достоевского автору далеко, но мощный талант владения словом очевиден, мне действительно трудно было отрываться от внутреннего монолога-повествования героя...
И запутанный клубок эмоций от читаемого: сочувствие, сожаление, осуждение, отвращение... клубок моих чувств и клубок переплетенных мотиваций персонажа, пестрый клубок света и тьмы со множеством оборванных кончиков.

Как получилось у автора так втянуть меня? Я не люблю читать рассказы от имени "отрицательного" персонажа, меня тошнит от обсасывания мелких пакостных мыслей очередного наполеончика, я терпеть не могу описании гнилого быта, вот именно борьба за койко-место в общежитии(!) - самая провальная для меня тема... и я не могла оторваться.

Откуда узнавание? Описываются 1950-е годы. Как я могу узнавать-переживать реалии? Неужели из рассказов бабушки о коммуналке или из историй матери о советских буднях?.. Нет, это и мой личный голодный студенческий опыт: потратить стипендию на книги (первая - трехтомник Стругацких, он еще на полке; еще одна - шеститомник Севелы в подарок) - и просчитывать, у каких родственников в какую очередь я буду ужинать, чтобы это казалось непринужденным (с тех пор не могу отказаться от бесплатной еды - заработала себе проблемку). Такой знакомый клубок эмоций: как меня воспринимают, бесправие и бытовая неустроенность... Но мне было 17! а герою 30! Вот это и привлекало, и отталкивало больше всего - узнавание и отличие.

Герой бесит. Он редкостный, отвратительный засранец. Но... он просто больной, затюканный человек с клубком психических отклонений, которые получил в наследство от репрессированных родителей и тоталитарного государства. Да он мог бы стать находкой для специалиста. Постоянная нищета вынуждает к корыстливости. Униженность стремится к компенсации гордыней. Зависимость от блата порождает крайнюю инфантильность. Как я бесилась от тридцатилетнего неудачника, который не может работать собственными руками, постоянно надеется на опекуна, одновременно унижая его, выдумывает о себе неведомо что, а его отношение к женщинам... И могла ли я до конца осудить его, доведенного до полуживотного состояния государством?.. Он физически неспособен работать - и не может идти на умственную работу, так как не пройдет стандартного анкетирования. Просчитывает мелочи - и не в состоянии взять свою жизнь в свои руки. Вынужден унизительно зависеть от чужой доброй воли, ищет компенсацию для самоутверждения через драки. Смешное чувство избранности, исключительности (разве его не переживает по-разному каждый, только не признаваясь, ни за что не признаваясь) - уравновешивание недостатка любви. "Горечь Божья"...

Я так и не могу решить, он полный гад или все-таки несчастненькая жертва времени?.. А нужно ли это решать?.. Обязан ли читатель, как в школьном упражнения, заполнить таблицу, бесповоротно занеся персонажей в два столбца?..

Портрет героя мастерский. (Кстати, как и очень точные наброски других персонажей.) Но он нужен только, чтобы рассказать об эпохе... нет, эпоха - слишком громкое слово, просто период оттепели. Автор тянет за разные концы своего клубка - и благодаря герою мы попадаем в максимально разнообразные общественные тусовки: "провинция", столица, бунтующий город; "простые" строители, рабочие из общежития, бедные реабилитированные, кухонные политики, террористы-любители, придворная интеллигенция, нижнее звено КГБ.

Эпоха - политический клубок с множеством оборванных кончиков (стрелочка флюгера вращается и иногда возвращается на прежнее место, чтобы снова сорваться под натиском ветра). Возвращение высланных в лагеря, реабилитация - но не всем, компенсации репрессированным родственникам - и снова не всем, экономические колебания (разве экономическое чудо Советов не держалось на лагерях? как только они обезлюднели - не поехали ли показатели вниз?), кухонные тусовки, политические группировки (не интересовалась раньше, очень познавательно), экономические бунты в российских городах (а вот об этом не слышала вообще - открытие), ужасный советский (русский? просто провинциальный независимо от размера страны?) антисемитизм (еще одно ужасающее открытие - да как это вообще было возможно после холокоста? непостижимо страшно, очень страшно). И одновременно - автор позволил подсмотреть в щелочку, как жили привилегированные (семья журналиста).

Возможно, есть какая-то искусственность, неестественность в рассказе - вставки об испанце, доклад журналиста и цитирование других документов, попадание героя в центр наиболее важных событий и одновременно обсасывание незначительных мелочей.
Описанное не принесет наслаждения, но я точно знаю, что буду не раз вспоминать этот текст - он многое мне открыл. Его стоило прочитать!

Па-беларуску, як заўсёды...

Тут...

"Места" - роўная нітка аповеду, калі за яе схапіўся, тэкст не адпускае, да Дастаеўскага аўтару далёка, але моцны талент валодання словам несумненны, мне дапраўды цяжка было адрывацца ад унутранага маналогу-аповеду героя - і заблытаны клубок эмоцый ад чытанага: спачуванне, шкадаванне, асуджэнне, агіда... Клубок маіх пачуццяў і клубок пераплеценых матывацый персанажа, пярэсты клубок святла і цемры з безліччу абарваных хвосцікаў.

Як атрымалася ў аўтара так уцягнуць мяне? Я не люблю чытаць аповеды ад імя "адмоўнага" персанажа, мяне ванітуе ад абсмоктвання дробных паскудных думак, я цярпець не магу апісанні гнілога побыту, вось менавіта змаганне за койка-месца ў інтэрнаце (!) - самая правальная для мяне тэма... і я не магла адарвацца.

Адкуль пазнаванне? Апісваюцца 1950-я гады. Як я магу пазнаваць-перажываць рэаліі? Няўжо з аповедаў бабулі пра камуналку або з гісторый маці пра савецкія будні?.. Не, гэта і мой асабісты галодны студэнцкі досвед: патраціць стыпендыю на кнігі (першая - трохтомнік Стругацкіх, ён яшчэ на паліцы; яшчэ адна - шасцітомнік Севелы ў падарунак) - і пралічваць, у якіх сваякоў у якой чарзе я буду вячэраць, каб гэта падавалася нязмушаным (з таго часу не магу адмовіцца ад дармовай ежы - зарабіла сабе праблемку). Такі знаёмы клубок эмоцый: як мяне ўспрымаюць, бяспраўе і побытавая неўладкаванасць... Але мне было 17! а герою 30! Вось гэта і прыцягвала, і адштурхоўвала найбольш - пазнаванне і адрознасць.

Герой бесіць. Ён рэдкасны, агідны засранец. Але... ён проста хворы, зацюканы чалавек з клубком псіхічных адхіленняў, якія атрымаў у спадчыну ад рэпрэсаваных бацькоў і таталітарнай дзяржавы. Ды ён мог бы стаць знаходкай для спецыяліста. Пастаянная галеча змушае да карыслівасці. Прыніжанасць імкнецца да кампенсацыі ганарлівасцю. Залежнасць ад блату спараджае скрайнюю інфантыльнасць. Як я шалела ад трыццацігадовага няздары, які не можа працаваць уласнымі рукамі, пастаянна спадзяецца на апекуна, адначасова зневажаючы яго, выдумляе пра сябе немавем што, а ягонае стаўленне да жанчын... І ці магла я дашчэнту асудзіць яго, даведзенага да паўжывёльнага стану дзяржавай?.. Ён фізічна няздольны працаваць - і не можа ісці на разумовую працу, бо не пройдзе стандартнага анкетавання. Пралічвае дробязі - і не ў стане ўзяць сваё жыццё ў свае рукі. Змушаны прыніжальна залежаць ад чужой добрай волі, шукае кампенсацыю дзеля самасцвярджэння праз бойкі. Смешнае пачуццё абранасці, выключнасці (хіба яго не перажывае па-рознаму кожны, толькі не прызнаючыся, нізавошта не прызнаючыся) - ураўнаважванне нястачы любові.

Я так і не магу вырашыць, ён поўны гад ці ўсё-такі няшчасненькая ахвяра часу?.. А ці трэба гэта вырашаць?.. Ці абавязаны чытач, як у школьным практыкаванні, запоўніць табліцу, беспаваротна занёсшы персанажаў у два слупкі?..

Партрэт героя майстэрскі. Але ён патрэбны толькі, каб апавесці пра эпоху... не, эпоха - занадта гучнае слоўца, проста перыяд адлігі. Аўтар цягне за розныя хвосцікі свайго клубка - і дзякуючы герою мы трапляем у максімальна разнастайныя грамадскія тусоўкі: "правінцыя", сталіца, бунтоўны горад; "простыя" будаўнікі, рабочыя з інтэрната, бедныя рэабілітаваныя, кухонныя палітыкі, тэрарысты-аматары, прыдворная інтэлігенцыя, ніжэйшае звяно КДБ.

Эпоха - палітычны клубок з мноствам абарваных хвосцікаў (стрэлачка флюгера круціцца і часам вяртаецца на ранейшае месца, каб зноў сарвацца пад націскам ветру). Вяртанне высланых у лагеры, рэабілітацыя - але не ўсім, кампенсацыі рэпрэсаваным сваякам - і зноў не ўсім, эканамічныя ваганні (дык эканамічны цуд Саветаў хіба не трымаўся на лагерах? як толькі яны збязлюднелі - ці не паехалі паказнікі ўніз?), кухонныя тусоўкі, палітычныя групоўкі (не цікавілася раней, вельмі цікава пачытаць), эканамічныя бунты ў расейскіх гарадах (а вось пра гэта не чула зусім - адкрыццё), жахлівы савецкі (рускі?) антысемітызм (яшчэ адкрыццё - ды як гэта ўвогуле было магчыма пасля халакосту? неспасцігальна і страшна, вельмі страшна). І адначасова - аўтар дазволіў падгледзець у шчылінку, як жылі прывілеяваныя (сям'я журналіста).

Магчыма, ёсць нейкая змушанасць у аповедзе - устаўкі пра іспанца, траплянне героя ў цэнтр найбольш важных падзей і адначасова абсмоктванне нязначных дробязяў. Апісанае не прынясе асалоду, але я дакладна ведаю, што буду не раз успамінаць гэты тэкст - ён многае мне адкрыў.