Рецензии на книги издательства «Бурятское книжное издательство»

У моей мамы есть подружка Татьяна Варсанофьевна. В детстве я не могла запомнить её отчество, а бабушка однажды сказала мне, что она раскольница. Я тогда поняла, что это плохо, стыдно, запретно и вообще. Спустя годы оказалось, что тёть Таня никакая не раскольница, и не особо верующая, на её деде (даже не на отце!) очередная ветвь староверов засохла...

И книга о сибирских староверах, о семейщине, как мне видится, о том же: об окончании трёхсотлетней истории раскольников, опасения Ивана Финогеныча сбываются? Отвернулся бог от раскольников, наказывает их за маловерие, стяжательство и разгульную жизнь?

Книга автобиографичная, значит и автора также волновали эти вопросы, хотя в книге прямых ответов на них нет. Понятно одно: чтобы не потерять себя, своей идентичности и индивидуальности, нужна стойкость. Социализироваться и приспосабливаться к обстоятельствам можно по-разному. Сохранить свои убеждения или продать за вкусняшку - выбор есть всегда.

Поскольку автор не придерживается принципа искусства ради искусства, книга является продуктом своего времени, присущих ему идеологии и приоритетов. Полагаю, любители семейных саг, включённых в исторические реалии первой трети двадцатого века, прочитают книгу с удовольствием.

Уходили года... Вёшные сменялись стеклянными предлетьями, предлетья - горячими петровками, - у поскотин плыл разморенный трепещущий воздух, - за петровками вскорости накатывал Илья, начинались обложные дожди. А там - спасовки, богородица сердитая, сенокос и страда...

Любили советские писатели обращаться к теме возникновения СССР...

И эта книга не исключение. Начинается все перед революцией, затрагивает войны, а затем идет параллельно с основанием Союза практически до Великой Отечественной.

Большой порог вхождения у меня был для этой книги. На самом деле стоило только отложить чтение, как можно было начинать заново привыкать к тексту. Не мое произведение к сожалению. В том числе потому, что персонажи, все вроде из одного круга, но постепенно фокус перемещается между ними, не задерживаясь на ком-то одном. В первой части интересно было наблюдать за Андреевичем, как он как неприкаянный находился в дядькином доме, говорил разумные вещи, но его никто не слушал.

Во второй части с возмущением смотрела на ситуацию с Ипат Ипатычем и Марьей. У меня прямо пригорело с этого ушлого старика, который навешал лапши затюканной скромной девице и воспользовался ее наивностью, ну и глупостью, скажем прямо. А к третьей части у меня начал угасать интерес к истории...

Вообще удивительно, как так люди еще в начале 20 века жили - семьями, старообрядцами. Хотя кажется еще сохранились немногочисленные подобные семьи. Но удивительно как им удавалось (и быть может удается) сохранять подобное мировоззрение. Но самое удивительное, что эта семейная сага строиться на реальных событиях.

Интересно было прочитать книгу про Забайкалье. Я живу здесь. Наш забайкальский говор))). Читаешь и как будто старых знакомых встретил - вот чо брава, книга, паря.
Я тягостно (уже год) читаю "Тихий Дон". Начала бодро, была восхищена языком автора, дивными описаниями природы, необычайным говором героев. Но довольно быстро я и утомилась от чужого непонятного языка. Читая же "семейщину", я с улыбкой слышу родные забайкальские простонародные обороты речей героев. Читая диалоги с бурятами - слышу их своеобразный говор и приметные, однако, словечки. И почему то тепло на душе).

Также очень интересно, читать и , как будто встречать старых знакомых, -упоминания городов, сел, деревень, речек родного края.

Автор охватил почти 50 лет жизни села, и если сначала казалось, что он будет описывать одну семью, то довольно скоро оказалось, что он охватил многих. Истории отдельных людей, семей, их взросление, становление, изменение складывалась в единую картину жизни деревни, края страны тех времён в целом.

Познавательно было прочитать кто такие семейские. Иногда слышишь про кого то: ну что ты хочешь, они ж из семейских. Обычно подразумевают - закрытые, внутри семьи, внутри рода, крепко верящие в различные суеверия и приметы, соблюдающие какие то странные на первый взгляд привычки и обычаи.
Но ничегошеньки то я и не знала про суть. Оказывается, семейские это пришлые люди, которых сослала сюда Екатерина II за старую веру целыми семьями. Ох и тяжко им давалась жизнь на новой негостеприимной земле. Зона рискованного земледелия она такая. Семейские довольно жёстко прибрали к рукам земли, отбирая их у исконных хозяев - бурят. И вот, оказывается, как давно гуляет неуважительное обращение к бурятам - братские. Я думала это какой то новодел. .

В книге описывается как пролаживалась железная дорога по краю, минуя оживленные на тот момент горда и села, устанавливая новые узловые точки края, и в корне тем самым, меняя жизнь людей.

Интересно было прочитать как проникала грамотность в Забайкальские села. Направляли бедолаг идейных студентов, которые должны были на селе сагитировать народ отдать детей в учение (что уже непросто, принимая во внимание общую дикость нравов и необразованность), при этом содержать учителя и выделить дом для школы должны были самы сельчане. Несладко пришлось первому учителю в Никольском. И участь новой школе в дремучем селе была предрешена(.
Борьбе с кулаками посвящена вторая часть. Как изымался хлеб у богатеев. Учитывая год написания, посыл автора понятен. Но всегда вспоминаю неграмотную старенькую бабушку свою, 1904 года рождения, как она рассказывала про свою молодость: дескать они то что беднота - знай себе бегали-пели, а вот в кулацких то семьях не разгибаясь девчонки работали - ни минутки свободной в большом хозяйстве и не было. Представляю как горько им было отдавать заработанное потом и кровью. Легко же было бедноте составлять планы хлебозаготовительной кампании - что с них взять то, окромя портов драных. Эх.
Но очень бережно, без надсадной агитации и идеологизации, описан процесс борьбы с кулаками, и далее в третьей книги - коллективизации, становления колхозов и совхозов.
Получила огромное удовольствие от случайно папашей в поле зрения книги. И даже немного жаль расставаться с героями. Хочется узнать как преодолело село тяготы грядущей войны, кто уцелел в те лихие для страны годы.

И как же тесен мир! Случайно, упомянув на работе о книге, выяснила , что коллега является дальним родственником автора. И в их семье имеется книга с автографом, которую надлежало прочитать всем членам семьи.) И долго оказывается ещё прожил внук Ивана Финогеновича - безногий Федот, поражая своей крепостью и выносливостью односельчан.

Впервые со школьных времен перечитала "Героя нашего времени".
В юности мне очень нравился этот роман, я симпатизировала Печорину, он казался мне человеком печального образа, благородным, разочаровавшимся в жизни, никем непонятым и оттого одиноким.

Переслушав сейчас, я понимаю, что человек этот себялюбивый, избалованный, эгоистичный. Да, ищущий приключений, но только для того, чтобы развлечь себя, побаловать новой забавой.
Он неверен дружбе. Зная, что Грушницкий влюблен в княжну Мери, Печорин тем не менее начинает волочиться за княжной, влюбляет ее в себя, оскорбляет чувства девушки. Дуэль с Грушницким - сложный момент этого рассказа. Секундант Печорина предполагает, что заряжен будет лишь один пистолет (вот это как так? Были такие дуэльные правила?). Грушницкий должен стрелять первым, но лишь легко ранит Печорина в ногу, отказываясь тем самым от убийства Печорина, но Печорин целенаправленно убивает Грушницкого. В нем нет жалости, сострадания, сочувствия.

"Бэла" - самая печальная история. Печорин ворует девушку, обесчестивает ее, а потом, пресытившись, снова скучает. Хорошо, что Бэла была убита, если б вернулась домой, ее бы собакам на съедение дали.

С Максимом Максимычем, с которым прожил какое-то время в крепости, так уж вообще поступает совершенно уж оскорбительно.

А роман написан блестяще.

Это первая книга, которую я читала настолько долго. Ох и сложно она у меня шла!
Итак, «Семейщина» - это роман-трилогия, описывающий жизнь староверского села в начале прошлого века. Первая книга — прекрасна - здесь и язык, и атмосфера, и живые герои (не лубочно-правильные, а земные и грешные), и достаточно интересный сюжет. На примере, одной староверской семьи автор показывает нам жизнь и устои сибирских староверов, как одевались, что ели, как относились друг к другу и к вере, как сложно принимали вызовы молодого и воинственного века. И если бы дело ограничилось одной книгой — я бы поставила ей 5 баллов и рекомендовала бы ее всем любителям такой прозы. Но как мы помним это роман-трилогия, а значит есть еще 2 книги.
Вторая книга посвящена становлению в этом глухом крае коммунистического строя и внедрение, в веками устоявшийся образ жизни, новых норм и порядков. И вот тут уже начались сплошные минусы — главные герои — семья Ивана Финогеныча — уже отошли на второй план и теперь автор, отказавшись от единой линии повествования, начал описывать крестьянскую жизнь, перескакивая с одного героя на другого. И каждый раз перед нами разыгрывалась сценка, о том как несознательные элементы в размере 2-3 штук, интриговали против советской власти, изначально у них все выходило — сельские коммунисты поджимали хвосты и некоторые даже покорялись старине, но потом приезжала подмога из города, восстанавливала коммунизм, собирала митинг, строго напутствовала селян и уезжала. Ну можно прочитать такое один-два раза, но тут целая книга посвящена бесконечным и неинтересным козням провокаторов.
В третьей книге новая власть уже окрепла и теперь в селе начали внедрять колхозы, понятное дело, что любители старины - единоличники, опять взялись за старое и начали замышлять недоброе против сельских артелей. Третья книга несколько лучше второй, здесь появились яркие герои, c личной, не всегда праведной жизнью и с не всегда коммунистическими мыслями. Закончилась книга как-то внезапно, без яркой мысли или какого-то яркого невероятного события, будто бы автор просто устал описывать колхозные будни и подвиги.
Советовать эту книгу я не буду, так как мне понравилась только первая часть и если уж и хочется что-то прочитать на тему становления коммунизма на селе, то скажем та же Седых Константин - Даурия мне понравилась намного больше.

Вот очень мне нравится Паустовский. Именно его стиль, манера составлять переложения, сюжеты, пробуждают в моей читательской душе способность мечтать, создавать многомерные картины и испытывать богатый спектр ощущений - от грусти и ностальгии до радости жизни и радости познания. И это прекрасно. В чем же секрет такого магического преображения? Конечно хотелось бы в этом разобраться, и сам автор постарался помочь. Именно в данной книге Паустовский постарался показать кристаллизацию живых и жанровых сценок, подмечаемых им в жизни в литературные произведения. Причем с одной стороны автор не поучая, показывает особенности писательского мастерства, но не скатываясь в научный труд и не напоминая сухой учебный материал. С другой стороны писатель показал большую палитру сюжетов, аллегорий, притч и примеров тех разнообразных наблюдений, можно сказать провел своеобразный мастер-класс. И сами эти по большей частью навевающие грустные мысли наблюдения не менее интересными, чем его популярные рассказы и повести, ставшие результатом творческой переработки этих самых наблюдений. Видны в сюжетах пристрастия автора к романтическим направлениям, причем именно грустным, даже в некоторых случаях безысходным, печальным и фатальным. Но с другой стороны, лучше так, чем глянцево-ненатуральная радость иных, ведь наблюдаемое им время по большей части навевало именно такие настроения. В итоге получилась хорошая книга, создающая впечатление хорошего разговора "по душам" с писателем, создающем картины человеческих судеб и видимых событий его современности.

Я помнил, что эта книга сильно меня тронула в детстве. Помнил кусочки финальных сцен, эту трепетность и душевность, с которой бойцы Красной Армии относились к мальчику. Вот, пожалуй, и все мои воспоминания об этой книге.

Теперь же, когда я взял ее довеском в детской библиотеке к книгам для двухлетней дочки, эта книга показалась мне несколько другой.

Она одновременно похожа и непохожа на хрестоматийного Ивана (1957) Богомолова, по которой Тарковский снял свой знаменитый фильм. Это тоже история о мальчике, потерявшем на войне все и прибившемся к действующей армии. Но и градус другой, все мягче, и накал не такой. Это более жизненная книга, более бытовая, что ли.

А еще она очень похожа на Звезду (1947) Казакевича, тоже о разведчиках, да и написана повесть Катаева по времени близко (1944). Схожее мироощущение человека на войне, такие же мысли о потерях, о смене поколений – раз и нет человека.

В «Сыне полка» много мелких деталей, примет времени. Характерный букварь, химический карандаш, который надо было смачивать слюной, портянки, специфические стрижки. Мне нравятся такие подробности, они четко привязывают произведение ко времени, делают его более узнаваемым, глубоким.

Место же действия – белорусское Полесье, через которое на запад осенью 1944 наступает Красная Армия, а потом - краешек Восточной Пруссии. Мы наступаем, но враг еще сильно огрызается.

Замечательная книга. Очень давно читал мифы древней Греции и подвиги Геракла, а про Троянскую войну вообще впервые. И поэтому впечатление от этой книги очень яркие. Ее прочтение пролетело в одно мгновение. И уже с нетерпением хочется продолжить путешествие вместе героями на Родину, вместе с Одисеем наконец-то вернуться в родную Итаку ( Приключения Одиссея ).
Иногда просто нарадоваться не можешь преимуществу нашего времени перед прошлым, у которого были только иллюстрации. Нам с же с теперешним кинематографом намного проще представить мифических героев (прозрачно намекаю :-) на фильм Троя с Бредом Питом и другими) и все чудеса с ними происходящие. Хотя и иллюстрации бывают шикарные, но с кино никак не сравниться. Впрочем у каждого свои преимущества.
Приходилось встречать в рецензиях о мифах древней Греции упоминания Николая Куна (возможно даже, что ранее упомянутые мифы древней Греции и подвиги Геракла были в пересказе Куна). Вот и помимо дальнейшего чтения о путешествиях Одиссея очень напрашивается сравнительная характеристика двух авторов-пересказчиков Гомера: Куна ( … И пала древняя Троя , Приключения Одиссея ) и Тудоровскую. Пока же ставлю отличную оценку "Троянской войне и ее героям".

Странная реакция у Teneri на эту книгу. Но Бог ей судья, у каждого есть право на свое мнение каким бы оно не было. По-видимому, надо пожить в то время или, по крайней мере узнать о нем побольше, чтобы по достоинству оценить "Цыгана". Я, например, с большим интересом читал эту книгу и с болью вспоминал те времена, когда приходилось вплотную сталкиваться с теми трудностями, которые принесла война и ее последствия. И люди и взаимоотношения между ними были именно такими, какими показал их автор. Нынешнему поколению, когда отношения между людьми стали совершенно другими и зависят совершенно от других критериев, трудно это понять и принять. А такие судьбы, которые описываются в романе, не были исключением. ...После войны спешит домой бывший разведчик цыган Будулай. Он хочет найти свою семью. а находит могилу на окраине далекого хутора Вербного, где немецкий танк раздавил цыганскую кибитку. Многими дорогами пришлось прошагать Будулаю, и среди них очень непростой - к счастью своему, которое не может состояться без Клавдии Пухляковой, воспитавшей его сына, найденного возле раздавленной кибитки. Вокруг этого и развивается все действие. Если бы роман был таким, как его представила Teneri, то его дважды бы не экранизировали и эти экранизации не прошли бы с триумфом по всему миру.

Услышал об этом романе ещё в том возрасте, когда не умел читать. Услышал название, конечно. А так как моя мама работала тогда мастером на кирпичном заводе, то и представился мне производственный роман из жизни мамы и папы. В следующий раз я вспомнил о нём, когда уже учился в университете, и, добираясь на учёбу посредством электрички, увидел книгу в руках попутчика (которым оказался мой школьный соученик из параллельного). Я тогда вспомнил свои детские реконструкции, и почему-то даже не попросил книгу, чтобы проверить, насколько они соответствуют действительности. В третий раз увидел через несколько лет уже ветхий журнал «Москва» в руках своей одногруппницы в институте на паре. Но прочитал его, наверно, спустя более, чем год, когда мы с женой гостили у тёщи с тестем, а у них было только что вышедшее региональное издание романа. Так подробно говорю об этом, потому что роман этот складывается ещё и из личностной истории пересечения с ним по жизни, что вряд ли может совпасть у разных людей.
При всей курьёзности исследований романа, ажиотаж вокруг него способствует, что называется, «шаговой» его доступности для читателя. Какой автор об этом не мечтает?
Ранние редакции (восстановленные Мариэттой Чудаковой) позволяют с полной ответственностью заявить, что в другое время, при других обстоятельствах этот роман создан быть не мог!
Булгаков перевернул всё с ног на голову: описал как «бродячий сюжет» ищет своего писателя. И если прежние писатели были не на высоте, то «сюжет» бродит дальше сквозь века по городам и народам. Воланд прибывает в Москву, потому что видит «несгоревшую» рукопись, наиболее точно совпадающую с его видением ситуации. Но Мастер в депрессии и запирается в лечебнице, то есть не хочет двигать роман к читателю. Без читателя Воланда не существует. Церковь правильно усмотрела в романе катастрофу для себя: Булгаков показал яснее ясного, что все «священные» тексты суть творения человека. И ниоткуда не нашёптаны. Воланд действует через Маргариту (она читала роман – то есть она читатель). Читатель – пространство писателя. Воланд потому и пристаёт к Бездомному и Берлиозу, что они в теме (пусть и в историческом плане). Решив квартирный вопрос с Берлиозом, Ивана, как бильярдный шар, загоняет в сумасшедший дом к Мастеру. (Поэтому писатель уже не будет удивлён скорой встрече и с Маргаритой и со своим творением). А дальше всё из области вязания – главное не пропустить (или наоборот, пропустить) определённое количество петель, чтобы можно было надеть готовое платье для выхода в свет. И последняя сцена с отпусканием Мастера – это то, что происходит с любым автором, когда поставлена последняя точка. Покой, конечно, покой! И просит ведь сам персонаж, придуманный автором. А ответом на вопрос (да и на все вопросы) станет: «Ну, конечно, не было… это тебе померещилось» из Эпилога.
Вот вам «разоблачение» феномена этого романа. И что? Завтра свалки наполнятся выброшенными экземплярами? Тайны нет! Не стоит обольщаться. Ну, сколько человек прочтёт эти строки? Без читателя написанное слово не обретёт материальную силу.
Будьте счастливы, что не ведаете изнанки писательского ремесла, или что с вами не приключился Диккенс!

Последняя страница оставила меня с выражением: О___О Вот по-другому просто не скажешь! Уже давно не встречала настолько не-своей книжки, которая, в итоге, после прочтения оставила бы настолько странное ощущение непонимания.

Что меня не порадовало:
- Герои. Они рефлексируют. Это даже сложно описать словами. Они целенаправленно упиваются своими проблемами, они на протяжении всей книги в них купаются, и ни один из них толком не вызвал во мне сочувствия. Я сама в шоке.
- Сюжет. Его я толком так и не нащупала.
- Окончание. Чтобы не спойлерить, я просто скажу, что оно вынесло мой мозг.
- Советская пропаганда. Это то, с чем я обычно мирюсь довольно-таки легко, но тут это просто стало еще одной ложкой дегтя в бочке дегтя.

Что меня, в общем-то, порадовало:
- колхозная действительность
- срез цыганской жизни

«Цыгана» я домучила (по-другому просто не скажешь), исходя из своего упорства, флешмоба да и желания понять, чем все это кончится. В итоге кончилось ничем, и я в замешательстве.
Совет был от margo000 . Увы, книга оказалась совсем не по мне))