Рецензии на книги издательства «Ин-т им. Андрея Тарковского»

Тарковский – гений, и это, пожалуй,то, с чего нужно начать, потому что дальше всё будет непросто со всех точек зрения, но прежде всего – любая точка зрения субъективна, закрепим и это.

Дневники Андрея Тарковского отдали в публикацию, разумеется, его родственники – тут можно рассуждать: а хотел ли автор, или не хотел ли, а вот видно (чего-то там) по тому, какон писал, или не видно это самое желание, выбирал формулировки, не выбирал. Тут мнения у рецензентов расходятся (стоит тут вскользь заметить, что прочитав дневники и вспоминая любые интервью Тарковского станет ясно, что он говорил так же, как писал, выбирал ли слова или нет – просто был образованным человеком с порой излишне вычурной речью, заломом рук и покусыванием усов).

Итак, дневники, со всем нервным почерком и отличными рисунками (потрясающе рисовал, вообще-то) отнесены были издательствам и выходили за рубежом – первым делом, издали их в Италии, издавались они и по-французски, и по-немецки, и совсем неудивительно, что до России дневники добирались долго и тоскливо. Герой – невозвращенец, бросил Родину, ну и снимай своё забугорное, наша природа очистилась от таких, как он, его место займут нормальные режиссёры, да и что он снял, да смотреть это позорище невыносимо.

Кажется, что это что-то из 2023 года, но дело было в 1984.

Интересно, что на русском языке дневники приходится читать в сокращении, о чем пишут исследователи творчества Тарковского, которые докопались-таки до иностранных копий: так поэт и переводчик Николай Болдырев сокрушается в своей статье в журнале «Октябрь», что-де сокращения кошмарные, и это, в целом, действительно так. Ну сравните – в отечественном издании запись за январь 1986 – «зябнут ноги, читаю гениальную «Анну Каренину», тогда как на самом деле Тарковский посвятил размышлениям о Толстом «три с половиной страницы насыщенного текста, быть может, самых важных раздумий во всем дневнике». Поразительно конечно: подумайте, как при жизни Тарковского доставала безмозглая цензура, когда то один совет невнятных товарищей, чьи имена история уже забыла, то другой, собирался вычеркивать из «Соляриса», «Зеркала», «Сталкера» и прочего то одно, то другое, уничтожало смыслы, идеи, образы. На это, по всей видимости, обречены великие  – что поделать, надо сократить. Сокращение равно упрощение, а упрощение – путь туда, о чем много раз по кругу повторяет Тарковский. Вокруг меня, мол, одни идиоты, бесталанны, алчны, пусты, глупы (коронное: запомнить и использовать в быту: «Сегодня смотрел«Ватерлоо» Бондарчука. Бедный Сережа! Стыдно за него»).

Давайте честно: идеальных людей не бывает. Кто не сидел на кухне и не обсуждал коллег, людей из интернета, знакомых знакомых или сына маминой подруги, тот Будда (и вообще, напишите мне, пожалуйста, я хочу таких друзей). Тарковский с его «острыми глазами и нервной психофизикой», как обозначил Янковский в документалке «После Тарковского», того же Янковского припечатал – «субтилен, слаб духом, увы». Вместо Янковского в «Ностальгии»  должен был быть, конечно, Кайдановский, но того уже не выпускали из страны, тогда как сам Тарковский в ту страну уже решил не возвращаться. Сделали Кайдановского из Янковского, огрубили, возмужали, дали свечу в руки и сказали – иди. Тот до сих пор с восторгом говорит о работе с гением, кажется даже, плевать ему на «субтилен» и прочее. В истории остается не это, а вот свеча и проходка со свечой – останется.

Примерно то же самое про всех: Евтушенко– пошляк (но разве ж это не правда?), разогнанная команда еще даже не начатого фильма (по костюмам, по декорациям) – бездари (но что тут попишешь), потом нашли других и выгнали опять. Не горят они делом, тогда как сам автор дневнико живет только поиском смысла. Смыслы эти так или иначе проговариваются – с какой-то невероятной фиксацией на записи снов, записей чужих цитат и мудрых мыслей. Если окружающие Тарковского люди смыслы не ищут в каждой запятой, в непришитой к сюртуку пуговице, к декорации не того оттенка – что про них еще стоит сказать? Только и зафиксировать – «уволил к чертовой матери». Писал о том, о чем важно и болело – ну, хотя.

Отмотаем немного «за» дневник.

Андрей Тарковский вряд ли счастливый сын – отец ушёл из семьи, когда Андрей ещё был Андрюшей. Отец Арсений был не менее велик, писал, как известно, стихи, страдал от много чего (и непонимания в том числе), искал свои смыслы в словах и образах, нашел ту самую женщину, которая ради него была при нём до самой смерти и роль ее сложно назвать как-то иначе если не «служением», хотя был ли супруг верным? То же и Тарковский, безмерно любящий сына Арсения, бросает семью (сыну едва ли не столько же лет, и, как можно заметить, зовут сына в честь деда). Ищет Андрей свой смысл в отношениях – и при жене, обедает в одном ресторане с любовницей,которая нарочно окружает себя мужчинами, чтобы Андрей сходил с ума от ревности. Об этом в дневниках, если что, нет, а есть в воспоминаниях друзей, коллег и прочих желтых прессах.  Все ли рассказано дневнику, или что-то вырезали родные, пока несли издателю? Да, собственно, не важно – но вот показательно, что актриса Наталья Бондарчук записана примерно так: «Боже,ну и глупа же Наталья!» (тут хочется едко заметить – а с чего бы было бы иначе,если выше написано, что папа у Натальи – «бедный Серёжа»?), вот, что оставили потомкам дневники.

Реальность, как говорится, иная: с Бондарчук у Тарковского во время съёмок «Соляриса» случается безумный роман, хотя и тот женат, и та замужем. Наталья, которую (тоже) в детстве бросил отец, искала фигуру отца и абсолютно утонула в океане мудрости и таланта Тарковского, да так, что после разрыва резала вены (как пишут, еле удалось спасти и отвезти в больницу). Глупа ли та Наталья, которой было едва за двадцать на момент съёмок? Очевидный факт, который отмечает Тарковский, сокращая весь этот жизненный сюжет до одной строчки – и вряд ли это даже может быть оскорблением, которое почему-то все рьяно подчеркивают. Спасибо, Андрей Арсеньевич, мы поняли: глупа, читай зачеркнуто, молода (писал про глупость, кстати, человек, которому тогда уже было сорок).

У Тарковского невероятная фиксация и на Достоевском, и тут, заметим – как они похожи, тот же болезненный взгляд, мрачность (и мрак) внутренний и даже внешний. О Достоевском, а не, например, о всех этих женщинах (хотя, как можно понять из текста выше, Тарковскому уж точно было чего написать на эту тему)  – столько слов, мыслей, переживаний. Я сниму «Идиота»! Нет, «Братьев Карамазовых», нет – «Преступление и наказание». От последнего придется отказаться почти сразу, потому что книгу эту «опошлил» и испоганил режиссёр Лев Кулиджанов (легендарная экранизация с Тараторкиным и Смоктуновским), а уж после такой пошлости экранизировать этот роман Тарковскому уж совсем не хотелось. А с другой стороны, снится Тарковскому сон, и параллелей он никаких не озвучивает, но озвучу я – как будто умер, но вижу или слышу вокруг то того, то другого, а сделать ничего не могу. Помните, наверное, как Достоевский укладывался на сон грядущий с запиской про то, что он может впасть в летаргический сон и, вот, товарищи, написано - просьба не хоронить меня столько-то дней.

Он жадно изучал Достоевского, и сердце болело уже за его, Достоевского, дневники: открыл почитать и тут же закрыл, потому что долги, болезни, страдания. Поразительно, что дневники Тарковского– едва ли не то же самое, что дневники Достоевского: долги, болезни, страдания. Болят ноги, болит спина, захворал, температура, умру. Запишите моё завещание: посадить вяз, вырастить сына и ничего от него не скрывать. Примечательно, что болел Тарковский, как все мужчины – сегодня умираю, завтра температура проходит, и он пишет: чего это я помирать-то собрался, вот же чушь написал, ей-богу. Срочно выздоравливать и на работу!

Подобная дихотомия у него во всем, и даже в оценках тех самых идиотов, которые его окружают: «Как ничтожны, жалки и беззащитны люди, когда они думают о «хлебе» и только о «хлебе», не понимая, что этот образ мышления приведет их к смерти» и следом – вот бы я был миллионером. Но и то понятно: миллионы нужны не вообще, а для поиска смысла. Для съёмок, потому что в дневниках – только о кино, о «посадить дерево», отремонтировать дачу. Должен тому-то и тому-то, а долги не уменьшаются. Боль, страдания (и никаких женщин, кроме жен). Огромная любовь к сыну – кругами, кругами. Как растет второй сын (потому что первого «отняла» жена, странная действительно такая – с чего бы?). Столько переживаний и слов о том, как он растёт, как он важен Тарковскому, много любви, выраженной, как умел. Умел ли?

А собственно – про чувства, и тут придётся вернуться к абзацу про отцов и детей. Великий режиссёр пишет, что не может смотреть на выражающих чувства людей («Даже искренние. Это выше моих сил — когда близкие мои выражают чувства»). Во-первых,обратите внимание на слово «даже» - как будто обычное дело выражение не искренних чувств, а во-вторых, выше сил смотреть, как выражают чувства близкие. И дальше размышления, а не из семьи ли все это пошло. Отец не особенно общался с бабушкой – ну, не умели они. Дальше спекуляция на фактах могла бы быть такой – ушедший и далекий, но невероятно важный отец, в честь которого назван и один из сыновей, говорил ли он много важного и теплого своему гениальному сыну? В дневниках отмечены, впрочем, его оценки фильмов, которые тот успел посмотреть. Всё, что можно сказать – все они очень старались. Это невыражение эмоций, буквально запрет на всю вот эту вот «сопливость» - отражается в зрительных образах, во снах, в кино (которые зрительные образы или сны и есть). Молчаливый человек со свечой (Янковский) не говорит слов. Он просто идет. Это – образ, рождение,жизнь, смерть. Свеча, которая (постоянно) гаснет. Эмоция внутри молчания, потому что оно, молчание – картинка. Молчаливое действие.

Оцените сами, прочувствуйте про себя.

Моя цель, писал Тарковский, вывести кино в ряд всех других искусств. Сделать его равноправным перед лицом музыки, поэзии, прозы. Вот, собственно, и всё – очень простые жизненные цели. Женщины, они, конечно, были, но вряд ли так важны для дневников. Опять же, помните, что в истории останется не это. Не то, кто там был субтильным идиотом (хотя, вообще-то, «бедный Серёжа» это вне конкуренции).

То, как чувствовал и мыслил этот человек, ощущая на своих плечах то ли выдуманную, то ли реальную, руку чего-то свыше, слышал голос, который едва ли не говорил ему во сне на ухо «сними свои семь фильмов», то ли предсказывал судьбу даже через гадалок («тебе осталось снять три» - и так оно и вышло), вел его, но будто и не помогал вовсе. Оголённый нерв, дотошная до ужаса фиксация чужих хвалебных отзывов, переписываемых в дневниковые тетради, поиски интервью в западной прессе, где то один великий режиссер, то другой, похвалил и заметил. Отвратительный характер, смена семей, женщин, друзей, актеров, сотрудников на площадке – постоянный поиск. И не причина ли всего этого - сложная с детства судьба, где то одно, то другое про близких, про несказанное слово, про недолюбленное и недоцелованное. А где же я?

А я – один, говорит Тарковский, и, вообще-то прав.

Каждый человек - одинок, но не каждый снял семь чудес света.

Так, с далеко не легкой руки Андрея Арсеньевича эта китайская мудрость стала заголовком рецензии по его дневникам. Что я могу сказать? Чтиво занимательное, местами интересное, местами восхитительно скучное. Хотела бы я повторить этот опыт? Вряд ли. Формат дневников мне не близок: не хочется видеть кумира (ну или как в данном случае, просто известного человека) в периоды слабости, апатии, депрессии. Не хочется копаться в чужом грязном белье, а в биографии Андрея Арсеньевича этого белья навалом. Конечно, почитать чужие умные мысли иногда интересно, но давайте посмотрим, что мы видим здесь.

30% книги занимают списки. Списки долгов, списки актеров, списки претензий, списки покупок, списки трат, списки фильмов... Списки-списки-списки...

Кстати, по этой причине слушать книгу не представляется возможным: аудиоформат вообще не дает сосредоточиться в процессе, заставляя тебя проверять телефон на предмет, не озвучивает ли он сейчас список твоих покупок.

20% примерно отведено умным и, действительно, интересным наблюдениям, рассуждениям, размышлениям. О добре и зле, о буддизме, о сути и будущем кино. Эта философская часть периодически заставляла меня отложить книгу и хорошенько задуматься, переварить прочитанное, посидеть и пофилософствовать самой. Главное, чтобы после этой философской части не обнаружился очередной список.

Ну а оставшаяся половина — это именно дневник, погружающий нас не только во внутренний мир, но и в события, происходящие вокруг фигуры знаменитого режиссера. Здесь вам и внутренняя кухня ГосКино, и особенности съемок, выбор пленки для Океана в Солярисе, дрязги с комитетчиками, постоянные попытки выбить финансирование и многое-многое другое.

В этой книге сошлось все, что является тяжелым для меня: тяжелый для восприятия формат, тяжелая личность самого Андрея Арсеньевича, тяжелый слог. Как выше я уже писала, слушать дневники невозможно, только потихонечку продираться через текст, параллельно наслаждаясь фотографиями. Это вдумчивое чтение на пару месяцев, когда ты можешь прерываться на что-то другое, чтобы отдохнуть, отвлечься, не погружаться в хтонь души автора.

Что же касается сложной личности, то тут все понятно почти с первых строк. Тарковский достаточно капризен, эгоистичен, требователен к своему окружению. У него абсолютно потребительское отношение к людям, искусство для него является первостепенным, его гений не приемлет компромиссов. С одной стороны, это привлекает: то, насколько Тарковский зачарован своим делом, вовлечен в него. С другой стороны, ты точно знаешь, что жить рядом с таким человеком тебе не хотелось бы. Однако, ты сочувствуешь ему при чтении. Его вечным проблемам с деньгами, которыми он, очевидно, не умеет пользоваться, его отношениям с женой, его увлечениям актрисами (как он говорил, чтобы актриса поняла, что от неё хочет режиссер, они должны переспать), его тоске по хорошему кино, его баталиям с государственным аппаратом, который не давал ему сделать все задуманное. И при этом ты понимаешь, что вечное брюзжание, гнобление других деятелей культуры (Бондарчука, Герасимова, господи, да в книге досталось даже Феллини), слова о том, что «не бывает умных актеров» — это тоже достаточно показательный момент, он очень много говорит об авторе. Ну а назвать свои дневники «мартирологом» (несколько претенциозно) – в этом весь Тарковский.

Сходное ощущение полугадливости, полужалости у меня было при чтении дневников Толстого (отношения которого с женой были весьма похожи на отношения между Тарковским и Кизиловой). Не стоит приоткрывать завесу тайны личной жизни, если хочешь и дальше спокойно наслаждаться произведениями автора.

Сложно читать книгу и потому, что она, по сути, охватывает огромный период жизни автора. Мы проходим с ним внушительный отрезок его творческого пути от пика карьеры до затухания его звезды. Листая книгу, ты понимаешь, что жизнь человека может уместиться всего на 624 страницах. И это тяжелее всего.

Образ: на табло появляются строки - «2 декабря. Забыл: позавчера была встреча со зрителями в Калининграде». Внезапно тучи на пасмурном небе выкладываются в огромную букву «И» и знак вопроса. Титры. «И» или «Ииииии????» относится не только к моему городу. Автор был в стольких местах, мог написать, какое впечатление они на него произвели. Впечатления от окружающего мира в поездках в книге представлены очень скупо. В книге много другого, есть большое количество фотографий.

В «Долгой прогулке» я уже читала книгу о Тарковском, за авторством Паолы Волковой. В моём отзыве к той книге была выписана цитата о том, что у режиссёра был сложный характер, «Он вспыхивал, обижал, был жестким. Влюблялся и разлюблял». По дневниковым записям сложный характер режиссёра виден, в «Мартирологе» очень много неприятных слов в адрес самых разных людей, и очень мало слов о тех, кто Андрею Арсеньевичу нравился. Если бы меня попросили коротко описать эту книгу, то я бы ответила так: записи режиссера представляют собой композицию из финансовых расчетов (работа, личные потребности, дом), набросков образов, которые могли бы быть использованы в фильмах, цитат из прочитанных книг, несбывшихся планов (по роману Т. Манна экранизация не состоялась, а потом и вовсе забылась), ожидания (документов, событий и т.д.). Финансовая составляющая напомнила мне книгу дневников Георгия Эфрона, только сын М. Цветаевой считал деньги на бублики, а А. Тарковский уже обустраивал быт и траты у него были гораздо крупнее - на ремонт дома, мебель, позднее - на покупку другого дома и прочее.

Не так давно я читала Джона Р. Р. Толкина - «Письма». Открываешь тут книгу - попадаешь в мир творчества автора: как его книги готовились, что в них содержалось, какие сложности и радости были у автора за пределами страниц. У А. Тарковского сложно найти в дневнике что-то о содержании его работ и очень редко встречается самокритика, которая чаще всего ограничивается словом «плохо». В книге нет лекций по режиссерскому искусству (даже в виде приложений). Но ведь А. Тарковский как-то готовился к своим выступлениям (в т.ч. и в Калининграде), какие-то черновики могли бы сохраниться и послужить прекрасным дополнением к книге? В дневнике есть упоминания, сколько метров плёнки нужно на создание кинокартин, рассуждения о том, какое количество времени нужно на съемки той или иной работы, грусть по поводу ограниченного времени и условий работы. Есть ещё образы, которые могли бы быть в фильмах режиссёра (а может быть и были - сказать не могу, так как не уделяла творчеству автора книги пристального внимания).

Мне нравится читать дневники знаменитых людей. Все знают Тарковского, как гениального режиссера. А в этих дневниках мы видим его личность.
В "Мартирологе" много рабочих заметок. Как он подбирал акторов, оценивал их. И думал над съемками своих фильмов. Злился, что не выделяют денег.
Но мне больше интересна его личность. Оказалось, что в обычной жизни он непростой человек. Он много осуждает людей за их недостатки. Много жалуется и ворчит.
Не зря говорят, что творческие люди необычны. В Тарковском сочетались гениальность режиссера и нелегкий характер. При этом он очень любит свою семью. Хотя и часто пишет, что чувствует себя одиноким. Такая вот противоречивая натура.
У него сложные отношения с родителями и бывшей женой. Она не позволяет ему общаться с сыном и они отдаляются. Мне как матери больно было читать об этом. А сына от второго брака он очень любит, переживает за каждый чих. Он называет его ласково Тяпусом. По-моему это очень мило.
Ещё Тарковский описывает свои сны, они чаще всего очень тревожные, страшные. А вообще странно осознавать, что он и гений, и такой же человек, как я. Также болеет, сгорает на солнце или мучается зубной болью. А однажды жалеет что сбрил усы.
Окончание дневников печальное. Я читала их со слезами на глазах. Тарковский умирает от рака. Такая болезнь, она не делает различий между гением и простым человеком.
Мне понравилось, что в книге много фотографий режиссёра и его семьи. Интересно было рассматривать.
Я советую эту книгу всем, кто любит творчество Тарковского и кому интересна его личность.

Ещё один камень в мой огород. Слышал ли я про Тарковского? Конечно, даже видел (но вроде не полностью) Сталкера и Солярис. И точно буду пересматривать этого режиссёра, ведь к сожалению, это дело можно закончить в 2-3 дня. Или растянуть до конца года. Я сам пока не знаю, не решил, поскольку нахожусь в сильном смятении и смущение. Читать чужие дневники не правильно, лично мне даже стыдно. Это слишком личное, сокровенное и душещипательное. Опять же, сугубо в моём личном понимании, дневнику доверяешь всё своё тайное, словно разговариваешь со своим лучшим и единственным другом - отражением в зеркале. И именно этих откровений я и не увидел в этих дневниках. Да, он раз за разом жалуется на одиночество, но я чувствовал в его словах постоянную недосказанность. Так бы и подумал, что просто мне приблазнилось, но в плавании на просторах инета нашёл интересную заметку о детях. Он много говорит о своих сыновьях Арсении и Андрее, о приёмной дочере Ольге, а еще он так никогда и не увидел и не сказал ни слова про Александра - своего внебрачного сына. И тут я понял, что далеко не всё А. А. доверял своему дневнику. И не такой он одинокий был во время съёмок своих фильмов и долгих разлук со своей семьёй. Но это всё лирика.
Оказывается, что про Тарковского я не знал ничего. Пожалуй, это самый титулованный советский режиссёр, особенно если смотреть на соотношение количество картин - их качество, измеряемое наградами фестивалей. Каждый его фильм был событием в мире кинематографа, но только не в родной стране.
В СССР он был лишним человеком. На первый взгляд, словно из обоймы подшипника выбрасывает осколки, это как раз такие люди как Тарковский, только эти осколки на самом деле бриллианты. Просто они оказались не в состоянии обкататься, притереться и работать в механизме под названием СССР. А ведь сам Тарковский не дисседентствовал, всегда оставался предельно корректным и отстаивал позицию Родины, просто хотел снимать авторское кино и ставить свои спектакли. А от него требовали выполнения госпрограммы. А какой гений может работать из под палки?
А он ведь даже сам был такого мнения о себе, но при этом даже не пытался абстрагироваться от этого.

Почему похвалы раздражают меня так же, как и ругань? Похвалы смущают меня, ибо те, кто хвалит — не понимают, равно тому, кто ругает. То есть мое тщеславие не связано с моей собственной самооценкой. Я не преувеличиваю свое значение, хотя и знаю себе цену. Мое тщеславие носит, что ли, акцент сослагательный. А может быть здесь дело вовсе и не в тщеславии, а в тоске по утраченному чувству собственного достоинства. Попранному и оплеванному. Это наша российская проблема

Эгоист до мозга костей, но постоянно вспоминал и думал о своих близких, если верить записям дневника. При этом спокойно их бросает и уезжает в другие страны, обрекая себя на годы страданий и рефлексии. Это мне показалось чудовищным и не справедливым. Особенно со стороны обезчеловеченных чинуш, которые делали "план". Посторонние вещи их мало интересовали. Тем более какой-то внесистемный и бунтующий режиссёр с манией собственного величия и незаменимости. А в Союзе незаменимых людей не было.
Удивила позиция автора по поводу его окружения. Все у него бездари, бесполезные и бесталанные, а актёры так вообще беспросветные глупцы. Работать с русскими актёрами для него, оказывается, кошмар.

С актерами у меня все в порядке. Ярвет и Банионис — замечательные актеры. С Солоницыным и Гринько придется поработать — русская школа. Полудилетантская.

.
Зато потом уже ставит Наталью Бондарчук много выше Баниониса, хвалит и лелеит и других своих любимчиков: Солоницина, Кайдоновского и Терехову. Его переменчивость так и осталось для меня загадкой.
Правда стоит отметить и тот факт, что после того, как он разносит в пух и прах и советских и зарубежных режиссёров, он и для себя не жалеет красного слова. Он говорит что тоже плохо снимает, когда остальные - просто отвратительно (жаль не нашёл цитату). Очень противоречивый всё таки был человек. Но ведь были некоторые деятели, которых он хвалил, ну или хотя бы понимал их.
И всё таки мне жаль его, в первую очередь, как человека. Судя по его дневника он был глубоко несчастным и одиноким человеком.

Мы не созданы для счастья, есть вещи важнее, чем счастье.

Но что тогда он имел в виду? На этот вопрос я тоже не нашёл ответа, хотя дневники буквально пронизаны разными размышлениями. Много пессимистических мыслей, типа :

Мы — люди, и лишены инстинкта сохранения рода, как муравьи и пчелы. Но зато нам дана бессмертная душа, в которую человечество плюнуло со злобной радостью.

А ещё меня удивила его склонность к параспсихологии и альтернативной медицине. Он не раз пользовался услугами Джуны или её итальянским аналогом(Анжела, вроде бы), даже сам начал практиковать лечение, стал настоящим агностиком. И именно после таких нелепостей в голове стала крутиться фраза: гениальность - отражение звёзд в глазах безумца. Быть может так и было, всё егоо творчество, как и эта книга, просто крик души. А. А. пришёл слишком рано в этот мир, да и ушёл тоже. Ему бы лет на десять позже родиться, прожить бы ещё хотя бы лет 5. Может быть, что он смог бы примириться с собой и со всем миром, простить другим хорошим режиссёрам их простоту, принять реалии нового мира и нашего времени. И столько "может быть" разбилось в тот момент, когда пришли долгожданные перемены, но он уже отказался от себя, от своей Родины. Выглядит даже пугающе, словно болезнь пришла в наказание за его отступничество.
Масса эмоций от книги, но все в мрачных тонах. Ощущения отчаяния, одиночества и тоски,если всё таки пересилить себя и попытаться вникнуть в эту книгу жалоб, предложений, обвинений и самовосхвалений...

Если будете заставлять ребенка смотреть фильмы Тарковского, он однажды вырастет и заблудится в Долгой прогулке.

Я много думала о матери во время чтения Мартиролога. С ней первой связано имя Тарковского. Это она заставляла меня в детстве смотреть "Зеркало" и "Жертвоприношение" (а также полуночные трансляции итальянских опер): "Дурочка, это искусство". И я задумалась, не оставить ли это элитарное искусство случайными кадрами детской памяти - что-то в этом обрывочном несознательном есть от самого стиля Мастера.

И всё же параллельно с чтением впервые полноценно пересмотрела (оставив любимого незаставляемого "Сталкера" на отпуск, чтобы одним глотком, а не крошками). Да. Это искусство. Для меня скорее визуальное. Текст, сюжет кажутся вторичными, но надо еще пересматривать, возможно, визуал ошеломляет сразу, но потом ворвется в сознание и звук. Сила визуала такова, что в памяти из детства осталось пару картинок, и этого оказалось достаточно, чтобы, больше не учась, почему-то понимать, что такое композиция и кадрирование.

.

Я читала дневники Тарковского и думала о матери, странной потерявшейся душе, которая столько дала мне: чтение, немассовое искусство, взгляд вообще на всё с иного ракурса (а сколько недодала, об этом знает мой психотерапевт).

Я думала о том времени дефицита и уравниловки и о попытках (боем) не уравниваться. О (не/анти)советском интеллектуальном снобизме, насколько он был достижим (я переживала об Ольге из Мартиролога, которая, наверное, больше всего похожа на мою мать).

И о человеке, который живёт вне (надо - жил, но написалось так, в настоящем). Вне идеологии - идеологи отчаялись, махнули рукой и прямо говорят, мол, уж лучше снимай классику, а то еще как ляпнешь что-нибудь о современности... Вне границ - да, не всегда легко, но всё же: Канны, Италия, Швейцария, Англия. Вне языков: как органична чужая - какая из них чужая - речь в фильмах, вот она - мелодика языка, иной язык как музыка, как художественное средство, а не приспособление. Вне денег: во время сотенных зарплат долги по несколько тысяч! Десятки тысяч на фильмы - да, кинематограф дорогая игрушка. Вне земного в воинственно-атеистической стране: массовые игры с экстрасенсами начнутся чуть позже, но Тарковский уже лечит энергиями, уже в храме, и у Джуны, и в индуизме, и в буддизме, и в христианстве - но это же нормально для того, кто немного "неотсюда", кто мыслит не материальным, у кого столько внимания знакам, снам.

В Мартирологе Тарковский очень даже мыслит материальным. Его дневники - это быт, заземленное. Куда сколько денег. Постройка дома (в России, а потом в Италии, кажется, он из тех, кому все время надо строить). Расчеты фильмов. Зарплаты. Долги. Обустройство дома в деревне. Заботы со съемными квартирами в Италии и Франции.

И ломбарды... Мне малой казалось, время там застыло, не востребованное, просроченное, никем не покупаемое, когда мать опять и опять сдавала драгоценности после смерти отца и не выдерживала - что-то покупала, чтобы потом опять нести в комиссионку. Поэтому так отзывались переживания о кольце, о выкупе, о найденном в магазинчике перламутровом крестике. Странно, но эта вещественность, парадоксально свойственная позднесоветскому обывателю, отражается и в картинах Тарковского: эти одушевленные, движущиеся предметы, создающие идеальный кадр, который длится и длится, но всё равно не успеваешь его весь рассмотреть.

И я думала о стране (что такое страна? ведь люди же, да?), которой не нужен талантливый человек, нужен не выделяющийся, но которая вцепилась и не отпускает, точно паразит, тянет из гения валюту, "продукт", искусство, вытягивая одновременно жилы и нервы. Нельзя отпустить, нельзя дать работать, нельзя дать жить там и нельзя дать жить здесь. Я не могу этого понять. Если это делает славу стране и приносит деньги, почему не дать просто работать? Если не нужен - почему не отпустить? Но в заложниках - сын, постоянные проволочки с деньгами, интрижки, унижение. Я и не хочу это понимать. Мне кажется, если я пойму тех, я стану одной из них. Пока я не понимаю, со мной все в порядке.

Записки Тарковского - идеальный дневник. Личный, не на публику. В нем очень мало пафосных рассуждений о "высоком". Я почитала бы гораздо больше. Например, мысли о Гамлете, который сражался со временем (Тарковский видел то, что было в нем самом?), очень интересны. Но дневник - о "низком", о быте, родственниках, ссорах и примирениях. Странно, но мне было трудно оторваться, хотя - что, ну что там такого захватывающего?! В записках проступает объемная личность писавшего, ведь все мы стоим на земле, одновременно решая множество задач, держа в уме людей, вещи, деньги и проекты, в какие бы звезды ни улетали мыслью, - и мне нравится этот человек! В необязательных, не для печати записках, когда выливается просто то, что накипело, - у него много слов любви: сыну, жене (есть и разочарование, и обида, и недовольство, но - и любовь!). И до смешного мало похвал просмотренному кино (меня умиляет, что Тарковский находил возможность смотреть и массовые фильмы, даже "Живых мертвецов"). Знаменитые имена - вершина кинематографа - получили характеристики: стыдно за него, идиот и графоман, глупый, самовлюбленный и бездарный, снял очень плохую картину... Не странно, многие настоящие мастера так оценивают коллег (чего Бунин стоит!), забавно.

Чего катастрофически мало в дневниках, и что так хотелось там найти, - детали съемок культовых фильмов. Хотя и странно ждать от текста разоблачения тайн мастерства. Есть немного обсуждения сценариев и их черновые планы. Интересно, что финалы картин нередко менялись уже во время съемок. Было бы любопытно больше почитать, как подбирались актеры, какие случаи были на площадке, как вообще варится эта кухня. Все, что я поняла, что работа режиссера - огромна и многоэтапна. Это и поиск денег, и работа с юристами, и объезд множества локаций в поиске натуры, и знакомство с актерами. Сама съемка - ноль в дневниках, а так хотелось бы деталей, но их нет. А потом монтаж, еще монтаж, многажды монтаж. Озвучка. Фестивали. Прокат. Неудовольствие собой. Удивление от похвальных отзывов. Удовлетворение от работы. Опять сомнения.

Я погрузилась в чужую жизнь. И думала о матери, об искусстве, о быте, о деньгах, о времени. Времени, которое у Тарковского - вода, как он сам признается (что же тогда огонь? безвозвратно утраченное?), капает, протекает, заливает в фильмах и течет в дневниках пустыми хлопотами. Отдайте ему всё пустопотраченное время, верните, он хочет только работать!.. Пусть бы работал... Но времени, как всегда, не хватает... Единственная надежда - на парадоксальное:

Уверен, что время обратимо. Непрямолинейно, во всяком случае.

...творчество - это уже отрицание смерти.

В детстве или юности видела два фильма Андрея Тарковского: "Зеркало" и "Солярис". Уже не помню понравилось ли "Зеркало", но с "Соляриса" я полюбила Станислава Лема. Слышала и читала про Тарковского только, что его творчество элитарное, "не для всех" и для почитателей киноискусства обязательно надо познакомиться с ним.

Дневники, как жанр при выборе, что почитать, обходила, но после прочтения "Мартиролога" подумала, что надо приглядеться и почитать чем жили интересные для меня исторические личности. Сама в юности пробовала вести дневники. Потом перечитала. Не понравилось.  Больше вести не стала.

Впечатление от дневников Андрея Тарковского смешанные. В них есть все, что волновало его в жизни: семья, работа, дом, планы, идеи, сны. Название "Мартиролог" - перечень страданий. Страданий в дневниках много. Страдания были везде, и в Советском Союзе, и на Западе. В Советском Союзе мешало творить и достойно жить чиновничье волокитство, интриги в творческой среде, безработица, безденежье, невозможность свободно  выезжать за границу на различные мероприятия. Чтобы выпустили в другие страны нужно было семь кругов ада пройти. На Западе были проблемы с деньгами, долгая волокита с воссоединением семьи, а потом и проблемы со здоровьем.

В "Мартирологе" много подробных подсчетов денег. У автора были огромные долги перед друзьями и знакомыми, которые он не гасил годами. Несмотря на это, ему давали в долг и верили в его талант. И писатели, и читатели разные в плане доходов, но когда автор жалуется на безденежье и строит дом, это удивляет. Была у меня такая приятельница. Как начнет свою волынку о безденежье, это значит, или машину купила, или шикарный ремонт делает, или дом строит. Господин Тарковский напомнил мне старых знакомых. Побольше поныть, чтобы не сглазить то, что есть или скоро будет.

Ребенком и домом занималась жена - Лариса. Сам автор только набегами, когда нет работы. Еще в книге много подробных описаний снов, походов к целителям и описаний известных людей в выражениях без особого подбора слов. Себе выписала, какие книги и фильмы читал и смотрел Тарковский и некоторое мнение о них. Жестко некоторых прикладывал. Большинство произведений слабые, претенциозные, скучные, графоманские, не действующие на чувства. Мало что было грандиозно и удивляло автора. Раньше я думала, что так говорить или писать на аудиторию - смело. Сейчас, когда стала старше, думаю, что грубо и нетактично.

В книге много описаний бессилия и беззащитности известного на весь мир человека перед властью авторитарного государства, перед бюрократической машиной.

Спасибо Долгой прогулке за эту книгу для прочтения в бонусе.

Может еще почитаю дневники других людей и буду лучше разбираться в человеческих отношениях.

Может быть...

Компания MeditationProduction представялет новую персонализированную программу медитации-визуализации разработанную совместно с Андреем Тарковским.

Вам потребуется стакан теплой воды, который нужно держать под рукой на случай жажды. Коврик для йоги или удобный плед. Абсолютная тишина.

Сядьте в удобную позу или примите позу шавасана.
Дышите спокойно, вбирайте в себя энергию и отпускайте ее. Позвольте воздуху войти в вас и выйти.
Сосредоточитесь на своем теле, почувствуйте правую пятку, теперь левую пятку.
Вдох. Выдох.

Возможно вы чувствуете себя зажатым, постарайтесь расслабиться.

Глубокий вдох. Выдох.

Представьте сценарий вашего фильма, вы написали его с первого раза. Вот вы идете просить финансирование для съемок. Заходите в кабинет и вам с первого раза дают денег на реализацию проекта. Вы улыбаетесь, вы счастливы. Вас не окружают ничтожные люди и гадкое государство.

Вдох. Выдох.

Ваша жизнь наполнена смыслом, ведь вы смогли выполнить все обещания данные самому себе о том, что вы сделаете в своем деревенском доме. Вам больше не нужны огромные списки дел, ведь вы сразу беретесь за их выполнение и у вас все получается великолепно.

Вдох. Выдох.

Вот вы открываете свой кошелек и находите там много денег. Вы обеспечены, у вас никогда не бывает долгов, вы больше не составляете бесконечные списки тех, кому вы должны отдать деньги и не описываете причин, почему вы не можете их отдать. Жизнь прекрасна, а вы ее господин.

Вдооооох. Выыыыыдох.

Все границы открыты перед вами. Вы получаете любую визу для любой поездки на зарубежные съемки. Постарайтесь представить как вы выходите из аэропорта в Италии. О чудо с вами идет ваш сын и ваша жена, ведь теперь в вашей жизни нет преград для совместных путешествий, вы всегда довольны, всегда с теми, с кем хотите находиться рядом и ваша жизни великолепна.

Выдох. Вдох.

Вы целебны. О, да, вы можете лечить людей, вы проводите рукой по левой ягодице вашего пациента и она больше никогда не болит. Вы знаете как снять головню боль, а перед вами теперь снимают шляпу. Ваши руки не для скуки, они для лечения подагры.

Вдох. Выдох.

Вы знамениты и все остальные люди поняли ваши фильмы. Вас приглашают на кинофестивали, а вы спокойно можете на них поехать и ни одно свиное рыло не может заставить вас отказаться от участия в церемонии вручения премии. Вы счастливы, вы богаты, вам нет равных, по всему миру вас зовут известнейшим режиссерам и вы знаете, что вы этого заслужили.

Вдох, выдох, выдох, вдох.

Ощутите свое тело, вы здесь, сегодня, в моменте, в ресурсе, здесь и сейчас.
Ощутите свое правое ухо, а теперь левое ухо.
Медленно откройте глаза, осознайте где и кто вы. Ощутите, как медитация изменила вас, как она входит и выходит, замечательно выходит.

Выйдете из позы, ощутите мир вокруг, живите.

ДИСКЛЕЙМЕР:
Все совпадения с реальностью случайны. А вы что думали?

К сожалению, я не знакома с творчеством Андрея Тарковского, хотя разумеется, слышала о нем. Тем более мне было интересно узнать о жизни такого человека. Не знаю, чего я ожидала, но прочитанное мне не понравилось. Меня постоянно преследовала мысль, что я будто читаю чей-то ежедневник. Потом приходилось себя одергивать, ведь я действительно читаю ежедневник (ну ладно, дневник). Когда я была совсем юной, я пыталась писать дневник. И знаете, это сложно. Очень сложно выискивать в прошедшем дне (ежедневно!) что-то стоящее того, чтобы быть записанным. Через месяц я сломалась.

А Андрей Арсеньевич Тарковский - не сломался. И жаль!

Мне кажется, будь его биография описана в виде повести, было бы намного интереснее. Разумеется, в таком случае мы не смогли бы получить его личную эмоцию, это было бы лишь описание, но на самом деле, в Мартирологе все было очень скучно. Если довериться его словам, то все СССР была создано лишь для того, чтобы мешать Тарковскому 1) снимать фильмы; 2) уехать в Италию; 3) перевезти в Италию семью. Какое там управление государством, у нас же тут Тарковских лишних сто метров пленки запросил!

Собственно только о вышеперечисленном речь в книге и шла. Постоянное нытье! Мне не дают снимать, меня не пускают на фестиваль, они хотят урезать фильм, они не поняли меня... Я ни в коем случае не принижаю гения Тарковского, но можно поменьше ныть и обвинять во всем всех кругом? Может нужно посмотреть на себя? Я так считаю: если думаешь, что все вокруг плохие и против тебя, значит скорее всего это ты что-то делаешь не так.

Тарковский часто упоминает о том, что его фильмы не понимают. Вернее даже так: его фильмы не понимает начальство, а вот зритель (тот, который все-таки узнал о существовании фильма и посмотрел) всё понял и был в восторге. Признаюсь, у меня возникло желание посмотреть фильм "Зеркало". Думаю даже, что пока не посмотрю его, буду не в состоянии сделать правильные выводы и о фильме, и о жизни Тарковского, и о его дневнике. Но это в настолько далеких планах, что ничего обещать не могу.

Меня удивило отношение Андрея к Богу. Он ведь в самом деле был глубоко верующим человеком. А ведь в то время церковь чуть ли не отменили, и это не приветствовалось. Как он радовался, когда в каком-то из городом Италии обнаружил в церкви нашу русскую икону.

Ну и самым сложным, самым эмоциональным в книге был "сюжет" о вынужденной разлуке с сыном. Андрей и его жена Лариса уехали в Италию, чтобы снимать совместный фильм, но его сына не выпустили из страны по командировочной визе, типа не этично (а вот сына от родителей отрывать, видимо, этично...). И вот три года длилась эта пытка. Андрей уже тогда не планировал возвращаться в СССР и понимал, что если хоть шаг туда сделает, то его больше не выпустят. Он поднял все свои связи, чтобы все разрешилось, но как же это долго длилось!!! Представить сложно. За эти годы мальчик превратился в юношу, и уверена, что он здорово изменился. Конечно, очень жаль, что пока они добивались разрешения на выезд Тяпуса (так называли в семье мальчика), Андрей заболел, и первая встреча была еще и печальной от осознания того, что на них надвигается. Он боролся за свою жизнь, но даже в наши дни не уверена, что его болезнь можно было бы вылечить.

Тарковский общался со многими людьми как в Союзе, так и за границей. Многих он считал... хм... не достойными его общения что ли... Но это наверное, отличительная черта всех гениев. Меня удивило, что наравне с глубокой верой в Бога, Андрей так же верил и в сверхъестественные вещи. Он часто общался с целителями, экстрасенсами, которые предсказывали его судьбу. Даже обучался у одной из них и понемногу лечил сам других. Поразительно!

Несмотря на все, что я написала выше, впечатление от книги осталось плохим. Видно, я не из тех, кому нравится подглядывать в чужие дневники. И общее настроение осталось прежним - сплошное нытье.

Про что: симулятор жизни советского режиссера (Андрея Тарковского).
Читать "дневники" Тарковского, которые он вел с 1970 по 1986 года интересно, но тяжело. Автор производит впечатление очень неприятное. Не вызывает ни малейшего сострадания, ни уважения. Иногда трудно поверить, что это записи человека старше 40 лет, а не незрелого подростка, которому все должны и всё бесит. Мания величия невероятная, можно использовать в шкале а-ля "оценить манию величия по шкале от 0 до Тарковский". Себя воспринимает как гения, а вот все кругом тупицы и бездари. Людей, о которых нашлись в кирпиче на 624 стр. положительные слова, - можно посчитать по пальцам одной руки.

Ровное доброжелательное настроение – признак воспитанного человека.

Нет, он не про себя, конечно. Не знаю, кто писал эту смешную аннотацию про "...трогательное восхваление жизни, полное надежды и веры, даже перед лицом смерти, поскольку все его творчество, его идеал, его жертва - не что иное, как крайний жест веры и надежды на Человека...", наверное, нейросеть, ничего приблизительного в этих записях нет. (И это не личные дневники. Писались ощутимо с перспективой издания.) Есть потоки злобы, ненависти ко всем, жалобы и жалость к себе, лицемерие и пафосные рассуждения о бездуховности. Автор не желает понимать других людей или ценить кого-то, кроме себя.

Итого. Лучше бы этого не читать. Меньше знаешь, крепче спишь. Исходя из написанного, у Тарковского было две проблемы - бедность и отвратительный характер. Первая отвращала от него мнимых, корыстных друзей, вторая - друзей настоящих.

Сразу расставлю быка за рога и возьму все точки над И — у меня довольно непростое отношение к Андрею Тарковскому. При всём при том, что смотрел и не без удовольствия его «Сталкер» и «Солярис» и чуть с меньшим удовольствием «Зеркало» и «Ностальгию». Однако, по здравому размышлению, есть предположение, что в Солярисе я люблю не Тарковского, а Станислава Лема, в Сталкере — братьев Стругацких, а в Зеркале и Ностальгии — Олега Янковского, Эдуарда Артемьева и других великолепных актёров и творцов.

При этом нельзя сказать, что именно не люблю Тарковского — такая формулировка предполагает активное негативное отношение. И нелюбви как эмоционально-чувственного отношения нет. Но нет и любви. Скорее есть понимание (от ума) особенности Андрея Тарковского как кинематографической величины, но только от ума, эмоции и чувства здесь нет. А неприязнь к нему в осознанной форме имеется с давних пор после просмотра сцены с несчастной заживо сжигаемой коровой в фильме «Андрей Рублёв» — вот этого страдания и мук ни в чём не повинного животного я ему точно простить не могу.

Дневник дневнику рознь. Многие люди пишут дневники. Например, я с удовольствием и интересом читал и перечитывал фронтовые дневники Константина Симонова. И с интересом читал всякие путевые дневники геологов, полярников, писателей и актёров, и других людей. Чтение дневников — совершенно особенное явление в страсти к чтению.

И дневники многих людей опубликованы — чьи-то посмертно, а чьи-то и при жизни их владельцев. И есть две большие разницы в мотивации писания своих дневниковых заметок. Прежде всего — предполагает ли автор, что у его дневника будет читатель — не он сам, а некто внешний. Ведь даже если только лишь в подсознании автор дневника предполагает или хотя бы допускает, что у его дневника будет читатель и паче того читатели, то, скорее всего, и содержание дневника, и форма его изложения будут ориентированы на этого внешнего читателя. Автор дневника волей-неволей, но будет подстраивать свой стиль и свои записанные мысли под этого неизвестного предполагаемого читателя. И тогда мы не можем точно судить о том, насколько искренен и открыт был автор дневника в тот или иной дневниковый момент.

И совсем другое дело, если человек вёл свой совершенно личный дневник, считая, что его — этот дневник — никто и никогда читать не будет. При этом здесь важно именно активное нежелание автора дневника подпустить кого-то — пусть даже и близкого и родного человека — к его строкам. Между формулами «я не хочу» и «я хочу» есть большая разница — первая всё-таки пассивная форма нежелания, а вот вторая — активная желания. Так вот, если автор дневника хочет чтобы его дневник оставался личным и секретным для любого вероятного читателя, то только тогда он может излагать свои мысли и суждения открыто. Если, конечно, он умеет быть открытым перед самим собой...

Трудно сказать, с каким именно отношением писал Андрей Тарковский свой многотомный более чем полутора десятилетний мартиролог. Но всё-таки кажется мне, что он понимал, что его дневники будут кем-то и когда-то прочтены. Сказывалось ли это на тех словесных формулировках, которые он использовал при написании дневника, или не слишком — мы не знаем. Возможно что и сказывалось.

Но в любом случае мне не слишком понравилась та категоричность и негативная оценочность Андрея Тарковского в отношении целого ряда упоминаемых в Мартирологе людей. Причём людей вполне уважаемых и заслуженных как в мире кино, так и в актёрской среде, да и в прочих местах. При этом порой возникало ощущение, что Тарковский как бы сравнивает того или иного человека с самим собой и старается опустить сравниваемого в табеле о рангах. Есть в этом какая-то нечистоплотность, что ли. Ведь одно дело, когда ты оцениваешь стати того или иного актёра и пишешь, что у Имярека глухой невыразительный голос или срезанный подбородок, лучистые глаза или красивые руки — здесь ты просто берёшь во внимание индивидуальные особенности актёра для того, чтобы оценить пригодность его к той или иной роли и максимально использовать его — актёра — индивидуальные особенности. В такого рода оценивании ничего уничижительного нет. А вот когда ты налево-направо разбрасываешься словами «подлец, ничтожество, негодяй» и прочими подобными характеристиками, то выглядит это не слишком привлекательно. И мне вот эта тарковская особенность в глаза бросилась — бросилась и застряла там, в моём, наверное, немного пристрастном глазу.

Пара рассуждений по поводу творчества и его содержания, его наполненности, его направленности. Ведь человек может поделиться только тем, что имеется у него. Есть пища и вода — он может дать воду и пищу. Есть состояние внутреннего полёта и свободы — он делится свободой полёта. Фильмы Андрея Тарковского в этом отношении скорее наполнены болезненными чувствами и переживаниями, внутренней дисгармонией, мучениями и страданиями. И значит именно этими чувствами, эмоциями и состояниями была наполнена душа Андрея Арсеньевича. Именно поэтому «Солярис» Тарковского так сильно отличается от «Соляриса» Лема — у них разные смысловые центры. Точно также, как разные содержательные и смысловые центры у «Пикника...» Стругацких и «Сталкера» Тарковского. И ведь не просто так, из прихоти Станислав Лем не слишком положительно принял тарковскую версию «Соляриса»...

И мне искренне жаль Андрея Тарковского. Жаль его просто как человека. Потому что конечно с его обострённым восприятием жизненных реалий он испытывал длительные и мощные страдания. От непонимания его другими людьми и от неприятия его творческой позиции официальными властями. От стычек и столкновений с другими людьми — как в быту, так и в творчестве. От любовей и нелюбовей, от удач и неудач, от успехов и поражений, от слов и от молчания, от осуждения и от восхваления… Мне кажется, что человеку с такой внутриличностной конструкцией, какую можно предположить у Андрея Тарковского, вообще сложно жить на свете и быть при этом в состоянии гармонии с собой и с миром.

Знаете, вот я бы не хотел иметь такого человека в своём личном приближении. Ни в друзьях, ни, тем паче, во врагах. Не берусь ни судить, ни осуждать Андрея Арсеньевича Тарковского. Он был таким, каким он был. Его не стало, он ушёл в свои земляничные поля и живёт теперь где-то там за радугой. И может быть даровано ему там заниматься своим любимым делом — снимать своё новое кино. Про тех, кто уже там, рядом с ним или неподалёку. И про нас, оставшихся здесь. Пока что ещё остающихся.

«Не помню, писал ли я в этой тетради о спиритическом разговоре с Пастернаком, вернее, с его душой. Лень перечитывать. Он сказал в ответ на мой вопрос: «Сколько я фильмов еще сделаю?» - следующее: «Четыре».
Я: «Так мало?»
Пастернак: «Зато хороших»

Помню воду. Она везде. Течет, льется, бежит, журчит. Для него это символ. Та моментальная струя, которая так отдавала мигренью, когда зрение затуманивалось и все вокруг смотрелось через мутноватую гладь воды. Фильмы тоже неспешно текут, переплетаясь с водорослями вопросов, недосказанностью, индивидуальностью. Кино для всех – это же быстрая еда, фастфильм, послевкусие которого абсолютно не застревает в мозговых извилинах. Его Фильмы же – индивидуальности, пересматриваются раз за разом и каждый кадр заново проживается, как интеллектуальная головоломка. Завораживающе и мистически тревожно.

Мало фильмов – это хорошо. Нельзя нашлепать огромное количество картин, замотаться в километры пленки и оставаться индивидуальным единственным произведением искусства. Детали, свет, материалы – все достается страданием, трудными родами сценария, борьбой за каждую натуру и героя. Вкус чувствуется тогда, когда всего дефицит. Только тогда ясна ценность обладания. Фильмография Тарковского, конечно, больше, да и постановки в театре не проходили незаметно, но ценны для истории именно четыре картины – «Андрей Рублев», «Солярис», «Зеркало», «Сталкер». Они алмазы творчества, так крепко вплетенные в диадему судьбы. Как же они рождались, как вымучивались, зачем они появились на свет…

«Мартиролог» - хорошо, но никто не знает этого слова; когда же узнают, конечно же, запретят»

«Перечень заключений», которые несколькими дневниками проходят через всю судьбу Андрея Тарковского. С 1970 года по самые последние моменты его жизни. Все пред нами, читателями, как на ладони. Так интимно. Очень неудобно, как будто, влезаешь носом туда, куда не хотелось бы и узнаешь то, чего не надо. Это очень сложно, когда все переживания прямо выливаются сплошным потоком со страниц дневника. Жалобы, цитаты, бухгалтерские записи, вырезки из газет и интервью и вот она – жизнь… Обычная, как у нас с вами, совсем не праздничная, совсем будничная с хлопотами, страхами и упреками. А сплетни… Странное ощущение, как будто сняли какую-то пелену. Творчество – это совсем одно – что-то загадочное, где одним кадром можно напугать человека до невообразимого состояния, где тревожность одна из актрис сценария, а молчание – целая философия. Но эти записки, что-то совсем другое, такое, чего не хочется знать, но и хочется одновременно. Ищешь какие-то ответы на свои вопросы по фильмам, препарируешь мысли режиссера, хочешь знать, а в чем же секрет гениальности. Но, увы, это так и остается за чертой.

Если делать какие-то простые выводы по написанному, то это в основном жалобы, жалобы, жалобы и бытовуха. Поехали, переехали, деньги-деньги-деньги. Странное ощущение, когда Тарковский ругает американское кино, что там нет души, где преследуется только одна прибыль, но сам же постоянно считает бюджет, борется с начальниками и системой, жалуется на отсутствие средств почти на каждой странице. Чувствуется зависть к зарубежным коллегам, перепады настроения, капризность. Иногда слова совершенно не сходятся с поступками, когда претензии на отсутствие денег на обычную жизнь переплетаются с тратами на постройку дома и покупку импортных вещей и драгоценностей, любовь и тоска к сыну Тяпе, но оставление его на долгое время, когда надо уехать в Италию очень надолго (в планах насовсем), переживания и любовь к жене, но дает знаменитое парадоксальное интервью, где он рассуждает о призвании женщины, как придатка к мужчине и ненормальности женского одиночества. Все так взаимоисключающе, что не знаешь, чему действительно верить. Конечно, довольно сложно судить по только одному мнению, но иногда закрадывается мысль, что не все так просто и совсем не сложно. Истина, где-то на поверхности. Тут же Тарковский восхищается Натальей Бондарчук в роли Хари и через несколько страниц пишет, что она совершенно глупа, потому что «актеры глупы и в жизни еще ни разу не встречал умного актера». С фильмов иностранных режиссеров-коллег он уходит с половины, так и не досмотрев, а свое кино считает чуть ли не эталоном. Может быть это и так, и капризность – признак гениальности, но чисто по- человечески очень сложно понять такие перепады настроений и мнений.

«Может быть, кино самое личное искусство, самое интимное. Только интимная авторская правда в кино сложиться для зрителя в убедительный аргумент при восприятии».

Вот они – проблески желаний. Вот, небольшие вкрапления философии рождения гениального кино. Симбиоз сценария, оператора, атмосферы. Все это объединяет Режиссер. Его философия в Солярисе, где Лем категорически остался недоволен фильмом, сравнив его с достоевщиной (любимым писателем Тарковского), «Зеркало» с нелинейностью повествования, которое или пророчество или исповедь, «Рублев» с вереницей наград и «Сталкер», который стал эталоном и почти учебником для своего жанра. Рождение этих звезд, как они снимались, как подбиралась группа актеров, поиск натуры, история зарождения мысли, а затем реализация – вот чего ждешь от этих дневников. Творческих метаний! Этого не так много, к сожалению, но есть о чем задуматься, когда Тарковский начинает рассуждать о глобальной кинематографичной философии и его роли в истории кино. О том, что ему не давали работать, о том, что не разрешали выезжать за пределы страны и, как это в комплексе влияло на создание картин.

Мне книга понравилась и не понравилась одновременно. Сложная она по структуре, естественно хаотична, как для личных дневниковых записей. Бытовые записки покупок, отъездов-приездов, болезней и мучений, иногда довольно утомительны и сложны для восприятия. Цитаты великих – великолепны сами по себе, добавить и нечего. Записки о создании фильмов и их задумки – вот это довольно интересно, а в особенности как он переживал за буквально все на свете, понимая, что еще много чего может сказать и поведать миру, но, увы, время скоротечно. Самое интересное, что книга словно семечки, вроде и надо остановиться, но затягивает так, что не оторваться. Пока читала, пересмотрела «Зеркало» и «Солярис» и, поняла, что гениальное кино всегда актуально.

«Великий человек – это общественное бедствие» (Китайская поговорка).

Как тут не согласиться. Но и Великий человек – это всего лишь Человек…

Мне нравится читать чужие дневники. Из них можно узнать массу любопытного, не только о мыслях автора и происходящем с ним, но и незначительные детали быта.
Есть дневники буквально созданные, чтобы быть изданными, другие же пишутся исключительно для себя, без самоцензуры, и лучше бы они и остались только личными. Также понятно, что поклонники готовы читать любые записки своего кумира, но увы часто остаются разочарованы тем, что их кумир совсем не столь прекрасен, как хотелось бы.

«мы не созданы для счастья, есть вещи важнее, чем счастье»

«Мартиролог» или перечень страданий — дневники культового режиссера Андрея Тарковского с 1970 года и до его смерти в 1986 году.

Если вы смотрели хоть один фильм Тарковского вас не должен удивлять его «перечень страданий». Сумрачные, трагичные, неоднозначные. «Ключевые слова в отзывах на фильмы Тарковского — «долго», «скучно», «слож­но» И дневник его такой же — скучный, сложный, неоднозначный. Его фильмы требуют 100% внимания, требуют времени, требуют эмоциональной вовлеченности. И он сам требует, требует, требует, оставаясь при этом сам в долгу.

Его дневник очень интересен, особенно когда он пишет не только сколько кому должен, а о своих убеждениях и философии, когда приводит очень любопытные и неизбитые цитаты. Мы можем проследить, как совершенно невероятно работает его мозг — он буквально из кем-то случайно оброненной фразы может придумать концепцию для нового фильма. Но дневник также дает нам представление о его личности, и личность оказывается не такой уж и приятной. Хотя давно уже стоит отказаться (мне по крайней мере) от идеализации талантливых людей.

У Тарковского была очень непростая жизнь, сложные отношения с родителями, особенно с отцом. Арсений Тарковский оставил семью, когда Андрею было три года. «Жизнь была необычно трудной во всех смыслах». А дальше война, эвакуация… И тем удивительнее видеть в дневнике инфантильного и совершенно не приспособленного к жизни человека.
Постоянно мелькают списки тех кому Тарковский должен, списки дел, которые он не делает. Читаешь и не знаешь то ли плакать, то ли смеяться. Хотя к концу дневников все сложнее удержаться от слез, видя как постепенно угасает жизнь, как подводит тело, как раку наплевать сколько у тебя еще гениальных идей и планов.

Конечно, было много сложностей, но была и другая сторона. Потрясающие поездки, любимая работа, любящие жена и сын, интереснейшие книги, восторженные зрители все это было в жизни великого режиссера, но вызывало скуку, тоску, ностальгию. И как же все-таки трудно жить, считая, что кругом одни идиоты. Рассказанная кем-то другим, это могла быть увлекательнейшая история, вдохновляющая и необычная (много ли человек из СССР ездили снимать фильмы в Японию?) Но мы имеем темную, меланхоличную картину. Даже Италия у него черно-белая, но не пронизанная солнцем Италия Феллини, а будто присыпанная пеплом. Только вместо длинного кадра, короткие рубленные фразы и сокращения. Чего стоит сухое «работал», за которым кроется все самое уникальное. Вообщем, прелюбопытнейшая вещь получилась о том, как «трудно быть богом»

Я не очень люблю читать личные дневники, это как подглядывание в замочную скважину для меня.
Тарковского я считаю гениальным режиссёром своего времени, он очень много сделал для советского киноматографа. Поэтому мне очень тяжело далась эта книга. Как будто пъедистал был выбит из под режиссёра. Про мёртвых ведь нельзя говорить плохо, но книга произвела на меня какое-то депрессивное чувство. У человека в жизни всё плохо, его никто не ценит, не дают работать, нет денег, он постоянно в долгах, первая жена ужасна и не даёт общаться с сыном.. И вся книга про это, кому должен, кому отдал, с кем встретился, с кем поругался. А хотелось чуть больше узнать про его работу, ведь дневники начинаются с момента работы над "Солярисом".
Да, надо признать, что Тарковский жил в странное время, когда фильмы снимались по гос заказу, нельзя было взять и снять то, что ты хочешь, нужно было всё согласовать, пройти кучу комитетов, ведь метр плёнки стоил кучу денег, пойти на какие-то компромиссы, хотя Тарковский не очень то и шёл, отстаивал свое творение до последнего. Это сейчас фильм можно снять на телефон и получить премию. А тогда даже выдвинутся на премию можно было только через комитет. Конечно, время очень влияет на жизнь, на мысли.
Но Тарковский мне показался очень тяжёлым человеком. У него все дураки.

Но еще невероятнее то, что Евтушенко приглашен в Голливуд как режиссер (!?), актер (!!??) и будет по своему сценарию ставить «Три мушкетера», где ему предназначена роль Д'Артаньяна (!!!???). Что-то даже не верится! Какой-то фарс и бред.

Или так

Была Инга Окуневская с мужем — неким Суходревом. Он — переводчик. В поблескивающем сереньком костюме. С сияющим дурацким лицом. Миниатюрный какой-то. Свою сомнительную профессию он носит с гордостью. Знание языка приравнивается к некоей профессии. Смешно. Инга глупа как пробка. Но упряма. Ее не переспоришь. В ней есть что-то хищное и инстинктивно защищенное. Но головы нет. Думает кожей.

Да и актёров ни во что не ставил

Актеры глупы. В жизни еще ни разу не встречал умного актера. Ни разу! Были добрые, злые, самовлюбленные, скромные, но умных — никогда, ни разу. Видел одного умного актера — в «Земляничной поляне» Бергмана, и то он оказался режиссером.

Каково было моё удивление, когда я прочитала про Пришвина

Случайно натолкнулся на «Дневники» Пришвина 30-х годов. Он умница. О кино у него чудные соображения. Ругает «Петербургскую ночь» Рошаля и «Грозу» Петрова.

И так про всех. Ну все бездари, только он один умница, но так не бывает. С такими людьми очень тяжело общаться.
Про детей. Про старшего своего сына первое время он вспоминает до скандала с первой женой

Ирина подала, кажется, заявление в суд о том, чтобы получать четверть от всех моих заработков. По закону вроде так. Хотя у меня 5000 долгов и существует будто бы новое решение для кинематографических режиссеров о том, что они платят 100 рублей каждый месяц (несмотря на простои) и больше ни копейки. Надо этим заняться. Буду тогда платить 100 рублей Сеньке и одевать его. А то что-то очень богатый он будет.

После этого он для меня умер как мужик.
Хотя все дневники будет говорить о своём младшем сыне, он его звездочка в тёмном царстве и так обидно за старшего стало. А под конец, как холодный душ - письмо к президенту Пертини, когда он просил его о помощи остаться в Италии:

Дорогой Президент Пертини, у меня в Москве трое детей, вполне взрослые дочь 23 лет и сын 21 года и несовершеннолетний сын Андрей 12 лет, который живет с моей тещей, Анной Егоркиной, пожилой и очень больной женщиной.

У него была дочь и про неё, кроме этих строк ни слова. Как? Как так можно?
Его любовь к жене Ларисе, он ей восхищается, но при этом она у него за маму, все его просьбы выполняет, ездит договаривается за него, даже дачу сама строит (ищет материалы, рабочих), кто из них мужик?
А отношение к деньгам - он вечно в долгах, абсолютно не может распоряжаться деньгами, как только они попадают к нему в руки, они разлетаются моментально.
Он жалуется, что его не ценят, что государство зарабатывает на его фильмах деньги, а ему не платят, но ведь это не так, ему давали и квартиры, и деньги. Весь дневник пропитан какой-то злобой, завистью. То он работает только для того, чтобы двигать искусство, то его не признают, какие-то постоянные психологические горки. Кстати, живя за границей ничего не изменится, останется то же самое нытье.
Последние два года было тяжело читать, когда он уже жил за границей, к нему выпустили жену, но не пустили сына. Это ужасно. И все попытки забрать сына и тёщу к себе, потом болезнь и невероятное событие - воссоединение семьи, я уже переживала, что он не увидится с ним.
Жаль, что он умер так рано, он бы снял ещё столько замечательных фильмов. Непризнаный гений Советского союза с тяжёлым характером...
С удовольствием бы почитала воспоминания других людей о Тарковского, его столько людей окружали, а он был одинок, хотелось бы разобраться почему так случилось.

Небольшая ремарка по поводу оценки. Данную книгу оценила на балла, так как люблю дневники и повседневный быт, но само содержание было для меня раздражающим и неинтересным, поэтому за это оценка , но так как не совсем корректно судить о реальном человеке, то я решила это не учитывать в общем итоге.

Достаточной интересный получился момент. Я не смотрела ни одного фильма Тарковского, лишь только знала о их существование (то что он снял "Салярис" и что Лему экранизация не понравилась). Поэтому к режиссёру не было никаких предубеждений. Я готова была "понимать" его мысли в его дневниках.
Но! По мере прочтения текста, мне все больше больше хотелось прочесть именно биографию о нем что-то наподобие - Маяковский без глянца , где достаточно подробно прошлись бы по его интересам и по его взаимоотношениям с окружающими, описанные с разных сторон разными людьми. Просто при чтение очень сильно ощущались вот все эти несостыковки с его восприятием действительности.

Он часто жалуется на непонятность и одиночество. И мне сложно поверить, что его окружало столько людей и никто не был к нему добр искренне. Но он часто пишет о других, что они глупые, злые, такие сякие и это вызывает подозрение, что он просто был недовольным человеком, с которым было трудно дружить. Единственный кого он часто упоминает и при этом не был с ним в соре - это его сын. Но как я поняла из дневников он толком с ним и не виделся.

Я чувствую себя таким одиноким...И Ларисы нет, да и не понимает она меня, не нужен я никому. Есть у меня один Тяпа, да и я ему буду не нужен. Один я. Совсем один. Я чувствую это страшнее смертельное одиночество, и это чувство становится еще страшнее, когда начинаешь понимать, что одиночество - это смерть. Меня все предали или предают.

Самооценка Тарковского это что-то с чем-то. Ты словно на американских горках. И то ты летишь на вершины, собирая все вырезки из журналов с своим именем, и постоянно говоря, что тебе все равно на всякое мнение о тебе, то резко падая вниз от собственных слов, что его картины слабые и не очень, но потом снова делая вираж вверх, добавляя, что у всех картины-то хуже, чем у него!

Одна из дурных мыслей: ты никому не нужен, ты совершенно чужд своей культуре, ты ничего не сделал для нее, ты ничтожество. А если серьезно задают вопрос в Европе, да и где угодно: "Кто лучший режиссер в СССР?" - Тарковский. Но у нас - молчок. Меня нет, и я - пустое место. Это так называемая минута слабости. Очень тяжело быть никому не нужным. И как не хочется иметь значение по пустякам. Хочется целиком заполнить чью-то жизнь или жизни. Мне тесно, моей душе тесно во мне; мне нужно другое вместилище.

Денежные вопросы. О, эта тема так взбудоражила меня. Постоянные нытье на тему, что ему не платят или не дают ему просто так денег на то, что ему хочется снимать, постоянные долги, вечные стройки больших дач-домов и выбивание себе квартир и суточных. Если честно, то на что он надеялся? Как сильно он не ныл на более 500 страницах, то я не смогла проникнутся горем того, ведь ему реально все давали, просто он хотел постоянно больше и просто потому, что он Тарковский.

Затеял разговор с Ермашом по поводу оформления Тяпы: он ответил, что у них не было прецедента и что он "не советует поднимать этот вопрос". Я ответил, что обязательно подниму, ибо я "в своем праве". На что Ермаш сказал, что у меня "слишком много прав". Я ответил, что это очень хорошо.

Ну, а теперь добавлю, что у него максимально странное отношения к своим-не своим детям. Первого сына он перестал упоминать практически совсем после скандала с бывшей женой, которая запретила ему видеться с ребенком. ( Мое личное мнение, если бы хотел, то виделся, а так он просто не хотел, ведь в своем дневнике не особо горевал об этом). Второго ребенка самого любимого и желанного - он не видел толком и поэтому мне кажется, у него просто воссоздался идеальный образ его в своей голове. Дочь жены от второго брака Ольга - как я поняла у них были сложные отношения. Он не особо участвовал в её воспитание, но при этом уже взрослую её хотел воспитывать зачем-то? Ну и самый последний внебрачный ребенок, о котором он забыл написать в дневники - ну тут и говорить нечего, так как он узнал о нем уже перед смертью.

Отношения с женой. Вторую жену Ларису он обожал, но при этом при чтение его дневников возникает странное чувство, что она была ему как мать. Он не пишет о ней страстно как о женщине, он пишет о ней как о матери, которая занимается всеми финансами, делает какие-то звонки в министерствах, занимается его сыном и тратит деньги. Все это натолкнуло меня на мыслях о любовницах и о чудо - интернет подсказал мне, что я права.

Единственным моим развлечением походу книги было составлять подборку книг, которые упоминают в этом дневнике и если интересна, то вот она. ( На момент выхода рецензии там была только книги упомянутые в "Мартирологе").