Рецензии на книги издательства «Культурная революция»

Потребление в понимании Бодрийяра — это не только удовлетворение потребностей, но и целая цепь психологических реакций. Мы потребляем все: от статуса в обществе, чувств, до вещей, через определенную цепь зависимости.
Мы — не рабы вещей как таковых. Мы — рабы знаков и их значений, рабы статуса в обществе, рабы своего желания выделяться, рабы в желании быть индивидуальными (что делает нас, на самом деле, явными овцами в стаде, ведь все и так стремятся выделяться). Выбирай, что нравится: дорогая машина, которая тебе не нужна, но важна для статуса, дорогой гаджет последней модели, прядь волос, покрашенная в другой цвет... Все это делает тебя, как ты думаешь, индивидуальным, но ты всего лишь такой же как все, и поступаешь как все.
Главной проблемой такого общества является даже не то, что все являются копией копии (простите за тавтологию), а то, что современный человек лишен личного времени. А если оно все-таки и появляется, то свободное время он тратит на потребление, которое стало настоящей работой. Работой угодить обществу.

Имя Фридриха Ницше навсегда вписано не только в историю философской мысли, культуры, искусства, но и развития человечества. Сам себе он давал такие характеристики как динамит, пророк или сокрушитель всех существовавших до него ценностей. Не со всеми определениями можно согласиться, но стоит признать, что именно его имя стало тем водоразделом, который отделил друг от друга две идеологии – модерна и постмодерна, старого света и дивного нового мира. Сам того не ведая, он открыл в областях человеческого существования совершенно новые территории, на которых впоследствии утвердились целые дисциплины современной психологии, направлений дадаизма, сюрреализма, деконструктивизма. Его след остался, в том числе, даже в области политики, хотя об этом печальном опыте лучше не вспоминать. В общем и целом, фигура Ницше для современности – неоценима и до сего времени не оценена. Даже в области нашего обыденного, повседневного существования он предвидел и описал большую часть происходящего. Люди, как водятся, живут изо дня в день подобно растениям, от потребности к потребности, нисколько не задумываясь о том, что атмосфера, которая их окутывает, насквозь пропитана тотальным нигилизмом, что небеса прогнили, а скрижали, на которых покоилось тысячелетнее существование разбиты вдребезги. Лишь немногие понимают, что цель бытия оказалась парадоксальным образом утрачена, испарилась вместе со всеми устоявшимися понятиями, от которых осталось только эхо. И единственным человеком, загодя увидевшим эту бездну и попытавшимся заполнить ее не только своим учением, но и всей своей жизнью, всей своей душой был Ницше.

Среди огромного количества биографий, рассмотрений, исследований о Ницше на русский язык переведены буквально единицы. Поэтому появление трехтомной монографии Курта Пауля Янца – уже колоссальное событие в мире нашей философской культуры. Уже при первом взгляде можно понять, что данная работа претендует на монументальность как минимум по своему объему. Тут проводится и исследуется все – от генеалогического древа до последнего захоронения великого философа. И первый вопрос, касающийся данного сочинения заключается в общем подходе, соотнесенности между описанием самой жизни Ницше и его творческим наследием.

Этот момент является ключевым и решается на протяжении книги он по-разному. В центре повествования все же стоит образ Ницше как человека, а не литератора. Как следствие, на творчество обращается внимание исключительно по второстепенному признаку. Там, где его личность и сочинения еще явно различались – а именно в начале карьеры и вплоть до четвертой части Заратустры, там его сочинения вообще никак не затрагиваются. Однако в последний и самой плодотворный период сознательной жизни Ницше стал буквально срастаться со своими творениями. Так, книги «Воля к власти», «Антихристианин», «Се человек», «Генеалогия морали» и обличительный памфлет «Ницше contra Вагнер» были написаны в кратчайшие сроки и в полупомешанном состоянии. Можно сказать, что они послужили либо последним рубежом, удерживавшим личность автора в ее границах, либо тем трамплином, с которого он уже прыгнул в бездну хаоса. На этот счет ведутся оживленные споры, не утихающие по сей день. Янц также не обходит этот самый таинственный и мистический момент молчанием, отводя под него последнюю четверть биографии.

Однако, что же касается начала книги, и того времени, когда Ницше еще не был поражен собственными великими целями и задачами, а являлся просто блестящим филологом и гениально образованным человеком – то тут его биография очевидно буксует. Несмотря на формальную целостность книги Янца – каждый из ее томов писался в свое время и в своем стиле. Поэтому вся первая треть сочинения представляет из себя скорее огромную выписку из библиографического архива. Выписку, перегруженную именами, датами, событиями, названиями городов, сел, учебных заведений, книг и должностей. Причем самое обидное, что, к сожалению, никакие из наименований не вплетаются в общую ткань повествования и более нигде и никогда не появляются. Соответственно, о периоде детства и юношества Ницше куда большее представление дает книга «Юный Ницше», в которой опубликованы его письма к своим друзьям и товарищам, многие из которых сопутствовали ему до самого конца. Там изображен и склад характера и образ мышления юного гения, более того – нетрудно увидеть в его принципах и поведении задатки будущей философской парадигмы, гениально синтезирующей в себе идеи материализма, стоицизма и только нарождающегося психоанализа. Той идеологии, которая сегодня оказалась единственной жизнеспособной в водовороте мирового хаоса.

Во втором томе описываются все основные, судьбоносные знакомства Ницше с людьми своего времени. Среди оных филолог Якоб Буркхард, Рихард Вагнер, Лу Андреас-Саломе и многие другие личности, оставившие свой след в истории. К сожалению, тут также оказались не переданы многие перипетии жизненной коллизии, в которую Ницше попал в своих отношениях, например, с Рихардом Вагнером. Для этого уже требуется как минимум показать назревающий в душе философа идеологический разлом, который действительно описывается в книге, но совсем не так, как это могло бы быть в идеале. Зато отношение Ницше к женскому полу, и, в частности, к своей роковой возлюбленной Лу Саломе описано очень подробно и проницательно. Вообще, большое внимание в книге, в этом отношении, уделяется тому расхождению, которое существовало между Ницше как идеологическим пророком нового времени в своих сочинениях и Ницше как членом того или иного сообщества. Более того, хоть как-то реализовать свои идеи на практике он мечтал хотя бы в образе небольшого дружеского сообщества, в лице избранных им любимых людей, которые могли бы составлять ему компанию. Уже из этого видно каких катастрофических глубин одиночества он достигал, прожив один всю свою сознательную жизнь.

Именно об этом медленном, но неотвратимом соскальзывании в бездну одиночества и повествует самая интригующая, полноценная и глубокая треть сочинения. Тут Янц позволяет себе развернуться по полной – у него есть и все автобиографиские справки и огромное эпистолярное наследие и самые лучшие литературные труды и даже врачебные медицинские карты безукоризненно точно фиксирующие состояние Ницше в безумии. Более того, автор еще отлично управляется со всеми теми смысловыми категориями, которые во множестве возникали в нарождающихся сочинениях. Такие понятия как сверхчеловек, вечное возвращение, переоценка ценностей, имморализм являлись не просто венцом трудов философа, но скорее даже результатом тотального вклада всех его моральных, ментальных и физических усилий за многие и многие десятилетия упорных раздумий и тотального аскетизма.

Таким образом, резюмируя, можно сказать, это далеко не лучшая, не самая полноценная и, тем паче, не самая глубокая, но все же достойная, благодаря по крайней мере своей детальности и многогранности, книга о жизни и творчестве Ницше. Лучшей, по всей видимости, до сих пор является работа Вальтера Кауфмана – «Психолог. Философ. Антихристианин». Данная же монография будет, вероятно, ценным вкладом в общую исследовательскую работу о Ницше, но, совершенно точно не ее доминантой. Однако в качестве чисто номинальной автобиографии, в которой с документальной точностью описываются обстоятельства жизни великого пророка нашего времени – эта работа бесспорно образцово-показательна.

Сегодня платоновская дилемма Единого и Многого превратилась в выбор между диктатурой и демократией. С одной стороны - закручивающее гайки и укрепляющее властную вертикаль, тоталитарное единство. С другой стороны - вариативное полифоническое множество, "не поддающаяся упрощению плюральность". За центростремительной силой Единого стоит все прошлое, с его культом национально-политической целостности, нерушимости традиций, несгибаемости духовных скреп и тому подобным историческим реквизитом. Этим старым метанарративам можно противопоставить модернистскую эмансипацию частей, свободу творческой индивидуальности, все, что Хардт и Негри называют множеством.
Дилемма нашего времени - это по-прежнему выбор между свободой и рабством. Догадайтесь, кому именно нужен "стабильный" понятный миропорядок, укрепленный "сильной рукой" бессменного Господина?

23:45

Хорошая книга, основанная на документах и личных свидетельствах ветеранов и в значительной степени из этих свидетельств состоящая.

Одно из главных достоинств книги в том, что Дворниченко предоставляет слово самым разным советским военнопленным: и тем, кого из фильтрационного лагеря отпустили домой, и тем, кого отправили на принудительные работы, и тем, кого загнали прямиком на Колыму, и тем, кто вообще не вернулся в СССР. Другое достоинство "Клейма" в том, что это даже не просто история советских военнопленных, а история всей войны и её прямых последствий, рассказанная через судьбы военнопленных и других "дипи" (displaced persons).

Доля авторского текста в книге относительно невелика; он обрамляет воспоминания свидетелей. От этих воспоминаний мне было не оторваться. Наверное, стоит упомянуть, что я из "поколения внуков" (оба деда воевали, один погиб, почти все родственники были в оккупации, более десятка из них сожжены или расстреляны немцами, двое угнаны в Германию). Возможно, поэтому меня завораживают книги о Второй мировой, толково составленные из воспоминаний и документов. Но очень надеюсь, что конкретно эта книга будет интересна постсоветским читателям всех поколений.

И, разумеется, "Клеймо" надо издать в аудиоформате.

«Быть может, истина — женщина, имеющая основания не позволять подсматривать своих оснований?..»

Рекламный буклет вагнеровского фестиваля в Байройте. (2021 год)

После того, как прочитаешь практически любые мемуары, описывающие Германию довоенную и во времена пресловутого третьего рейха, и в ходе чтения окажешься насквозь пропитанным липким кремом искусственной пропаганды и восхваления пресловутого Вагнера, произведение Ницше читать вдвойне приятно. Значит не все были подавлены морально этим голым королем от музыки. Ницше, словно герой знаменитой сказки одним из первых решился воскликнуть: «а король то голый!» Да, перед этим он предупредил, что данное произведение не для немцев, ибо немцы, в большинстве своем, откажутся понять его, не говоря уже о том, чтобы согласиться с резонностью атак на вездесущего кумира. Ницше так и написал: «это эссе предназначено для психологов, но не для немцев…» И действительно, когда читаешь как дядя Адольф лично загонял верхушку рейха на фестиваль музыки Вагнера в Байройте, как в течение долгих часов черные мундиры эсэсовцев с факелами создавали антураж и можно сказать дополняли пустоту Вагнеровских произведений, то постоянно ловишь себя на мысли: что же такого сотворил этот композитор? Переложил на музыку мешанину из скандинавских и индусских эпосов? Спасибо Ницше за то, что он сумел аргументированно доказать свою точку зрения, которая состоит в том, что Вагнер был одним из первых открывателей тех самых окон овертона, которые продолжил открывать товарищ Гитлер, под чутким руководством англо-саксов. Послушайте хваленный «Кайзеровский марш» и вы поймете, даже если вам лет десять от роду, что под этот марш ну никак не возможно маршировать. Произведения Вагнера насильно втаптывались в мозги немцам дабы те забыли, что такое музыка, способная затрагивать душу человека. Люди, которые хотели музыки для того, чтобы отдохнуть душой, натыкались на музыку, которая, как метко замечает Ницше, «делает их больными». И здесь отдельное спасибо Ницше за то, что он акцентирует внимание на том, как произведения Вагнера в приказном порядке ставились в театрах. В театрах, где каждый сам за себя и где художнику оформителю глубоко наплевать на то, что вкладывал автор произведения в свое творение. Как же точно сказано: «В театр никто не приносит с собою утончённейших чувств своего искусства, менее всех — художник, работающий для театра; для этого там недостаёт одиночества, всё совершенное не выносит никаких свидетелей…» Естественно, такие слова никак не смогут вложиться в головы тех, которые, например, сегодня с радостью и почтением внемлют рекомендациям таких «знатоков» искусства, как какой-нибудь Гордон с канала ОРТ… Ницше понимал это и потому сразу предупредил немцев не корячиться зря в конвульсиях критики. Впрочем, в наши дни, это применительно не только к немцам. Когда случайно увидишь всю коричневую суть того, что льется на людей со сцен театров и с экранов тв сегодня, то понимаешь Ницше, воспринимаешь слова его с двойной, а то и тройной болью.
«В театре становишься народом, стадом, женщиной, фарисеем, голосующим скотом, патронажным братом, идиотом — вагнерианцем: там даже и самая личная совесть подчиняется нивелирующим чарам большинства, там правит сосед, там становишься соседом…»
Специально пересмотрел оперы Вагнера и да – прав таки Ницше: их все можно описать двумя словами – избыточностью поз. Это настоящее музыкальное рабство у поз. Экспрессивность любой ценой, декорации важнее содержания. «Вот теперь музыка производит впечатление! — Впечатление на кого? На нечто такое, на что благородный художник вообще не должен производить впечатления, — на массу! на незрелых! на равнодушных! на болезненных! на идиотов! на вагнерианцев!..» У немцев отняли Бетховена и дали им Вагнера. И заставили возрадоваться. Вагнер освоил старинные саги и песни, в которых учёный предрассудок приучен видеть нечто германское, вдохнул в скандинавских чудищ доводящую до бесчувствия жажду экстатической чувственности. Это был как-бы Киркоров того времени, которые будучи не способен сотворить нечто стоящее, вынужден прятаться за блестящие и несуразные костюмы и наряды. Проводя аналогию в ницшеанском стиле – на одну чашу весов поставили людей постящихся ради самосовершенства и тех, которые просто не умеют обращаться со столовыми приборами и едят руками. Ненавидящие жизнь были поставлены на одну ступеньку с уставшими от жизни. Когда Вагнер везде, когда в каждом театре не только Германии, но и в Санкт-Петербурге, и в Париже он же словно мировая икона искусства, то можно понять негодование Ницше. Негодование, которые многие «знатоки» от музыки называют завистью Вагнеру. Но помилуйте, ведь это все равно, что обвинять в наши дни кого-либо в зависти к Соловьеву, Киселеву и прочему шлаку, если этот кто-кто посмеет удивиться, что кроме подобных деятелей ничего нет стоящего на голубых экранах. Психологи, например, предпочитают общаться и оказывать псевдо помощь заурядным и уравновешенным людям, ведь всегда проще лечить здоровых, нежели больных. «в мире исторических ценностей господствует фальшивомонетничество…» - говорит Ницше и он тысячу раз прав. Мир – то есть сцену театров и книжные полки заполонили авторы «зачастую мстящие своими произведениями за внутреннюю загаженность, зачастую ищущие в своих взлётах забвения от слишком верной памяти, идеалисты, одной ногой завязшие в трясине — каким мучением являются эти великие художники и вообще так называемые высшие люди для того, кто только что разгадал их…». Ницше страдает от этого, но его беда, а победа Вагнера в том, что «то, насколько глубоко могут страдать люди, почти определяет их иерархию». Вагнера во времена Ницше, да и после него находился буквально везде. Он был искусственно поставлен на постамент бога, в какой-то степени. Но ведь вездесущность бога способен принять не каждый! ««Правда ли, что боженька находится везде? — спросила маленькая девочка свою мать. — Но я нахожу это неприличным»
Про помощи Вагнера души немцев разучились отличать хорошее и плохое. Потом, когда уже не будет ни Вагнера, ни Ницше (которого практически мало кто читал, а еще меньше тех, кто понимал), на сцену Германии выйдут такие как Геринг, чьи лакированные ногти, румяна на щеках и ярко накрашенные губы будут отвлекать немцев в ходе их шествия к Вальхалле… Вот такие вот деликатесы... Аминь!

Ницше, как и Шопенгауэр, много что позаимствовал из буддизма, хотя ни один ни другой даже особо понятия не имели, что такое буддизм. Но я не говорю, что я прямо имею представление в последней инстанции про буддизм. Я могу вам сказать, что по крайней мере сейчас различные тексты более доступны, чем в их времена. Я не спорю, что Ницше хейтил буддизм, но он пытался разрушить устои общества, чтобы создать свои натуралистичные некие устои. Получилось у него? Я считаю, что ничерта у него ничего не получилось, блин. Боролся по его установке он с догматами и догмой тоже, хотя правильнее сказать с догматами религиозными, но блин, сам же он окунулся в какую-то эзотерику; какая-то концепция воли эзотерическая. По крайней мере если он и не окунулся, то, как бы сказать, его уже эту самую философию скатили потом к чертям собачьим. Вот опять же непонятно, вот "Воля к власти" - его ли этот труд? Он какой-то весьма эзотеричного толка, понимаете? То есть я считаю, что есть вероятность, что это фальсификация, при том весьма, я бы сказал, весьма и весьма есть причины это так расценивать, что это просто фальсификация.

20.05.2020; 9:07 (UTC+3:00)

Книга известного религиозного философа XX века, неотомиста написана как обобщающий труд по религиозной философии сначала православной ойкумены античного мира, а после раскола Церкви - католической Европы. Жильсон рассматривает зарождение и развитие философских концепций богословов, для которых богословие было важнее философии. Автор понимает специфику задачи и справляется с ней достойно. Выделены четкие критерии анализа: учение о Боге, мире, человеке, спасении, то есть теология, космология, антропология, сотериология. По этим критериям Жильсон анализирует всех богословов избранного культурного ареала, от Юстина-мученика (II век) до Жана Жерсона (XIV век).

Книга Жильсона по сути энциклопедия, каждый небольшой раздел которой разворачивается в статьи и монографии. Эта книга безусловно требует продолжения работы читателя над темами, которых касается Жильсон, и является значительным подспорьем в работе, позволяя составить представление о конфигурации философско-исторического пространства, в котором читатель может найти как оригинальные богословские работы, так и научные статьи и монографии. Возможно, не стоит читать ее всю сразу, а лучше обращаться к этой книге по мере работы над конкретными авторами и периодами. В любом случае эту книгу нужно выборочно перечитывать по мере углубления знаний по средневековой философии, богословию и культуре.

В сборник нашей соотечественницы, писательницы и психоаналитика Лу Андреас-Саломе вошла одна из ее небольших теоретических работ «Эротика». Также прежде не публиковавшиеся в России статьи на гендерную тематику, и воспоминания о Фридрихе Ницше, Райнере Марии Рильке, Зигмунде Фрейде и др. Слог Лу нетипичен, как и неординарность ее мышления. Наибольший интерес, пожалуй, вызывает сама жизнь Саломе.

«Вечное отчуждение в вечном состоянии близости» – древнейший и бессмертный признак любви, что несла в себе Луиза фон Саломе. Ее взаимоотношения с людьми строились с предельными требованиями на всех уровнях жизни, из-за чего окружение в разные годы состояло от силы из нескольких спутников. В каждый из этих периодов свои воззрения она трансформировала в реальность. Однако с мужчинами же Лу всегда придерживалась характерного для нее «почерка»: смыслом возникающей близости было взаимное возвращение к основам андрогинизма, духовной бисексуальности.

В письме к Ницше Лу пишет: «Я не могу соотнести свою жизнь с общепринятыми моделями и никогда не смогу создать некую модель, но взамен этого я буду управлять своей жизнью по правилу: будь, что будет», подписываясь при этом «Ваша маленькая девочка». Подобные строки как нельзя лучше описывают некую константу в жизни Лу и отношение к Фридриху. «Двух вещей ищет настоящий мужчина: опасности и игры. И потому он ищет женщину как самую опасную игрушку» - утверждал Ницше. И добавлял: «Лабиринтный человек никогда не ищет выход, но всегда Ариадну». Вольно или невольно Лу показала, что Ариадна, разыгрывающая «опасную игрушку», сама становится лабиринтом. Лабиринтом, из которого даже Ницше с трудом нашел выход, продолжив свой путь в возросших страданиях. Юный Рильке просил у Судьбы ту, что «невидимыми веревками» возьмет его в свои руки. Разница в возрасте (14 лет) поспособствовала их сближению в амплуа «мать-сын» с платоническом общением, которое дало насыщенные плоды в их творческих жизнях. Рильке впоследствии скажет, что без Лу он, вероятно, ничего бы не добился. Фридрих Карл Андреас, с одной стороны для показа твердости своих намерений в женитьбе, с другой от отчаяния, совершает на ее глазах попытку самоубийства. Лу соглашается выйти за него замуж, но с одним условием: они никогда не вступят в сексуальные отношения. По утверждениям биографов, в течение 43 лет прожитых вместе, этого так никогда и не случилось. Было множество других людей, как, например, философ Пауль Рэ, бесконечно влюбленный, трагически погибший в горах, и Зигмунд Фрейд, что провел не один вечер с Лу за разговорами о психоанализе, повлекшие возникновение их дружбы и формированию пути Саломе к доскональному изучению этого направления и последующей практики. Были и другие… Но неизменным оставалось только одно – сама Лу.

Что же я могу сказать о Лу-Андреас Саломе? Человек с 16 лет и до самой смерти (75) занимался самосовершенствованием и обучением. Она познала фундаментально такие направления, как философия и психология. Ее душа в промежутке своей жизни, объединяла вокруг себя выдающихся людей. Выдающихся умом и талантом, а не деньгами. Лу прожила жизнь, постоянно экспериментируя и жертвуя собой, получая истинное удовольствие от этого. Ее захватывающее приключение под названием «жизнь», ее мышление, ее правду вы и найдете в книге.

Философия Фридриха Ницше в 21 веке приобретает широкую огласку. Книжные издательства каждый год печатают новые издания, выходят и переводы на украинский. Книги Ницше можно увидеть везде, даже в очень специализированных магазинах или Интернет-ресурсах. Массовый читатель очень часто видит цитаты в интернете, и покупает книги. Вот здесь и кроется большая угроза для неопытных читателей. Угроза кроется в том, что мы не умеем критически относиться к текстам, а воспринимаем все за чистую монету, мы интерпретируем текст под наше мировоззрение и не видим угроз, подводных камней того или иного учения. Я не говорю только о массе, но и об опытных читателях, так называемых интерпретаторах Ницше, их сейчас в Украине и России довольно много. Стоит отметить сайт Ницше ру, где вы можете найти полный разбор философии Ницше. Но проблема в том, что они пытаются легитимировать Ницше, показать его философию в правильном свете, тогда как противоречивые факты они обходят. Я вовсе не намерен демонизировать образ философа. Моё отношение к Ницше - положительное. Собственно, свое знакомство с философией я начал довольно случайно, из книги «Так говорил Заратустра». Эта книга стала толчком к философским вопросам и поисков, произвела к "Sapere aude". Описывать влияние философии Ницше на культуру и философию нет смысла, все и так хорошо знают, что оно было огромное. Ницше называют одним с предпосылок возникновения экзистенциализма, а это моё любимое литературное направление.

Основные философские идеи Ницше ни в коем случае нельзя рассматривать в отрыве от тогдашней политичной жизни Германии. Немцы рассматривали свою идентичность только как отрыв от французской культурной гегемонии. В 19 веке начали проявляться первые признаки национализма, который возник под влиянием наполеоновских войн. Речь о германской нации Фихте, в оккупированном Берлине, стала предпосылкой национального самосознания немцев. Таким образом влияние на людей, имели не короли или монархи, а мыслители. Именно под влиянием Гете, Фихте, Шиллера у Ницше рождается идея великой личности. Сверхчеловек, благородный и великий человек и т. д. - все это суровые философские концепты, уходящие корнями в основу ницшеанской антропологии в сердце метафизики воли к власти.
Кажется, все идет прекрасно, немецкая нация прогрессирует и идет к гегемонии, развитие науки и экономики - огромно. Но Ницше как хороший терапевт видит в немецком обществе основные угрозы. По его мнению, современный европеец осунулся, потерял силу духа и величие личности и превратился в довольного жизнью бюргера. Ницше диагностирует в обществе рост нигилизма. Как вы думаете в ком Ницше видит основу упадка европейской цивилизации? В философии Платона.

В ходе генеалогических исследований философ все больше и больше укреплялся в мысли, что много тысяч лет над человеком господствовали силы подавления, ослабления и обесценивания жизни, которые находили выражение в идеологиях, социальных институтах и ​​конкретных практиках. Основным нервом данного процесса был «платонизм»: перенос источника бытия, истины, красоты, ценности из настоящего мира в мир фикций - божественный, трансцендентный, сверхчувствительный. Его летальным исходом оказалось не просто искажение картины реальности. Судьбой цивилизации стало то, что надуманная и оторвана от реальных условий жизни, моральная риторика оказалась препятствием на пути воплощения высших возможностей жизни, обернулась ее врагом. В дальнейшем платонизм наследует христианство, и развивает идеи добродетелей, сострадания и идеи общего блага.

«Присмотревшись к вреду, которое наносит сочувствие, и к потерям, мы еще отчетливее увидим его вражеский жизни характер. Сочувствие вполне перечеркивает закон развития, - значит, закон отбора. Оно поддерживает то, что уже клонится к гибели, защищает обреченных и несостоятельных и благодаря поддержке беспомощным и обездоленным, которым позволяет жить, именно жизнь делает мрачным и неопределенным. Сочувствие решились называть добродетелью (в любой благородной морали это просто глупость) но и этого мало: его сделали основой и началом всех добродетелей, - правда (и этого не следует забывать), с точки зрения философии нигилистической, девиз на щите которой - отрицание жизни».

Основные идеи:

Поэтому Ницше выдвигает свою альтернативу: теорию сверхчеловека. Уже в первых своих книгах философ утверждает, что все великие достижения человечества - это работа великих личностей. Инертное большинство всего лишь разменная монета эволюции. Человечество по мнению Ницше должно непрерывно работать на появление великих людей.

Для того чтобы стать сверхчеловеком, необходимо изменить свое мировоззрение, посмотреть вокруг себя и увидеть, что мир людей достоин лишь презрения. Удалившись от мира, будущий сверхчеловек сосредотачивается на себе, на своих мыслях. Его дух проходит три этапа развития:

1 «Верблюд» - человек, нагруженный традициями, установками культуры и традициями предыдущих поколений.

2 «Лев» - человек, который отрицает себя как «верблюда», то есть абсолютно отказывается от всего того, от чего он зависит.

3 «Ребенок» - человек, открытый для всего нового, чистый лист, сам создает себе законы и управляет своей волей.

Основной характеристикой сверхчеловека является наличие у него воли к власти. Воля к власти представляет собой стремление к тому, чтобы быть выше всех, быть лучшим, подняться благодаря своему уму и таланту и господствовать над неполноценными людьми. Воля к власти правит миром и заставляет в борьбе доказывать свою силу и право на существование. Ницше идет еще дальше и разделяет людей на два типа, хозяев и рабов. Хозяева не обремененные моральными, бытовыми, религиозными ограничениями, они идут по жизни гордо и независимо, объективной морали нет, каждый принимает ту, которая ему подходит, а правильная - только мораль хозяев господствующая мораль. Навязанная рабами мораль, основанная на принципах равенства и свободы, а Ницше отрицает данные тезисы. Свобода должна принадлежать сильному, равенства тоже не существует: в зависимости от того, сколько жизненной силы заключено в людях они могут быть лучше или хуже, потому навязана нам справедливость - это ложь.

«Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, - канат над пропастью. В человеке ценно то, что он мост, а не цель».

Критика:

Чтобы увидеть основные угрозы философии Ницше, смоделируйте себе общество, к которому стремился философ. Мир разделен на рабов (иногда в книгах можно увидеть слово чернь) и хозяев. Масса только материал для возникновения сверхчеловека. Норм морали нет, каждый великий человек сам устанавливает мораль. Принципы равенства и свободы, как и сострадание, в обществе не приняты поскольку ослабляют благородные инстинкты. Единственным лейтмотивом великих личностей есть желание власти (силы). Не приведет ли это к новым Раскольниковых, которые будут думать тварь я дрожащая или право имею? Сторонники Ницше смогут упрекнуть мне, что идея личности - это определенный аристократический идеал благородного человека, который критически относится к себе, и является эталоном самосовершенствования. Но может ли быть большой личностью, человек без морали, добродетели и сострадания? Как человек полностью лишен моральных ориентиров, будет принимать судьбоносные решения? Может ли идеи морали и справедливости создавать только сверхчеловек? Или это когерентная теория?

Вывод:

После осмысления философии Ницше и прочтения его книг, я не могу согласиться с его философией. Она носит имплицитные угрозы для читателей, и может привести к неправильному пониманию. Гитлер тоже когда-то неправильно понял его философию и это привело к катастрофическим последствиям. Философия Ницше не выращивает великую личность для всего общества, не показывает, как приобретать добродетели, пути развития, и о том, как развивать идеи общего блага, не несет идей для человечества, потому что человечество здесь глина для будущего сверхчеловека. В его воображаемом обществе нет места для обычных людей, только для избранных.