Очень сложно, на самом деле, написать что-то внятное по поводу этой книги. Очень уж она жёсткая, жестокая и страшная. И плюс написана еще очень необычным языком. Иногда даже казалось, что это какой-то бесконечный поток сознания, нежели художественная литература. Причем поток сознания самых разных людей. Но всё-таки попробовать описать свои впечатления придётся. Книга того однозначно стОит.

Уже упоминала про язык написания произведения. Повторюсь. Считаю вообще это одним из главных плюсов книги. Язык такой тягучий, с очень яркими образами и терпким послевкусием. Сложно объяснить на пальцах свои впечатления об этом стиле и языке написания. Безусловно, это нужно читать, чтобы понять, о чем я говорю.

Совершенно безумное описание голодающих людей. И детей - что еще страшнее.

Очень любопытный контраст между природой и человеком. Тут Солнце, животные и природа играют очень немаловажную роль. Я бы даже сказала, что Солнце - одно из главных героев произведения. Некий грандиозный символ.

Ну и вообще, Иван Сергеевич, конечно, потрясающий писатель. Он настолько каждый раз для меня разный! И каждая новая книга как будто совсем другого автора. Совсем он не похож сам на себя от произведения к произведению. А прочитала я у него уже приличное количество книг.

Не знаю, кому смогла бы порекомендовать эту книгу. Наверное, только тем читателям, с которыми у нас полное взаимопонимание. Очень непростая литература. Но тут, в общем-то, всё понятно. Иван Сергеевич писал книгу под впечатлением от ареста, а потом и расстрела единственного сына, могилу которого он так никогда и не найдет... Да и сам он не понаслышке прочувствовал на себе этот жуткий голод, видел всё, что происходило с людьми в те страшные времена. А главное при этом не оскотинился и не стал черстветь сердцем. А ведь и мог бы. Не каждый человек в состоянии пройти через такие жуткие испытания и оставаться Человеком.

До чего же страшно, когда живые люди завидуют умершим...

Лучше теперь в земле, чем на земле...

К.С. Льюис своим творчеством дал огромный толчок всему христианству. Думаю, мы дальше увидим большое количество произведений, вдохновлённые им. Произведения Андрея Десницкого полны «конкретики» - историй о знакомых нам временах, городах… а окунувшись в книгу кажется и людях. Наверное именно поэтому истории филигранно касаются струн души и помогают увидеть себя в глазах других людей. Наверное, отличает их тот момент, что христианам хочется увидеть в них больше Христа - но учитывая что это художественное произведение для массового читателя Христос и предстаёт для большинства людей в таком свете. Рекомендую людям мыслящим и размышляющим.

Нет, все-таки со Шмелевым мне не по пути. Эта книга была последней надеждой. Ведь это совсем не похоже на знаменитые "Богомолье", "Лето Господне" и иже с ними, - говорили мне. "Прочтите это, если у вас хватит смелости", - вторил им Т. Манн.
И я наконец-то добралась, осмелилась. И...

И получила те же яйца, только со знаком минус. Там - все хорошо и благостно, точно так, как запомнили многие из эмигрантов. Тут - все плохо, черно, точно так, как запомнил автор.
Но Шмелев и в этой книге, и в последующих эмигрантских верен себе.
Щедро описывает он окружающую природу. Много, много мастерски написанных пейзажей. Только в этот раз недоброжелательны боги, умирает природа, голодает, мерзнет, гневается, сдувает ставших легкими людей в ямы и овраги.
Конечно, никуда не делись и умилительные персонажи - старики и дети. От обилия уменьшительных суффиксов иногда рябит в глазах и рот сводит оскоминой:

Вот плетешок на обрывчике - его работы. Пустой хлевок: давно проданы свинки, последнее хозяйство. "Одноножка" одна осталась - детям. Две девочки-голоножки возят на ниточках щепки - играют в пароходы. За окошком мальчик грозится сухою косточкой.

А добрый поступок татарина ближе к концу книги доводит лирического героя книги почти до исступления:

Нет, не это. Не табак, не мука, не грушки… — Небо! Небо пришло из тьмы! Небо, о Господи!.. Старый татарин послал… татарин…
Знаю я: с нами Бог! Хоть на один миг с нами. Из темного угла смотрит, из маленьких глаз татарина. Татарин привел Его! Это Он велит дождю сеять, огню — гореть. Вниди и в меня, Господи! Вниди в нас, Господи, в великое горе наше, и освети! Ты солнце вложил в сучок и его отдаешь солнцу… Ты все можешь! Не уходи от нас, Господи, останься. В дожде и в ночи пришел Ты с татарином, по грязи… Пребудь с нами до солнца!

Вот только сам он подобных чудес творить... не может? не хочет? Впрочем, не нам, земным плотским людям, понимать высшие смыслы. Он хоронит погибшую курочку:

И наложил камень, чтобы не вырыли собаки. Трещит плетень, глядит из-за плетня Яшка.
— Так лучше бы мне отдали!
Он прав, пожалуй. Не все ли равно теперь: земля или брюхо Яшки? Земля — лучше, земля покоит.

Утратил разом мальчик Яшка все уменьшительные суффиксы - брюхо у него, а земля-то подостойнее какого-то там брюха будет.
И, так же как всегда, понимающие читатели Шмелева все поймут, а приземленным и непонимающим - придется выслушать обличение:

Вы, сидящие в креслах мягких, может быть, улыбнетесь. Какая сентиментальность! Меня это нимало не огорчает. Курите свои сигары, швыряйте свои слова, гремучую воду жизни. Стекут они, как отброс, в клоаку. Я знаю, как ревниво глядитесь вы в трескучие рамки листов газетных, как жадно слушаете бумагу! Вижу в ваших глазах оловянное солнце, солнце мертвых. Никогда не вспыхнет оно, живое, как вспыхивало даже в моей Торпедке, совсем незнайке! Одно вам брошу: убили вы и мою Торпедку! Не поймете. Курите свои сигары.

И чем дальше в текст, тем больше ерничанья в этих громких надсадных обличениях. Имеет лирический герой право на это - голод, холод право это дает:

Эй, фотограф! бери в аппарат: картинка! Кто эти двое на краю балки? эти чучела человечьи? Не угадаешь, заморский зритель, в пиджаках, смокингах и визитках, бродящий беспечно по авеню, и штрассам, и стритам. Смотри, что за шикарная обувь… от Пиронэ, черт возьми! от поставщиков короля английского и президента французского, от самого черта в ступе! Туфли на докторе из веревочного половика, прохвачены проволокой от электрического звонка, а подошва из… кровельного железа!

И сидит приземленный и непонимающий "зритель", стыдливо уставясь на собственные домашние тапочки...

160 писем, первое - от 1 февраля 1830 года из Мюнхена адресовано Ф. Тиршу - немецкому ученому-эллинисту и касается политического треугольника Турция-Греция-Россия, а последнее - к дочери Анне , написанное в апреле 1873 года в Петербурге за несколько месяцев до смерти содержит вот такое признание:

...я убедился, что самое бесполезное в этом мире - это иметь на своей стороне разум.

Подбор писем в томе таков, что личная жизнь и литературное творчество Тютчева проходят как бы отдаленным фоном. Нам представлен Тютчев как человек, размышляющий о месте России в европейской политике , о ее ведущей роли в объединении славянских народов, об извечно враждебном отношении к ней ведущих европейских держав.

Нужна была эта с каждым днем все более явная враждебность, чтобы принудить нас углубиться в самих себя, чтобы заставить нас осознать себя. А для общества, так же как и для отдельной личности, - первое условие всякого прогресса есть самопознание. (из письма П. А. Вяземскому, 1848г.)

Мы ощущаем нарастающую угрозу войны в письмах конца сороковых-начала пятидесятых годов.

Россия опять одна перед всей враждебной Европой.

Английские военные корабли появляются в Балтийском море, тревожные вести о событиях в Крыму и наконец

подавляющее и ошеломляющее впечатление севастопольской катастрофы...наш ум, наш бедный человеческий ум захлебывается и тонет в потоках крови столь бесполезно пролитой...

Бесславный итог "чудовищной тупости" тридцатилетнего николаевского правления.
Новый император, торжества коронации, реформы, освобождение крестьян, свобода печати и цензура. Отголоски событий в Польше, парижская коммуна и франко-прусская война. Своеобразная политическая хроника сорока лет российской жизни глазами одного человека.

Есть и еще одно направление в эпистолярных размышлениях Тютчева.

Православная церковь, славянство и Россия - Россия, естественно включающая в свою собственную судьбу оба первые понятия.

Многие письма И. С. Аксакову и Ю. Ф. Самарину посвящены этим вопросам. Грустные замечания:

жизнь народная, жизнь историческая еще не проснулась в массах населения.

Отсутствие национального сознания характерно для нашей дипломатии.

Разве важна «страсть» только «революционного народа»? А мы-то что ж, не люди, что ли?

«Окаянные дни» - это дневники Бунина за 1918-19 годы, которые он писал и прятал во время Гражданской войны. Лет пять назад под впечатлением от «Темных аллей» прочитала всю его прозу, в том числе и разные мемуарные вещи. Тогда эти дневники оставили меня равнодушной, а сейчас, перечитав их, я не считаю Бунина положительным для себя персонажем, но и какой-то ненависти к нему не испытываю.

Мне кажется, что многие, кто так хает писателя за эти записи, не совсем верно понимают Бунина, поэтому выскажу непопулярное мнение.

Да, Бунин вполне однозначно выражает свою позицию в отношении событий тех дней, приходу к власти большевиков и людей их поддерживающих. Он с болью пишет об убийствах, самосуде, грабежах, упадке культуры. Еще вчерашние белогвардейцы «перекрашиваются», а люди в целом не понимают, что происходит, и к чему всё приведет. Тут стоит заметить, что Бунин дворянского происхождения, и если это не оправдывает его, то хотя бы позволяет понять. Кто-то видит в этих дневниках ненависть к простому народу, но это не так. Бунин любит русский народ, любит Россию, но, разумеется, в том смысле, в котором ее любят мыслители XIX века из высших сословий.

Московские записи - это, по сути, хроники. Описание того, что происходит на улицах, мнения людей, выписки из газет, слухи. В одесских же дневниках больше самого Бунина, его рассуждений. Мне кажется, что эта запись в полной мере подытоживает его мысли:

Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, - всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…

К творцам Серебряного века я отношусь холодно, поэтому тут Бунин не задел моих нежных чувств. Что касается ожидания немцев или вскользь упомянутых японцев, это сейчас мы знаем, что их «помощь» - наглая интервенция, но тогда-то люди просто надеялись, жили слухами, мечтали повернуть время вспять. Как и мы сейчас не можем объективно сказать, что у нас происходит «на самом деле», истину мы видим только спустя какое-то время.

Если подытожить, мы видим позицию «буржуя», который теряет всё, что ему было так дорого, всё, что он любил в своей родине и в своей жизни. Конечно, эти люди тоже имеют право ненавидеть большевиков, возмущаться «падению» страны, надеяться на чудо и спасение, ведь их жизнь рухнула в одночасье. Интересно посмотреть на мысли и чувства человека «белого». Да, Бунин не объективен, но кто же будет объективным в такой ситуации?

Читала книгу издательства Духовное преображение.
Уважение к автору, как к личности.
Но для меня оказалось, что книга ни о чем. Одна вода, никакой физики, лишь размышления о том, что есть вещи, которые нельзя объяснить научным путём, а раз нельзя (что ставит перед читателем вопрос: а как же это тогда, что же это?, ответ очевиден :), значит это Божественное, чудо.
Что по мне, так мир состоит из энергии. Воля, мысль - это тоже энергия. Интуиция, предчувствие, невидимые нити между близкими людьми.... Любовь - это тоже энергия. Прислушиваться к себе и к другим, чувствовать себя и других - это норма.

Пожалуй, я слишком многого ждала от книги, поэтому немного разочарована. В ней описывается очень тяжёлое время, голод, смерть, расстрелы, становление советской власти, безжалостное и бессмысленное, на крови и без хлеба.
Описывается эмоционально, глубоко, поэтично, с метафорами, душевное превалирует над пищеварительным.
Раза три за весь текст показывалась честная злость, но так и не выплыла наружу полностью. Шмелёв остается в коконе своих религиозных и культурных зажимов. Вроде бы противопоставляя человеческому, интеллигентному, в себе - животное начало в красной матросне.

Bот это — опыт! Дерзание вши бунтующей, пустоту в небесах кровяными глазками узревшей! И вот…

Вши потому и побеждают, в них бунт есть, агрессия. По-моему, духовный Шмелёв не видит, что здоровая агрессия - часть человеческого. И без неё не справиться.

Очень долго текст был жалостливо беспомощный, больной, страдающий, поэтически-мутный, голод, страх, дрожащая прозрачная человечность на пороге смерти. И вот наконец-то прорвалась что-то похожее на злость:

Тоскующие по взлетам, вы рукоплещете и готовы послать привет. Вы даете почетные интервью, восхищаясь и одобряя, извиняя великодушно частности, обязательно повторяя, что не ошибается только тот, кто… Ну, понятно. Ваши громкие имена, меченные счастливым роком, говорят всему миру, что все в порядке вещей. Благосклонные речи ваши наполняют сердца дерзателей, выдают им похвальный лист.
Невысока колокольня ваша: с нее не видно.

Дальше будут еще точные слова обвинения и равнодушным, и расстреливающим, и тем, кто боится до подлости. Но агрессия так и не вспенится на губах. Ведь, по Шмелёву, это признак бэлакуновцев. Интеллигентный человек хоронит своих мертвецов. Поэтому курочка, отнятая у ястреба, упокоится под надгробным камнем, а не станет бульоном. Там дети умирают, а ты курицу хоронишь. Друг она тебе. Сплошная человечность, ничего звериного. Да точно ли?..

У тебя нет самого главного стажа — не пролил ты ни капли родной крови! А у того имеется главный стаж: расстреливал по подвалам! За это у него и колбасы вдоволь, за это и с наганом ходит, и говорит с тобой властно!

Я так понимаю, что писатель настаивает на том, что противостоять вот этому кошмару можно только в духе Иисуса - непротивлением, подставлением другой щеки, принятием жребия, доживанием вместо выживания любым способом. Будет на то воля господня, так спасется человек, а нет - не трепыхайся, впитывай красоту окружающего мира.

А красота жива, несмотря на войны. Против красоты идёт красная чума, ломает, вырывает, сравнивает. А она жива всё равно. Красота спасёт мир? Не-а. Если тебя убивают, это должно злить - нормальная реакция психики. Красота поможет залечить раны, когда тебя убивать перестанут. Поэтому на все поэтические голодные размышления героя этой книги думалось только одно - разозлись!

Понимаю смысл романа, хороший смысл, согласна со многими оценками, актуальные мысли имеются. Но стиль дико тяжёлый, столько надлома и эмоций, теряется нить, получается какая-то каша вместо точного, злого, наблюдательного взгляда. Это мне в тексте Шмелева очень мешает. Там, где много божественного, исчезает человек.

Кстати, божественное и религиозное у автора не такое уж православное, как я опасалась. Я бы даже сказала, у него языческое представление о боге. Как о солнце. Красоте природы. О жизни, таящейся в виноградной косточке. Будет интересно познакомиться с развитием его воззрений на эту тему в других произведениях.

По жизни не получается быть вечно хорошей, иногда срываешься и потом сама в шоке от того монстра, который наорал на беззащитного ребёнка из-за какой-то ерунды, потому что именно эта ерунда стала последней каплей в чаше твоего терпения. А у ребёнка всё ещё сложнее - он взрывается вообще по любому поводу и высказывает свои эмоции бурно, с криками и истериками. Именно поэтому эта книга привлекла моё внимание.
Что начитать надо с себя, было понятно и до прочтения книги. Однако книга дала конкретные приёмы, подсказала способы, как гасить, переключать, минимизировать вспышки гнева. А главное, успокоила, что путь этот длинный - по щелчку пальца мягкой и пушистой не стать. Буду ошибаться сама, буду срываться, буду показывать дурной пример ребёнку, но понимая из-за чего это и с чем связано, смогу шаг за шагом меняться сама, показывать пример ребёнку и улучшать домашнюю атмосферу.
Тогда гнева в нашей жизни станет меньше, а любви, нежности, внимания и доброты друг к другу больше.