Мошенник, который стал автором детективов

Автор: Рэйчел Монро

В апреле прошлого года я получила странное электронное письмо от человека по имени Мэттью Кокс. «Я заключённый в Федеральном исправительном комплексе Коулмэн в штате Флорида, — писал он, — а также автор детективов, основанных на реальных событиях». Ему оставалось отбыть один год и он «пытается разработать основную часть работы, которая бы позволила мне выйти из тюрьмы с новой карьерой». Он приложил историю про сокамерника, который попался на запутанной валютной афере, надеясь, что я напишу об этом в The Atlantic.

«Это замечательно», — ответила я. Я не имела в виду валютную аферу, которая была слишком рутинной, на мой вкус, но именно направление Кокса. Он описывал себя как «бесчестного мошенника, пишущего про своих сокамерников детективные истории, пока сам он заключен в федеральной тюрьме». У меня ещё не было человека, который бы представил свою историю так удачно. Я ещё не была уверена, что это хорошая идея.

Путь Кокса в качестве автора детективов начался в бурные дни нового тысячелетия, когда казалось, что пузырь на рынке недвижимости может надуваться бесконечно. Кокс владел ипотечным бизнесом в Тампе, штат Флорида, и проворачивал темные делишки. «Брокер приходил и говорил — смотри, этот парень зарабатывает 65 000 долларов. Если бы он заработал 75 000 долларов, я бы мог бы выдать ему займ». И я говорил: принеси мне его W2S (американский аналог формы 2-НДФЛ — прим. пер.) и зарплатные чеки, и я подправлю здесь и там, — рассказал мне Кокс. — Я ненавижу использовать слово легкое мошенничество — в действительности нет никакой разницы — но по сравнению с тем, чем я впоследствии стал заниматься, оно было действительно лёгким».

В 2001-м, когда Коксу было 32, он подделал оценку, которую прислали человеку, чье имя он использовал. Тот, кого он оценивал, как оказалось, был бывшим заместителем шерифа. Вскоре Кокс предстал перед обвинением, и на федеральном уровне, и на уровне штата, за ипотечное мошенничество. Ему удалось избежать тюрьмы, но он лишился своей брокерской лицензии и был осуждён условно на 42 месяца.

Кокс отвлекал себя от проблем написанием романов. В триллерах, которые он любил читать, и в фильмах про ограбления, которые он любил смотреть, люди всегда играли с законом, видя, что это может сойти им с рук. В детстве Кокс страдал от дислексии; школьный психолог однажды сказал ему, что он, возможно, будет строителем, что ему не получить работу, связанную с мозгом. Во взрослом возрасте его рост 168 сантиметров мешал ему занять место в социальной пирамиде мачо южной Флориды. Но в тех историях развязность и здравый смысл ценились больше всего. «Я помню, что думал: если Джон Гришэм может писать про юристов и делать это весело и увлекательно, может, я могу написать про ипотечных брокеров», — говорил он.

В «Партнерах», которые не были опубликованы, молодой, уверенный ипотечный брокер из Тампы по имени Кристиан Лок начинает махинации с цифрами, что приводит к уклонению от уплаты налогов, сетевому и банковскому мошенничеству. Имея проблемы с федералами и гангстерами, Лок сбегает на Каймановы острова на круизном лайнере.

Пока Кокс писал роман, его долги накапливались. Он продал свой ипотечный бизнес другу, который нанял его как консультанта. Но его доходы резко упали, и он должен был несколько тысяч долларов в качестве алиментов для своего сына. (Он развелся с женой как раз перед тем, как его поймали.) Правильной вещью было бы объявить банкротство и переехать к родителям, попутно подыскивая легальные способы заработка. Вместо этого Кокс начал вести себя как протагонист собственного романа, удваивая мошенничество. Он начал придумывать заемщиков.

Кокс приходил в офис социальной защиты, играя роль невыспавшегося новоиспеченного отца. «Мой сын родился 10 месяцев назад, дома, вместе с акушеркой, а педиатр не заполнял никаких бумаг», — рассказывал он клерку, извиняясь. Затем он давал свидетельство о рождении и прививочный сертификат — разумеется, оба были поддельными; Кокс ходил в художественную школу и показал себя искусным подделывателем документов. Он веселил себя, придумывая имена ненастоящим детям: Брэндон Грин, Джеймс Редд, Майкл Уайт, Ли Блэк. Со свежевыпущенными номерами социальной защиты он начал выписывать кредитные карты. Шесть месяцев спустя он имел идеального синтетического человека с кредитным рейтингом 750. Он арендовал почтовые ящики и жонглировал с полудюжиной телефонов. Он создавал ненастоящие компании, чтобы выдавать ненастоящим людям ненастоящие зарплатные чеки. Он даже придумал свои собственные банки — банк Йбор, южный обменный банк Кларксвилла — чтобы подтвердить активы на несуществующих счетах. Кокс говорит, что по крайней мере дюжина его коллег в разной степени знала, чем он занимался, но пока деньги шли рекой, они не обращали внимания. Некоторые даже присоединились.

Иллюстрации к этой статье — придуманные рендеры, а не настоящие книги.
Иллюстрация: Мендельсунд/Мандей, рендер фотографии: Патрик Уайт

Кокс придумал прибыльный шаблон для своих схем. «Мистер Грин» покупает собственность в обветшалой части города. Кокс создает фальшивых оценщиков, чтобы удвоить ее стоимость и брать кредиты согласно придуманной стоимости. Через несколько месяцев, когда он приостановит платежи, начнут звонить коллекторы. Он находит газетную статью про автокатастрофу и перепечатывает ее, меняя имя настоящей жертвы на Грина. После он посылает статью в банк вместе с письмом от фальшивой сестры: «Мой брат, Брэндон Грин, в коме и может никогда не проснуться». Банк обычно сдается и лишает себя права выкупа заложенного имущества. Кокс и его сообщники повторили аферу несколько десятков раз; в конце концов его бизнес был ответствен за 12 миллионов долларов в безнадежных кредитах.

Женщина, которая работала с Коксом и стала соучастницей, вспоминает его как очаровательного и высокомерного; мотивированного не деньгами, а желанием обхитрить систему. «Он был действительно влюблен в придумывание историй. То, как он говорил о вещах, мы как будто жили в фильме», — рассказала она мне. Его непорядочность в бизнесе не распространялась на личную жизнь, сказала она, он не лгал про свое прошлое и не хвастался своими достижениями. «Он был довольно искренним в этом плане, — рассказала одна из его бывших. — И это было не про деньги, потому что он легко бы их раздал. Он говорил, что собирается доказать миру, что он лучше, чем все думают».

Это было хорошее время, чтобы заниматься мошенничеством, все было воздушным и раздутым, и оценки было невозможно точно определить. Кокс познакомился с членами городского совета и другими ВИПами Тампы, даже продолжая зарабатывать деньги на мошеннических ипотеках. Не нужно было глубоко копать, чтобы раскрыть обман Кокса; по крайней мере три раза, говорит он, ипотечные андеррайтеры выясняли это, но они отступали, когда их брали в долю: «Они приостановят тебя, затем ты пригласишь андеррайтера на ланч, пришлешь менеджеру несколько подарочных карт, и они уберут приостановление. Вы знаете, что я посылал мошеннические займы. Вы знаете про несколько миллионов в безнадежных кредитах. Но они со временем принимали ложь и начинали посылать нам кредиты снова. Так ты ощущаешь, будто все связаны с этим».

В декабре 2003 Коксу сообщили, что федеральные агенты и местный репортёр стали задавать вопросы о нем. Он решил уйти в бега вместе со своей девушкой, с которой познакомился несколько недель назад, Ребеккой Хаук. Они жили под вымышленными именами в течение нескольких лет, проворачивая схемы с недвижимостью в Атланте; Таллахасси, и Колумбии, Южная Каролина, сбегая из города каждый раз, когда они подозревали, что на них вышли. Они использовали фальшивые имена даже тогда, когда они были одни, даже посреди ссор.

В бегах они порой находили, что проще украсть личности настоящих людей, чем выдумывать вымышленные. Кокс размещал объявления в газете — ДОСТУПНА ЖИЛИЩНАЯ ИПОТЕКА. ХОРОШАЯ/ПЛОХАЯ КРЕДИТНАЯ ИСТОРИЯ НЕ ВАЖНА. Было поразительно, сколько людей было готово выдать информацию о себе незнакомцу по телефону. Кокс также притворялся работником Красного Креста, проводящим опрос, и крал личности бездомных. Он использовал полученную информацию, чтобы получить копии карточек регистрации избирателей, свидетельств о рождении и карт социальной защиты, которые он использовал, чтобы сделать водительские удостоверения и паспорта для оформления жилищных займов на их имена. Кокс убеждал себя тем, что по-настоящему он никому не вредил. Разве не для такого существовало титульное страхование? В ранние 2000-е ипотечное мошенничество было самой быстрорастущей формой преступления среди белых воротничков, и было легко сделать вид, что все участники были жадными игроками в жадной игре.

Кокс вырос в семье со стремлением к высшему классу; его отец был страховым менеджером, который всегда водил текущую модель BMW. Он усвоил урок, что есть правильное место для покупки костюма на заказ (Wolf brothers) и неправильное (где-либо еще). Кокс тратил свои деньги на пересадку волос, подтяжку лица, липосакцию, Audi, отдых на Ямайке, несколько часов Rolex. Хаук получила увеличение груди, липосакцию, дизайнерские сумочки. «Мошенничество в бегах — это не полная занятость, — рассказал мне Кокс. — Ты работаешь пять или десять часов в неделю, проворачивая какое-нибудь дельце, и твоя жизнь превращается в скалолазание, скайдайвинг и поездки на отдых».

Но в 2005 году секретная служба — агентство, ответственное за целостность американской финансовой инфраструктуры — прижало Кокса и Хаук. В Хьюстоне, после ещё одной ссоры, пара рассталась. Она взяла сумку, полную наличных, и поступила в косметологическую школу под фальшивым именем, надеясь на новую жизнь. Год спустя она укладывала волосы манекену, когда пять агентов секретной службы пришли ее арестовать. Она признала вину в ипотечном и банковском мошенничестве по предварительному сговору. Кокс был осужден заочно 42 присяжными за кражу личных данных при отягчающих обстоятельствах, отмывании денег и различных формах мошенничества. «Объем, сложность и низость мошенничеств Кокса поражает воображение», — позже напишет судья.

Мэттью Кокс и Ребекка Хаук, его девушка и сообщница, были арестованы в 2006-м
Полицейский департамент Тампы

В ноябре 2006-го Кокс стоял в книжном магазине в Нэшвилле вместе со своей недавней девушкой, читая статью про самого себя в журнале Fortune. Она называла Кокса и Хаук «Бонни и Клайдом ипотечного мошенничества», описывала Кокса «мастерским мошенником» и обстоятельно рассматривала его и Хаук «шестиштатовый криминальный кутеж». Пока он читал, история становилась все отвратительнее. Одна из тех, чью личность он украл, Тереза Найт, была описана как «прикованный к инвалидной коляске бывший офисный менеджер». О другой жертве было написано: «Сокрушен навалившимися испытаниями». Пара с больным ребенком хотела продать свой дом, чтобы переехать поближе к месту госпитализации их сына, но вместо этого они завязли в правовом и финансовом кошмаре, созданным Коксом, и им пришлось нанять адвокатов, чтобы разобраться с запутавшимся титулом.

Девушка Кокса обстреливала его недобрыми взглядами, пока листала страницы. «Я понятия не имел, что та леди была на инвалидной коляске. Я никогда не встречался с ней!» — возразил он. Как только он услышал себя, то понял, что это было слабое оправдание.

Вскоре кто-то узнал Кокса из списка самых разыскиваемых преступников и дал наводку; его арестовали 16 ноября. Год спустя его осудили на 26 лет в федеральной тюрьме. Его адвокат тоже плакал. Бриджет Браун, одна из жертв Кокса, была удивлена строгостью наказания. «Учитывая приговоры, которые мы слышим за насильственные действия, оно кажется высоким. Но меня это устраивает, — рассказала она мне. — Я услышала все истории других людей, которых он обманул. Мы были больше всего расстроены, когда он заявил, что преступления были без жертв».

Будучи в бегах, Кокс и Хаук любили смотреть ТВ шоу про разработку преступных операций под названием «Зачинщики». «Когда-нибудь и меня будут показывать по этой программе», — однажды пошутил Кокс. Хаук закатила глаза: «Ты же понимаешь, что все эти парни в тюрьме, правда?»

История Кокса оказалась привлекательной для телевидения: и «Дата», и «Американская жадность» сделали эпизоды про него после ареста. Что произошло дальше — коллапс американского рынка жилья и частичный коллапс американской и мировой экономик — были слишком громоздкими для рассказа, одна с громадными институциональными злодеями. Преступления Кокса было легко засунуть в 45 динамичных минут. Плюс, плохого парня поймали и дали изрядный приговор.

Кокса отправили в федеральное исправительное учреждение Коулмэн, в 70 милях северо-восточнее Тампы, где сокамерники уверили его, что их условия не так плохи, по крайней мере, по сравнению с тюрьмой штата: не все охранники были садистами, и по праздникам давали мороженое. Это не успокоило Кокса. «Я был глубоко расстроен, — рассказал он мне. — Я всегда был человеком дела».

Снаружи ипотечная индустрия находилась в состоянии свободного падения. Флорида прошла путь от 80 000 лицензированных ипотечных брокеров до 4 000 всего лишь за несколько лет. Кокс встретился с агентом ФБР и выдал информацию про липовых агентов недвижимости, оценщиков и титульных агентов. Он рыскал по документам, показывая те, которые выглядели фальшивыми. «Посмотрите на 1-ю и 7-ю, — советовал он. — Если некоторые чётче других, это индикатор того, что некоторые части документа копировались несколько раз».

Кокс также был знаком с Россом Рибэком, который работал агентом для скандальных радиоведущих и помогал продюсировать радиопрограммы с официантками Hooters и экстрасенсом Гари Пайви. Рибэк рассказал Коксу, что он может продать его мемуары, или даже заполучить права на экранизацию.

Кокс внимательно изучал «Шаг за шагом: пишем нонфикшен» и другие книги по искусству написания мемуаров. Через несколько месяцев он уже имел набросок, готовый к отправке Рибэку, в котором он подробно описал свои схемы, свои искусные методы для создания синтетических людей, все свои промахи, которые он совершил, будучи в бегах. Его волновало качество письма, но он был уверен, что у него хотя бы была отличная история.

«Это отличная история, — вспоминает Кокс слова Рибэка, когда он позвонил несколько дней спустя. (Рибэк умер в 2017-м.) — Но в конце, когда тебя приговорили к 26 годам, —продолжил Рибэк, — я подумал: Прекрасно! К черту его. Вы выглядите полным социопатом». Здесь нет ни самоанализа, жаловался Рибэк, ни проблеска психологических мотивов, почему Кокс совершил ипотечные мошенничества на миллионы долларов.

Иллюстрация: Мендельсунд/Мандей, рендер фотографии: Патрик Уайт

Это был непростой отзыв для принятия. Кокс в действительности никогда не думал, почему он совершал свои преступления. Он начал описывать события из своей ранней жизни, пытаясь лучше понять себя.

Он долго размышлял о своем отце. «Он не был жестоким. Он был унижающим», — рассказал мне Кокс. Он также был алкоголиком, тратящим большие деньги, чтобы выставить себя важной шишкой. Из-за трудностей в обучении, считает Кокс, его родители никогда не надеялись, что тот закончит школу. Однажды, когда он позвонил своей матери из Коулмэна, он упомянул, что является репетитором к тестам GED (тесты по общему образованию, альтернатива школьному аттестату — прим. пер.) для других заключённых. Он услышал, что отец вставил на заднем фоне: «Но он даже читать не может!» Годы, когда он имел успешный ипотечный бизнес, были «первым разом, когда родители действительно мной гордились», — сказал Кокс.

Переложить все это на бумагу было уже не таким веселым занятием, как излагать свои подвиги. Иногда Кокс заставал себя плачущим во время письма. Все это не оправдывало весь ущерб, что он нанес, и он больше жалел себя, чем своих жертв. Но его история стала нести больше смысла.

Кокс знал, что он не единственный с отличной историей в Коулмэне. Тюрьмы с нестрогим режимом содержали в основном ненасильственных правонарушителей; в грязном холле можно было заметить белых воротничков, перевозчиков наркотиков и отмывателей денег. Здесь были провизор и глава картеля. Здесь был Эфраим Дивероли, чья история трансформации из укурыша, бросившего школу, в международного торговца оружием была описана в Rolling Stone, и превратилась в фильм «Парни со стволами», где в главных ролях снялись Брэдли Купер и Джона Хилл. Здесь был Маркус Шринкер, коррумпированный финансовый советник, который стал широко известен за попытку сфальсифицировать собственную смерть, прыгнув с парашютом перед тем, как самолет разбился.

По настоянию Рибэка, он взялся за второй писательский проект: соавторство мемуаров Дивероли. Опубликованная самостоятельно, «Однажды торговец оружием» стала субъектом длительных тюремных тяжб среди всех троих: Кокс судился с Дивероли и Рибэком, Рибэк и Дивероли судились с Коксом; все трое судились с Warner Bros. (Иски против Warner Bros. были прекращены.) Кокс считал, что Рибэк хотел использовать книгу Дивероли — которая вышла за несколько месяцев до выхода «Парней со стволами» — как предлог для исков о нарушении авторских прав, надеясь на хорошие отступные от компании-постановщика.

Для Кокса карьера писателя стала способом сотворить себя заново. Если Рибэк может продать одну из его книг, Кокс может описать себя как нечто отличное от осужденного преступника. «Я знаю, что я просто какое-то отребье в тюрьме, — рассказал он мне, — но я отребье в тюрьме, которое стало публикуемым автором».

Когда прошел слух, что в камере B4 сидит писатель, другие парни стали подходить к Коксу во дворе, упрашивая его рассказать их историю или историю их друга. Более тщеславные заключённые, те, которые видели себя как источник вдохновения для высокобюджетного триллера, видели разговор с Коксом как возможность вынести свою историю отсюда. Другие хотели разоблачить коррупцию в части отдела по борьбе с наркотиками, или генерального прокурора, или темные делишки партнёра. Рассказ своих историй занятому слушателю разрушил монотонное существование в тюрьме; они также получали удовлетворение от упорядочивания своего живого рассказа в книгу. Вскоре Кокс имел лист ожидания, в котором значилось более дюжины имен. Он нашел нишу в стенах самого большого федерального тюремного комплекса в стране. Здесь были тюремные адвокаты и тюремные персональные шеф-повара; он стал тюремным автором детективов.

Услуги Кокса были достаточно востребованы, чтобы у него был выбор темы. В частности, он не был заинтересован в рассказе наркотической саги. «Их пруд пруди», — сказал он. Если же была уникальная точка зрения или элемент неожиданности, «то этого было недостаточно, чтобы потратить три месяца». Бизнес-магнат, который попытался создать самую большую в мире частную армию? Определенно, он мог бы с этим поработать. Тюремный адвокат, который случайно раскрыл неудачное убийство картеля? Это была та история, которую он хотел бы рассказать.

Кокс ожидал, что его субъекты будут встречаться с ним несколько раз в неделю для интервью; по его оценкам, он провел по крайней мере 100 часов, разговаривая с каждым человеком, о котором он писал. В конце концов, у него было достаточно времени. Они встречались в библиотеке, или в тюремном дворе, или в столовке за картофельными шариками, и Кокс задавал уточняющие вопросы, записывая наброски в собственную версию репортерского блокнота: связка отрывных листов, сшитых с прямоугольным листом картона.

Кокс знал, что его истории будут работать, только если читатели смогут идентифицировать себя с субъектом, что означало, что они должны быть притягательными, даже если они совершили плохие вещи. Частично по этой причине, частично потому что он брезговал насилием, он избегал писать про убийц.

«Вы ищете симпатичного персонажа, но выбор не так уж велик, — говорит Кокс. — Вы ищете того, кто во что-то вляпался, или того, у кого была черная полоса в жизни». Его субъекты обычно с нетерпением рассказывали о своих подвигах, но он также заставлял их покопаться в раннем периоде жизни, когда они были бездомными подростками, живущими на улицах Майами, или боролись с маниакальной депрессией.

В определенный момент интервью Кокс чувствовал возрастающее чувство удовольствия, когда сюжетный костяк становится связным. «Эти парни не выходят из чрева преступниками. Обычно ты можешь выделить что-то, какой-то катализатор. Ты начинаешь прислушиваться к этому. Как, например, отношения с моим отцом. Пока я не начал обращать на это пристальное внимание, я не видел это в таком ключе, но все остальные в моей жизни видели. Ты так близок к этому, что не замечаешь».

Кокс знал, что некоторые из его интервьюируемых могут приукрашивать свои рассказы — «в такой среде немногие преуменьшат свои мошенничества», — поэтому он прилежно проверял факты. Он полагался на официальные документы, которые обеспечивались через закон о свободе информации, позволяющий любому запрашивать правительственные документы. Он просил обвинительные заключения, полицейские отчёты, записи судов и протоколы допросов. Некоторые из субъектов Кокса и не подозревали, что их телефон был на прослушке, или что подельник сдал их, пока Кокс не достал документы и не соединил их вместе. Его исследование помогло по крайней мере одному заключенному обжаловать приговор, после того, как запрошенные документы подкрепили довод о том, что обвинение утаило ключевые доказательства на суде.

Быть писателем в тюрьме — это множество неудобств. Кокс мог совершать телефонные интервью только в 15-минутные промежутки, что позволяла тюремная система, и только если собеседник позволял оплатить звонок за свой счёт. За информацией, которой он не мог получить через запросы, он обращался к матери сокамерника, которая работала как его добровольная машинистка/ассистент в расследовании снаружи. «Я быстро печатаю, и к тому же на пенсии, так что у меня на полно времени», — рассказала мне Хильда Раусини. Кокс посылал ей по одной главе для печати, и Раусини ждала в нетерпении, что произойдет дальше.

Иллюстрация: Мендельсунд/Мандей, рендер фотографии: Патрик Уайт

Ранние работы Кокса были неровны и тяжеловесны, но с годами он становился более опытным писателем, лучше в придании своим историям раскрывающих деталей и тонкой иронии. Он продал одну книгу традиционному издателю. «Поколение Окси: От Школьных Рестлеров до Шишек Рынка Обезболивающих» имела разочаровывающие продажи; тяжело быть публичным, находясь в тюрьме. Но Кокс многое понимал в изучении рынка, и выявил всем известную тайну про издательское дело: все больше и больше писательских карьер развивалось благодаря Голливуду. Во времена, когда стриминговые платформы производят огромное количество оригинальных программ — один Netflix потратил 12 миллиардов долларов на контент в прошлом году, большинство из которого — оригинальный, — индустрия голодна до свежей интеллектуальной собственности. И такая щедрость означает, что некоторые писатели получат солидные гонорары за истории, которые фокусируются на ограблении, или разводе, или мошенничестве, или схеме. Пока ставки фрилансеров снижаются, а рабочие места сокращаются, продажа историй на телевидение стала для многих писателей гарантом финансовой независимости (включая меня). Некоторые продюсеры преимущественно работают по такой формуле: находят безбашенную правдивую историю, защищающую права определенных групп, и затем нанимают журналистов для написания статьи в журнале, в надежде, что она станет вирусной, что разожжет торговую войну за права на фильм или тв-адаптацию, и они получат свою долю со сделки. В прошлом году по схожему сценарию развивались события со статьей из Daily Beast, права на которую были выкуплены за рекордные 1 миллион долларов.

Кокс попытался сделать так же, хоть он и был аутсайдером среди СМИ. Он просил своих субъектов подписать контракты, дарующие ему права на их историю, и 50 процентов с доходов будущих фильмов или телевизионных адаптаций. Затем он писал авторам журналов, посылая им краткое изложение историй своих субъектов и обещание дать доступ к своим материалам расследования. Он знал, что доверие к нему под вопросом, поэтому он сопровождал все пачками документов. (Это же сделал Кокс, когда связался со мной в прошлом году насчет мошенничества с торговлей валюты.) Гай Лоусон, автор бестселлеров из списка New York Times, написал про одного из субъектов Кокса для Rolling Stones. Дэви Ротбарт, один из авторов This American Life, сделал подкаст с Коксом.

В работе, определенно, был элемент спешки. Но Кокс говорит, что у него также начался сдвиг в понимании самого себя. Послушав клише других парней — что они не в чем ни виноваты, что люди, у которых они украли, могли позволить себе принять такой удар, — он пересмотрел свои собственные увертки и оправдания. «Сейчас я понимаю больше, — сказал Кокс во время слушания по сокращению срока в 2013, — и я сразу подумал: парень, он так просто оправдывает себя». Иногда, когда он думал над своим прошлым, то качал головой: «Что за засранец». Он начал прикладывать сознательные усилия, чтобы слушать внимательнее, сфокусироваться на других людях.

Погружение в истории других заключённых может быть эмоционально сложным. В апреле 2018 он начал писать про преступника — белого воротничка из города Бока-Ратон по имени Джо Виталe. Витале обманывал инвесторов, обещая им немыслимые доходы, и тратил деньги в стрипклубах и на спорткары. «Его история о том, что он просто жадный подонок, если честно», — сказал Кокс.

Даже так, Кокс хотел побольше услышать про определенный инцидент в жизни субъекта, тот, который все не мог вылететь из головы Витале. Он включал его друга и партнёра, Фрэнка Нуццо, который умер от передозировки в октябре 2016-го. Через несколько недель после попадания в тюрьму Витале рассказал Коксу, что он подслушал тюремного парикмахера, болтавшего про свои преступные деяния, пока тот стриг сокамерника Витале. Детали одной из историй привлекли внимание Витале. Из них следовало, что парикмахер и Витале имели общих знакомых, и — что более тревожно — парикмахер присутствовал при смерти Нуццо. Витале не подал виду, что знал Нуццо; вместо этого он сделал ставку на совместные тренировки и встречи за столом, обмениваясь историями, в попытке извлечь информацию. В конце концов, сказал Витале, парикмахер признался, что дал Нуццо «горячий удар» — смертельную дозу наркотиков — перед тем, как ограбить его. Витале сказал, что рассказал адвокату про признание парикмахера, но тот посоветовал ему помалкивать.

Через несколько недель после того, как Витале рассказал Коксу свою историю, другой заключённый показался в камере Кокса. «Ты должен сходить проверить Витале», — сказал он. Кокс застал Витале рыдающим в своей камере. У него была трудная групповая сессия терапии по избавлению зависимости от наркотиков; он слушал, как кто-то читал вслух письмо от своего отца, как зависимость сына развалила семью на части. «Я догадываюсь, что [Кокс] слышал, как я принял письмо близко к сердцу, — рассказал мне Витале по телефону. — Я размышлял над теми вещами, что осознанно сделал неправильно — не по ошибке, я осознанно совершал неверные решения, из-за своей жадности».

«Это не тот парень, который плачет. Это крутой парень, — сказал Кокс. — Это мужчина из мужчин — у него быстрые машины, красивые девушки. И он сломался, не мог перестать плакать. Он кричал; я кричал. Это ужасно. И он начинает говорить о том, как тот парень, его друг, был убит, а он ничего не сделал». Кокс сказал, что еще не поздно: «Давай напишем гребаное письмо». Это был драматичный момент; это также был хороший материал. Кокс все записал.

Когда Витале позвонил мне из Коулмэна, он старался не говорить слишком открыто, из-за других заключенных, про информацию, которую он предоставил правоохранителям. «Такие вещи не одобряются здесь», — написал он в электронном письме. Но он сообщил, что поговорил с детективом, и офис шерифа начал повторное расследование смерти Нуццо. То, что Кокс написал его историю, было «освобождающим», рассказал он мне. «У меня был чистый взгляд на все, что я совершил».

Кокс закончил свою историю о Витале на надеющейся ноте, подразумевая, что информация, которую дал Витале властям, послужит поворотной точкой в этом деле. Но офис шерифа закрыл повторное расследование, не привнеся изменений. «Вскрытие и доказательства на месте преступления свидетельствовали о передозировке, — написал детектив. — Не было выявлено следов других травм или насилия».

На слушании по сокращению тюремного срока в 2013 году государственный защитник сказал, что Кокс «дал правительству больше информации, чем любое другое дело, что он имел за 20 лет». Он сотрудничал с ФБР; дал интервью газетам насчет сделок с коррумпированными членами городского совета Тампы; и посодействовал курсу о мошенничествах, который использовался, чтобы помочь ипотечным брокерам и кредитным экспертам замечать преступную активность. Коксу сняли 12 лет со срока заключения, и он был отправлен в реабилитационный центр в том же году, проведя за решеткой больше десятка лет.

Этой зимой я впервые встретилась с Коксом в спортзале, чей владелец, его давний друг, нанял его, чтобы использовать художественное образование Кокса для рисования фресок. Мы разговаривали перед полузавершенной картиной во всю стену, изображающей накачанных горилл, рычащих друг на друга, с брошенными штангами у их ног. Кокс маленького роста, но мускулист, с ярко-белыми зубами и нервной атмосферой угождения. После выхода из тюрьмы Кокс рассказал мне, что он надеется использовать навыки, на которые он полагался, совершая ипотечные мошенничества — дар рассказчика, предельное внимание к документам, способность терпеливо распутывать комплексные системы, и знакомство с подпольем, — что они сослужат ему хорошую службу в карьере писателя.

В настоящее время его писательская карьера еще не стала прибыльной, но он хочет в конечном итоге сделать ее основной работой. «Мэтт всегда думает о том, как что-нибудь сделать, — рассказала одна из его бывших. — Через несколько лет он снова разбогатеет». (Кокс должен 6 миллионов долларов в качестве возмещения ущерба, и часть его доходов уходит его жертвам; самый большой кусок отложен для ипотечных компаний и банков, которые он обманул.)

Кокс был любезным субъектом — предложил встретиться еще, пока он отбывал срок в Коулмэне, потому что тюрьма послужит драматичным окружением для нашего интервью; выделял те части судебных документов, которые я бы посчитала интересными — так что я почувствовала собственную уверенность в моих репортерских маневрах, моих острых вопросах, моего голода до кратких, емких цитат. Мы оба были участниками экономики, основанной на преступлениях, и у каждого были собственные причины, чтобы история получилась успешной.

Иллюстрации к этой статье — придуманные рендеры, а не настоящие книги.
Иллюстрация: Мендельсунд/Мандей, рендер фотографии: Патрик Уайт

У Кокса был инстинкт на нахождение «мыльных пузырей»; возможно, он нашел еще один. Истории по мотивам настоящих преступлений делают мир понятнее, сводя хаос к аккуратной сюжетной линии с ярко обозначенным преступником. В этот период национальной нестабильности неудивительно, что публика жаждет историй, которые усилят напряжение перед тем, как его снять. Некоторые такие подкасты имеют десятки миллионов слушателей, кабельный канал Investigation Discovery привлек больше зрителей, чем CNN в прошлом году. «Все эти девушки на YouTube, которые делают почти что 45-минутные видео про свои любимые подкасты про преступления», — рассказал мне Кокс с широко раскрытыми глазами. Он полагает, что это увлечение продолжится, и что эта же публика захочет услышать от преступников их версию событий.

Кокс был также озабочен тем, как я его изображу, но он также осознает, сколько субъекты имеют контроля над тем, как писатель обращается с материалом их жизни. «Эта статья, о которой я очень волнуюсь — я чувствую, что это будет первой вещью, которая не изобразит меня как полного подонка, — сказал он. — Вы знаете, сколько белых воротничков выходит из тюрем, и первая вещь, что они хотят сделать, это похоронить все? Я не вижу проблемы в том, чтобы сказать: "Да, я сделал это. То, что я сотворил, осталось в тюрьме, и вот чем я занимаюсь сейчас". Итак, совершал ли я ошибки? Я совершил кучу ошибок. Дело в том, что я не собираюсь бежать от этого. Я не собираюсь так поступать».

Это был неловкий момент разговора, и я покинула Флориду в неуверенности, как поступить с Коксом. Позже я позвонила его бывшей коллеге и сообщнице. Они снова заговорили по телефону спустя более десяти лет без связи. Она была осторожно оптимистичной. «Он погружен в себя — это все еще при нем. Но он определенно не тот, кого я знала. Тюрьма действительно ужасна, и если позволить ей изменить тебя, то она это сделает. Я думаю, что заключение во многом смирило его, — сказала она. — До какой степени? Я думаю, только время покажет».

Я размышляла, где же я совершила ошибку в поиске истинного «я» Кокса. В конце концов, он всегда жил, как будто играл персонажа в кино; успешный ипотечный брокер; хитрый преступник. В тюрьме он нашел для себя новый нарратив, реформированный рассказчик правды. Пока он был в Коулмэне, эта роль давала ему ощущение смысла, не считая престижа, которого он жаждал. К чему это приведет, зависит от того, какие истории будут покупать люди снаружи.

Сейчас Кокс много думает о Фрэнке Абигнейле, мошеннике, отсидевшем пять лет за различные преступления, и ставшим советником по мошенничествам для ФБР. Его мемуары «Поймай меня, если сможешь» стали бестселлером; Леонардо ДиКаприо сыграл его в киноадаптации. Это выглядело как идеальный исход: богатые и уважаемые зарабатывают на стороне закона. Этот сюжет Кокс написал бы для себя, если бы все было в его власти. «Для меня это история искупления. Она про парня, попавшего в тюрьму — ладно, он плохой парень. Но он попадает в тюрьму и делает правильные вещи. И это то, чем я собираюсь заняться сейчас».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ