Социальная фантастика — цитаты из книг — стр. 3

Как я тебя люблю? Люблю без меры. До глубины души, до всех ее высот… До нужд обыденных, до самых первых, как солнце и свеча, простых забот… Люблю любовью всех моих святых, меня покинувших, и вздохом каждым…

Я давно заметила одну особенность – многие чиновники средней руки обожают философствовать вслух. Они точно ждут слушателя, и стоит тебе только появиться, как чиновник начинает рассуждать про смысл бытия, предназначение человека и тяжелый крест, причем это всегда заканчивается непременной жалобой на скудное содержание.

Любовь и желание находятся в симбиотической связи, то есть одно не может существовать без другого. Желание — враг покоя; желание — болезнь, воспаленное состояние сознания.

Они посадили за решётку Юхана Сверда и его главных подельников по партии. А остальные? Врачи? Полицейские? Руководство университетов? Как они будут отмываться? Наверняка далеко не все разделяли идеи Сверда. Обычная история - хотели выслужиться.

Пятьсот тысяч... А на кой ляд мне эти пятьсот тысяч? Бар я на них покупать собираюсь, что ли? Деньги нужны, чтобы о них не думать. Это правильно.

Если хотите именовать войну настоящим именем, зовите ее развлечением, мы теперь телешоу для остального мира.

Часы в фитнес-зале - слошь и рядом потерянные часы. Люди могли бы провести эти часы дома и попытаться спасти пошатнувшиеся семейные отношения. Сколько пакетиков с субботними карамельками недополучили дети? Взамен им обещают долгую жизнь... А нужна ли им она, эта долгая жизнь? Отсутствие смерти - ещё не жизнь.

Гриша Рыкова привыкла к смерти. Притом ко всякой - насильственной, ритуальной, случайной, непреднаме-ренной, запланированной и даже массовой. Рыкову пугают только последствия смерти - бессовестно наживающиеся на горе ритуальщики, бабки-плакальщицы, гроб, который должен простоять дома открытым три дня, крест над могилой с…

Я боюсь услышать ответ Гейла, но все равно спрашиваю: — Как думаешь, почему он это сделал? — Возможно, его пытали. Или просто убедили. Но мне кажется, Пит пошел с ними на сделку, чтобы спасти тебя. Он призывает к перемирию, а Сноу позволяет ему представить дело так, будто ты запутавшаяся беременная девушка и мятежники…

С барбитуратами ситуация просто катастрофическая, их не поставляют скоро уж год, приходится компенсировать их отсутствие повышением норм выработки, потому что если не повышать нормы, то рабочие начинают собираться в бараках и рассуждать вслух.

Пит — жив и здоров! И он защищает меня перед Капитолием. А сам, похоже, с ним сотрудничает, раз призывает к перемирию. Да, конечно, он говорил так, будто осуждает обе стороны, но сейчас, пока преимущества у повстанцев столь незначительны, перемирие может означать только одно — все станет как прежде. Или хуже.

Ага: равномерно, повсюду! Вот тут она самая и есть — энтропия, психологическая энтропия. Тебе, математику — разве не ясно, что только разности — разности — температур, только тепловые контрасты — только в них жизнь. А если всюду, по всей вселенной, одинаково-теплые — или одинаково-прохладные, тела... Их надо столкнуть —…

А у меня в сердце – неприятная, даже болезненная компрессия, связанная с ощущением жалости (сердце – не что иное, как идеальный насос; компрессия, сжатие – засасывание насосом жидкости – есть технический абсурд; отсюда ясно: насколько в сущности абсурдны, противоестественны, болезненны все «любви», «жалости» и все прочее,…

У него возникло такое чувство, как будто он бредет по лесу на океанском дне, заблудился в мире чудищ и сам он — чудище. Он был один. Прошлое умерло, будущее нельзя вообразить. Есть ли какая-нибудь уверенность, что хоть один человек из живых — на его стороне? И как узнать, что владычество партии не будет вечным? И ответом…

Их натравливают на чужаков, на врагов системы, на иностранцев, изменников, вредителей, мыслепреступников. Стало обычным делом, что тридцатилетние люди боятся своих детей.

Меня лишили моей свободы, ты должна это понять, если мы им поддадимся, то лишимся свободы думать, делать, быть собой, я отказываюсь так жить, и единственная свобода, которая мне остается, это сражаться.

Груда черных обломков на месте Дома правосудия. Иду туда, где стояла пекарня родителей Пита. Я узнаю ее только по оплавленной печи. Родители Пита и оба старших брата погибли в огне. Из тех, кто в Двенадцатом дистрикте считался зажиточными, спаслось не больше десятка. Питу не к кому больше возвращаться. Кроме меня...

Наверное, у мужчин нет таких проблем. Они тратят энергию на что-то полезное, а не думают с утра до ночи, как они выглядят. Они пользуются отпущенным им временем, чтобы жить.

With the myth of the State out of the way, the real mutuality and reciprocity of society and individual became clear, Sacrifice might be demanded of the individual, but never compromise: for, though only the society could give security and stability, only the individual, the person, had the power of moral choice - the…

– Я не в курсе, какую сделку вы заключили с Хеймитчем, но ты должна знать: он и мне кое-что обещал. — Ну разумеется. Ментор посулил напарнику спасти мою жизнь, чтобы усыпить его бдительность.– Следовательно, одному из нас он сказал неправду. А вот это уже привлекает моё внимание. Двойная сделка. Двойная игра. И только…

– А Пит заявил, что я у него в должниках. И расплачусь, только если позволю ему отправиться на арену и защищать тебя. Так и знала. В этом смысле Пит легко предсказуем. Пока я корчилась на полу чужого подвала, жалея себя, любимую, он побывал здесь, беспокоясь лишь обо мне. Сказать, что меня накрывает волна стыда, — значит…