Отзывы о книге La coda

Что я не люблю, так это описания советского быта, очереди и, кажется, теперь еще и Сорокина :D Но! При этом всем вышла занимательная шалость, литературный эксперимент на грани. А граней тут — ух, закачаешься.

Это, наверное, первая книга, после прочтения которой захотелось послушать еще и аудиоверсию. Какой полет для воображения, какое богатство голосов можно придумать! Здесь же голосов 200 как минимум. Я как человек, который 2 года занимался аудиокнигами, прямо трепетала в предвкушении (без шуток).

Сама книга навеяла мне какие-то не очень-то приятные чувства, неуютно было читать, вот. Но это плюс, так как реалистично — дальше некуда. Вы когда-нибудь стояли в очереди несколько дней? Под палящим солнцем, под проливным ливнем, даже ночью, в компании совершенно незнакомых людей. Я нет, и…

Ай да Сорокин, ай да ... молодец. Двести страниц сплошного диалога, без указаний кто и где, а вместе с этим - несколько дней в обществе множества людей. Да, не обязательно узнаешь уже встреченного, но так и со случайными встречами на улице - часто ли запоминаем мелькнувшие лица? А стоя в очереди фиксируешь не имя соседа, а одежду, вещи, может, запах. Да и эти приметы забываются, стоит только покончить с нудным ожиданием.

Я не застала многочасовых очередей (и очень этому рада). Но восхищена умением через постоянный разговор, шум, отдельные фразы выстроить сюжет, нарисовать персонажей и даже создать длительность. У романа есть завершение, очень по-человечески бесчеловечное, но читать его именно ради сюжета дело неблагодарное. Читать ли его ради формы? Может быть. Но скорее, ради наслаждения…

Прочитать текст, полностью состоящий из диалога, — это очень интересный читательский опыт. Обычно в прозаическом тексте диалог, экспозиция и рефлексия сменяют друг друга,  создавая читаемый текст и давая читателю перерывы, меняя фокус внимания и динамику. Оказывается, что когда ничего, кроме диалога нет, текст действительно сложно читать (я несколько раз ловила себя на ожидании, что вот сейчас ухх сейчас бы абзац повествования от автора ну, ну пожалуйста). Даже в пьесах есть какие-то элементы экспозиции, а тут ничего — Сорокин безжалостен.

Смеюсь теперь, что когда мама говорила мне: «Отдых — это смена занятия», она имела в виду динамику текста.

– Простите, а куда эта очередь выстроилась?
– Как куда? Вы что не в курсе? За возможностью сказать своё слово по поводу книги Сорокина.
– Венгерское?
– Тьфу ты... Наше! Отечественное! Ты что? Не патриот?
– Володя! Отойди от мальчика. Слышишь? И что, что он тебе не нравится?! Он же не рубль!
– Я читал... Да! Тоже хочу поделиться. Только вот стоять на этой духоте... Не очень-то хочется. Ладно. Попробую. Что не сделаешь ради людей. Хотя я не знаю достоин ли что-то сказать. Вечно одолевают сомненья, что я стою чего-то и могу говорить!
– Тогда стойте. Скоро скажут порядковый номер и спросят фамилию. Будьте готовы.
– А что вы хотите сказать по поводу книги, когда будет возможность?
– Да просто перескажу краткое содержание и всё тут! Друзья обычно не читают рецензий. Ставят лайк и дальше…

Первое, что стоит отметить, это формат подачи текста – вся история подается в виде бесконечного диалога. Я видела книги, где прямая речь показана в привычном виде. Видела такие, где ты понимаешь, что это ответ героя по наитию, ибо текст идет сплошняком. А тут что-то новенькое.

С первых минут чтения тебя погружает в гул голосов. Ты ощущаешь себя частью толпы и это даже немного пугает и создает чувство паники. Затем из обрывков чужих разговоров ты пытаешься понять за каким товаром все таки стоят люди. И вроде очередь одна, да товары разные.

Хотелось бы сказать, что ты проникаешься атмосферой 80-х, но у меня это вызвало смешанные чувства. И вроде куча вещей, которые тебя отсылают к тому времени, а вроде и какие-то такие моменты, из-за которых разговоры больше похожи на более поздний период,…

Восхитительная в своей абсурдности история. Без начала и конца. Без героев. Без конфликта. Сферический конь в вакууме. Совершенно бессмысленный для всего мира и совершенно понятный для одной географической местности. Оригинальная форма подачи. Бесконечный диалог, в котором реплики подаются со всех сторон неизвестно кем и непонятно в отчет на что. И тем не менее довольно быстро начинаешь опознавать действующих лиц с их манерой изъясняться, с их историями из жизни, с их проблемами и надеждами дойти наконец до начала очереди и получить то, не знаю что. Да и не так важно, будет это темно-коричневое с отличной подошвой, турецкое с подкладкой, югославское с очаровательными ручками и замками или даже фирменное американское с оранжевыми строчками. Бессмысленное существование почти что в ожидании…

Едкий язык Сорокина в этой книге плавно преобразуется в человеколюбие, ведь личная сильная взаимная симпатия есть единственное противопоставление государству, по степени могущества. 

Владимир Георгиевич в этом произведении решил не использовать грубых метафор, которые проявятся позднее, в других его произведениях, начиная с «Нормы». Очень натуралистичная повесть, оформленная в формате бесконечного диалога, отлично передает повседневное состояние людей, движение в никуда, разговоры не о чём.

Современное общество мало знакомо с понятием дефицита, да и само пребывание в очереди можно сгладить аудиокнигой, перепиской или просмотром интересного видеоконтента; советские же люди теряли кучу часов своей жизни, стоя часовых очередях зачастую за очень средним по качеству товаром, имея возможность…

«– Можно подумать, что колхозники понимают эти, где «Супер Райфл» там, где что... Ни черта они не понимают! Им пильсинов бы сетку набить да колбасой обложиться! Гады...»

Очередь за импортным ширпотребом – главная примета позднего СССР. К началу 1980-х гг. товарный дефицит превратился в национальное бедствие. В стране не было самых необходимых товаров: продуктов, одежды, обуви, мебели. Все население съезжалось в Москву, чтобы, отстояв многокилометровые очереди, приобщиться к благам цивилизации в виде импортных джинсов, кроссовок, сапог, курток и т.п. Именно «общество потребления» в итоге победило зашедшую в тупик советскую идеологию и стало основным фактором, похоронившим Советский Союз.

«Очередь» - один из ранних романов (1983 г.) Владимира Сорокина, в котором он исследует устную речь,…

Пьеса, притворяющаяся романом (вся книга целиком написана прямой речью). Одновременно и авторский эксперимент и очень удачный приём, создающий соответствующую атмосферу сливающейся воединой очереди, выплёвывающей обрывки фраз и разговоров на самые разные темы. В этой очереди для позднесоветского человека - вся жизнь. Собственно, у главного героя Вадима (если понятие "главный герой" вообще применимо к этой книге) в этой очереди зарождаются целых два романа - неудавшийся со студенткой Леночной и успешный с заведующей секций в универмаге Людой. И даже не важно, за чем ты стоишь, - в книге всё время меняется и описание и производитель (то ли одежда, то ли обувь, то ли мебель, то ли английские, то ли шведские, то ли югославские). В связи с этим очередь превращается из буквального "хвоста" в…